- Клавдия Васильевна отсюда переехала полгода назад, - ответил анонимный абонент. - Попробуйте позвонить по телефону 908-09-30.
- Благодарю вас! - произнес Юрка и повесил трубку, ощущая легкое разочарование. Нет, разговор сам по себе никаких обломов не содержал. Все прошло штатно, как выражался Генрих Птицелов. Но…
Звонить по телефону, который Тарану сообщил неизвестный собеседник, вовсе не требовалось. В этом семизначном числе содержалось время встречи - 9.30 грядущего утра. Именно к этому времени Юрка должен был прибыть на станцию метро "Новослободская" и встать около каната, ограждающего мозаичное панно с изображением молодой советской мамаши с младенцем на руках, голубком с пальмовой ветвью в клювике и ленты с надписью "Миру - мир!". Там было и еще что-то изображено, но Птицын, когда инструктировал, вспомнил только эти детали. К тому же он тогда выяснил, знает ли Таран разницу между мозаичным панно и витражом.
Однако, учитывая, что по Юркиным часам было всего-навсего 0.40, ему требовалось где-то перекантоваться восемь часов. Надо думать, что там, где ему указали время встречи, считали, что он сумеет переночевать в доме 19. Правда, если у них был телефон с определителем номеров, то они уже знали, что Таран находится не совсем там. А если у них имелась такая же система, как у Генриха Птицына, позволявшая по номеру телефона определять адрес, вплоть до квартиры, то им уже стало ясно и более точное местонахождение Юрки. Конечно, они могли догадаться, что Таран зашел в "постороннюю квартиру" не от хорошей жизни; возможно, завтра на встрече они зададут немало вопросов. И черт его знает, какие сделают выводы из всей совокупности фактов. Очень может быть, что самые серьезные и лично для Юрки - фатальные.
В это время с кухни донесся скрип крышки, отдираемой от посылочного ящика. Взрыва, слава богу, не произошло, но зато Лиза аж подпрыгнула от восторга, разглядев содержимое посылки, и громко крикнула "ура!".
Таран вернулся в кухню и сказал:
- Спасибо, Лиза! Извиняюсь, конечно, за нахальство и позднее вторжение. Ну, и за то, что позвонил на халяву…
- Это ерунда! - сказала тезка английской королевы, выдергивая из ящика сперва туго набитый бордовой клюквой и наглухо запаянный полиэтиленовый пакет, а потом два увесистых бруска сала, завернутых в крафт-бумагу. - Зато ты дедушкину посылку нашел… Как пахнет вкусно!
И Лиза нетерпеливо схватила со стола нож и отрезала себе ломтик сала. По тому, как она его начала жевать, любой бы догадался, что последний раз она ела сутки назад, не меньше.
- Неужели прямо так, без хлеба? - удивился Юрка.
- А у нас его нету… - проглотив сало, ответила девчонка. - И денег нету тоже.
- Но бутылки-то есть? - заметил Таран. - Сдала бы все, что под столом, - пожалуй, и на картошку хватило бы…
- Мне на улицу не в чем выйти, - созналась Лиза. - Этот козел все пропил. И сапоги, и пальто, даже джинсы… Вообще все! Вот, что на мне - осталось. Валенки, правда, еще есть, но я их запрятала, чтоб не унес. Хорошо еще, батареи нормально топят, пока не холодно, и окна я законопатила. А то вообще бы замерзла.
- А матери у тебя нет?
- Умерла. Нажралась и заснула на улице. Еще в том году. Мы ее и не забирали с морга - все равно хоронить не на что. А родни у нее в Москве никакой не было.
- Да-а… - протянул Юрка сочувственно. Он-то думал, что ниже, чем его отец с матерью, скатиться уже невозможно - ан нет! Еще, как говорится, есть и поглубже ямы. У него родители до пропивания одежды еще не дошли. Кое-какие вещи из дома продали, конечно, но до штанов и платьев дело не дошло. И на хлеб все-таки хватало. Хватило даже на то, чтоб Юрка смог одиннадцать классов закончить и до прошлой весны боксом заниматься. А эту стриженую даже спрашивать не стоит, учится она или нет. Ясно, что в этом драном халатике и шлёпанцах на уроки ходить не будешь.
Тут Юрка очень кстати вспомнил, что у него в спортивной сумке осталась кое-какая дорожная жратва. Печенье, пакетики с чаем, а самое главное - приличная горбушка черного хлеба. Почти треть буханки. И он как-то сразу, без особых размышлений, расстегнул сумку и выложил все это на стол, наскоро составив с него бутылки и смахнув на пол весь мусор.
- Ой, хлебушек! - вырвалось у Лизы с непередаваемым тихим восхищением. Как будто бриллианты увидела или кучу золота.
А Таран-то думал, будто в Москве все зажрались… Оказывается, далеко не все.
- Нельзя соленое сало без хлеба, - назидательно произнес Таран, - желудок заболит. И чай заварить надо!
- У нас ни чая, ни сахара… - вздохнула Лиза.
У Тарана был черносмородиновый "Пиквик" в красивой коробочке с картинками, где лежали маленькие пакетики на ниточках. Юрка за не шибко долгую дорогу до столицы выдул этого чая довольно много, кидая по два пакетика в стакан. Но с десяток пакетиков еще оставалось. Там же, в этой коробке, сохранились две упаковки с "железнодорожным" сахаром - по два быстрорастворимых кусочка в каждой. И печенье было. Правда, всего ничего - три с половиной печенюхи. Таран вдруг пожалел, что уже сожрал всю колбасу и аж четыре сваренных вкрутую яйца, которые ему выдала на дорогу Надька. Очень бы пригодились этой "блокаднице". Как раз перед отъездом Таран просмотрел в части несколько передач, посвященных 55-летию снятия блокады с Ленинграда, и видел кинокадры, запечатлевшие дистрофиков-доходяг. Лиза, конечно, до такой кондиции еще не дошла, но постепенно приближалась.
- Как тебя зовут? - неожиданно спросила она у Тарана, когда тот, сняв с плиты донельзя закопченный чайник, ополаскивал его над раковиной, заодно вытряхивая из него безвременно ушедших из жизни тараканов-утопленников.
- Почтальон Печкин, - отрекомендовался Таран, наполняя чайник. - Из деревни Простоквашино. Привез посылку от вашего дедушки.
- Ну, я же серьезно спрашиваю! - Лиза улыбнулась.
- А серьезно - я Юра.
- Ты не из Москвы, да?
- Я ж говорю - из Простоквашина мы… - Таран собрался было зажечь газ и обнаружил, что спички в доме тоже отсутствуют. - Чиркнуть нечем, а?
Юрка в первый раз за последние полгода пожалел, что окончательно бросил курить.
- У вас тут как, трением огонь добывают? - спросил он.
- Не-а, - мотнула головой Лиза. И начала искать.
Нашла она какую-то большую жестяную банку, не то из-под краски, не то из-под сгущенки, доверху заваленную мусором, в основном бычками. Но среди бычков обнаружилась прозрачная одноразовая зажигалка из зеленоватого оргстекла. Конечно, ни капли газа в ней не было, но кремень искру давал. Не страшась обжечь пальцы, Лиза открыла кран, поднесла зажигалку к конфорке и чиркнула кремешком. Фук! - полыхнуло голубое пламя, и Лиза надвинула чайник на огонь.
- Техника на грани фантастики! - порадовался Таран. - XXI век!
- Сколько раз я этому козлу говорила, чтоб зажигалки не выбрасывал! - проворчала Лиза. - Ни хрена не слушает! Чтоб он замерз где-нибудь!
- Это ты зря так! - Юрка понял, что речь идет о Лизином папаше. - Ну, замерзнет, допустим, а ты куда денешься?
- Сдохну, - вполне серьезно произнесла Лиза. - Все одно деться некуда. Халат вон один остался, который мне еще в четвертом классе купили. Я сейчас знаешь что делаю целый день? Лежу, сплю, пью водичку из-под крана, а потом писаю и опять сплю.
- Может, тебе в детдом надо сдаться? - предложил Таран.
- А я знаю, где он есть? - проворчала девчонка.
- Ты в школу-то ходила, наверно? Позвони училке какой-нибудь или подруге. Может, вещи какие-нибудь одолжат. Ну и вообще, подумают, как тебя пристроить… На худой конец к соседям постучись.
- К соседям мой папаша уже вот так настучался! - процедила Лиза. - Весь подъезд его гоняет, всем задолжал рублей по триста, отдавать, конечно, не собирается. Ну, он меня приспособил попрошайничать. Сперва жалели, а потом на хрен стали посылать. Дескать, иди отсюда, лахудра помоечная, ты вся в отца, и зенки твои бесстыжие. А насчет школы, так я там всем по фигу. Меня уже год как исключили. Подруги раньше были, а сейчас… Кому охота с такой водиться? Вон, видишь, как папаша меня обалдал под ноль? Вшивая, говорит… А вши-то на самом деле у него первого завелись! И на меня перепрыгнули. Спим-то вместе…
- Как это? - не очень врубился Таран. - С родным отцом?!
- Нет, - немного смутилась Лиза, - мы не так, как мужик с бабой. Просто он и диван, и мою кровать уже пропил, а ихнюю с матерью, у которой ножки пообломались, никто не берет. Я сначала на раскладушке спала - упер, потом на матрасе, прямо на полу, - он и матрас пропил. Не на голом же полу лежать? Отпихну к стене да и дрыхну. А мужицкое он уже все пропил - безопасный. Только спьяну драться лезет, если еще на ногах держится. И пургу всякую гонит с матом. Я от него в ванну запираюсь - там засов крепкий, ему не сломать. Подолбится немного - выдохнется и заснет. С похмелья, конечно, тоже пнуть может. Но он долго с утра не сидит - забирает бутылки и бегом за пузырем. А тут несколько дней при деньгах прожил - видишь, накопил сколько?
- Работу нашел, что ли?
- Не знаю. Может, грабанул кого-то или упер чего-нибудь. Из дома-то уже и брать нечего.
Чайник закипел. Заварочного, как выяснилось, в этом доме давно не имелось, его Лизкин родитель еще два года назад пропил. Поэтому пакетики пришлось класть прямо в две алюминиевые кружки. Чашки, как рассказала Лиза, большей частью были пропиты, а те, что после этого уцелели, папаша расколотил по пьяному делу. Вообще Юрка в раковине видел несколько пластиковых стаканчиков, которые принято считать одноразовыми, но предпочел все-таки кружки. Над раковиной такой тухлый дух стоял, что блевать тянуло.
Конечно, Юрка и сам есть хотел. Но когда он увидел, как бедная Лиза начала хлебушек с салом лопать, решил, что будет ужинать чисто символически. Отрезал ломтик сала, положил на половинку печенюшки и стал пить чай без сахара. Он, Таран, если надо, завтра отожрется, деньги есть как-никак. А этой несчастной каково? Фиг ее знает, может, и правда ее папаша где-нибудь загнулся?
- Отец-то давно за посылкой пошел? - спросил Юрка.
- Да днем еще. С утра сходил похмелился, где-то пошастал, потом пришел с пивом и воблой, картошку последнюю сварил, пузырь допил и опять куда-то собрался. А когда дверь открыл, извещение на посылку выпало.
- Извещение-то на тебя, наверно, было выписано? - поинтересовался Таран.
- Ну и что? Мне все равно на улицу не в чем выйти. И паспорта у меня нет. А у него-то в паспорте я записана, и свидетельство о рождении мое он тоже при себе таскает. Выдали небось, раз она в подъезде оказалась.
- Что ж он ее, чудак, до квартиры не донес? - удивился Юрка.
- У него, когда под газом, и не такое бывало, - хмыкнула Лизка, прожевывая очередной ломтик сала. - Он, знаешь ли, однажды телик пропил, а потом полдня искал по квартире.
- Ну, это еще понятно. - Таран вспомнил, как его собственные родители каждое утро, похмеляясь, проводили "разбор полетов", силясь вспомнить, кто наблевал в кухне или промахнулся мимо унитаза. - Я бы понял, если б он, допустим, посылку на почте позабыл или где-то на улице оставил. Но он же до подъезда дошел все-таки? Тут до квартиры дойти - всего ничего. Тем более странно, что он ее между дверьми оставил.
- Ничего странного, - пожала плечами Лиза. - Небось стал заходить, а его с улицы какой-нибудь друган окликнул. Их у него тут, по району, - хренова туча. Года четыре назад - он тогда еще просыхал изредка! - пошли мы с ним в кино на мультики. Вроде и трезвый был совсем. Выходим из подъезда, и тут ему какой-то дядька рукой машет. Папаша мне говорит: "Лизочка, ты постой здесь минутку, подожди. Мне надо с тем дяденькой поговорить. Никуда не уходи, я скоро приду". Ну, отошел он к этому дядьке, они куда-то за угол зашли. Минутка прошла, потом десять, потом полчаса. Я стою, как дура, у подъезда, дожидаюсь. Надоело ждать, решила ему напомнить, что мы в кино собирались. Зашла за угол, куда они с тем дядькой уходили, а их там нету. Вернулась домой, рассказала матери. А она уже малость косая была и говорит: ну все, раньше вечера не явится! Так и вышло. Пришел на четвереньках, с разбитой мордой, и даже утром ни хрена вспомнить не мог, что со мной на мультики собирался. Это он дочь родную у подъезда оставил, а ты про посылку…
- Да, - пробормотал Юрка тоном специалиста-психиатра, - тяжелый случай!
В это самое время послышался звонок в дверь. Длинный и требовательный - мол, открывай живей, зараза!
ВЕСЕЛЕНЬКОЕ ДЕЛО
- Вот он, легок на помине! - проворчала Лизка. - Ты это, слышь, спрячься в ванной пока. А то он скандал подымет, драться полезет, если увидит. Лучше я его спать по-тихому уложу, а потом ты уйдешь не спеша.
Таран в принципе Лизкиного папашу особо не страшился. Даже если он амбал двухметровый, но в сильно пьяном виде - Юрка его без особого шума усмирит. Но вот если с ним еще и пара дружков будет, то может получиться месиловка по полной программе, с криком, матом и грохотом, который перебудит весь подъезд. Мирные жители вызовут ментов, и те, не разбираясь, спровадят всех в отделение и упакуют в "обезьянник". А Тарану, как уже отмечалось, вовсе не было нужды тесно общаться со слугами закона.
Поэтому Юрка, прихватив свою спортивную сумку, чтоб не маячила, поспешно зашел в ванную - вообще-то это был совмещенный санузел - и запер за собой тот самый прочный засов, о котором между делом рассказывала Лиза. А сама Лизавета отправилась открывать дверь родителю.
Однако когда щелкнул замок и заскрипела входная дверь - на этот раз, как ни странно, Лизка не удосужилась ни спросить "кто там?", ни в "глазок" глянуть, - произошло нечто непредвиденное.
Таран из-за двери санузла услышал какой-то странный, удивленно-испуганный вскрик Лизы, потом несколько резких и довольно громких звуков, а затем входная дверь захлопнулась, и в прихожей началась какая-то возня, сопровождавшаяся сопением и негромкой руганью минимум двух мужиков (судя по тому, как они топотали по полу, - немалого веса) и сдавленным мычанием Лизы, которой, похоже, рот зажимали, а то и вовсе душили.
На выбор у Юрки было совсем немного времени. И выбор этот был между тем, как поступить: по разуму или по совести? По разуму вмешиваться, конечно, не стоило. Он, собственно, и в сортир залез именно из-за того, чтоб не нарваться на какой-нибудь шум и драку. Если даже те, кто ворвался, пришли убивать, то не его. Придавят Лизку и сбегут по-быстрому. А он - следом за убийцами, постаравшись убрать какие бы то ни было следы своего пребывания в квартире. Например, протерев кружку и все прочее, на чем могли остаться отпечатки. На посылочном ящике, например, их не было, потому что Юрка принес его и поставил на стол в перчатках. А вот на телефонной трубке и на диске он отпечатки оставил, когда звонил. И на водопроводном кране, и на ручке чайника, и на газовом кране. Могли и следы ботинок на полу отпечататься. Конечно, если б налетчики решили обшарить квартиру, то могли добраться и до санузла. Тут уж, конечно, пришлось бы драться - ничего не попишешь. Но вероятность этого была очень мала. Вряд ли налетчики сюда грабить пришли и собираются тут искать что-либо ценное. Ежу ясно, что Лизкин папаша - не подпольный миллионер Корейко и что у него тут нет других богатств, кроме пустых бутылок, тараканов и вшей. А вот если господин Матюшин невзначай подписал с какими-нибудь братками договор о продаже квартиры, а заодно обмолвился, что с ним еще и дочка проживает, то корешки пришли сюда устранить это прискорбное обстоятельство. И если в это время кто-то, здесь не прописанный, прячется в сортире - это им по фигу. Потому что свидетель, который, окромя шума и пыхтения, ничего не слышал и вообще ни хрена не видел, - это не свидетель, а недоразумение. Никого опознать и уличить он не сможет. Так что лично Тарану - по крайней мере, до тех пор, пока он отсиживается в санузле, - фактически ничто не угрожало.
Но Юрка имел дурную привычку поступать не по разуму, а по совести. Не раздумывая и даже не особо прикидывая порядок действий.
Шум борьбы - видать, Лизка, несмотря на свою щуплую комплекцию, отчаянно дрыгалась и царапалась! - уже через десяток секунд после вторжения переместился в единственную здешнюю комнату. Поэтому негромкого щелчка отодвинутого Тараном засова налетчики не услышали. А может, и услышали, но в пылу возни не обратили внимания. И первых осторожных шагов Юрки, выбравшегося из санузла в прихожую, тоже не расслышали. А потому, когда Таран, испустив некий устрашающий вопль - он у него как-то сам по себе из глотки вырвался! - прыжком влетел в комнату, это оказалось для них все равно что гром среди ясного неба.
Вот на эту внезапность, пожалуй, Таран и рассчитывал в первую очередь, а уж потом - на все остальное, в том числе и на везение. Ну и, конечно, на ту технику боя, которую, начиная с прошлого лета, отрабатывал в конторе "мамонтов".
Везение было - в этом не откажешь. Во-первых, налетчиков оказалось только двое. Как видно, направившие их сюда считали, что для того, чтоб справиться с тощей девчушкой, и того хватит. В принципе, наверно, и одного хватило бы, чтоб отправить ее на тот свет с помощью финки или чтоб просто свернуть ей шею. Но братки получили строгий приказ ничего такого не допускать. Никаких признаков насильственной смерти быть не должно. Менты должны были найти труп девицы из трудной семьи, вмазавшей двести грамм метилового спирта вместо водки. И без лишних синяков и ссадин желательно, хотя те и другие при желании можно списать на ее алкаша-папашу.
Именно поэтому в тот момент, когда Таран вломился в комнату, оба головореза стояли на четвереньках. Это был второй элемент везения. Бойцы были не готовы к встрече с Юркой. Один коленями зажимал Лизке ноги, а руками прижимал руки к бокам, а второй в это время, зажав коленями голову, пытался одной рукой раскрыть ей рот, а другой - залить туда адское пойло. Происходило это все на кровати с обломанными ножками - единственном предмете мебели, который сохранился в комнате.
Наконец, в-третьих, ни в комнате, ни в прихожей не горели лампочки, и лишь свет, доходивший из кухни через прихожую, да еще от уличных фонарей через окно, создавал кое-какое мизерное освещение. Поэтому братки даже не успели толком разглядеть, кто именно ворвался. Если б рассмотрели сразу, что пацан, наверное, не растерялись бы и не дали Юрке фору по времени.
А вот он эту фору использовал только так.
Бац! - Таран по-футбольному, носком тяжелого ботинка изо всех сил наподдал в подбородок тому, кто пытался расцепить Лизке челюсти. Что-то аж хрустнуло! Браток отшатнулся от удара и треснулся затылком о стену. Бутылка вылетела из рук, тюкнулась о ребро подоконника - дзынь! - только осколки посыпались. Второй едва успел приподняться, еще не успев сообразить, что к чему, когда Юрка с разворота ударил его по роже сцепленными в "замок" кистями - хрясь! Жлоба снесло с кровати (у которой, надо заметить, ни изголовья, ни спинки не было), и он грохнулся на пол спиной. Тяжеловесно и шумно, поди, ниже этажом штукатурка с потолка посыпалась!
Не теряя времени и пользуясь тем, что первый, получивший по морде ботинком, явно вырубился, Таран прыжком подскочил ко второму сбоку и без угрызений совести добавил ботинком в висок. Н-на! И еще - н-на! Второй удар пришелся по нижней челюсти. Хруп! - теперь за этого можно было не волноваться. Можно считать, что он взял тайм-аут минут на десять.