Капитан, грязный, мокрый и всклокоченный, похожий на плохо отжатую половую тряпку, вскочил. Родищев мог бы поклясться, что на морде питбуля было написано полное изумление. Капитан встряхнулся, сморщил нос, рыкнул. Мстительный не стал рычать в ответ. Он уже "сказал" свое слово и теперь лишь пригнул башку, готовясь к серьезной драке. Драке не на жизнь, а на смерть. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и в этих взглядах, в напружиненных телах обоих псов ощущалась такая энергия, что, казалось, сейчас между ними проскочит электрический разряд и раздастся раскат грома. Капитан сдался первым. Он отвел взгляд, суетливо вильнул несколько раз обрубком хвоста, словно признавая за соперником право на приказ. Поскуливая и поднимая из грязной воды лапы, пес сделал неуверенный круг и остановился, озираясь, отыскивая взглядом хозяина.
Мстительный и вовсе не думал "работать". Стоя в грязном озерце, пес широко и скучно зевнул, обнажив крупные белые клыки, затем повернул лобастую голову и уставился на дверцу салона, словно ожидая, пока Родищев выберется из машины. Если бы Игорь Илларионович давным-давно не усвоил прописную истину: "животными правят инстинкты", он бы, пожалуй, решил, что Мстительный способен мыслить. Не думать - думать собаки умеют, на сей счет Родищев не испытывал сомнений, - а именно мыслить. Наблюдать, сопоставлять и делать выводы.
Захлебнулась плохо срифмованным драматизмом певичка, утер фальшивые слезы саксофон.
Игорь Илларионович мрачно выматерился и снова посмотрел в сторону банка. Мстительный трусил к машине. Капитан же плюхнулся на задницу и с наигранным безразличием чесал ухо. Знал, тварь, что провинился.
Женщина, что стояла с открытым ртом, так и не дождавшись зрелища, пошла себе, сгибаясь под тяжестью многокилограммовых пакетов - рынок рядом. И хорошо. Одним свидетелем меньше.
"Клиент" уже забрался в салон "Мерседеса" и теперь что-то говорил референту через опущенное стекло. Правда, нет-нет да оборачивался, посматривал на устроившегося у края тротуара Мстительного. Еще было время, чтобы что-нибудь предпринять. Капитан бегает очень хорошо. Мстительный чуть хуже, но он и не выкладывался полностью никогда, халтурил, сволочь… Эх, надо было пристрелить его с самого начала, пустить на корм. А лучше бы вообще не брать… Но Капитан-то мог бы достать "клиента" при желании. Например, запрыгнуть в салон "Мерседеса" через опущенное стекло. Оно бы даже и лучше. У жертвы не будет свободы маневра. В тесном-то салоне не постреляешь. А справиться с таким боровом голыми руками - это дудки. Схвати Капитана, попробуй. Если уж есть установка "вижу цель" - руки отгрызет по локоть.
Игорь Илларионович взялся за ручку, приоткрыл дверцу. И тут же поблагодарил бога, что не успел распахнуть ее до конца. Глухо ударилось о дверцу массивное тело, клацнули в воздухе челюсти, поймав пустоту.
- Мстительный, с-сука… - выдохнул Родищев и вдруг почувствовал, что ему стало страшно. По-настоящему. Собак он не боялся никогда, а вот поди ж ты… Аж коленки ослабли, да пальцы пошли ходуном. Хорошо еще, что Мстительный не утерпел, прыгнул раньше, чем следовало. А то бы лежать Игорю Илларионовичу с разорванным горлом… Сам натаскивал тварей…
Родищев отчаянно посмотрел в зеркальце. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как охранники "объекта" забираются в черный джип. На ходу один из них взглянул в сторону "Москвича". Дельно взглянул, цепко, запоминая. Но это-то ради бога. Все одно машину не найдут.
Даже если бы Капитан и намеревался броситься на жертву, добежать он все равно уже не успел бы. Операция провалилась. Игорь Илларионович взглянул в окошко. Мстительный сидел в метре от "Москвича" и делал вид, что скучает. Пес смотрел в сторону, но тело его было напряжено, задние лапы подобраны для броска. С клыков бежала слюна. Жемчужного цвета, вязкая, она повисала на губах и тянулась чуть ли не до самой земли.
- Тварь… - только и смог выдавить Родищев.
Словно услышав адресованное ему слово, Мстительный повернул лобастую голову и равнодушно уставился бывшему хозяину в глаза. Родищев почувствовал, как в груди у него поднимается новая волна страха. Нет, он принял бы вызов и, возможно, даже одержал бы верх в своеобразной "волевой дуэли", но… В этом не было больше ни малейшего смысла. Ни Капитана, ни Мстительного забрать обратно в питомник уже не получится. Хотя бы потому, что взбунтовавшихся против хозяина собак следовало не наказывать, а уничтожать, сразу же и без всякой жалости. Иначе жди большой беды…
Родищев не собирался тратить время на лишнюю работу. Милиция сделает это за него. А ему следовало подумать о том, как выкручиваться из тупиковой ситуации, в которую он попал благодаря собственным питомцам.
Через лобовое стекло Игорь Илларионович увидел проезжающий мимо "Мерседес", увозящий не просто "объект", а целую кучу денег заодно с его, Родищева, спокойным сном. Игорь Илларионович не питал иллюзий относительно дальнейшего развития событий. Его, конечно, попытаются найти. Человек, "заказавший" банкира, обладал, вне всяких сомнений, достаточным влиянием, чтобы рано или поздно получить голову неудачливого "исполнителя". Его, Родищева, голову… Игорь Илларионович нервно закурил. Что делать? Натаскать другую пару? Слишком долго. Убить "заказчика"? Но этот случай оказался одним из тех немногих, когда "заказчик" остался ему неизвестен. Желать смерти банкира теоретически могло слишком много народу. Проверять каждого - жизни не хватит. Да и сколько ее теперь осталось, жизни-то? "Заказчик" отыщет Игоря Илларионовича куда быстрее. Кто бы сомневался. Вернуть деньги и уплатить оговоренный штраф? В душе Родищева родилось и стало быстро набухать очень неприятное чувство. То самое, которое испытывает посетитель супермаркета, обнаруживший у кассы, что из кармана "таинственным образом" исчез бумажник с внушительной суммой. Нет, Родищев, безусловно, так и поступил бы, если бы не одно "но". Внушительный аванс, как и остальные гонорары за выполненные заказы, давно уже был "слит" на забугорный счет. Попробуй переведи их обратно. Легально перевод не осуществить, придется воспользоваться услугами посредника, а это "засветка". На него тут же насядут. Не власти, так "братва". Спрятаться?
Родищев оскалился невесело. Пожалуй. Самый привлекательный и надежный вариант. Залечь на дно на время… Да поглубже. Так глубоко, чтобы ни одна тварь не подобралась. А еще лучше завязать, совсем. Да, так будет правильно. Денег у него на "кучерявую" жизнь хватит. Обрубить хвосты разом и раствориться в воздухе. Устранить посредника. Ликвидировать питомник… Хотя нет, питомник ликвидировать как раз не следует. Тут же возникнут вопросы - зачем да почему. Лучше так: разогнать всех "рабочих" псов и забить клетки новыми, "чистокровными" дворнягами. Пара десятков голов у него в питомнике и так есть, держал в качестве дарового мяса - для "рабочих лошадок", скупить у живодеров еще десятка два-три, и готово. Все шито-крыто. За живые денежки отловщики ему добычу не только отдадут, еще и упакуют в нарядную обертку и доставят по нужному адресу. И молчать потом будут. Денег-то всем хочется, зачем плодить конкурентов? Только нужно действовать осторожно и осмотрительно. И собак все-таки лучше скупать небольшими партиями, да не в одном отделении, а в нескольких. По пять-шесть голов. Ну и сам на улице кого-нибудь подберет, не переломится. Жить захочешь - не такое сделаешь…
На первый взгляд план казался вполне осуществимым. Конечно, придется тщательнее подработать детали, но… Кто подумает на сердобольного калеку-инвалида, обхаживающего, исключительно по доброте душевной, бездомных собачек? А через годик - за бугор. Пусть тогда ищут…
Родищев нервно дернул рукоять коробки передач. Двигатель зарычал, забились внутри механического тела "Москвича" шестерни, срывая зубья. "Каблучок" дернулся, лязгнул странно, но оклемался все-таки, покатил по улице, сперва медленно, затем все быстрее. Время от времени Игорь Илларионович поглядывал в зеркальце бокового вида, чтобы увидеть мечущегося Капитана среди опасливо отжимающейся в стороны толпы и Мстительного, задумчиво наблюдающего за удаляющейся машиной. Псы не привыкли к подобным ситуациям, они понятия не имели, как им поступать, когда вожак бросает посреди людной улицы. Игорь Илларионович чуть-чуть опустил стекло, позволяя свежему воздуху спокойно втекать в салон. Холодный ветер бодрил, разгонял дурную муть страха в голове. Через секунду он уже забыл о собаках. Отработанный материал. Оружие, пришедшее в полную негодность. На свалку его. На свалку памяти.
Мстительный смотрел вслед "Москвичу", пока тот не растаял в потоке машин, словно бы желая окончательно убедиться в предательской сущности людей, затем зевнул еще раз, широко и мощно, поднялся и отряхнулся. Грязевые брызги фонтаном летели в стороны, забрызгивая людей, но ни один из них не посмел ударить пса, пнуть или хотя бы просто повысить голос.
Мстительный зевнул широко и лениво и потрусил к ближайшему двору. В данный момент люди его не интересовали. Как, впрочем, и мечущийся по тротуару четвероногий собрат.
* * *
Журавель считал, что ему повезло. За март - апрель среди пропавших без вести значилось всего две фамилии.
Первая принадлежала девице школьного возраста. "Заср…а, прости господи, - подумал Журавель. - Бегает небось с какой-нибудь шпаной, хвостом крутит, а родители с ума сходят". Второй пропавший оказался мужчиной тридцати четырех лет. Бывший спортсмен-разрядник областного масштаба, ныне бизнесмен. С этим все ясно. То есть понятно, почему его особенно и искать не стали. Раз спортсмен, значит, связан с криминальными структурами. Читай: сгинул, болезный, на каком-нибудь бандитском банно-коньячном междусобойчике. Стало быть, либо сам "всплывет" через годик где-нибудь в лесу, либо, что вероятнее, концов уже не найти. Искать-то его, конечно, ищут - фамилия в отчетности значится, как ни крути, - но без большого усердия, между другими делами. Оперов отделенческих и на живых-то едва хватает, а тут…
Пристроив на консоли потрепанный блокнотик, Журавель переписал адрес и сунул листок в карман. Он не сомневался: пропавший и тот, чьи останки нашли сегодня в овражке, - одно и то же лицо.
Дежурный по отделению - полный молодцеватый лейтенант, - положив подбородок на ладонь и покуривая лениво сигаретку, поинтересовался:
- Может, сходим позавтракаем, Лексаныч?
Предложил так, от безвыходности. О чем с "тюхой" болтать? О выпивке и о бабах с ним не поговоришь. Не любит он этого. Футболом тоже не увлекается. Но других сотрудников, с кем можно поесть, а заодно и потрепаться, сейчас нет, все в делах.
Журавель задумался на секунду, наморщив сосредоточенно лоб, затем отрицательно покачал головой.
- Не, после схожу. Работа.
- Лексаныч, знаешь поговорку? Работа - не хрен, - вздохнул досадливо в спину ему лейтенант, - сто лет стояла и еще столько же простоит. Жмурику этому уже по фигу, когда сержант Журавель по домам пойдет. Сразу или через час.
Журавель снова задумался, будто оценивая слова лейтенанта. Затем покачал головой еще раз и вышел на улицу.
- Ну-ну, - усмехнулся лейтенант, глядя на закрывающуюся дверь. - Смотри, пупок не надорви от усердия, пахарь.
День. Днем работы не много. Веселье начнется позже, ближе к вечеру. Напьются алкаши, повыползает на улицу молодежь. Странные они нынче стали, не то что раньше. Порядок был. Отца-мамку слушали. А теперь им никто не указ. Пойдут суматошные звонки: пьянки, драки, периодически переходящие в поножовщину, а то и в стрельбу. Экзотика городской жизни. Пока же можно отдыхать.
Нужный дом оказался панельной пятиэтажкой. Вопреки расхожему мнению, жили здесь далеко не бедные люди. Иномарок у подъездов - только что бамперами в помойку не тыкались. Дворик маленький, деревьев, как в лесу. Журавель остановился, огляделся. Летом тут замечательно, но по осени, когда листва облетает, довольно серо. Голые, черные стволы под дождем - зрелище трагичное и впечатляющее, как казнь на рассвете.
Хлопнула дверь подъезда, вывалилась на улицу пара явно подгулявших парней - не поймешь, кто кого тащит. Рановато начали. Посмотрели мутно на простоватого сержанта и побрели в глубину двора к покосившейся беседке. Тотчас же в одной из квартир взвыл магнитофон. Открылось окно, высунулась молоденькая, смазливая мордашка. Песня звучала уже не только на весь дом, но и на весь квартал.
- Ма-акс, иди домой! Я кому сказала! - истошно возопила мордашка.
Макс не отреагировал. Продолжал упорно двигаться в прежнем направлении, покачиваясь по-матросски и подпирая плечом пребывающего в прострации приятеля.
- Ма-акс! Оглох, что ли?
Журавель поспешил к нужному подъезду, пробормотав на ходу:
- Разве это жизнь? Что ж это за жизнь такая, без уважения?
Поднявшись на этаж, он остановился у дверей квартиры и нажал кнопку звонка. Ждать пришлось довольно долго. Почему-то Журавель не слышал шагов за дверью и даже щелканья замка. Может быть, замок был хороший. Дверь открылась. На пороге стояла молодая женщина. Конечно, с момента исчезновения мужа прошло слишком много времени. "Великая скорбь" давно испарилась.
Хозяйка дома оказалась дорого одетой и отменно накрашенной. Все вроде бы выглядело естественно, но… сквозило в облике женщины нечто, заставившее Журавеля подумать: "Красилась ты, дамочка, долго и старательно, а вот одевалась-то, похоже, второпях".
Тонкие брови женщины удивленно приподнялись.
- Вы к кому? - спросила женщина.
Журавель кашлянул в усы, сверился с записью.
- К вам, наверное. Если вы - Осокина Светлана Владимировна.
- Ну, предположим… А вы кто будете?..
- Так разве ж по форме не понятно? Из милиции я. Только при чем тут "предположим"? - покачал головой Журавель. - Вы или Осокина, или нет. Чего тут предполагать?
- Я - Осокина. Чем обязана? - спросила женщина, продолжая рассматривать Журавеля, как экзотическое животное. - И по какому, собственно, вопросу?
- Собственно, по служебному, - прогудел он добродушно, демонстрируя документы и улыбаясь смущенно. - Простите, если потревожил, но, может, мы поговорим в квартире? А то тут неловко. Соседи, знаете. Все слышно. Сейчас ведь строят не так, как раньше.
- Одну минуту, товарищ сержант, Владимир Александрович ЖурАвель, - ответила женщина. - Или ЖуравЕль?
- ЖуравЕль.
- Необычная фамилия.
- Украинская, - снова улыбнулся сержант.
- Я так и подумала. Так вот, товарищ сержант, прежде чем вас впустить, я хотела бы позвонить в отделение. Не обижайтесь, но в наши дни всякое случается, - и, не дожидаясь ответа, она закрыла дверь.
- Если бы "всякое случилось", Светлана Владимировна, - сказал двери Журавель, - вы бы у меня уже связанной в ванной лежали.
Ждать пришлось минут пять. Наконец дверь снова открылась. Хозяйка отступила на шаг и повела плечом:
- Проходите, Владимир Александрович.
Журавель шагнул в квартиру и невольно остановился в прихожей. У дверей комнаты стоял пес - внушительных габаритов ротвейлер. Он не рычал, не скалился, просто стоял и смотрел на гостя янтарными, недобрыми глазами.
- Обувку-то, наверное, снять надо. Дождь на улице. Еще паркет затопчу. Он у вас вон какой, дорогой.
- Не стоит утруждаться, - женщина усмехнулась. - У меня хороший пылесос. Проходите в комнату, - предложила она, указывая в сторону шикарно обставленной гостиной. От кухни ее отделяла тонкая перегородка-"гармошка".
Сержант шагнул в гостиную и огляделся. Стол красного дерева. Мягкая кожаная мебель. Хрустальная люстра. Темный стеклянный столик. Паркет с замысловатым узором. Красиво. Громадный телевизор. Магнитофон. Колонки по всем четырем углам. Еще две комнаты. Одна раздельная. Вторая - раздельно-смежная. Хочешь - выходи в коридор, не хочешь - в гостиную. Необычно.
Пес вошел следом, остановился прямо за спиной. В груди его клокотала раскаленная лава. Она поднималась по горлу, к пасти и застывала в тягучей слюне, в виде широкого розового языка. В его присутствии Журавель чувствовал себя не слишком спокойно.
- Светлана Владимировна, а вы бы не могли собачку увести?
- Простите, Владимир Александрович, но я никогда не запираю собаку, если в доме посторонние. Газ у меня вместо страхового полиса. Специально дрессировщика приглашали. Очень дорогого. Не волнуйтесь. Он умный и даже лаять без команды не станет. Если, конечно, вы не будете совершать опрометчивых поступков.
- Гм…
Журавель тяжко повел плечами. Недобрый взгляд собаки буравил ему спину, словно сверло. Чуть пониже шеи.
- Хотите кофе? - предложила хозяйка. - Или, может быть, лучше чаю?
- Спасибо. Не откажусь, - согласился Журавель.
- Вы присаживайтесь, товарищ сержант, - женщина кивнула на кресло. - Не стесняйтесь. - Она подхватила со столика пульт дистанционного управления, нажала кнопку, и огромный экран телевизора вдруг расцвел ярким изображением. - Посмотрите телевизор, пока я чай приготовлю.
Она вышла - хотя точнее было бы сказать, выпорхнула - из комнаты. Журавель послушно опустился в кресло, а увесистый, как акула-людоед, Газ с грохотом обрушился на пол у двери. Пес продолжал настырно разглядывать гостя, и, надо заметить, сержанту тут же захотелось судорожно сглотнуть или убежать. Под бдительным присмотром ротвейлера он ощущал себя деревянной куклой-манекеном, которую впихнули в кресло для придания живости интерьеру.
Объемный звук мягко окутал комнату. Журавелю словно невесомую подушку на голову положили. Через несколько минут засвистел чайник. Свист становился все выше и тоньше. Вроде бы потянуло по ногам. Журавель, не оборачиваясь, посмотрел на стеклянную дверцу шкафа. Громыхнул в кухне поднос. Журавель осторожно поднялся. Пес тут же вскочил и негромко зарычал.
- Да ладно тебе, - примирительно пробормотал сержант. - Я сроду не воровал. Так, гляну в окошко только, ладно?
Пес сделал шаг к креслу. Журавель осторожно попятился, упершись копчиком в подоконник, повернулся и, отодвинув занавеску, посмотрел во двор, затем сделал шаг в сторону, дотянулся до ручки соседней комнаты, приоткрыл дверь, заглянул. Пес приподнял верхнюю губу, демонстрируя мощные клыки.
- Все уже, все, - пробормотал Журавель. - Не надо меня кусать. Я хороший милиционер.
Когда женщина вошла в комнату, держа в руках поднос, он все еще стоял у окна, наблюдая за тучами.
- Что-то не так? - поинтересовалась хозяйка.
- Вы уж простите, Светлана Владимировна, - Журавель повернулся, на лице его отразилось смущение. - Телевизор у вас больно уж громкий. Не привык я. Голова что-то заболела.