– Копы показали мне список всех лошадей лорда Энстона, – понизив голос, сообщил он. – Они побеждали на длинных дистанциях и проигрывали на коротких. Я возразил: "Не говорите глупости. Это простое совпадение". Копы разозлились и пригрозили, что запрут меня в камеру из-за такого "простого совпадения". Не лучше ли мне признаться и очистить душу от греха. Я повторил им, что не лгал и лгать не намерен, но они мне так и не поверили. Пришлось просидеть в камере часа два. Там я всерьез задумался: мог ли кто-нибудь еще мошенничать с моими лошадьми? Их объезжал Хью, неужели он проигрывал по заказу?
– И к каким же выводам ты пришел?
– Ни к каким, – вздохнул он. – Вот поэтому и решил обратиться к тебе.
– Откуда в полиции появился список лошадей лорда Энстона?
– Спроси что-нибудь попроще.
– Это был список за два последних года? – осведомился я.
– Скорее всего. Но почему?
– По-моему, полиция могла получить список у самого доброго лорда.
– Ублюдок! – гневно воскликнул Билл. – Ведь он мой друг… или был им.
"У Джонни Энстона никогда не было друзей, – подумал я. – Ему хватало знакомых".
– Короче, Сид, мне нужна твоя помощь. Умоляю, вытащи меня из проклятой дыры. Я ни в чем не виноват и готов это доказать. – Теперь он говорил твердо и решительно. – Я тебя жду, приезжай немедленно, и мы все обсудим.
– Я не могу приехать немедленно. Как-никак я живу в Лондоне, а не на соседней улице, – с улыбкой заявил я.
– А, да, верно. Я и забыл. Ладно, приезжай завтра. – Билл немного успокоился. – Ты же знаешь, я рано встаю, встретимся, и я погляжу, как ты будешь объезжать одну из моих лошадей.
– Ты этого хочешь? – удивился я. Старые навыки, конечно, сохранились, и я мог проскакать заданным курсом даже сейчас, с одной рукой. Но приглашали меня довольно редко.
– Разумеется, хочу. Однорукий Сид Холли мчится быстрее большинства моих парней. Но прошу тебя, не опаздывай и не откладывай на послезавтра. К четвергу всех лошадей могут разобрать. И у меня никого не останется.
– Не пори чушь, – упрекнул его я.
– Это не чушь.
– О'кей, – согласился я. – С удовольствием потренируюсь. Тряхну стариной.
– Первый табун выпускают в половине восьмого. Так что приезжай к семи или к половине седьмого, если желаешь подкрепиться чашкой кофе.
– Хорошо, – обещал я. – Буду у тебя в половине седьмого.
– Вот и отлично. До встречи. – Он повесил трубку.
Я позвонил Марине на работу и попросил ее купить сегодняшний номер "Памп" по пути домой.
Проснувшись в половине пятого утра, я с особой тщательностью приладил руку и в четверть шестого выехал на дорогу.
– Смотри, не сломай шею, – прошептала мне на ухо Марина, когда я поцеловал ее на прощание.
– Постараюсь.
Как легко было нестись по пустынным в этот ранний час лондонским улицам. Я, присвистывая, спустился по Кромвел-роад, где машин, к счастью, тоже было раз-два и обчелся. А когда добрался до шоссе М4, в моем зеркале заднего вида засверкали яркие лучи рассвета.
Я взял с собой кассету из выброшенного автоответчика, собираясь в очередной раз прослушать ее в машине, но не смог извлечь из сообщений Хью никаких новых сведений. Это были мольбы испуганного человека, понявшего, что он с головой ушел под воду, не умея плавать.
Я также захватил номер "Памп", положил его рядом на сиденье и открыл на странице с колонкой Криса Бишера.
"Спустя четыре дня после убийства одного из лучших жокеев в скачках с препятствиями, Хью Уокера, у "Памп" появилась эксклюзивная информация о задержанном полицией человеке. Кто же он? Полиция хранит молчание, однако я могу раскрыть тайну. Или, точнее, приподнять ее завесу. Речь идет о служащем ипподрома, тренере, арестованном также за махинации на скачках. Я даже готов помочь любому сыщику-дилетанту в его поисках и намекнуть, кто этот главный подозреваемый. Попытайтесь использовать Подсвечника, он приведет вас к Лидед Лайту, и лошади покажут дорогу".
Как выразился Билл, "не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сложить части этого ребуса".
Я вовремя доехал до Ламбурна и притормозил у ворот дома Билла в двадцать пять минут седьмого. Мне не терпелось опять очутиться в седле, на породистом жеребце, и промчаться на полной скорости, чувствуя на лице порывы свежего ветра. Я затрепетал от волнения, представив себе, как лошадь и наездник скачут, слившись в одно целое. Но, оглядевшись по сторонам, обнаружил – меня опередили. В доме уже были другие посетители. На подъездной дороге стоял полицейский фургон с синим огоньком, светившимся на крыше.
"Сволочи! – подумал я. – Они явились, чтобы вновь увезти Билла на допрос. Рейд на рассвете".
Я выбрался из машины и увидел у двери Джульет Бёрнс с округлившимися от страха глазами.
– Билл покончил с собой, – сказала она.
Глава 8
Я недоуменно уставился на Джульет и глупо возразил:
– Этого не может быть.
– Но так случилось, – заявила Джульет. – Он выбил себе выстрелом мозги.
– Что?! Когда?
– Не знаю, – ответила она. – Я нашла его в кабинете около получаса назад и вызвала полицию. Обычно он встречал меня во дворе без четверти шесть. Но сегодня его там не было, и я подумала, что шеф, наверное, проспал. Еще бы, он так перевозбудился за два последних дня.
– По-моему, арест трудно назвать "перевозбуждением".
– Я отправилась к нему в комнату. Никого, и постель уже убрана. Заглянула в офис, потом в кабинет. – Она покачала головой. – Хуже некуда. Я сразу поняла, что он мертв. А затылок снесло выстрелом.
Меня чуть не стошнило от ее точного, протокольного описания. Но Джульет после увиденной кровавой бойни вела себя совершенно спокойно. Впрочем, может быть, мне просто показалось? Шок по-разному воздействует на людей, и я заподозрил, что она не оправилась от потрясения. Со временем ей, очевидно, понадобится помощь. Но не сейчас.
Я взял девушку за руку, усадил ее на пассажирское сиденье своей машины и двинулся к двери черного хода. Мне преградил путь молодой полицейский в форме. Он сообщил, что в дом запрещено пускать посторонних. Начальство выехало к месту преступления и скоро будет здесь вместе со служащими криминального отдела, хотя никто, даже его руководство, не вправе входить в комнаты до появления экспертов.
– А… – проронил я. – Значит, в доме совершено преступление?
– Вероятно, – уклончиво ответил полицейский. – Любая подозрительная смерть рассматривается как преступление, пока мы не узнаем правду.
– Мудрая позиция, – иронически отозвался я, возвратился к машине и опустился на водительское сиденье.
– Джульет, Бил по-прежнему в кабинете? – спросил я.
– Да, я так полагаю. Полицейский приехал довольно быстро, но, кроме него, ни в доме, ни во дворе – ни души. Я имею в виду, никакой "Скорой помощи".
– Не сомневаюсь, что полицейский позвонит в ближайшую больницу.
– Будем надеяться, – бесстрастно проговорила она. Да, похоже, шок понемногу начал сказываться, она смотрела куда-то вдаль и не слушала меня.
– Джульет, – я повысил голос, и она неторопливо обернулась. – Оставайся в машине, я отойду на минуту, а затем отвезу тебя домой. – Девушка слегка кивнула.
Я достал из бардачка фотокамеру, выскочил из машины и, во избежание новой встречи с полицейским у двери черного хода, подкрался к окнам кабинета, заглянув в них.
Да, Билл и правда был там, хотя я не смог его как следует рассмотреть – он сидел в кресле спиной к углу комнаты, между двумя оконными проемами. Но я все же заметил, что его правая рука бессильно опустилась. Он сжимал в ней черный револьвер, повернутый дулом вниз. Что же, оружие больше не выстрелит.
Я сделал несколько снимков, передвинулся к другому окну, однако вид из него был не лучше, и Билл оставался не в фокусе. Тем не менее мне удалось сфотографировать широкое красное пятно на стене за его креслом. Комнату освещали лучи восходящего солнца, и я увидел, что пятно высохло. Билл покончил с собой уже несколько часов назад.
Но почему? Зачем ему нужно было сводить счеты с жизнью после нашего вчерашнего разговора? Тогда он был настроен твердо и уверенно. Неужели Кэйт отвергла его и отказалась вернуться домой? А этот отказ подвел Билла к роковой черте? И где он мог взять оружие?
Я обогнул дом, осмотрев окна полуподвального этажа. Но ничего необычного или нового не обнаружил. Привычная, хорошо знакомая мне обстановка. Не считая, конечно, того, что теперь в его доме все изменится и катастрофа в кабинете станет черным днем для его семьи.
Я остановился рядом с полицейским, дежурившим у черного хода, и доложил ему, что хочу отвезти Джульет Бёрнс к ней домой. Если девушка понадобится его начальству, оно найдет ее там.
– Не знаю, ничего не могу сказать, – нехотя произнес он. – По-моему, ей нужно побыть здесь до приезда следователей.
– Но я не останусь и заберу ее, – жестко отрезал я. – Поймите, девушка в шоке, а в моей машине ей лучше не станет. Без горячего сладкого чая и теплой постели она не придет в себя до вечера.
Он подумал минуту-другую и наконец решил, что держать ее в доме Билла не стоит. Пусть отлежится у себя, так будет спокойнее.
– Ладно, сэр, – согласился он. – Только сообщите мне, как вас зовут, и номер телефона, по которому можно дозвониться до мисс Бёрнс.
Я продиктовал ему свое имя, номер моего мобильного телефона и тут же выехал. Хорошо, что успел покинуть дом в эту минуту, а не позже, поскольку, свернув на дорогу, столкнулся с целым эскортом полицейских машин. Насильственная смерть подняла стражей порядка с постели в ранний утренний час.
Джульет жила в одном из маленьких однотипных коттеджей, выстроившихся в ряд вдоль шоссе Бэйдон на юго-западной окраине Ламбурна.
– Номер два, – пробормотала она.
– Дай мне твой ключ, – попросил я.
– Он под камнем, в маленькой коробке, – пояснила девушка. – В моих бриджах для верховой езды нет карманов, вот я и храню его в ней, уходя на работу.
– Ты могла бы носить его на ремешке, как медальон, – предложил я.
– Пыталась и сразу потеряла. Ремешок оборвался. "Носи покрепче ремешок, о Лиза, дорогая", – вспомнил я слова известной песенки. Но ничего не сказал.
Я помог Джульет выйти из машины, нашел ключ, открыл дверь и впустил ее.
Она поднялась наверх и легла, пока я готовил крепкий сладкий чай в крохотной кухне. Принес девушке большую чашку, уселся на край кровати и проследил, как Джульет выпила несколько глотков. Кажется, чай помог ей восстановить силы, и ее лицо порозовело.
– Почему он это сделал? – растерянно спросила она. – Его смерть для всех нас такой удар, и мне придется искать новую работу. Боже мой, я и забыла о работе! – Джульет резко передвинулась и приподнялась, чтобы встать с постели.
– Ложись, Джульет, – одернул ее я. – Сегодня тебе не надо работать.
– Но кто будет ухаживать за лошадьми?
– Не сомневаюсь, что Фред о них позаботится. Накормит и напоит как следует, но утром они останутся в конюшне. Пускай побудут без тебя, ничего с ними не случится. А ты должна отлежаться дома. Это приказ.
Я поднял с пола брошенный ею жакет и направился в соседнюю комнату, собираясь повесить его в гардероб.
– Не надо, – остановила меня Джульет. – Все о'кей, положите его на кровать, а потом я сама повешу.
– Это не проблема, – проговорил я на ходу. Открыл гардероб и отыскал в нем место для жакета.
Джульет всегда производила на меня впечатление мальчишки-сорванца, привыкшего к джинсам и простеньким свитерам, и я с удивлением обнаружил в ее гардеробе десятки аккуратно развешанных платьев и костюмов с дизайнерскими этикетками. Все они были в прозрачных пластиковых упаковках. Внизу стояли элегантные лодочки и босоножки, в тон висевшим нарядам. Выходит, она любит модные, дорогие вещи, и это уже не сорванец, а настоящая женщина, отметил я и невольно порадовался. Захлопнул гардероб, вернулся к ней в спальню и опять устроился на краешке кровати.
– Знаешь, Джульет, я сейчас поеду назад, загляну в конюшню, пообщаюсь с Фредом и улажу проблемы с лошадьми, – сообщил я. – А ты отдыхай и постарайся ни о чем не думать. Скоро к тебе явится полиция, так что успокойся и будь готова.
– Спасибо, Сид.
Я вновь отправился к дому Билла, но выбрал окольную дорогу, а не центральное шоссе. Этот путь вел прямо к дальним рядам конюшен. Притормозил, выбрался из машины, прошел во двор и застал Фреда на месте. Вид у него был встревоженный, он то и дело смотрел на часы и, наверное, гадал, куда исчезли Билл и Джульет. Обычно они заходили в конюшни десятью минутами раньше.
– Привет, Фред, – поздоровался я.
– Доброе утро, мистер Холли, – откликнулся он. – Простите, но мистера Бартона и мисс Джульет пока что нет. Ума не приложу, где они. Ведь он и она никогда по утрам не опаздывали. Появлялись за полчаса до нас, конюхов, и все проверяли.
– Их сегодня не будет, – заявил я. – А значит, лошадей выводить утром не нужно. Передай ребятам, что сегодня они свободны и лошади останутся в стойлах. Дай им сена и воды.
– Но, по-видимому…
– Сделай это, Фред. Прошу тебя.
Он неуверенно покосился на ворота, по-прежнему надеясь, что к ним в любую секунду может приблизиться Билл.
– Произошла катастрофа, – продолжил я. – Смерть в его семье. В доме мистера Бартона сейчас полиция. Просто скажи ребятам, чтобы они не выводили лошадей. Но не объясняй почему.
Они и так скоро обо всем узнают. Не одной только Джульет придется искать новую работу.
– Хорошо, – ответил Фред.
Я расстался с ним и побрел к моей машине. Мне предстояло решить весьма сложную и деликатную задачу до очередного возвращения в дом Билла и встречи с полицией. К сожалению, я не успел заранее продумать план.
Из Ламбурна я выехал на шоссе Вантадж и свернул к дому родителей Кэйт. Они переселились сюда пять лет назад, когда ее отец вышел в отставку, а Билл унаследовал его конюшни. Однако Артур Роджерс недолго предавался нехитрым радостям отставника, не прошло и нескольких недель, как врачи обнаружили у него рак поджелудочной железы. Через два месяца его не стало. Теперь его вдова, Дафна, жила здесь одна и считалась истинной гранд-дамой в мире скачек.
Я остановился перед домом. Любопытно, есть ли в нем хоть кто-нибудь? Нажал на кнопку звонка, и до меня издали донесся его слабый отзвук. Дафна уже проснулась, но по-прежнему была в халате, когда открыла мне дверь.
– Доброе утро, Сид, – поздоровалась она и улыбнулась. – Что привело тебя сюда в такую рань?
– Доброе утро, Дафна. – Я тоже улыбнулся. – А Кэйт здесь?
– Почему ты об этом спрашиваешь? – От ее улыбки не осталось и следа.
– Я должен с нею увидеться.
– Тебя прислал Билл? – насторожилась она. – Я всегда говорила, что Кэйт вышла замуж не за того человека. Он опозорил нашу семью. Подумать только, махинации на скачках!
Неужели она бы предпочла обвинение в убийстве?
– Кэйт здесь? – повторил я свой вопрос.
– Может быть, здесь, а может быть, и нет. Почему ты так хочешь ее видеть?
– Понимаете, Дафна, это очень важно. С Биллом стряслась беда.
– Еще что-то? Как будто ему мало. Что он сейчас натворил?
– Кэйт у вас дома? – в третий раз спросил я, уже более резким и требовательным тоном.
– Она спит. В комнате для гостей.
– А дети с ней? – осведомился я.
– Нет. Они в мансарде, – пояснила Дафна. – Ну как, мне лучше подняться и разбудить ребят?
– Нет, не трогайте их, – запротестовал я. – Позвольте мне пройти к Кэйт. Я ее разбужу.
Дафна с неприязнью взглянула на меня, но не стала преграждать дорогу, когда я двинулся по коридору и взобрался по лестнице.
– Она в передней комнате, – окликнула меня Дафна. – Прямо за дверью второго этажа.
Я осторожно постучал и чуть-чуть приоткрыл дверь.
– Это ты, мама? – сонно пробурчала Кэйт. – Кто там стучал в дверь?
– Кэйт, – произнес я, прильнув к узкому просвету. – Это Сид Холли. Я могу войти?
– Сид! Что ты здесь делаешь? Тебя прислал Билл?
– Да, меня прислал Билл. Так я могу войти?
– Одну минуту. – Я услышал, что она встала и распахнула дверь гардероба. – О'кей, – проговорила Кэйт. – Заходи.
Она накинула твидовое пальто, странно выглядевшее в сочетании с розовыми шлепанцами.
– Извини, – со смехом начала Кэйт. – Я не взяла с собой халат. – Я обратил внимание на ее усталый вид и покрасневшие от слез глаза. – Где Билл? – задала она вопрос.
– Дома.
– Тогда зачем ты сюда явился? Я обещала Биллу приехать в десять утра.
– Когда?
– Что – когда?
– Когда ты обещала Биллу приехать в десять утра?
– Вчера вечером. Постой, Сид, в чем дело? – Она наконец ощутила беспокойство. – С Биллом все в порядке?
– Нет, Кэйт, – со вздохом отозвался я. – Боюсь, что с ним отнюдь не все в порядке.
– О боже мой! Что произошло? И где он?
– Кэйт, я не хочу тебя расстраивать, но Билла нет в живых. – Мне нелегко дались эти слова.
– Нет в живых?! Он не мог умереть. Он был тут прошлым вечером.
– Мне очень жаль.
Она с трудом опустилась на кровать, полы ее пальто широко разошлись, приоткрыв розовую ночную рубашку с мелкими синими и желтыми цветами, вышитыми на подоле.
– Он не мог умереть, – шепотом повторила она. – Вчера вечером мы помирились, и он был в хорошем настроении. Приехал к нам в восемь, и мы проговорили часа два. Билл хотел забрать меня с собой, но дети спали, и я сказала, что вернусь сегодня утром.
Она посмотрела на меня.
– Это была дорожная авария?
Я кивнул. Уж лучше смягчить удар, второго шока она может не выдержать.
По ее щеке покатилась слеза и упала на пальто. За ней последовала вторая, и через минуту она безудержно зарыдала. Легла в постель, а я подложил ей подушку под голову и укутал покрывалом.
– Пойду и принесу тебе чашку чая, – сказал я, спустился и нашел Дафну на том же месте в холле, где расстался с ней.
– Билл умер? – спросила она. – Да.
– Я так и подумала. А иначе с чего бы ты сюда примчался и стал искать Кэйт. Как это случилось?
– Давайте сперва выпьем по чашке чая.
Она провела меня на кухню и поставила чайник на плиту.
– Как это случилось? – вновь задала вопрос Дафна.
– Я до конца не уверен. В него выстрелили.
– Выстрелили! А я-то решила, что он погиб в автокатастрофе.
– Нет. Боюсь, что нет. Ему выстрелили в голову. На первый взгляд похоже на самоубийство, но я в этом сомневаюсь.
Теперь настала очередь Дафны присесть на стул и бессильно прижаться к его спинке.
– Ты полагаешь, что его могли убить? Невероятно. Он был здесь прошлым вечером.
– Как он себя вел? – поинтересовался я.
– О, как обычно, себе на уме. – Ни для кого не было секретом, что Билл и его теща недолюбливали друг друга, и это еще мягко сказано. Как недавно заявила Дафна, брак дочери пришелся ей не по душе, и она считала Билла недостойным Кэйт. – Он явился к нам и умолял Кэйт вернуться к нему. А по-моему, ей незачем с ним больше жить, и я не стала от нее это скрывать.
"Иногда Дафна бывает на редкость глупа, – подумал я. – Очевидно, до нее не дошло, что это Кэйт изменяла Биллу".