* * *
Родищев встретился с Посредником в дешевой забегаловке под синим навесом, с пластиковыми окошками и эмблемой пива "Балтика" во всю стену. Кафешка располагалась в двух шагах от метро. Впрочем, в их случае метро играло роль обычного ориентира, не более. Посредник приехал на встречу на "Вольво-940". Загнав иномарку на раскисший газон, он огляделся и направился к кафе.
Родищев медленно попивал пиво из высокого пластикового бокала и наблюдал за Посредником через мутное окно. Ошибиться было невозможно, подобные "орангутанги" встречаются нечасто. Посредник - громадная, необъятная фигура в черном плаще и вполне приличном костюме - остановился на пороге и окинул зал долгим взглядом. За спиной его маячил охранник - вдвое ниже своего босса и в плечах значительно уже. Узкое бесстрастное лицо, глаза цвета спелой вишни. Одет вполне прилично, но свободно, чтобы одежда не сковывала движений.
"Скорее всего, каратист, - подумал Родищев. - Или еще какой-нибудь кунфуист".
Он призывно поднял руку. Не то чтобы Игорь Илларионович хотел, чтобы на него обратили внимание, отнюдь. Но человек, обладающий комплекцией Посредника, сам по себе приковывал взгляд. Первые секунды, наверное, глазеть не будут, так, усмехнутся только, покачают изумленно головой, и все. Но если Посредник так и будет стоять в дверях, как Колосс Родосский, рано или поздно на него обратят внимание все. И, конечно, не преминут проводить взглядом. И уж точно запомнят его, Родищева. Ибо смотрелись бы они довольно карикатурно.
Посредник заметил Родищева, протиснулся между столиками, присел на жалобно заскрипевший пластиковый стул, втиснул могучее тело меж подлокотников, отчего и подлокотники, и спинка выгнулись дугой. Телохранитель остался у двери.
- Уф, - выдохнул Посредник и расплылся в широкой улыбке. - В машине совсем сопрел. На улице холодно, а в салоне - не продохнуть. То ли с движком что-то, то ли с печкой. Не пойму. По-любому, надо будет кондишн поставить. Кстати, подсказали мне тут одну фирму, они из наших рыдванов могут конфетку сделать. И, главное, почти за копейки. Хочешь, могу адресок подкинуть.
- Здравствуй, - ответил Родищев и добавил: - А адрес мне без надобности. Ты, кажется, забыл. Я сваливаю.
- Ах, да. Действительно, забыл, - Посредник засмеялся. Необъятное его тело затряслось, заколыхалось, пошло волнами, как мешок, в который напихали желе. В спинке стула что-то хрустнуло. Посредник попытался было повернуть голову, но не смог. Шея не позволила. Вернее, то, что нависало над воротничком сорочки, в три наката. - Совсем голова стала плохо работать. На покой пора.
"Ну да, - подумал Родищев, улыбаясь. - Расскажи это кому-нибудь другому".
- Палыч, - сказал он, не переставая улыбаться, - пива хочешь?
- Пива? - Посредник оглянулся на прилавок, за которым миловидная, хотя и слегка потасканная уже девица колдовала над красивыми кранами с укрепленными на них значками "Балтика", "Клинское", "Три медведя" и почему-то "Гессер". - Знаешь, Игорь, пивка бы я выпил, конечно. Но тут пиво, поди, дурное. Разбавляют, суки. Они везде разбавляют. - Он не без труда наклонился вперед. - Знаешь, сколько они тут за сезон заколачивают лаве? Тебе и не снилось. И все на пиве. Недолив, перелив, орешки левые, чипсики. Я знаю, у меня один клиент подвизался на этом деле. Три палатки держал. За сезон - машина, квартира, мебель, еще и на "пожить до следующего сезона" осталось. Вот так, Игорек. А ты говоришь: "пивка".
Родищев продолжал внимательно смотреть на него. У Посредника внезапно холодок пошел по спине. Не понравился ему взгляд "клиента". Жутковатый был взгляд. Холодный, цепкий, словно вогнали ему, Посреднику, в лицо два рыболовных крючка. Как ни дергайся - все равно не вырвешься.
- Что это ты так на меня смотришь, Игорек? - спросил он, посерьезнев.
- Как? - Родищев вздернул жидкие пшенично-пепельные брови. - Нормально смотрю. Как на всех.
- Да? А мне показалось, что ты как-то… Особенно смотришь.
- Нормально, - повторил Игорь Илларионович и отвел взгляд. Посредник сразу оплыл в кресле, словно бы кто-то невидимый держал его за воротник, а теперь отпустил. - Значит, пиво ты не будешь? Напрасно, между прочим. Неплохое пиво. Если и разбавленное, то я не заметил. Могу взять стаканчик, попробуешь. Не понравится - оставишь. За мой счет пойдет. Понравится - потом деньги отдашь.
- Да? - Посредник снова оглянулся на прилавок. - Я же за рулем… А, впрочем, черт с ним. Возьми. Только наше не бери. Возьми "Гессер". И сухариков тогда уж захвати. Или орешков, что ли?
- Как скажешь.
Игорь Илларионович выбрался из-за стола, направился к стойке. Он взял маленький бокал "Гессера" - возьми он большой, Посредник мог бы и встревожиться. Все-таки не только Игорь Илларионович знал его натуру, но и тот знал, что "клиент" деньгами не разбрасывается. Кроме пива он взял еще и пакет "копченых" сухариков. Они острые, соленые и напрочь отбивают вкус чего бы то ни было.
Стоя у прилавка в ожидании пива, Родищев достал из кармана пакетик с транквилизатором. Препарат был мощный. Разумеется, чтобы "выключить" такую тушу сразу и надолго, понадобилась бы лошадиная доза, но Игорь Илларионович и не ставил себе подобной задачи.
- Девушка, пены чуть-чуть напустите, - попросил он. - Мой приятель пену уважает.
- Хорошо, - пожала плечами "девушка".
Ей, в общем-то, было все равно. И даже еще лучше. Хочет клиент пены - на здоровье. Больше пены - меньше пива.
Она придвинула Родищеву бокальчик, картонную тарелочку и пакетик сухариков. Тот протянул крупную купюру и, пока барменша отсчитывала сдачу, ловко высыпал транквилизатор в бокал. Бело-желтый мелкий порошок смешался, осел в пене. Игорь Илларионович подхватил бокал, пакетик и тарелочку и зашагал к столику. Посредник не обращал на него внимания. Крутил головой, рассматривая посетителей.
- А что? - сказал он, когда Родищев поставил перед ним заказ. - Хоть и грязновато, но неплохо. Публика вроде спокойная, цивильно все. - Он сгреб огромной, как весло, ладонью бокал, сделал пару мощных глотков, почмокал губами. - Хм… Вкус вроде нормальный. Что-то… - Он снова почмокал. - Нет, не разбавленное. А пены много. Я же тебе говорил? Если и не разбавят, то пены напустят. - Посредник разорвал пакетик, высыпал сухарики на тарелку, зацепил половину, отправил в рот. Принялся жевать, ожесточенно перемалывая сухарики крепкими зубами. - Ничего так.
- Не разбавленные? - поинтересовался Родищев.
- Что? - Собеседник вскинул брови. - Ты о чем?
- О сухариках. Не разбавленные?
Посредник вновь засмеялся, и тело его опять студенисто заколыхалось. "Осторожнее, жирный боров, - захотелось сказать Родищеву. - Лопнешь, половину зала зальешь". Но он лишь улыбнулся. Посредник потряс пальцем, затем огляделся.
- А салфетки они принципиально не подают? Чем руки-то вытирать?
- У стойки, - кивнул Родищев. - Потом возьмем. Ну, Палыч, я тебя порадовал, теперь порадуй ты меня. Что с документами?
Прежде чем ответить, Посредник задумчиво догрыз сухарики, допил пиво и переставил пустой бокал и тарелочку на соседний, пустующий столик. Затем он наклонился вперед, облизнул верхнюю губу, над которой еще белела узкая полоска то ли пены, то ли транквилизатора.
- Понимаешь, Игорек. Радовать-то мне тебя особенно нечем. То есть "корочки"-то есть. Но стоят таких лаве, - он вытянул губы трубочкой, присвистнул и закатил глаза. - Ты упадешь, если скажу. Вот я и подумал: если недельку подождать, можно будет взять не хуже, зато вдвое, а то и втрое дешевле.
Родищев ни на секунду не усомнился в том, что Посредник его "разводит". И ненависть к толстяку вспыхнула в нем с жуткой силой. Она кипела, как раскаленная магма внутри пробуждающегося вулкана. На секунду Родищев увидел себя как бы со стороны. Вот он берет бокал, поднимает и, ласково улыбаясь, впечатывает его Посреднику в лицо. Тот отшатывается. Спинка, не выдержав натиска полуторацентнерного тела, лопается, и Посредник опрокидывается на грязный пол. Родищев встает, поднимает свой стул и начинает что было сил охаживать ненавистного ублюдка, трясущегося у его ног, закрывающего голову руками. Он бьет до тех пор, пока руки Посредника не превращаются в размозженные лепешки, а лицо - в залитую кровью маску.
Но… Это было воображение. Гнев стал сворачиваться, скукливаться, концентрируясь где-то в середине груди. Лава подернулась черной коркой пепла. Внутри она все еще оставалась раскаленной, бурлила и всхлипывала огненными брызгами, но извержение откладывалось до лучших времен. Родищев взял себя в руки.
- Так что ты скажешь, Игорек? - спросил Посредник, наклоняясь еще ближе.
Игорю Илларионовичу показалось, что здоровые, пятого размера, груди Посредника сейчас вывалятся из плаща и растекутся по столу бесформенными лужами плоти.
- У меня нет недельки, Палыч. У меня нет даже двух дней.
- Но я должен тебя еще раз предупредить. Это будет очень дорого стоить. Очень.
- Сколько? - спросил Родищев.
- Понимаешь, там очень большой человек завязан…
- Палыч, не грузи меня. Просто назови сумму.
- Ну, одним словом, тридцать…
Родищев и правда присвистнул, откинулся на спинку стула, посмотрел Посреднику в глаза.
- Палыч, у твоих людей совесть есть? Чистые ксивы в самые тревожные времена дороже червонца не стоили. Положим, еще столько же за срочность. Ну, четвертак максимум.
- Игорек, я согласен, - Палыч улыбнулся. - Цена, конечно, грабительская. Но ведь не я же ее назначаю. Если хочешь знать, я вообще по чистой дружбе это делаю. Мне ни копейки в карман не падает. Ты просил, я узнал. Тебе же нужно срочно? "Срочно" стоит тридцать. Подожди неделю, сделаю за пятнадцать, а может, и еще дешевле.
- Я же сказал, у меня нет недели, - ответил Родищев.
- Тогда тридцать, - Посредник развел руки. - Или, хочешь, поищи другого продавца.
- У меня нет времени искать другого продавца, - покачал головой Игорь Илларионович и сделал вид, что задумался. - Хорошо. Тридцать так тридцать. Ксива у тебя с собой?
- Не думал, что ты согласишься, но захватил на всякий случай, - ответил, расплываясь, Посредник и похлопал себя по нагрудному карману. - Настоящие "корки", проходят по всем базам. Чистенькие, как простыня девственницы. - Родищев едва заметно поморщился, он не любил вычурных и безвкусных эпитетов. - Лаве у тебя с собой, надеюсь?
- Рядом, - мотнул головой за плечо Игорь Илларионович. - Подъедем, расплачусь. Могу и сюда привезти, если, конечно, ты отважишься здесь деньги считать.
Посредник заколебался. Ему не хотелось ехать "куда-то там", даже если оно находилось всего в двух шагах. С другой стороны, Родищев был прав. Здесь деньги считать не станешь. В машине? А если менты привяжутся? Отъехать куда-нибудь в укромное местечко? А где они сейчас, укромные-то? Да и все равно придется свет в салоне включать, купюры же проверить надо. На ощупь подлинность и достоинство не определишь. Опять же, при нем охрана. А Родищев - человек, ни богатырским сложением, ни крепостью не отличающийся. Справятся уж как-нибудь, если что.
- За место ответишь? - спросил Посредник на всякий случай.
- Отвечу, - без колебаний сказал Родищев.
- Тогда поехали. - Посредник, кряхтя, полез со стула, цепляясь за подлокотники могучими бедрами.
Они вышли на улицу, причем охранник держался шага на два позади, сохраняя невозмутимость. Только поглядывал по сторонам, словно тыкал булавками в нарисованный на намокшем холсте пейзаж вечернего города. Телохранитель устроился на заднем сиденье. Посредник и Родищев - на передних.
В салоне "Вольво" действительно было жарко. Игорь взмок уже через минуту, почувствовал, как меж лопаток у него потек едкий пот. Он чуть приоткрыл окошко. Посредник покосился на него, но ничего не сказал. Иномарка углубилась в лес, сбросила скорость. Подъездная дорога раскисла, что было совсем не удивительно, если учесть, что дождь лил весь день и до сих пор еще не перестал.
Время от времени встречались развилки, и тогда Родищев говорил: "тут налево", или "направо", или "сбрось скорость, рытвина".
Вскоре в прогале между деревьями мелькнул красный кирпич. В свете ярких фар из темноты появился металлический, кое-где поеденный ржавчиной щит с надписью: "Городской питомник для бездомных собак". Ниже мельче были перечислены адрес, название округа и контролирующие организации.
- Мое хозяйство, - улыбнулся Родищев, поворачиваясь к Посреднику. - Осталось пятьдесят метров, и мы дома. Тут скорость еще сбрось, - предупредил он. - Здесь под грязью выбоина. Попадешь колесом - без бульдозера не обойдемся.
Посредник послушно сбросил скорость, и в этот момент Игорь Илларионович запустил руку под плащ. Пальцы легли на рукоять "люгера", висящего в наплечной кобуре. Родищев повернулся боком к спинке и дважды выстрелил, прямо через плащ, в просвет между креслами. Ткань приглушила звук выстрела. Вещи можно было считать испорченными, но Игорю Илларионовичу не было их жаль. То есть, наверное, чуточку все-таки было - хороший костюм, дорогой, да и плащ не из дешевых, - но уж слишком высоки были ставки в начавшейся игре.
Охранник явно не ожидал подобного поворота событий. Первая пуля попала ему в грудь. Вторая прошла между телом и рукой и вонзилась в спинку сиденья. Раненый телохранитель подался вперед, но предпринять ничего не смог - спинки передних сидений оказались слишком высокими. Зато, сделав атакующее движение, он четко подставился под третью пулю. Чем Родищев и не преминул воспользоваться. Телохранитель, отброшенный назад, сполз между сиденьями. На всякий случай Игорь Илларионович выстрелил в него еще дважды, а затем направил оружие на Посредника. Тот побледнел, заморгал часто.
- Ты что, Игорек? Ты что? - забормотал толстяк дрожащими, посеревшими губами.
- Сам знаешь что, Палыч, - спокойно ответил Родищев и предупредил: - Поезжай и, смотри, без глупостей. Патронов у меня достаточно, чтобы превратить в решето даже такого кабана, как ты. Все понял, Палыч?
- Понял, - кивнул тот.
- Молодец. Вперед. - "Вольво" проползла между деревьями, остановилась у питомника. - Умница, - похвалил Посредника Родищев. - Вылезай из машины и топай вон к тому зданию.
- Ты собираешься меня убить? - спросил Палыч и облизнул верхнюю губу, на которой проступила испарина.
- Если ты ответишь на мои вопросы быстро и, главное, откровенно, я не стану тебя убивать, - пообещал Родищев.
- Понимаю, что верить твоему слову было бы глупо, но у меня нет другого выхода. Ты даешь слово, что не убьешь меня, если я отвечу на твои вопросы? - с надеждой спросил толстяк.
- Если ответишь честно,да. Даю слово.
В голосе его прозвучала такая уверенность, настолько тверд был голос, что Посредник с облегчением перевел дух и улыбнулся, хотя и квело.
- Договорились. Я тебе доверяю.
- А вот я тебе нет, - усмехнулся Родищев. - Так что, Палыч, подними-ка повыше руки и иди вперед.
В "офисе" Игорь Илларионович включил свет, указал на стоящий у стены стул:
- Садись, Палыч. Поговорим.
- Дая…
- Садись, тебе сказано! - тоном, не терпящим возражений, приказал Родищев. Сам он прошел к столу, плюхнулся в кресло, положил "люгер" перед собой. - Устал я что-то сегодня.
- Конечно, - с нотками подобострастия поддакнул толстяк. - Столько концов намерил.
- Да, - подтвердил вполне мирно Родищев. - С самого утра на ногах. Ну что, Палыч, перейдем к делу?
- Как скажешь, - ответил тот.
- Мне на трубку сегодня позвонил человек. Сказал, что он от сегодняшнего заказчика. Потребовал денег. - Родищев повернул пистолет стволом к толстяку. - Что это за человек? Как выглядит? Откуда он взялся? Рассказывай все по порядку и подробно.
Палыч поерзал на стуле. Ножки покачивались из стороны в сторону, и Родищев подумал, что если пленник расслабится, то стул просто рассыплется, не выдержав нагрузки.
- В общем, сегодня утром мне позвонил человек и сказал, что ему нужно со мной переговорить. Пойми, Игорь, я отказывался, но они знали обо мне все.
- ФСБ? - поинтересовался Родищев.
- Скорее всего. Да, наверное, - подумав еще секунду, добавил Палыч. - В общем, он спросил твой номер телефона. Я никогда не выдаю своих "клиентов", ты знаешь, - горячо и быстро произнес он. - Но тут… Понимаешь, тут такое дело. Он пригрозил, что, если я откажусь, он даже не станет раздумывать. Просто кинет меня за решетку, а там я сдохну, ты знаешь. Мне ведь туда нельзя, Игорек. Никак нельзя.
Родищев посмотрел на него:
- А меня сдавать, значит, можно?
- Но… Он обещал, что не сделает тебе ничего плохого. Это страховка. Обычная страховка, на тот случай, если дело сорвется. По поводу денег. Но ты же и так деньги отдаешь, это всем известно. Я подумал, что тебе от этого ни жарко ни холодно.
- А ты не подумал, что тебя просто "развели", как лоха? - спросил жестко Родищев. - Об этом ты не подумал? Менты тебя взяли на испуг, как последнего фраера.
- Нет, это не менты, клянусь тебе. - От волнения Палыч сдвинул к переносью кустистые брови и сразу стал похож на сердитого боксера. Такие же отвислые брылы, такие же мощные, наплывающие на глаза надбровные дуги, такая же отвисшая нижняя губа. - Это не менты. Он все знал об операции. И день, и время. Кроме заказчика, меня и тебя, этого не знал никто.
- Телефон заказчика могли прослушивать. Или твой, - заметил Родищев.
- Нет, ну что ты. Я проверяю свой телефон на "жучков" каждый день. И трубки меняю раз в неделю. Нет.
Он снова затряс головой. Слюни и пот полетели в разные стороны серебристым веером.
- Ладно. Кто заказчик?
- Насколько я в курсе…
- Ты в курсе, - убежденно заявил Родищев. - А если ты не в курсе, я тебя убью. Прямо сейчас.
- Погоди. - Посредник вжался в спинку стула. Одной рукой он вцепился в сиденье, вторую выставил перед собой, словно она была пуленепробиваемой. - Ну зачем ты? Я же не отказываюсь говорить. Отвечаю про все, что ты спрашиваешь. Зачем ты?
- Если тебе неизвестно, кто заказчик, ты для меня бесполезен. Этого фээсбэшника я и сам увижу завтра утром. Он приедет сюда. К девяти.
- Я только знаю, что это какой-то хахаль его жены.
- Кто? - изумился Родищев. То, что сказал толстяк, было столь же невероятно, как если бы он заявил, что "заказ" сделали инопланетяне, спустившиеся на Землю на летающем блюдце. - Какой хахаль? При чем здесь хахаль? На кой хрен любовнику его жены нанимать меня? Тем более что они в разводе уже несколько лет?
- Да мне почем знать, Игорек? - взмолился тот.
- Перестань называть меня этим дурацким именем, - окрысился Родищев. - Я тебе не Игорек!
- Ладно. Хорошо. Как скажешь. Игорем можно называть? Вот, значит, буду называть Игорь.
- Хахаль жены, говоришь? - повторил Родищев задумчиво. - Занятные у его жены хахали. Нанимают не обычного стрелка, а человека с собаками. Готовы выложить громадные деньги, лишь бы грохнуть парня, с которым она даже не живет. А когда дело срывается, посылают ко мне ищейку. Это странно, ты не находишь, Палыч?
- Очень странно, Игорь. - Тот помотал головой. - Очень странно. Я так же подумал, но я в эти расклады не лезу. Зачем мне лишняя головная боль? Меньше знаешь - крепче спишь.
- Что-то тут не так, - пробормотал Родищев. - Что-то не так.
- Голова кружится, - пожаловался вдруг Посредник. - От волнения, наверное.