- Почему? Ты ж мне никто, - зло произнес Иван. - Случайная связь, как говорится. Если скажешь, что у тебя любовь ко мне, так я не поверю. Ну погуляли на отдыхе семь лет назад, ну еще недельку гульнули позапрошлым летом… Сейчас вот подвернулась тебе оказия, решила еще побалдеть. В лучшем случае!
- Ваня, - сказала Ира, - я тебе пять минут давала, а ты мне уже три минуты мозги полощешь! Не хочешь говорить - хрен с тобой!
Она порывисто встала, но Иван удержал ее за руку:
- Ладно. Утопающий за соломину хватается. Вот что сегодня случилось…
И Муравьев начал торопливо, но довольно связно пересказывать Ирине все, что произошло сегодня на пляже. Как то, что от Шнобеля услышал, так и то, чему сам был свидетелем. Ну а под конец рассказал еще и то, что сообщил Ваня-Пух.
- Ничего не пропустил? - почти следовательским тоном поинтересовалась Ирина.
- Нет, все как на духу… - ответил Сергеич. - И что ты мне теперь посоветуешь?
Вопрос его прозвучал с некоторой иронией. Дескать, вот тебе, голубушка, мои проблемы на рассмотрение. Похвалялась, что утрясешь? Вот и утрясай помаленьку.
- Значит, этот тезка твой, - Ирина задумчиво мотнула головой в сторону столовой, где похрапывал Пухов, - слышал, что папки они в машине не нашли?
- Слышал, - кивнул Муравьев. - Может, ты даже знаешь, что за папку они искали?
- Догадываюсь, - произнесла Ирина. - Между прочим, ты к этой папке кое-какое отношение имеешь, хотя и сам об этом не знаешь.
- Я? - искренне удивился старшина. - Я ее в глаза не видал!
- Это правда. Но в этой папке есть кое-что о твоем происхождении. По крайней мере, должно быть.
- О моем? - Муравьев аж подпрыгнул. - Каком происхождении? У меня, между прочим, мать жива, слава богу. Правда, четыре года назад в деревню переехала, когда ребятня подросла и тут тесно стало. Что-то мне ни про какую папку никто не говорил!
- Ну, у тебя об этой папке даже отцовы родители ничего не знали. А уж материны - тем более. Да и вообще, там очень сложная и путаная история, которая тебя покамест не касается. А касается тебя вот что. Оставаться тебе здесь не стоит. Убить тебя сразу не убьют, а вот увезти могут. Если это им удастся, я тебе не позавидую.
- И куда ж мне бежать? - пробормотал Муравьев. - От квартиры, от жены и детей? Да у меня денег наличных - ровно до получки. 152 рубля с копейками.
- Об этом не беспокойся. Тебе и Пуху мы убежище найдем. И даже бесплатно.
- Спасибо, конечно, - грустно хмыкнул Муравьев. - Но они ведь до жены и ребятишек дотянуться могут… Правда, они пока в Крыму, но ведь приедут скоро. Да и родители здесь, поблизости, а в конторе знают, где они живут.
- Постараемся, чтоб их не тронули.
- Постараемся… - мрачно заметил Иван. - Убежище найдем… Это что ж за организация такая, а? ФСБ?
- Нет. Если я скажу, что это негосударственная структура, тебя устроит?
- Короче, банда, - резюмировал старшина.
- Если тебе так проще, считай, что банда. Но со знаком "плюс".
- Банда есть банда, - сказал Муравьев. - То есть то, что ходит под статьей и нарушает закон. Но, конечно, если выбирать, что приятней, то уж лучше в вашу банду, чем на тот свет…
- Хорошо, что ты это понял… - произнесла Ирина и ушла в столовую. Старшина услышал, как попискивают кнопки на телефонном аппарате. Неизвестно отчего, но у него появилась уверенность, что все кончится хорошо.
КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ ХОРОШО?
Не один старшина Муравьев волновался в эту теплую летнюю ночь. На другом краю города, в частном, деревенского типа домишке на улице Овражной, примерно в те же часы, за столом сидели трое разогретых спиртным людей. Но водяра, которую высосали уже почти по пятьсот граммов на брата, не давала им ни кайфа, ни успокоения. А вот мозги затуманила крепко.
- Может, менты эту папку зажали, а? - нетвердым языком произнес бритоголовый и голопузый мужик в черных шортах до колен.
- Фима, япона мать! - раздраженно дыхнул перегаром блондин со шкиперской бородкой в зеленой майке с изображением веселого дельфинчика, танцующего на хвосте. - Ты пятый раз ту же фигню повторяешь! Иди проспись, блин, не мешай думать!
- Но почему фигня-то? - обиженно произнес Фима. - Им самое оно ее зажать, а потом нагнать цену! Скажи ему, Гришан, разве я не прав?
- Прав, прав! - похлопал его по плечу третий собутыльник, который выглядел трезвее других. Если б тут присутствовал Семен Шлемович Шнобель - такое ему, конечно, в самом ужасном кошмаре не приснилось бы! - то вполне мог бы опознать в этом мужике того самого типа, который подменил Рыжикову тюбик с кремом для загара.
- Во! - Фима (этот в противоположность Гришану был и впрямь косой), обрадовавшись поддержке, аж привстал, но явно не смог держать равновесие. Гришан его вовремя подхватил и сказал:
- Прав ты, прав, кореш! Но тебе отдохнуть пора. Давай топай баиньки. Ножки не ходят, глазки не смотрят…
Кое-как дотащив братка до кровати, Гришан закатил туда Фиму и вернулся к столу.
- Молодец, - похвалил белобрысый. - А то он меня уже доставать начал с этим "менты зажали". Еще чуток - не удержался бы, честное слово!
- Ну, зациклило его на этих ментах. Бывает такое по пьяни. Тем более что вопрос до сих пор неясен. Ты мне можешь убедительно доказать, что у них нет резона папку себе оставить?
- Гришан, какие тебе еще нужны доказательства? Эти менты, которые сегодня на нас вкалывали, повязаны вот так! - Бородач провел ребром ладони по горлу. - Если мы все, что на них имеется, отправим куда надо - им хана! Они до суда не доживут, понял? А потом, им эта папка без нас на хрен не нужна. Кто им больше нашего за нее предложит?
- Найдутся, если поискать… - мрачно произнес Гришан. - Рыжик этот, хрен с горы, ее, если покойный Зуб не врал, всего за пять штук гринов купил, а с нас, падла, пятьдесят просил. Значит, уже просек цену, понял? А если менты ее прочитают, разберутся, то все сто затребуют. Мы не заплатим, они другую контору найдут, и не обязательно в нашей области.
- Да не станут они рисковать, пойми ты, братуха! - с досадой отмахнулся "шкипер". - Тягунов на замначальника УВД в резерве стоит. Если Федор поднажмет - он через неделю на повышение пойдет. А если он с нами расконтачится, то через пару недель в СИЗО сядет, понял? Тут знаешь какая механика? Хрен проссышь! А опер этот, Власьев, который нас сегодня обеспечивал, - его лучший корефан. И засиделся уже на майорской должности. Если Тягунов наверх пойдет, то он на место Тягунова - сто процентов! А если Тягунова упекут, то он и дня на воле не пробегает…
- Но бабки им нужны, согласен? - упрямо проговорил Гришан. - А если им кто-то даст сто тысяч и пообещает с Федором разобраться? Компромат-то где? У меня его нет, он у Федора. И у тебя, как я понял, напрямую к Федору выхода нет. Чем мы, на хрен, их пугать будем? Голой жопой с ручками?!
- Гришаня, я когда-нибудь был треплом, а? - нахмурился блондин. - Или, может быть, ты скажешь, что я вас весной кинул, когда вы тут, в овраге, желтую "шестерку" взорвали? Вы по десять штук получили в "зелени". А работы было - дай бог на две с полтиной. Но я обещал - и я сделал. И не думай, что в этой губернии есть кто-то, кто может с Федором разобраться. Это ведь не Дядя Вова и не Трехпалый, которые, блин, оборзели до крайности и светились где ни попадя. Федор зря не выставляется, и правильно делает. Все знают, что он есть, но никто его не видел, кроме лиц особо приближенных. Никто не видел, но все знают, что с Федором шутки плохи.
- Не надо рекламы, Филат! - с некоторой досадой произнес Гришан. - Все уже знают, что он великий человек и так далее. И я вполне могу поверить, будто за ним мы как за каменной стеной. Про тебя могу тоже сказать четко. Ты нас с Фимой нормально обашлил - бабки были в срок и в нужной сумме. Хотя, конечно, согласиться, будто работы было на две с полтиной, - не могу при всем уважении. Сейчас меня лично волнует простой вопрос: как нас намерены в этот раз рассчитывать? Мы свое сделали, даже с перевыполнением. Ну, за спасателя, конечно, я не прошу, печальное недоразумение. А Рыжика мы сделали так, как просили. С помощью крема, тихо и без кровопролития. Договор, конечно, неписаный, но подряжались так же, как за Колтунова. Нам лично вся папка не нужна. Тот рецептик, который нам Рыжик дал для пробы, оказался клевым - сработал. И десять кусков на рыло нам нужны как воздух. Федора мы не знаем, даже не уверены, что он в натуре существует. Но баксы - это святое. Мы их с тебя лично требовать будем, учти.
Филат нахмурился:
- Гришан, похоже, тебе тоже бай-бай пора. Сейчас язык смелый до ужаса, а завтра, когда головке бо-бо будет, - начнешь каяться и лопотать, что этих глупостей ты не говорил…
- Я не пьяный, кореш. Я в три раза тебя трезвее. И если к среде баксов не будет - сам догадайся с трех раз.
Филат явно рассердился, и создавалось впечатление, будто вот-вот начнется драка. Но тут произошло то, чего не ожидали перессорившиеся собутыльники. Свет в доме мгновенно погас. А затем послышались какие-то странные шорохи со стороны сеней, с чердака и от распахнутого окна, выходящего на огород.
- О-х! - коротко и сдавленно вскрикнул Гришан, будто кто-то зажал ему рот.
- Что за фигня? - пробормотал Филат в темноте, и в ту же секунду две пары очень сильных рук сцапали его за локти, а третья затолкала в рот кляп, да еще и залепила губы пластырем. Щелк! Щелк! На запястьях у Гришана и Филата защелкнулись браслетки.
- Где третий? - негромко спросил кто-то из тех, кто появился в комнате лишь после того, как погас свет.
- Дрыхнет. Можно без упаковки везти.
- Можно, но не нужно. Пакуйте, как всех! И в кузов быстренько. Топорик - за руль! Ключ нашел?
- На фиг он нужен, напрямую заделаем…
- Отставить! Обыщи Гришана, это его "газелька".
- Есть ключики!
- Быстро к машине, уходим! Время, время!
Темные безликие фигуры орудовали быстро и почти не производя шума. Во дворике повязанных и вяло упирающихся пленников осторожно перетащили в кузов "Газели". Затем один из таинственных пришельцев сел в кабину, а четверо в кузов, придавив барахтающихся пленников к полу.
- Газуй, Топорик! Милка! Инъекцию! - приказал тот, кто, видать, был тут за командира, и сел справа от водителя.
"Газель" выехала за ворота, вывернула на Овражную и покатила в направлении дороги, по которой можно было спуститься в овраг, вокруг которого подковой тянулась эта самая улица.
Но спускаться в овраг машина не стала. Она лишь притормозила и трижды мигнула фарами. Сразу после этого со дна оврага на хорошей скорости стал подниматься "Ниссан-Патрол". "Газель" сразу же поехала дальше, а джип, выбравшись из оврага, пристроился ей в кильватер.
Обе машины довольно быстро выехали за городскую черту по какой-то грунтовой дорожке, проехали по проселку мимо пригородной деревеньки, а затем вырулили на шоссе, обойдя пост ГИБДД, стороживший выезд из города. Здесь оба водителя резко прибавили скорость и понеслись под сто километров в час. Промчавшись таким манером верст тридцать, "Газель" и джип помаленьку сбавили ход, пересекли осевую и свернули налево, на какую-то гравийную дорожку. Потом еще попетляли по проселкам и опять оказались на асфальтированном шоссе. Это шоссе привело их к наглухо закрытым воротам со стальными створками и острыми пиками наверху. По обе стороны от ворот при свете фар просматривался высокий бетонный забор, построенный, должно быть, намного позже, чем ворота.
Джип требовательно загудел, причем чередование коротких и длинных гудков явно было условным сигналом. После этого заурчали моторчики, и ворота распахнулись с помощью каких-то шарнирно-тросовых тяг. "Газель" и "Ниссан-Патрол" въехали на просторную асфальтированную аллею, по обе стороны которой стояли статуи гипсовых пионеров и пионерок.
Если б здесь оказался Юрка Таран, то сразу узнал бы бывший пионерлагерь "Звездочка", некогда принадлежавший химкомбинату, по-прежнему коптившему небо в поселке Советский. Еще год назад эта территория принадлежала небезызвестному Дяде Вове, который собрался соорудить в этом месте дачный поселок для своей братвы. Потом Дядя Вова прекратил свое земное существование, братва - только та, которую не сумели посадить, конечно, - рассосалась по более удачливым конторам, а строительство поселка было заморожено. Зимой здесь укрепился воскресший из мертвых Ваня Седой, однако и его правление было недолгим.
Теперь эта территория формально принадлежала некой фирме "Теремок инкорпорейтед" (не путать с "Балаган лимитед"!), а охрану ее обеспечивало ЧОП "Антарес", директором которого, как это ни странно, числился господин Птицын Г. М.
"Газель", а следом и "Ниссан" вкатили в ворота гаража, после чего съехали по небольшому пандусу вниз, туда, где располагались боксы. Остановились и заглушили моторы. Из кабины "Газели" выбрались Топорик и командир, который после снятия маски оказался хорошо знакомым Юрке Тарану капитаном Сергеем Ляпуновым. А из кузова один за другим повыпрыгивали четверо в черных комбезах. Они тоже стащили с потных физиономий вязаные маски. Все они были хорошо знакомыми Тарану людьми - бойцами МАМОНТа. Правда, этих он знал только по именам и кличкам: Сева, Киря, Антон и единственная неповторимая Милка - "Королева воинов". Из "Ниссана" вылез только водитель по кличке Боба.
Ляпунов подошел к ним.
- Ну как, клиенты живы?
- Спят, - пробасила Милка. - Через часок можно будить и работать.
- Распаковали?
- Нет еще. Сами же сказали, что не нужно.
- Так, давайте выгружать и затаривать в хранилище!
"Мамонты" осторожно выгрузили из кузова Филата, Гришана и Фиму. Пленники были абсолютно бесчувственны, но дышали.
- Осторожней ворочайте! - распоряжался Ляпунов. - Не дай бог, кляп кому-то глотку заткнет.
- Может, расклеить рты? - предложила Милка. - Один хрен, они сейчас ни фига не чуют. Ими сейчас сваи забивать можно - не проснутся.
- Не торопись… - мотнул головой капитан. - До хранилища потерпят. Так, взяли!
"Мамонты" похватали "клиентов" под руки и потащили к узкой дверце, за которой начинался подземный коридор, ведущий в бывшее овощехранилище пионерского лагеря, где еще во времена Дяди Вовы была сооружена подземная тюрьма для содержания должников, заложников и братков, подозревавшихся в несанкционированном стукачестве, крысятничестве, подставах и прочих нарушениях блатного законодательства.
Вова в свое время особо не надрывался: просто установил решетки с дверцами в бывших отсеках для хранения корнеплодов. "Мамонты" и вовсе не стали ничего переделывать, тем более что они надолго никого не сажали. Сейчас ни в одной из камер никаких "постояльцев" не было.
Филата, Гришана и Фиму внесли в одну из камер и усадили на деревянную лавку спинами к бетонной стене.
- Распаковываем не спеша, - объявил капитан. - Сперва пластыри, потом кляпы, наручники в последнюю очередь.
Пленников без особых церемоний освободили от пластырей на губах. Ни один из них даже не замычал, хотя любой, даже очень пьяный и сонный, человек после такой процедуры минимум дернулся бы от боли.
- Нормально! - констатировала Милка. - Можно и кляпы удалять, и наручники.
- Сначала - кляпы, - напомнил Ляпунов. - Не спеша.
Кляпы вынули, а затем освободили арестантов от браслеток. После этого вышли из камеры и заперли дверь.
- Закурим? - предложил Топорик. - Уже какой раз этот препарат используем, а меня все в дрожь бросает.
- Да, - кивнул Сева, - эта штука крепкая! Помнишь, как тот обормот бушевал, которого случайно разбудили? Еле-еле вчетвером скрутили…
- Это еще повезло, что он вообще-то слабак был, - хмыкнул Ляпунов. - Если бы эти проснулись - нам бы их всей командой не утихомирить. Их в таком виде и из автомата не сразу завалишь…
- Да-а, - вздохнул Киря, - я когда узнал, что Седой от этой дряни даже на перебитых ногах бегом бегал - аж сам прибалдел.
- Ничего, - усмехнулся Ляпунов. - Теперь он уже не бегает… Сколько там времени осталось, Людмила?
- Через полчаса можно допрашивать, - ответила Милка. - Дозреют…
А ПАПКА-ТО - ВОТ ОНА…
Таран обо всех этих ночных событиях и понятия не имел. Он мирно спал рядом с теплой и уютной Надькой и не просыпался даже тогда, когда Лешка пару раз пищал. То жрать хотел, то требовал, чтоб подгузники поменяли. Обычное дело. Надька, та, конечно, вскакивала и начинала чадо успокаивать, а Таран сопел в две дырки, да и все.
Утром тоже все шло по-прежнему. Пробежались на зарядочку в компании с Лизкой - "папа Гена" то ли просто поленился, то ли имел необходимость по сотовому с кем-то связаться. Во всяком случае, когда после зарядочки и очень освежающего утреннего купания молодежь вернулась домой, то Птицын шел к избе со стороны "скворечника" известного назначения, и из кармана штанов у него просматривался телефон. Девки на это внимания не обратили, а Юрка фишку просек. Конечно, интересоваться, куда и зачем Птицелов названивал, Таран не стал. Если надо Юрке знать - Птицын сам скажет, а если не надо - значит, не надо.
После завтрака, однако, Птицын сказал:
- Что это у меня нынче нога разболелась к утру. Даже опухла вроде. То ли сглазил вчера, когда сказал, будто в теплую погоду не беспокоит, то ли еще что… Теперь уж точно надо к вашей Анне Гавриловне ехать.
- Точно, - подтвердила Наталья Владимировна, - в туалет шел, так хромал сильно, я видела.
- Как же ты поедешь, - забеспокоилась Лизка. - Педали не нажмешь небось?
- Юра меня подвезет, - уверенно отозвался Птицын. - Он у нас хорошо машину водит. Заодно места ваши покажет получше, а то я не все разглядел, когда вчера ехал.
- Заодно в магазин зайдите, - тут же вклинилась Надька. - Я вам списочек набросаю, чего приобрести надо…
Тарану вручили солидную хозяйственную сумку, соответствующий капитал - казначеем в семействе была исключительно Надежда, - и он, усевшись за баранку "уазика", повез Птицына "на лечение".
- Неужели правда нога заболела? - спросил Юрка, когда избушки Шишовки остались позади.
- Нет, конечно, - хмыкнул Птицын. - Это бабуля ваша заметила, что я с вами не побежал, зашла в комнату и спрашивает: "Нога, что ли, заболела?" А мне нужно было по телефону поговорить. "Да, - говорю, - что-то прихватило!" Пришлось хромать до туалета и оттуда связь держать…
- Насчет Рыжикова? - осмелился спросить Таран.