Я не вернулся домой, а отправился на скачки. Мне нужно было наверстать упущенное, встать на углу центральной улицы, зазвонить в колокольчик и привлечь к себе внимание громкими возгласами.
Ипподром Тоусестер расположен в живописных окрестностях графства на западе Нордхэмптона. Я воодушевился, обрадовавшись ярко светившему солнцу, и притормозил у внушительного, украшенного арками и колоннами входа на автостоянку. Пристально осмотрел места для парковки, не сразу выбрав подходящее. Разумеется, я не желал вновь сталкиваться с Эндрю Вудвардом, но и перспектива оказаться в западне между ипподромом и рядами машин меня тоже не привлекала. Как-то я попал в подобную ловушку и с трудом из нее выбрался.
Поиски добычи были недолгими. Он, как всегда, сидел в баре, около весовой, на нижнем этаже Королевской трибуны.
– Хэлло, Падди, – поздоровался я.
– Хэлло, Сид. Что занесло тебя в Нордхэмптоншир?
– Да так, ничего особенного. А ты-то как здесь очутился?
– Я живу совсем рядом, по дороге. И бываю на ипподроме каждую неделю. Успел привыкнуть.
Мне это было известно. Вот почему я и поехал в его родные края, не сомневаясь, что перед первым заездом застану Падди в баре.
– Что мне для тебя сделать, Сид? – полюбопытствовал он.
– Ничего, Падди.
Я огляделся по сторонам, отметив, что бар до отказа набит посетителями, явившимися выпить и съесть по сандвичу до начала скачек.
– Ты не собираешься купить мне пива? – стал допытываться Падди.
– Нет, не собираюсь. Да и с чего бы? – с досадой отозвался я. – Это тебе давно пора раскошелиться и купить что-нибудь мне.
– Значит, ты не хочешь меня расспросить?
– Нет. И о чем?
Какое-то время мы молча стояли, переминаясь с ноги на ногу. Признаюсь, я едва не умер от жажды, пока Падди размышлял, опустить ли ему руку в карман. Наконец он решился, достал деньги, а я заказал себе все ту же диетическую колу и выпил ее, не садясь за столик.
– Ну, и какие у тебя дела в Тоусестере? – не вытерпел Падди.
– Я должен кое с кем встретиться.
– С кем? – не отставал от меня он.
– Тебя это не касается.
– И по какому поводу?
– Об этом тебе тоже незачем знать.
"Антенна" Падди чуть ли не вибрировала от напряжения, и выдержка могла изменить ему в любую секунду. Роль несведущего была ему ненавистна. Он подождал еще немного и купил себе пинту "Гиннесса", надеясь избавиться от нервной дрожи.
Чарлз открыл дверь в дальнем конце бара и вошел, кивнув мне на ходу. Я позвонил ему из машины, как только свернул на север, и вкратце объяснил суть задуманной мною игры. Чарлз без уговоров согласился мне помочь. Он привел с собой импозантного седого господина в твидовом костюме, с темно-синим галстуком-бабочкой.
– А, – пробормотал я и двинулся ему навстречу, оставив Падди в баре. – Хэлло, Чарлз, – приветствовал я тестя. – Огромное спасибо, что приехали.
– Сид, познакомься с Родни Хемфри, – представил он мне своего спутника.
Мы сели за стол. Я убедился, что мы не скрылись из поля зрения Падди, и уловил, как он обвел нас настороженным взглядом. Мы заговорили, наклонив головы, и со стороны должны были показаться ему похожими на опытных конспираторов.
– Родни – мой сосед и живет на той же улице, немного ниже. Он просто сгорал в дороге от любопытства.
– Любой предлог хорош, лишь бы не возиться в саду, – засмеялся Родни.
– Ладно, Родни, если кто-нибудь вас спросит, хотя вряд ли к вам начнут приставать с расспросами, назовитесь вымышленным именем. И скажите, что вы профессор баллистики в отставке.
– Профессор баллистики? Мне это нравится. И в отставке после каких-то важных, тайных поручений? – уточнил он.
– Говорите как можно неопределеннее, чтобы никто не сумел проверить.
Он ненадолго задумался.
– Итак, я профессор Реджинальд Кулпеппер из университета Булавайо в Родезии. Преподавал там в старые добрые времена баллистику. Да, неплохой вариант. Главное, никому не удастся вывести меня на чистую воду, ведь сейчас это не Родезия, а Зимбабве.
– Отлично, – похвалил его я. – Но надеюсь, никакая легенда вам не понадобится.
Я краем глаз наблюдал за Падди. В сущности, я не видел от него ничего, кроме добра, и мне стало стыдно перед ним за свой резкий пренебрежительный тон, однако этого требовали правила игры.
– Почему бы тебе не сообщить этому… как его зовут? – предложил Чарлз.
– Падди. Падди О'Фитч.
– Так почему бы тебе не сообщить Падди О'Фитчу все, что он хотел бы выяснить?
– Потому что по плану он должен будет поделиться информацией с одним нужным человеком. И тогда я своего добьюсь. А пока он не убедится, что у меня секретные сведения, то, наверное, ничего не станет делать.
– Не понимаю, – развел руками Чарлз.
– Падди обожает тайны, но не способен их хранить. Они прожигают дыры в его мозгу, и он их сразу выбалтывает. Нет, причина тут не в коварстве, просто ему нужно разнюхать что-то новое, никому не известное и поведать миру о своих открытиях.
– И кто этот нужный человек? – осведомился Чарлз.
– Журналист по имени Крис Бишер.
Я увидел, как к нам направился Падди. Очевидно, он больше не мог противостоять искушению.
– Что же, профессор… – Я намеренно повысил голос, чтобы Падди услышал мои слова. – Каково ваше мнение специалиста?
Родни Реджинальд не успел мне ответить. Я мгновенно взял на себя инициативу и разыграл спектакль, приложив палец к губам.
– Добрый день, адмирал, – поздоровался Падди, приблизившись к нашему столику. Он знал, кем был Чарлз, но опять-таки Падди знал все или, вернее, почти все.
– Добрый день, – ответил Чарлз и встал.
И Чарлз, и я отказались знакомить Родни с завсегдатаем скачек. Чарлз снова сел, и мы втроем принялись молча ждать. До Падди, кажется, дошел смысл нашего безмолвия, и он удалился, обратившись ко мне:
– Увидимся позднее, Сид.
– Ладно.
Падди шагнул к двери, но в очередной раз не удержался и оглянулся на нас.
– Готов поставить фунт против пенни, что он будет здесь околачиваться и поймает меня у входа.
– Но я по-прежнему не понимаю, – упорствовал Чарлз. – Зачем тебе понадобился посредник для рассказа этому журналисту? Отчего ты сам не можешь с ним поговорить?
– Если я выйду и откровенно расскажу все Крису Битеру, он, возможно, мне не поверит. И даже если поверит, то не напишет об этом в газете, решив, что я просто хочу увидеть свою историю в его колонке. С другой стороны, если Падди выудит у меня секрет, а я с ним в конце концов поделюсь и добавлю, что он ни при каких обстоятельствах не должен его разглашать, он сразу побежит докладывать своему соседу, этому самому Крису Бишеру. А Бишер обнародует мою информацию, подумав, что я не желаю ее там видеть.
– Что же это за тайна? – поинтересовался Родни. – Или мне не положено знать?
– Да, – присоединился к нему Чарлз. – Я ведь тоже о ней понятия не имею.
– Извините, – смутился я. – Конечно, я не стану от вас ничего скрывать. Более того, я просто обязан вам сообщить, если вас вдруг спросит Падди или кто-нибудь еще. Да это вовсе не секрет, и я хочу, чтобы все узнали правду. А пока пусть лишь Падди и Крис Бишер считают мою новость тайной. Дело в том, что я нашел вторую пулю рядом с домом Билла Бартона и твердо знаю, что он не кончал жизнь самоубийством, а полиция сейчас ищет его убийцу.
– Она его действительно ищет? – усомнился Чарлз.
– Ну, не совсем так, но об этом я не скажу Крису Бишеру. Ни слова.
– Что-то я не в силах разобраться, – вздохнул Родни.
– Это долгая история. Чарлз изложит ее вам со всеми подробностями. Прошу прощения, но мне пора. Пойду и посмотрю, как Падди начнет меня пытать. Если он к вам обратится, передайте, что я попросил вас исследовать вторую пулю. Но не забивайте себе этим голову. Желаю вам приятно провести время на скачках.
– Так и будет, – откликнулся Родни. – А вам не трудно намекнуть, на кого следует поставить? – спросил он с азартом новичка.
– Он посоветует тебе не вынимать деньги из кармана, – поспешил разочаровать его Чарлз.
Я рассмеялся. Чарлз слишком хорошо меня изучил.
И двинулся к парадному полукругу. Как и ожидалось, Падди подошел ко мне, когда я следил за бегущими в первом заезде.
– Кто этот профессор? – атаковал он меня вопросом. Меня испугала осведомленность Падди, успевшего выяснить, что третьим за нашим столиком был профессор.
– Не твое дело. И не говори, что он профессор.
– Да хватит тебе, Сид. Зачем он сюда приехал?
– Мне понадобилась его консультация. Ничего существенного.
Я понадеялся, что он мне не поверил. А затем спустился в нижние ряды, чтобы лучше разглядеть лошадей и жокеев. Падди стал спускаться вслед за мной. Теперь он от меня не отвяжется. Пока не добьется задуманного.
– О чем же ты с ним консультировался? Может быть, я тоже сумел бы дать дельный совет.
– Нет. Ты ведь ничего не смыслишь в баллистике.
– В баллистике? А что это за штука?
– Вот видишь, ты в ней полный профан. А я отыскал специалиста.
– Для чего?
– Отстань, Падди, – огрызнулся я. – Тебя это не касается. Сколько раз мне еще повторять?
Он снова собирался меня спросить, но, к счастью, в эту минуту его отделила от меня система общественного контроля – "Эти лошади бегут по заказу и будут сняты с дистанции". Прежде я с удовольствием скакал по здешним дорожкам и принялся с завистью наблюдать за жокеями. Они делали то, о чем я мог только мечтать. Тоусестер – "парковый" ипподром, расположенный среди зеленых холмов. Барьеры так и манят через них перепрыгнуть, они прочны и надежны, однако настоящим испытанием для лошади является последняя миля перед финишем, круто поднимающаяся к холмам. Лошади впервые проехали около трибун, повернули направо и спустились вниз по холму, начав забег во втором круге. Все двенадцать скакали ровно, почти не отрываясь друг от друга.
Я обратил внимание, что Падди покинул меня и перебрался к концу трибуны. Там он завел с кем-то серьезный разговор. Я толком не рассмотрел этого человека, но понял, что это, увы, не Крис Бишер.
Жокей на дальней дорожке с силой хлестнул свою лошадь по ребрам. Они опередили остальных и явно намеревались победить.
"Не слишком ли быстро?" – подумал я. И вспомнил, что многие скачки проигрывались в Тоусестере из-за больших рывков лошади и жокея на долгом, извилистом пути к последнему барьеру и финишной линии. Но нынешний прорыв был впечатляющим, и лошади вскоре удалось закрепиться в своей выигрышной позиции. Ее уже отделяло от прочих немалое расстояние. Никто даже не старался приблизиться к ней, да и я бы тоже не стал. Опытным жокеям известен ряд правил. И одно из них таково: никогда не торопиться в Тоусестере. Это не поможет победе на скачках.
Во втором круге лидер по-прежнему оставался впереди, но дистанция между ним и другими скакунами заметно сократилась и уменьшалась с каждым усталым шагом жеребца. Несколько лошадей догнали его у последнего барьера, и он все равно не победил бы, даже если бы не упал у финиша. А падение было тяжелым, со множественными переломами костей.
По статистике, на каждых скачках лошади падают именно у последнего барьера, и в основном от усталости. На долю Тоусестера хватало катастроф, и сегодняшний день не стал исключением.
Финиш приближался, и на этом этапе неизбежно обострилась борьба между двумя ведущими наездниками. Они сумели точно рассчитать время, сэкономили силы и вышли вперед уже в конце забега. Ничего не скажешь, чистая работа. Толпа с энтузиазмом приветствовала их.
Падди вновь очутился неподалеку от меня.
– Ну и для чего ты хотел узнать о пулях? – повторил он свой вопрос.
– А как ты догадался, что речь идет о пулях? – усмехнулся я.
– Так ведь баллистика – это наука о пулях, – гордо заявил он.
– И что же?
– Твой профессор, – подсказал Падди.
– Опять ты лезешь не в свое дело.
Но он, по обыкновению, был настойчив.
– Какие пули тебя интересуют? Те, что убили Хью Уокера, или пуля, убившая Билла Бартона?
– Нет, – буркнул я.
– В таком случае какие же еще?
– Тебе незачем знать.
Я с облегчением вздохнул, проследив, как еще одна лошадь и жокей, упавшие у последнего барьера, наконец поднялись на ноги и побрели прочь. Покрытые синяками, но обошедшиеся без переломов.
– Выходит, есть и другие пули? – продолжал допытываться Падди.
– Больше ты от меня ничего не услышишь, – пообещал я.
– Не валяй дурака, Сид, старый дружище. Но я не понял, есть другие пули или нет?
– Одна пуля. Ее недавно нашли.
– Потрясающе! – воскликнул Падди. Он решил, что уже раздобыл сенсацию. – И в кого ею выстрелили?
– Ни в кого.
Его разочаровал мой ответ, и он растерялся.
– Тогда почему она тебе так важна?
– Разве я говорил, что она важна? – с удивлением парировал я.
– Разумное замечание, – согласился он. – Однако до сих пор неясно, зачем ты обратился к профессору?
– Видишь ли, я нашел вторую пулю и захотел о ней поговорить, посоветоваться с профессионалом. Успокойся. Ничего существенного.
– А где ты ее отыскал?
– Кончай, Падди, это тебе не игра "Двадцать вопросов". И перестань выспрашивать.
– Но все-таки где ты ее отыскал?
– Повторяю, перестань выспрашивать. Я не желаю, чтобы об этом знал каждый встречный.
– Поверь, если ты мне скажешь, я больше не задам ни одного вопроса.
– Ты и сейчас мог бы от меня отвязаться. Однако продолжаешь вынюхивать, – заметил я.
– Господи, да мне это совсем несвойственно, – Падди насмешливо взглянул на меня.
– Ну, ты меня достал. Ладно, слушай. Я нашел эту пулю в ведре с песком, во дворе конюшни Билла Бартона. Ты доволен? – раздраженно признался я. – И попросил проверить ее специалиста по баллистике.
– Но почему? – не унимался Падди. – Для чего тебе понадобилось ее проверять?
– Я только что предупредил тебя, Падди. Это тайное расследование, и никто не должен знать о второй пуле.
– Ты меня не понял. Я спросил – зачем ты проверял ее у специалиста?
Я вновь тяжело вздохнул.
– Выяснял, из какого оружия ее выпустили. Не из того ли, которое убило Билла Бартона.
– А если из него, то что это тебе даст? – смущенно осведомился он.
В результате я ему все рассказал. Подробно, без спешки. Сообщил, что уверен: Билл Бартон не кончал жизнь самоубийством, а был убит. Сообщил о следах пороха на руках и рукаве Билла и о том, что для их присутствия понадобился второй выстрел. Описал свои долгие поиски пули и ее внезапную находку. Присочинил кое-что о проверке пули профессором и его выводе – она выпущена из того же оружия. Не умолчал и о полиции, которую я сумел переубедить, и копы больше не считают смерть Билла самоубийством. Полицейские возобновили расследование и начали искать преступника, подчеркнул я, понадеявшись на их расторопность.
Мне пришлось повторить рассказ и убедиться, что Падди запомнил многочисленные детали. Потом я опять попросил его не разглашать тайну.
– Ты можешь мне доверять, – обещал он. Хорошо бы, если так.
Попрощавшись с Падди, я отправился искать Чарлза и Родни и обнаружил их в баре пьющими шампанское.
– Итак, ты передал свое сообщение? – спросил Чарлз.
– Да, передал. Но боюсь, что перестарался, и оно прозвучало слишком таинственно. А тогда Падди и впрямь никому не скажет. Ну а как дела у вас? Наверное, сорвали куш в этом шумном заезде?
– Мы поставили на победителя во втором заезде, но чертова бутылка с пузырьками обошлась нам дороже выигрыша, – с улыбкой пояснил Чарлз. – Угощайся.
Я выпил и смог расслабиться в их обществе, без Падди, целый час не отстававшего от меня.
После третьего заезда я покинул ипподром, собираясь вернуться в Линкольн'с Инн Филдс и в половине шестого забрать Марину домой.
Она вышла из здания, двинулась вдоль парапета, спустилась и села в машину. Рози стояла у выхода и помахала ей, когда мы отъехали.
– Рози ведет себя как строгая компаньонка из XIX века, – пожаловалась Марина. – Она ни на секунду не отпускает меня, даже в уборную.
– Молодец, – похвалил я ее сослуживицу. – Как прошел у тебя день?
– Как обычно, без особых событий, – со вздохом откликнулась она. – Честно говоря, мне уже надоела эта работа. Сегодня мы услышали, что кому-то из руководства нужны результаты, а не сам проект. Он рассчитан всего на три года, но его согласились продлить по меньшей мере на пару лет. Меня хотят оставить на этот срок, но не знаю, стоит ли мне соглашаться.
– А что ты будешь делать, если не согласишься?
– Еще сама не решила.
– Но ты не уедешь из Лондона?
Очевидно, в моем голосе прозвучала неподдельная тревога.
– Я же собираюсь бросить работу, – ответила Марина. – А не тебя.
Она погладила меня по руке. В таком случае все было в порядке.
Глава 14
В колонке Криса Бишера не было сказано ни слова о второй пуле или о теориях Сида Холли. Я купил этот номер в "Памп" в среду утром, когда отвез Марину на работу и возвращался домой. Рози ждала ее у входа, и Марина покосилась на меня, выходя из машины. Я рассмеялся.
Загнав машину в гараж под домом, я поднялся в квартиру и перечитал газету от корки до корки. Нет, я не ошибся, ни одного упоминания.
И уже начал сомневаться, точно ли я оценил характер Падди, когда мне позвонил Чарлз.
– Я только что разговаривал по телефону с каким-то человеком. Он передал мне, что они вместе со мной должны проверить имя профессора баллистики, с которым ты консультировался.
– Неужели? – удивился я. – И вы его назвали?
– Оно вылетело у меня из головы. – Он засмеялся. – И я придумал новое. Теперь Родни – профессор в отставке Обри Уинтертон из университета Булавайо. Уж это я запомнил.
Обри Уинтертон Реджинальд Кулпеппер – не важно, как его звали. Ведь никто бы не смог доказать, что такого человека не существовало.
– Позвонивший говорил с ирландским акцентом? – поинтересовался я.
– Нет, без всякого акцента, – отозвался Чарлз.
– Кто бы это мог быть, я теряюсь в догадках.
– А я набрал 1471, чтобы выяснить его номер, а затем перезвонил, – сообщил Чарлз.
– Ну и как?
– Это оказался телефон "Памп". Меня соединили с ним через коммутатор.
– Благодарю вас, Чарлз. – Его находчивость произвела на меня впечатление. – Если вам понадобится работа, вы можете стать моим помощником.
– Нет уж, спасибо, – отказался Чарлз. – Я люблю отдавать приказы, а не исполнять их.
– Тогда будьте моим шефом.
Он расхохотался и повесил трубку.