ВИТЁК
Ночью Витька разбудил заполошный стук в дверь.
Пристав с постели, он настороженно всмотрелся в молочные рассветные сумерки за кружевной занавесочкой, аккуратно приткнул край одеяла под оголенное плечо встрепенувшейся Людмилы, и, шепнув ей: "Спи!", на цыпочках прошел в прихожую, механически прихватив стоящий возле отопительного котла топор.
- Витюха, подъем! Срочно! - услышался за входной дверью возбужденный голос соседа.
На сыром от утренней росы крыльце стоял, приплясывая от непонятного, однако явного нетерпения, раскрасневшийся селянин, одетый небрежно и наспех.
Дыша перегаром, сосед, с кем Витёк уже успел наладить дружеские отношения, сулящие столь необходимую в сельском проживании взаимовыручку, заговорщески поведал, что неподалеку на трассе потерпела аварию, слетев в кювет, автомобильная фура, груженная импортной электронникой.
- Шофера с пассажиром в больницу увезли, там Сашка-гаишник ошивается… - лихорадочно озираясь по сторонам, пояснял он. - Тот, что через два дома от тебя…
- Ну? - ошарашенно мотнул тяжелой со сна головой Витёк. - Я-то при чем?
- Да там добра - на цельный город! - запальчиво продолжил, увлеченный идеей мародерства, сосед. - Сашка говорит, скидывайтесь по двести баксов, и даю вам час… Понял? Одолжи деньжат, а? И сам собирайся… За час мы с тобой гору перетаскаем!
- Ты вообще-то как, сидел? - скучно спросил Витёк.
- В смысле?
- В смысле, не в сортире, а на параше…
- Да ладно тебе! - возмущенно развел руки собеседник. - Там же Сашка, говорю тебе…
- Ну и чего твой Сашка? - сонно моргая, спросил Витёк. - Такой же недоумок… Только в форме с лычками. Трех дней не пройдет, как появится тут уголовка, выдернут тебя, как репу из грядки, и начнут шкуру снимать… На фуре украинские номера?
- Да…
- Значит, еще круче говна гора! Значит, коли не менты тебя припутают, так братки, если коммерсы, кому товар везли, под ними ходят…
- Думаешь? - В голосе соседа появилось сомнение.
- Вот именно - думаю, - ответил Витёк. - И зону попутно вспоминаю. И еще пословицу: на чужой каравай хлеборезку не разевай… И вообще… три украинца - это уже партизанский отряд с предателем.
- Ты это… - Собеседник криво усмехнулся. - Осторожный!
- Ученый просто, - сказал Витёк. - И уж коли постиг науку, забывать ее - грех. Потому как снова учить заставят. И не в теплом классе с доброй училкой. Всё, по койкам давай… Завтра едем с тобой будку на развилке смотреть… - И - закрыл перед носом незваного посетителя дверь. Ругнулся беззлобно, укладываясь в постель: - Вот, дурак…
- Кто? - спросила проснувшаяся Надежда.
- Да Колька заходил, добавить клянчил…
- Вот же пьянь неугомонная! Утро на дворе!
- Да и я о том же…
- Не бери ты его на работу к себе, Виктор! Намаешься!
- Посмотрим…
С утра Витёк планировал осмотреть бетонную будку недостроенной подстанции, которую в своих планах он предназначал для переустройства под пункт придорожного автосервиса, благо автотрасса проходила в двух шагах. Сосед Колька, незадавшийся мародер, мужик рукастый и, в настоящее время, безработный, виделся в этаком начинании в качестве наемного автослесаря.
Отоспавшись, Витёк позавтракал, растолкал страдающего от недосыпа и похмельного недомогания соседа, и поехал к руинам прошлой социалистической стройки - позабытой и позаброшенной, подобно миллионам иных на бывшем пространстве канувшей в Лету Совдепии.
Побродив в затхлых бетонных стенах, между куч засохшего дерьма, оставленных придорожной публикой, прикинул, что затраты на реконструкцию и взятки местным властям должны оправдаться в самое ближайшее время, если взяться за дело с умом и приложить к строительству собственные руки.
- Узнай, почем доска, кирпич и три грузовика с бетоном, - отдал распоряжение понурому подчиненному.
- Вить, на бутылочку пивка… как? - осторожно задал тот вопрос о заветном.
- Вот… - Витёк сунул ему купюру. - Но учти: еще одна такая просьба, и ты - уволен. Плачешься, что работы нет? Во, - кивнул на строение. - Твоя работа. И охотников на нее найдется, сам знаешь, сколько…
- Я все понял, Вить… Ты - человек авторитетный, понимаю…
- Сгинь! Паскуда льстивая! И чтобы сегодня с ценами поспел!
После обеда, переодевшись в драные брюки и застиранную рубашку, Витёк замешал цемент, принявшись за ремонт разъехавшейся кладки опорного столба под сараем.
Присев на низенький табурет и, перемешивая мастерком цемент в старом оцинкованном корыте, неожиданно увидел подтянутого худощавого человека, в аккуратной белой рубашке и модного покроя брюках, проходящего через калитку во двор. В руках человек держал обтекаемый и плоский портфельчик с хромированными застежками утопленных замков.
Зашелся грозным брехом сенбернар Понтяра, выскочивший из-под веранды, где доселе дремал в холодке.
- Место! - урезонил собаку Витек.
- Простите, Надежда Шепитько здесь проживает? - поинтересовался незнакомец, и тут же, при взгляде на Витька, замершего с мастерком, в глазах его появилась настороженная тень узнавания …
Узнавания! Это Витёк уяснил сразу, и дрогнуло беспомощно сердце: достали, влип!
- Ну… здесь, - выдавил хрипло.
Незнакомец, явно и бесспорно, - мент, внимательно оглядев корыто с цементом, произнес безучастно:
- А вы, значит, хозяин дома?
- Ну… - Витёк откашлялся, не силах унять внезапную осиплость голоса.
- И давно здесь проживаете, если не секрет?
- Ты знаешь что? - совладав, наконец, с судорогой голосовых связок, устало отозвался Витёк, опуская мастерок в раствор. - Ты - не юли… Вопросы есть, задавай прямо…
- Хорошо, - согласился незнакомец, доставая из кармана рубашки удостоверение. - Вот, ознакомьтесь. И… начнем, что ли, с Лехи… Помнишь такого?
- А чем закончим? - вызывающим тоном спросил Витёк, вытирая ладони о рабочие штаны.
- Закончим? Историей, к примеру, как отошел в лучший мир Чума… Хотя едва ли для него он будет лучшим, благодаря земным его похождениям…
- Ага. Ну, тогда слушай, чего уж… Мы ж на территории иностранного государства беседы ведем, так?
- Соображаешь.
- А портфельчик твой… Я извиняюсь, конечно, но в машинку покуда положи, и дверцу закрой… Вот так…
Завершив свой рассказ, Витёк, с горьким прищуром глядя на приезжего майора из московского РУБОП, спросил:
- У вас, конечно, свои расклады. Но, что моей вины касаемо, то лично я в одном ее вижу: польстился стволы поганые эти продать… Тут - да, каюсь. А что Чуму хлопнул, это мне искупление, а не грех, так рассуждаю. Дальше ваш вывод…
- То есть, в твердой завязке? - внезапно спросил опасный гость.
- Да. С Россией, вот, распрощался, это - жаль…
- Портфель из машины вытащить можно?
- Ну-у… вытаскивай.
Покопавшись в портфеле, сыщик извлек из него украинский паспорт. Вручил Витьку:
- Передай Надежде… Ее.
- А она уже новый выхлопотала…
- Значит, на память.
- Так что, гражданин начальник, прощаемся, или до свидания?
- Честно?
- Конечно, я ж не кривил…
- Ну, что ж… В Москву тебя калачом не заманишь, а заманишь - будешь в несознанке, верно?
- Обязательно.
- Значит, считаешь, что совесть твоя чиста? Зря. Из "Маузера", который ты соседу своему Юре продал, он женщину убил и ребенка. Женщине должен был денег, а ребенок свидетелем оказался…
- Да ты чего лепишь?!.
- Ладно, клади цемент без халтуры… Для себя же, поди, стараешься?
- Это - так…
МАЙОР АТАНЕСЯН
Приехав в благостный украинский городок, где проживала Алла, Атанесян без труда устроился в дешевой и полупустой местной гостинице, откуда, побрившись и сменив рубашку, первым делом отправился к представителям местной милиции.
Свое посещение иностранной провинции в состоявшемся разговоре с начальником уголовного розыска, объяснил тем, что гостил у знакомых в Донецке, а после завернул сюда, где, по слухам, можно провести недельку отпуска, предавшись лову крупного сома в живописных рыбных местах. А как не навестить при этом коллег-единомышленников? Даже неудобно не представиться… Тем более - подскажут, посоветуют… А если главный сыщик городка не возражает, то хорошо бы и отметить знакомство в каком-нибудь ресторане… Выбор ресторана - естественно, за всезнающим местным милиционером, а угощает столь же естественно - он, майор Атанесян…
От приглашения провести вечер в компании своего московского коллеги сыщик не отказался, и вечер в ресторане провели на славу.
Выпили крепко, от души.
- Видел тут одну дамочку… Очень, скажу тебе, даже… - доверительно проговорил Атанесян, поднимая очередную рюмку. - Обменялись с ней взглядами… Ну… в общем, хотя и в зрелом возрасте тетя, а весьма… Хочу познакомиться.
- Где живет? - деловито осведомился компетентный собеседник.
- Там то ли водокачка, то ли… Через улицу от гостиницы. А рядом с водокачкой - дом двухэтажный, желтый…
- Темненькая такая и глаза голубые, да? - уточнил сыщик.
- Голубые-голубые… - мечтательно протянул Атанесян.
- И цепей золотых на шее штук пять… - фыркнул милиционер. - Так?
- Ну… - озабоченно подтвердил майор.
- Так это ж - Алка! - Сотрапезник расхохотался. - Вот ты молодец, что мне сказал! А то бы сунулся!
- А чего?
- Уникальный бабец! - последовал ироничный ответ. - Только она - что?.. Отработка. А вот дочурка ее - это, скажу, тебе, матерьял! Увидишь - остолбенеешь! Какие там топ-модели, вот кого бы на обложки всех секс-журнальчиков! Обе, кстати, профессионалки… Понял, да? На этом деле - помешаны.
- А муж у этой Аллы есть?
- Да чего муж?.. Свыкся. Ее и при нем можно, глазом не моргнет.
- А чего ты тогда насчет "вот бы сунулся!"
- Ну, слушай историю… - откликнулся сыщик. - Алка, значит, у нас еще при социализме платным развратом грешила. Но - грамотно. Охмурила нашего прокурора, и он ей, сам понимаешь, "крышу" и не хотел, а предоставил. Потом перестройка пошла, мутная водичка хлынула и - поехала она ловить в ней золотую рыбку в Донецк. Открыла бордель, начала дело. Крутилась там долго. Приезжает, а ей сюрприз: дочка Лена в родных краях маму заменила… Не знаю, какой у них разговор вышел, но в Донецк вскоре отправились обе… А там вскоре с бандитами переругались: подсунула Алка какому-то авторитету шлюху, а у нее - сифилис. Тот ей за тухлый товарчик и обман покупателя - неустойку. Как они расплевались - не в курсе, но скоренько вернулись мама с дочкой обратно. А к нам как раз один парень из Армении подкатил, бизнесмен. Устроился тут, развернулся, торговлишку под себя подмял… И выставляет ему Алка, не долго думая, дочку… В качестве любовницы. Армянин - семейный, кстати, дядя, ее поит-кормит, но в кровать тащить не спешит. Месяц проходит, два, крепится кавказский переселенец. А потом, конечно, не удержался… А Леночка прямиком из его койки спешит домой и докладывает маме: получилось! Срочно на медэкспертизу! Съездили на экспертизу, а оттуда к прокурору - выше, так сказать, упомянутому… Прокурор репу почесал - дело сомнительное, судебная перспектива туманна, да и говорит: чего тебе от армянина надо? Денег? Тогда и затеваться - глупость, давай его сюда на беседу… Поговорили. Ну, насчет уголовного преследования кавалер и сам не очень-то опасался, но шум ему лишний был ни к чему, и согласился он уладить дело полюбовно. Заплатил, короче. А Алка, не будь дура, вторую жертву избрала: начальника, представь, милиции. Уж не знаю, чем руководствовалась, но на шантаж пошла. Ну и - нарвалась! Нервы у начальника крепкие, норов крутой, а возможностей всяких - сам понимаешь… Кончилось дело тем, что поддергивает Алка юбчонку, и срочно линяет на заработки то ли в Москву, то ли в Питер… Покуда у начальника озлобление пройдет… А сейчас снова вернулась. Потому, майор, не исключено, что, запав на маму, познакомился бы ты с ее дочкой, а после - с прокурором…
- Моя милиция меня бережет… - засмеялся Атанесян. - Воистину!
- Ну, давай на посошок… Насчет рыбалки - подскажу, с людьми познакомлю. А этим щукам в пасти свою блесну не бросай…
Вернувшись в гостиницу, Атанесян лег на кровать, задумавшись. Первоначальный план знакомства с Аллой, предполагавший ресторанный кутеж, комплименты, ухаживание и, наконец, предложение съездить погулять в кабаках столицы, все это виделось ныне если не чушью, то откровенно пустой авантюрой.
Ушлая дамочка наверняка сообразит, что его приезд неслучаен, и туманом любовных чар ее не проймешь. Нет, надо по-другому… И выход, собственно, один…
Он пришел к ней домой в полдень: изыскан, тщательно побрит… Словом, красавец. Представился прямо с порога:
- Я из Центрального РУБОП, майор Атанесян. Хотелось бы, Алла, с вами поговорить. Желательно, наедине. Вашему мужу и дочери о сути нашего разговора, думаю, знать не надо.
На ее ухоженное моложавое лицо легла тень озабоченности. Однако глаза оставались беспечно лукавы и смешливы:
- Мужа нет, а Леночка в своей комнате, проходите.
Усевшись в предложенное хозяйкой кресло, Атанесян дружелюбно продолжил:
- У нас в Москве беда… Найдены две ваших подруги. Увы, убитыми. В записной книжке одной из них - ваш адрес.
- Кто это? - дрогнувшим голосом спросила она.
Атанесян хладнокровно описал внешность проституток - бывших подопечных Аллы, а настоящий момент пребывающих если не в полном, то - в относительном здравии, и проходящих свидетельницами по эпизоду убийства хозяина квартиры-диспетчерской.
- Оксана из Донецка и Таня из Кривого Рога, - выслушав майора, заключила она. - Но как же… Что произошло?
- Понятия не имею, ведется следствие, - вздохнул Атанесян. - Они сняли квартиру, занимались там… сами понимаете, чем… Я, в общем-то, не скрою, - добавил бесстрастно, - что мы беседовали с их подругой, прекрасно известной и вам - некоей Риммой Евсеевой, и она сказала, что одно время вы были у девочек "мамочкой"… Но я не из полиции нравов, и меня это не интересует. Меня интересует другое: человек, который еще раз опознает трупы. Вот и все.
- То есть? - Смешинки в ее глазах потухли.
- То есть - вы… - развел руками Атанесян.
- И что вы предлагаете?
- Предлагаю поехать со мной в Москву, я на машине… - Посмотрел на часы. - Если сейчас тронемся, то завтра утром подпишите все бумажки, и я провожу вас на поезд. Или на самолет, как угодно. Проезд, гостиницы и питание оплачу, насчет расходов не беспокойтесь. - Выразительно посмотрев на нее - и в самом деле привлекательную, как зрелый, сочный плод, безо всякого притворства произнес: - Очень жаль, если получу отказ от такой женщины…
И в устремленном на него изучающем взгляде внезапно почувствовал неуклонно разгорающееся желание…
- А если откажусь? - словно нехотя произнесла она.
- Тогда начнется созвон между моим начальством и вашими местными ребятами, прочая чепуха… - равнодушно проронил он. - Вам это надо? Городок у вас небольшой, потянутся грязные слухи… Нет, вы смотрите… - поправился вдумчиво. - Я не настаиваю… В конце концов, вы - всего лишь свидетельница, и вас никто ни в чем не обвиняет. Но, по-моему, лучше решить проблему раз и навсегда, чтобы к ней не возвращаться через барьеры и тернии. Мне - что? Я - человек служивый, увы… Могу, конечно, пойти к вашим милицейским начальникам, решить все с ними, но - зачем? Вы же не дура… Я бы сказал - отнюдь… - И Атанесян вновь недвусмысленно и откровенно уставился на загорелые, слегка полноватые, но оттого особенно волнующие своими зрелыми линиями, ноги хозяйки.
Суть его взора она превосходно поняла. Встала, неловко и торопливо поправив прическу.
- Но я должна собраться… Хотя бы принять душ… И дочь надо предупредить!
- Пожалуйста… Спешки нет.
- Вы здесь подождите…
- Я лучше в машине…
Алла вышла из комнаты, послышался в отдалении ее голос, обращенный к дочери, после зажурчала вода в ванной, и майор, осторожно перекрестившись, поднялся из кресла, двинувшись к входной двери узким и длинным коридором.
В коридоре его ожидало нечто… Длинноногое, ясноглазое и русоволосое создание, облаченное лишь в белоснежные прозрачные трусики с просвечивающим темным треугольным пятном внизу нежного живота и - в просторную, свисающую до колен мужскую рубашку, в чьем вырезе виднелась упруго приподнятая, идеальных очертаний грудь с розовыми, как лепестки шиповника, сосками.
Это называлось: остановись на мгновение, ты прекрасна! - хотя нужды в том, чтобы удержать рядом с собой этот ослепительный в своей красоте экземпляр рода человеческого, который, того и гляди, стыдливо прикрывшись, скользнет в глубь дома, не было: воззрившись смеющимися серыми глазищами на оторопевшего Атанесяна, искусительница нежным, как звон хрустальных колокольчиков, голоском проворковала:
- Вы не хотите кофе? Составьте компанию… Мама будет собираться минимум полчаса… А? - И - вздернула прелестную головку, уставившись на гостя уже с вызывающей прямотой приглашения отнюдь не к распитию бодрящих напитков…
Атанесян почувствовал, что теряет контроль над ситуацией.
Злой дух будто шептал - горячо и увещевающе - на ухо: пошли ты к чертям собачьим все эти въевшиеся в мозг полицейские установки, хватай это диво за точеные плечи, целуй, словно в беспамятстве, неси в спальню, от тебя только этого и хотят, истукан неповоротливый!
Майор, несмотря на все полученные спецзнания и богатый горький опыт столкновения с многогранностью человеческих коварств и уловок, был, тем не менее, нормальным мужиком со здоровой реакцией на тот пол, которому подходило определение "прекрасный", и полагал, что небрежение представителями данного пола означает проявление или нездоровой мужской психики, или же - ущербную импотенцию, с которой ее носитель обреченно смирился.
Но сознание профессионала одержало верх над естественными поползновениями натуры.
- В следующий раз, когда мы встретимся, а встретимся мы обязательно… - бормотал он, протискиваясь в тесном пространстве, и чувствуя с мучительной и сладкой истомой через тонкий шелк своей рубашки упоительно совершенное тело прелестницы, - так вот… В следующий раз мы обязательно что-нибудь выпьем…
Очутившись за дверью, утер со лба пот горького разочарования в своей жестокой профессии…
А затем машинально открыл дверь вновь.
Отвергнутая мечта уже упорхнула, однако, сквозь шум льющейся в ванной комнате воды, он расслышал ее срывающийся от негодования голос:
- Ты - сволочь, поняла?! Ты с ним в Москву едешь, у тебя времени - лом! Ты его уже через час попользуешь! А мне что, двадцать минут с ним нельзя?! Где тут таких сыщешь? Ты чего мужика напугала?!
- Не пугала я его… Леночка… Он сам… Он же - мент…
- Да мне по хрену! Хоть папа римский! И если ты…
Атанесян поспешил притворить дверь. Изумленно присвистнув, спустился к машине. Включил приемник, дабы отвлечься от сумятицы мыслей.