– Вот эти, – он указал на черно-белые, – сняты перед Первой мировой войной. Тогда Харроу славился своими суровыми нравами, и, думаю, у ребят не было особых при- чин для смеха и улыбок. А это – команда регбистов, и я был ее тренером. Вот он я – под номером 16. Тут мои мальчики, некоторые до сих пор приезжают со мной повидаться. Я вижу, как мои питомцы изменились, и чувствую себя глубоким стариком. А у нескольких сейчас здесь учатся их сыновья.
Я поблагодарил его за информацию, кофе и, главное, за потраченное на меня время. Кажется, его разочаровало, что, когда он вынул из шкафа сотни других фотографий, я не стал их разглядывать.
– Как-нибудь в следующий раз, – произнес я, двинувшись к двери.
– Мистер Холли, – окликнул меня он.
– Да? – Я повернулся.
– Надеюсь, вы обнаружите, что натворил этот Логистейн.
– А я полагал, что закрытые школы всегда защищают своих бывших учеников, независимо ни от каких обстоятельств.
– Школы, возможно, и защищают, а я нет. Пусть узнает, почем фунт лиха. Он это заслужил.
Мы пожали друг другу руки.
– Если вам что-то понадобится, мистер Холли, смело обращайтесь ко мне. – Он улыбнулся. – Я еще не расквитался с Логистейном и, если быть точным, должен ему пять ударов.
И правда, месть – блюдо, которое лучше есть холодным.
На обратном пути к центру Лондона я слегка отклонился в сторону и поехал в Уэмбли-парк, чтобы поглядеть на здание офиса "Давайте сделаем ставки"-лимитед. Я раздобыл его адрес на веб-сайте "Компани'з Хаус". Однако целых пятнадцать минут колесил по району с промышленными зданиями, пока не отыскал нужный дом. И решил, что должен обзавестись спутниковым путеводителем. Наверное, он появится, когда я куплю новую машину. Я припарковался на углу и вернулся назад.
Описать здание офиса было трудно: обычный прямоугольный пятиэтажный дом из красного кирпича с небольшим безлюдным холлом. Плоскую крышу заполняли антенны мобильной связи, а видеокамеры были вмонтированы по всему периметру здания.
Я заметил объявление рядом с домофоном. В нем говорилось, что посетители офиса "Давайте сделаем ставки"-лимитед должны нажать кнопку и подождать. Очевидно, визиты здесь отнюдь не приветствовались.
Посторонний наблюдатель не обнаружил бы в скромном кирпичном доме никаких признаков преуспеяния и усомнился бы, что в нем прокручиваются многомиллионные сделки. Хотя мне бросилась в глаза вереница дорогих автомобилей и мощных мотоциклов, припаркованных на скромной автостоянке у двери. Ближайшим от меня оказался темно-синий "Порше 911-Каррера" с номером ГЛ-21. Значит, Джордж был на месте.
"Хватит ли мне духа туда зайти и пообщаться с ним? – задал я себе вопрос. – Почему бы и нет? Я ничего не лишусь, кроме собственной жизни".
Нажал кнопку и стал ждать.
Наконец из микрофона около кнопки донесся женский голос:
– Да?
– Это Сид Холли. Мне нужно встретиться с Джорджем Логисом, – пояснил я.
– Подождите минуту, – проговорил голос. И я снова принялся ждать.
Через минуту или чуть больше тот же голос деловито уточнил:
– Он вас пригласил?
– Нет. Просто я проезжал мимо и решил повидаться с Джорджем. Я его знакомый, – ответил я.
– Еще минуту, пожалуйста, – повторил голос. Я по-прежнему ждал.
– Поднимитесь на лифте на четвертый этаж, – сообщил голос.
Я распахнул дверь и последовал указаниям.
Лифт остановился на четвертом этаже, и я увидел вышедшего навстречу Джорджа Логиса. Я запомнил его по нашей встрече в ложе Джонни Энстона в Челтенхеме. Стройный, почти атлетического сложения, он зачесывал назад свои светлые волосы, уже немного поредевшие на висках. Но сегодня на нем был не строгий костюм, а спортивный темный свитер с круглым вырезом и простые голубые джинсы. Он явно не собирался принимать гостей.
– Сид Холли, – произнес он и подал мне руку. – Рад вас снова видеть. Что привело вас в этот забытый богом район северного Лондона?
Неужели я стал подозрителен или в его голосе и впрямь прозвучали тревожные нотки? А возможно, это было раздражение?
– Я проезжал мимо, и мне вдруг захотелось зайти и посмотреть, на что похож ваш офис.
Вряд ли он мне поверил, но я сказал правду.
– Да тут и смотреть-то особо не на что, – усмехнулся он.
Джордж дал возможность зеленой пластиковой карточке проскользнуть в прорезь стены, открывавшей двери кабинетов на четвертом этаже. Он посторонился и пропустил меня.
– Вы давно тут работаете? – поинтересовался я.
– Почти пять лет. Сперва мы занимали лишь один этаж, но постепенно расширились, и теперь нам принадлежит все здание.
В большом кабинете за столами, расставленными вдоль окон, сидело примерно тридцать человек. Перед каждым из них стоял компьютер с ярко освещенным монитором. Я обратил внимание на тишину, непривычную для помещения со множеством людей. Некоторые перешептывались, но, как правило, сотрудники не отрывались от экранов и негромко постукивали по клавиатуре, набирая текст.
– На этом этаже работают наши менеджеры рынка, – понизив голос, разъяснил Джордж. – Вы видели наш веб-сайт?
– Да, – откликнулся я. Тоже шепотом.
– Тогда вам известно, что по Интернету можно играть во что вам только хочется и сколько угодно, если вы сумели подобрать партнера, согласного с вашей ставкой. В прошлом году среди наших игроков нашлось двое молодых людей, державших пари на своих девушек – какая из них раньше забеременеет. – Он засмеялся. – В конце концов нам пришлось запросить у врачей отчеты о состоянии этих девушек.
– Форменный бред, – заявил я.
– Но по большей части на нашем рынке обходятся без личных проблем. Вот эта команда следит за поступлением ставок и пытается привести их в соответствие, если компьютер автоматически не проделал такую операцию. Всегда возникают нестандартные ситуации, и для них нужен человеческий мозг, а иначе их не рассортируешь. Компьютеры могут быть очень умны, но они любят жесткие установки. Просто "да" – или "нет" и никаких "наверное".
– А где сами большие компьютеры? – спросил я, оглядевшись по сторонам.
– Внизу, – сказал он. – На первом и втором этажах полно компьютерной аппаратуры. Мы храним ее, контролируя климат и соблюдая все нужные условия. У нас там стоят мощные кондиционеры.
– Мой компьютер вечно ломается, – пожаловался я.
– Вот почему мы постоянно все дублируем, и у нас не один большой компьютер для уточнения подсчетов, а несколько. Они ежедневно проверяют друг друга. Очень сложная и кропотливая работа.
Я почувствовал, что Джордж расхвастался. Ему доставляло удовольствие показывать мне, как он умен и предусмотрителен.
– Вы устраиваете игры он-лайн? Или игры с договорными ставками?
– Да, устраиваем, но не в этом здании. Для подобных операций мы пользуемся базой данных из Гибралтара. Она намного эффективнее.
Я заподозрил, что заморские операции столь же эффективно помогают уходить от налогов.
– Откуда такой интерес? – насторожился он.
– Да так, без всяких причин, – беспечно проговорил я.
– Вы пришли сюда отыскать нечто особенное?
– Нет. Я от природы любознателен, только и всего. – И у меня хорошее чутье.
Я еще немного побродил по кабинету и задал новый вопрос:
– Это все ваши сотрудники?
– Не-ет. – Его позабавила моя наивность. – Их гораздо больше. Ниже этажом находится отдел подсчетов, и в нем, должно быть, работает человек пятьдесят. А наш технический персонал, можно сказать, живет среди машин на нижних этажах. И в самом низу, в полуподвале, размещаются служба безопасности и буфет.
– Вы полностью оснащены, – заметил я. Его перечень не оставил меня равнодушным.
– Да. Мы проводим круглосуточные операции, не прерываясь ни на день в году. У нас всегда под рукой дежурные техники на случай, если появятся проблемы с машинами. Мы не можем позволить системе дать сбой: для бизнеса это обернется крупными убытками. Вы желаете еще что-нибудь выяснить, Сид? Я ведь очень занят.
Его раздражение начало все отчетливее проступать на поверхность.
– Нет, не желаю. Извините, – ответил я. – Спасибо, что смогли мне столько рассказать.
"И, кстати, нельзя ли мне взять один ваш волосок?" Я проследовал за ним к двери, поглядев на его темный свитер, но не увидел на нем ни одного волоска. Да и на голове волосы Джорджа держались крепко, отнюдь не собираясь падать. Их никак нельзя было выдернуть, и я понял, что Марина недооценила сложность поставленной задачи. Особенно для однорукого. Мы остановились у двери.
– Я видел сегодня вашу фотографию на первой странице "Памп". – Слова Джорджа застигли меня врасплох, и я понадеялся, что он не заметил, как мой лоб покрылся липким потом.
– Да, я тоже ее видел, – откликнулся я, стараясь говорить ровно и спокойно.
– Вам удалось продвинуться в расследовании? – осведомился он.
– Пока что я сделал лишь первые шаги, – солгал я.
– Что же, полагаю, вам удастся добраться до цели. Мне нравился Хью Уокер.
– Вы были с ним хорошо знакомы? – спросил я.
– Нет, не слишком. Но несколько раз откровенно побеседовали.
– О чем? – не удержался я от очередного вопроса.
– О всякой всячине. Например, о его шансах на выигрыш в разных заездах.
– Для человека в вашем положении не очень-то разумно расспрашивать жокеев об их шансах на скачках, не так ли?
Джордж чуть ли не зашипел на меня.
– Уверяю вас, ничего незаконного в этом не было.
Я усомнился в искренности его заверений и решил надавить на него покрепче.
– А в Жокей-клубе знают, что вы выясняли у жокеев, каковы их шансы на скачках?
– Послушайте, Холли, в чем вы меня обвиняете?
– Ни в чем, – возразил я. – Это вы сообщили мне, что беседовали с Хью Уокером о его шансах.
– По-моему, вам пора идти, – не вытерпел он и не подал мне руку на прощание.
Я посмотрел ему в глаза, но прочесть в них ничего не смог. Он привык держать все мысли при себе.
Мне хотелось спросить его, что он делал в прошлую пятницу около восьми часов вечера. Мне хотелось узнать, есть ли царапины у него на шее, под свитером. И также хотелось узнать, имелся ли у него когда-либо револьвер 38-го калибра.
Но вместо этого я вызвал лифт, спустился в холл и вышел на улицу.
Вернувшись на Эбури-стрит, я загнал машину в гараж. Но не стал подниматься в квартиру, а направился в сандвич-бар на углу, чтобы перекусить копченой семгой с черным хлебом и салатом.
Мой мобильник зазвонил, когда я расплачивался в кассе.
– Хэлло, – произнес я, стараясь держать одной, настоящей рукой салат, бутерброд, сдачу и телефон.
Безжизненный, еле слышный голос на другом конце линии задал вопрос:
– Это вы, Сид?
– Да, – подтвердил я, и меня сразу охватила паника. Неужели что-то произошло? – Рози? Что такое?
– О боже, – проговорила она. – В Марину стреляли.
Глава 15
– Что? – пробормотал я, выронив сдачу.
– В Марину стреляли, – повторила Рози.
Я похолодел и больше не чувствовал под собой ног. – Куда?
– Здесь, на тротуаре, у выхода из института.
– Нет, – уточнил я. – Куда попала пуля?
– В ногу.
"Слава богу, – подумал я, – значит, с ней все будет в порядке".
– А где она сейчас? – спросил я.
– На том же месте, и ей оказывают помощь. Санитары стараются сделать максимум возможного. Но она потеряла столько крови. На тротуаре повсюду кровь.
Возможно, я слишком рано издал вздох облегчения. Моя кожа сделалась влажной и липкой.
– Рози, – торопливо посоветовал я, – выясните у санитаров, в какую больницу они намерены ее отвезти.
Я услышал, что она спросила их и тут же передала мне:
– В Сент-Томас.
– Поезжайте вместе с ней. А я скоро там буду.
Она отключилась. Я недоверчиво поглядел на мобильник. Нет, это не могло случиться. Но так было.
Природа вырабатывает механизм, позволяющий справляться со страхом или болью. Адреналин проникает в кровоток, а от него расходится по телу. Мускулы начинают двигаться, и мы бежим или прыгаем, скрываясь от опасности, мчимся прочь от источника страха. Я ощутил, как внутри меня заструились потоки энергии. В прошлом я слишком часто ощущал это, лежа в торфянике с ушибами и вывихами после неудачного падения.
Желание подняться и убежать было очень сильным. Иногда это желание убежать и скрыться оказывается столь неодолимым, что ты превозмогаешь травмы и забываешь о поврежденных руках и ногах. Существуют точные, документальные свидетельства о людях, искалеченных взрывами. Порой они убегали с места преступления, лишившись пальцев на ногах.
Теперь, в сандвич-баре, поток адреналина снова заструился во мне, хотя от растерянности я не понимал, что должен сделать. То ли забрать оплаченную еду, то ли поднять упавшую сдачу. Несколько секунд пропали зря, и я никак не мог сориентироваться.
– Что с вами, приятель? – поинтересовался кассир.
– Ничего, – прохрипел я, с трудом разжав губы. Выбрался из бара, пошатнулся у двери и бросился к дому.
Нажал на кнопку, открывавшую гараж, и заорал на медленно распахивавшиеся ворота.
К больнице Сент-Томас я понесся на предельной скорости. Она находилась на другой стороне Темзы, прямо напротив здания парламента. Сравнительно недалеко, с учетом лондонского движения. Я накричал на туристов у Букингемского дворца, потребовав, чтобы они вернулись на пешеходную дорожку. И проклял вереницы такси на Бердкейдж Уок. Автобусные проезды предназначены для автобусов, иногда для такси, но не для личных автомобилей. Однако я пролетел по одному из них на Вестминстерском мосту, и мне было наплевать, оштрафуют меня или нет.
Несмотря на два мигавших светофора и бесчисленные дорожные знаки, я целым и невредимым доехал до центрального подъезда больницы. Притормозил у входа и вышел.
– Здесь на тротуаре нельзя оставлять машины, – начал поучать меня какой-то злобный прохожий.
– Вот вы за ней и последите, – отпарировал я, запирая дверцы. – Мне срочно нужно в больницу.
– Они ее отгонят, – предупредил злопыхатель.
"Ну и пусть, – подумал я. – Незачем терять время на поиски парковочного счетчика".
О, Боже, прошу тебя, спаси Марину. Я не молился с детских лет, но сейчас обратился к Господу.
Прошу тебя, Боже, позволь ей остаться в живых. Верни ей силы и здоровье.
Я вбежал в отделение несчастных случаев и скорой помощи, застав в нем очередь из шести человек у окошка регистратуры. И схватил за руку оказавшуюся рядом медсестру.
– Пожалуйста, ответьте мне, в каком отделении Марина ван дер Меер?! – воскликнул я.
– Она пациентка? – с заметным восточноевропейским акцентом переспросила медсестра.
– Да, ее должны были привезти сюда с Линкольн'с Инн Филдс, на машине "Скорой помощи".
– Палаты "Скорой помощи" вон там. – Она повела плечом, указав направление.
– Спасибо. – Я бросился по коридору к закрытым двойным дверям. Но на подходе к ним мне преградил путь крупный молодой человек в синей форме, похожей на морскую. На его плечах красовались вышитые надписи: "Служба безопасности больницы".
– Да, сэр, – проговорил он. – Могу я вам чем-нибудь помочь?
– Марина ван дер Меер, – произнес я, попробовав его обойти.
Но он шагнул влево и заслонил от меня узкую полосу коридора, ответив:
– Нет, меня зовут Тони. А вас?
Я посмотрел ему в лицо. Он вовсе не думал надо мной смеяться.
– Понимаете, – немного успокоившись, пояснил я, – мне срочно нужно отыскать Марину ван дер Меер. Ее привезли сюда на "Скорой помощи".
– Несчастный случай? – осведомился он.
– Да, да, – поспешно подтвердил я. – В нее стреляли. Она ранена.
– И где?
– В ногу.
– Нет, где в нее стреляли?
– В ногу, – тупо повторил я.
– Да нет же, – не отставал от меня Тони. – Где именно в Лондоне в нее стреляли?
"Черт побери, какое это имеет значение?" – мелькнуло у меня в голове.
– Вероятно, ее отвезли в Гай, – рассудил он.
– Но санитар сказал, что они доставят ее сюда.
– Подождите минутку, мистер… как вас зовут?
– Холли, – представился я. – Сид Холли.
– Просто подождите здесь минутку, а я посмотрю. Посетителей в это отделение не пускают, если им, конечно, не требуется помощь. – Он чуть ли не улыбался. А мне было не до улыбок.
Охранник исчез за двойными дверями, они раскрылись и снова захлопнулись. Я толкнул ближнюю дверь и заглянул внутрь, но смотреть там было не на что. Коридор растянулся вдаль примерно на десять ярдов и пересекался в конце с другим коридором, образуя букву Г. Стены в нем выкрасили в два цвета: верхнюю половину – в кремовый, а нижнюю – в голубой. По какой-то странной извращенной ассоциации они напомнили мне коридоры моей начальной школы в Ливерпуле.
Дружелюбный охранник Тони вернулся, выйдя слева, и подошел ко мне.
– Нет, никто с таким именем в отделение не поступал, – доложил он.
За его спиной раздался лязг, и каталка в сопровождении медицинского персонала быстро проехала справа налево. Мне удалось бросить лишь беглый взгляд на лежавшего на ней человека, и я не осмелился бы утверждать, что это была Марина. Но в следующую секунду в коридоре показалась Рози.
Я громко окликнул ее:
– Рози!
Она меня не услышала.
Охранник Тони собирался что-то сказать, но я отпихнул его и понесся по коридору.
– Стойте! – выкрикнул он. – Вам туда нельзя.
Он опоздал, я уже успел свернуть за угол и снова позвал ее:
– Рози!
В этот раз она обернулась.
– Сид, слава богу, что вы приехали! – Рози плакала и, похоже, могла вот-вот упасть в обморок.
– Где Марина? – выпалил я.
– Здесь, – ответила она, посмотрев на какие-то двери справа.
В коридоре было застекленное круглое окошко, и я, дрожа от волнения, прильнул к нему.
Марина неподвижно лежала на каталке, а вокруг нее сновали шесть человек. Я увидел два плотных пакета с кровью на вершинах шестов. От них спускались пластиковые трубки с иглами на концах, воткнутыми в тыльные стороны ее ладоней. У колес каталки разлилась лужа крови. Такое впечатление, будто кровь потоком текла сквозь Марину.
– Эй, что вы здесь делаете? – донесся до нас строгий голос.
Я обернулся. Перед нами стояла санитарка в синем халате и каком-то странном зеленом тюрбане на голове.
– Немедленно вернитесь в комнату для посетителей, – приказала она.
– Но в палате Марина, – умоляюще произнес я и вновь уставился в окно. Медики приступили к активным действиям. Один из них опустил трубку к ее горлу. Лицо сделалось пепельно-серым.
– А мне все равно, будь там даже царица Савская, – возразила санитарка. – Тут нельзя стоять. Вы нам мешаете. – Она немного смягчилась. – Идите за мной, я покажу вам, где можно подождать. Как только мы узнаем новости, то сразу вам сообщим.
Рози и я безропотно подчинились суровой санитарке, взявшей нас за руки. Мы двинулись по коридору, обогнули несколько углов и вошли в комнату с табличкой на двери "Зал ожидания. Для членов семей больных".
– Оставайтесь здесь, и кто-нибудь обязательно выйдет к вам.