Дальнейшее произошло за доли секунды. Стоявший посреди дороги поднял голову. Когда-то мужчину, наверное, можно было назвать симпатичным, даже красивым, но только не теперь. Сейчас он напоминал тифозного больного, как их любили показывать в старых фильмах о Гражданской войне. Козырек бейсболки отбрасывал на костлявое, угловатое лицо густую тень, однако Данилыч все равно разглядел воспаленные темные глаза, наблюдавшие за ним внимательно и цепко. Не произнося ни слова, мужчина поднял правую руку, и Данилыч увидел смотрящий ему в лицо ствол пистолета. Генерал остановился, глаза его расширились. Он еще не почувствовал страха. Только бескрайнее изумление.
- Товарищ, что вы...
Незнакомец нажал на курок. Выстрел был почти неслышным. Словно из зажатого насоса вдруг вырвался воздух. Пуля с визгом прошла над самой головой Данилыча, продырявив тулью форменной фуражки.
Второй выстрел был таким же тихим и потерялся за шумом моторов. Прятавшийся на крыше холодильника Кокс в мгновение ока оказался на ногах, за долю секунды вскинул к плечу автомат, прицелился и открыл огонь. Стекло броневика треснуло и повисло, словно мокрая тряпка. Следующий выстрел выбил его из рамы. Охранники, сидящие внутри "Ивеко", попадали на пол, принялись доставать оружие. Кокс лихо скатился с крыши и помчался, оглашенный, к головной машине, держа автомат наперевес. Секунду спустя из-за кустов, из кювета, со всех сторон, вывалились истошно орущие, с выпученными глазами и перекошенными от крика лицами автоматчики. На бегу они рассредоточивались, выцеливая намеченные машины. Худой, жилистый альбинос Фриц метнулся к броневику и швырнул что-то в оконный проем. Послышался звонкий хлопок. Салон "Ивеко" заполнился едким, душащим дымом. Серые клубы повалили из окна. Отдельные струйки сочились из бойниц. Фриц быстро отступил к двери и опустился на колено, взяв автомат на изготовку. А за его спиной Змей и Профессор уже вытаскивали из "Газели" оторопевших от неожиданности охранников.
Через полсекунды из броневика начали вываливаться задыхающиеся, кашляющие, давящиеся слезами и собственным дыханием люди. Они падали на колени, бросали оружие, раздирали на груди одежду, стремясь впустить чистый воздух в заполненные дымом легкие. Фриц, уже не таясь, шагнул к ним и принялся собирать лежащие на дороге пистолеты.
Пастор и Волк высадили стволами окна "Вольво". То же происходило и с остальными машинами. Стекла вышибались стволами, прикладами, людей буквально за шиворот вытаскивали на улицу и бросали в грязь.
- Выходить! Пластом на землю! - доносилось отовсюду. - Руки на затылок! На затылок, я сказал! Быстро, б..! Перестреляем к такой-то матери. Живо, б..! Считаю до трех. Раз, два... Полез живее, сука! Бегом, б..!
Растерявшиеся генералы и полковники, те, кого не успели выволочь силой, торопливо выбирались из удобных, уютных, таких безопасных машин и ложились лицами в слякотную грязищу.
- Живее, б..! - подгоняли их.
Один из охранников, как раз выбиравшийся из фургона, внезапно повернулся и сказал, обращаясь к стоящему у машины парню с выцветшими, воспаленными глазами, Змею:
- Петька, вы совершаете ошибку. Сейчас приедет милиция и вас всех арестуют!
Тот покосился на говорящего, но ничего не ответил.
Охранник шагнул вперед.
- Петька, послушай меня! Сейчас приедет...
Сероватое худое лицо Змея вдруг перекосила дикая, нечеловеческая ярость, он шагнул вперед и что было сил ударил охранника прикладом в лицо. Тот рухнул в грязь, зажимая ладонью рассеченную щеку. По пальцам его текла кровь. Тем не менее он продолжал повторять:
- Что ты делаешь, Петька... Сейчас приедет милиция...
- Заткнись! - заорал Змей. - Заткнись, если не хочешь, чтобы я пристрелил тебя! Заткнись, понял?
Профессор тронул его за локоть:
- Успокойся, Змей. Все нормально.
- Точно, корифан, - поддержал стоящий у соседней машины Пастор. - Хрен с ним, с этим чучелом. Потом разберешься.
Тяжело дышащий от ярости Петька брезгливо посмотрел на охранника, сплюнул, буркнул:
- Живи пока, пес.
Две секунды - и все было кончено.
Стоящий до сих пор неподвижно человек с пистолетом посмотрел на Андрея Даниловича Супонина и спокойно приказал:
- Встать на колени. Руки на затылок.
Тот и не думал возражать. Рухнул как подкошенный, преданно, по-песьи глядя на незнакомца. Его не пришлось предупреждать о последствиях возможного сопротивления. Для Данилыча власть переменилась. Теперь у него был новый хозяин, способный казнить и миловать. Его власть была выше, чем власть прежнего шефа, а значит, и слушаться нужно лучше, ловить каждый взгляд, жест, выражение лица, чтобы успеть предугадать, выполнить, не прогневить.
Тем временем мужчина поднял висящий на груди мегафон.
- Внимание всем, - сказал он. - Колонна полностью блокирована. Дальнейший порядок действий будет таков. Те, кто имеет при себе холодное и огнестрельное оружие, достают его - осторожно, двумя пальцами - и бросают на дорогу. Затем снова становятся лицом к машинам, обеими руками упираются в крышу, ноги - на максимальную ширину. На все отводится ровно пятнадцать секунд. Тот, у кого оружие обнаружится после сдачи, будет расстрелян на месте. В случае общего неповиновения мы открываем огонь на поражение. Итак, отсчет начался. Пятнадцать секунд. Четырнадцать. Тринадцать.
Первыми выбросили свое оружие охранники. Затем пришла очередь офицеров. Они озирались, немного затравленно, с легко угадываемым налетом испуга. Их взгляды то и дело натыкались на темные силуэты автоматчиков. Очередной пистолет шлепался в грязь, а его владелец мгновенно поворачивался лицом к машине. Капитан поднял мегафон:
- Собрать оружие!
Соломенноволосый румяный толстяк в потрепанном гражданском костюме, пыхтящий рядом с высоким худощавым бородачом, оглянулся украдкой, через плечо, пробормотал тихо:
- Трахать-то, я надеюсь, они нас не собираются?
Он почувствовал, как ловкие руки ощупали его одежду, пробежали от плеч к ногам.
- Ну вот, началось, - буркнул толстяк.
- Молчать, - раздалось за спиной.
- Уже молчу, - отреагировал тот. - Я всю жизнь молчу. Это другие разговаривают.
Под затылок ему уперся ствол автомата, и напряженный голос зло произнес:
- Ты что, урод, русского языка не понимаешь?
- Понимаю.
- Тогда закрой хлебало.
- Уже закрыл.
Генерал все еще пытался сохранить хорошую мину при откровенно плохой игре. Александр Евгеньевич гордо отклячивал зад и прямил спину, давая понять всем: "Не корысти ради стою я тут, по-бл...и растопырив ноги, а лишь подчиняясь подлой вражеской воле...", крутил головой, пытаясь отыскать взглядом главного. Не приходилось сомневаться - это был тот самый, с мегафоном. Только вот где он сейчас? Генерал повернулся и сразу заметил того, кого искал. Капитан шел вдоль колонны, отдавая приказания и время от времени посматривая на часы.
Александр Евгеньевич крикнул громко, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало и капли того страха, который похабно буйствовал сейчас в его генеральской груди:
- Эй, вы, с мегафоном!
Капитан остановился, обернулся удивленно, коснулся пальцем груди, словно спрашивая: "Это вы мне?"
- Вы, вы! Я к вам обращаюсь! - с ноткой надменности продолжал кричать генерал. Остальные заложники начали оглядываться на него, и от этого у Александра Евгеньевича приятно защекотало в носу. - Подойдите!
Капитан подошел к генеральской "Ауди", положил пистолет на крышу машины. Солнечный луч коснулся его глаз. Он сморщился, словно от приступа зубной боли, и торопливо опустил голову так, чтобы козырек кепки заслонял лицо. Облокотившись о дверцу, поинтересовался глуховато и без всякого интереса:
- Вы что-то хотели мне сказать?
- Судя по всему, вы главарь всей этой шайки...
- Не главарь, а командир, и не шайки, а боевого подразделения, - равнодушно пояснил капитан.
- Нет, именно шайки! Я хотел бы знать, что происходит.
- Это совершенно не обязательно.
- Разговаривайте со мной соответственно! Вам известно, кто я такой? - прежним тоном продолжал Александр Евгеньевич.
- Александр, Евгеньевич Якушев, один из многочисленных замов министра обороны. Еще какие-ни- будь вопросы?
- Вы хоть представляете себе последствия этого... этого вопиющего преступления? Вас всех посадят в тюрьму!
- А мы-то думали, на толчок, - засмеялся стоящий за спиной генерала Кокс. Налетчики - те, кто слышал, - засмеялись тоже. Остальные начали переспрашивать.
Капитан посмотрел на них, и смех моментально смолк.
- Александр Евгеньевич, смею вас заверить, происходящее сейчас - не самое противозаконное из того, что мы запланировали на сегодня, - капитан повернулся и оглядел строй. - Теперь вы и все эти люди - наши заложники, гарантирующие безопасность моего подразделения, выполняющего боевую задачу в соответствии с приказом непосредственного начальства.
- Какую боевую задачу? - растерялся Александр Евгеньевич. - Что вы несете?
- Обычную боевую задачу, - повторил капитан. Вам что, неизвестно, что такое боевая задача? Впрочем, вы скорее всего плохо представляете себе войну вообще и открытое противостояние в частности.
- Какая война? - теряясь еще больше, спросил генерал. - Никакой войны нет.
- Вас плохо информировали, - возразил капитан и посмотрел на часы. - К сожалению, время, которое я мог потратить на беседу с вами, истекло. - Он взял пистолет, сделал шаг от машины, но повернулся и добавил: - Совет: будьте послушны. Поверьте, если моим людям придется пристрелить вас, они нажмут на курок без малейших колебаний. Эти парни вас ненавидят. Я, кстати, тоже. - Он пошел вдоль ряда машин, командуя на ходу: - Кофры и заложников в грузовик. У нас осталось мало времени. .
А генерал растерянно смотрел ему вслед. Постепенно до него доходил смысл сказанного. Его ненавидят! Это же почти смерть. Случись что - и он умрет первым. Господи, надо же случиться такому! И именно с ним. За что?
Капитан остановился в центре колонны, наблюдая, как солдаты отводят заложников в кузов грузовика. Подняв рацию, спросил:
- Дозор, что у вас?
- Чисто, товарищ капитан. Никаких признаков активности.
- Хорошо. Подтягивайся, мы отходим.
- Есть.
Женя появился через полминуты. К этому времени пленники уже сгрудились в дальнем конце кузова, опустились на колени, сцепив поднятые руки на затылке. Март присматривал за заложниками, остальные доставали из недр броневика стальные кофры и перегружали их в рефрижератор. Словно трудолюбивые муравьи, солдаты сновали от "Ивеко" к "МАЗу" и обратно. Дозорный Женя тоже не стал стоять в стороне, а занялся делом: принялся менять номера. Вместо прежних, гражданских, навесил военные, с двумя буквами аббревиатуры. На обе дверцы кабины наклеил заранее приготовленный российский триколор в виде щита с двумя буквами - "ВС".
Погрузку закончили за шесть минут. Солдаты забрались в рефрижератор, и красавец сержант опечатал дверь. На случай, если грузовик остановит ВАИ, у капитана имелись настоящие "липовые" накладные на груз. А ВАИ, как известно, не ГАИ, кузова не проверяет.
"МАЗ" тронулся в обратный путь.
На дороге осталась только вереница брошенных, не нужных теперь "Волг", иномарок, "Газель" и броневик с выбитыми пуленепробиваемыми стеклами.
10.38. Там же
Продуктовый склад дивизиона находился совсем рядом. Минут пятнадцать езды по основной дороге. Игорь предъявил дежурному по КПП путевой лист и, пока звонил в штаб, отбивал по рулевой колонке ритм рэповой песенки, услышанной вчера по "ящику". У него не было повода жаловаться на судьбу. Неплохо устроился. При столовке. Всегда жрачка есть. Хлеборез Витек, здоровый, как буйвол, по-крестьянски мощный сержант-второгодок, "поддержку" дает.
А Игорь ему маслице, хлебушек ручного замеса. Пацаны в дивизионе для себя пекут, стараются, ну и про корешей не забывают. Мясцо вместе "налево", картофанчик. В том же Алферове берут охотно, хоть и по дешевке норовят, падлы. А хлебопекам Игорек через своих покровителей пару раз увольнилки устраивал. Тут с этим строго, так что оценили по достоинству. Хорошие мужики его покровители. Как говаривала бабуля, дай им бог здоровья. Местечко нашли, с должностью подсобили. И тут помогают, коли нужда есть.
Здорово все-таки. Не то что у некоторых пацанов со двора. Одни в грязище под танками валяются, другие эту же грязищу в пехоте месят. И голодуха страшная. Это он все из писем знает. И пишет в ответ охотно, потому как не жизнь у него, а лафа сплошная. Пусть завидуют. Во дворе он у них в "шестерках" бегал, а теперь они на его житуху слюни глотают. И правильно. Но то ли еще будет. Дальше, по словам офицеров, его ждали такие перспективы - голова кругом. И все из-за чего? Из-за того, что момент поймал. На работенку кайфовую подписался. Ну, не поспишь три ночи. Сделаешь ездку-другую в "командировку", десяток "теляток" привезешь. На следующую ночь, а то и через одну, вывезешь. И всего делов. Так ведь не каждый же день, а раз в два-три месяца. Да и интересно на мир посмотреть. И платят цивильна. Как настоящему командированному. Главное, предупредили: держи язык на замке. А он что? Он завсегда пожалуйста. Он понимает. Потому-то и выбрали именно его, а не кого-то там еще. Хотя и не доверяли поначалу. Первый-то рейс он порожняком сгонял, понял. Присматривались к нему, видать. Не трепанет ли. А он не дурак. Где был? А в командировку на армейские склады подписался. Хочешь - верь, хочешь - нет.
Зато второй и третий раз точно вез. "Мычали" в кузове "телята". Он слышал, когда пос...ть останавливался. Ночь ведь. Тихо. Слышно все, как у себя в квартире. Правда, и тогда ничего никому йе сказал. Болтанешь так - и самому недолго следом за "телятами" отправиться.
Игорь представил, что на его месте мог оказаться любой из дворовых пацанов, а он, Игорь, чистил бы в войсках параши да подшивал, как последний "чмош- ник", подворотнички "дедам", и аж зажмурился. Подшивал бы, куда бы делся.
Подошел дежурный - тоже второгодок, - хлопнул по дверце ладонью, сунул в окошко накладную:
- Алло, спишь, что ли, чижара? Проезжай.
Игорь усмехнулся. Не любят его тут, не любят. Но не схамил "дедок", сдержался. Знает, в случае чего - с хлеборезом Витюшей придется дело иметь. Да и за "дэпэ" их "молодые" прибегут еще не раз. А он, Игорек, шепнет Витьку, чтобы не давал. "Молодым"-то, конечно, могут и морду набить, но голодным-то самим придется сидеть.
Подождал Игорек, пока ворота откроются, нажал на газ, выкатился за пределы части. Порулил, напевая все тот же рэп. От полноты чувств даже окно открыл.
. Миновал шлагбаум, помахал часовому. Тот не отреагировал. Дрых, падла, на посту. На повороте притормозил и... увидел колонну машин, грузовик рядом. "МАЗ". И человек со странной винтовкой. Или, может, это автомат был. Игорек таких даже на картинках не видел.
Затряслись ручки. Заходили ходуном пальцы. И тут до него донесся свист. Игорек медленно повернул голову и заметил человека, стоящего за кустами. Тот тоже держал диковинный автомат, но только с оптическим прицелом. Громадным, как телескоп. Человек махнул Игорю рукой. Можешь возвращаться. Игорек кивнул. Понял, мол, не дурак. Уже в пути. Уцепился за рукоять переключателя скоростей, перебросил на заднюю и дал полный газ.
10.47. Лубянская площадь
Телефон заверещал резко и громко, как истеричка при виде мыши. Звонок застал Беклемешева в крайне странной позе: стоящим на четвереньках перед служебным столом. Майор разбирался в хламе, оставшемся после предшественника. Того самого, из варягов. Нервные трели, словно пули, рикошетили от стен, требуя от хозяина кабинета немедленно вскочить, вытянуться по стойке "смирно" и рявкнуть истошно: "Майор имярек по вашему приказу к труду и обороне..." Ну и так далее.
Беклемешев, не сумев подавить в себе этот инстинкт, честно попытался выпрямиться, но ударился затылком о крышку стола и едва не рухнул без чувств.
В общем, бравой гусарской красоты не получилось. Зажимая ладонью гудящий затылок, Беклемешев снял трубку и, сморщившись, ответил:
- Майор Беклемешев. Слушаю.
Удивился про себя. Не оговорился ведь, не сказал: "Капитан Беклемешев". Быстро усвоил, быстро.
- Майор? Это Чесноков. Как на новом месте, Зиновий Ефимович?
Полковник Чесноков уже полгода занимал должность начальника отдела. Вместо Рощенкова, погибшего в той же передряге, что и Котов.
- Спасибо, нормально, - соврал Беклемешев, потирая затылок. "Похоже, будет шишка", - решил он. - Осваиваюсь помаленьку.
- Это хорошо. - Чесноков отчего-то вздохнул. - Слушай, майор, тут такое дело... Не хотелось тебя сегодня дергать, но, сам понимаешь, человек предполагает, а начальство располагает. Короче, возьми пару ребят и поезжайте в Алферове. Знаешь, где это?
- Алферово? Нет, не знаю.
- Северо-западное направление. Короче, водитель в курсе.
- А что случилось-то хоть? - спросил Беклемешев, оглядываясь в поисках ручки: водитель хоть и в курсе, а записать не мешает.
- Тут такое дело, - Чесноков снова замялся. - Ты еще не получил высший допуск, майор?
- Нет пока, - Беклемешева раздражала манера начальства ходить вокруг да около. - А вам нужен человек с высшим?
- Хотелось бы... Могут возникнуть определенные сложности... Ну да ладно. Бог с ним, с допуском.
Я позвоню, поговорю. В общем, дело обстоит следующим образом. Сегодня, примерно в половине одиннадцатого утра, в семи километрах от поселка Алферово было совершено нападение на колонну Министерства обороны.
- В смысле? На какую колонну? - не понял Беклемешев. - На солдат, что ли, напали?
- Да нет, в том-то и дело, что не на солдат, - вздохнул Чесноков. - Если бы на солдат, стали бы тебя дергать. Послали б кого помельче. Видишь ли, майор, в той колонне весь наш генералитет ехал. Даже один из замов министра обороны.
Беклемешев присвистнул:
- Ничего себе.
- Вот именно, - похоже, Чесноков почувствовал большое облегчение, выговорившись. - Вот именно, ничего себе. Короче, машины на месте, а людей нет.
- То есть?
- То есть нет. Похитили. Начальство предполагает захват заложников.
- А что они там делали?
- Инспектировали воинскую часть, - отрубил Чесноков. - Из-за них, как я понимаю, и весь сыр- бор. Военные считают, что это теракт, и настаивают на подключении Антитеррористического центра, наши, естественно, отбиваются обеими руками, но совсем закрыть глаза на такое мы, конечно, не можем. Короче, твоя задача, майор: возьмешь пару-тройку ребят потолковее, поедешь туда, посмотришь, что к чему. Дело это проходит по высшему допуску, поэтому сам понимаешь...
- Ясно, - Беклемешев продолжал массировать затылок, размышляя. - Интересно, что это за часть такая, что ее заместитель министра лично инспектировать едет...