– Было это еще при "сухом законе"… Был тогда такой секретарь Горбачев, сам с отметиной на лысине, будто из Космоса прилетел. Ему из-за этой отметины пить было нельзя, и вообще много есть было нельзя, только пиццу можно, вот он и ввел сухой закон, и продукты многие отменил…
В обход "нормальным героям" пришлось шкандыбать не меньше часа. Оперативники изрядно устали. Рогов и Стрельцов шли молча, погруженные в не самые радужные мысли. Семен, переодевшийся-переобувшийся в пляжный костюм, по-прежнему пребывал в веселом настроении, продолжая напевать разные песенки, и даже успевал умиляться белочкам на деревьях.
Наконец впереди показались покосившиеся избы.
– Почти пришли, – несколько виноватым голосом произнес Василий.
– Километров семь отмахали, – устало прикинул Гриша. – Во, смотрите! Чего это у них? Выборы?
С дороги было хорошо видно пеструю толпу на опушке.
– Толковище. И этот там… Чингачгук, – заметил Рогов.
– Урожай делят, – предположил Семен, критически оглядывая заросшее сорняками поле.
– Или инопланетянина поймали, – хохотнул Стрельцов.
Он и не мог предположить, что почти угадал. Но, как говорится, "с точностью до наоборот"…
Обстановка на опушке меж тем накалялась. Захар наседал на Дорофеева:
– Ты деда Тарелку не оскорбляй!! Мы сами кого хошь!! И патрятизьмом не тыкай!!
– Фиников пусть оскорбляет, они это любят! – пробасил Игнат.
Толпа гудела. Эльхан рычал, еле сдерживая себя. Рома сдерживаться больше не мог и не хотел. Шепнул Дорофееву: "Виталик, я пугану!", остановлен шефом не был, бросился к джипу, вытащил из салона помповое ружье, подбежал к Захару и наставил на него ствол:
– А ну быстро лес валить!..
Толпа охнула, а Захар, ни на секунду не смутившись, рванул на груди рубаху:
– Стреляй, буржуй недобитый!!
И сделал шаг навстречу Роме. Тому пришлось отступить.
Выстрел все же раздался – с криком: "Не шали!" пальнул в воздух ковбой Данила, несправедливо прозванный Роговым индейцем Чингачгуком.
Петро неожиданно бодро отпихнул Татьяну и замахнулся на Рому топором:
– Щас я тебя повалю! Будет тут у нас!..
Дорофеев устало и недовольно вздохнул, опустил ствол Роминого ружья, успокаивающе поднял руку. Его послушались. Мощная фигура бизнесмена и его спокойствие действовали отрезвляюще.
– На что пить-то будете, мужики? – спросил Дорофеев.
– За нас не боись! – мотнул головой Захар. – Без ентого не останемся!
– А захотим, и не будем пить! – громко икнул дед Тарелка. Толпа примолкла, как громом пораженная смыслом сказанного.
– Захотим и не будем! – упрямо повторил Тарелка. – Назло!
– Разве что назло… – буркнул Дорофеев.
Услышав выстрел, оперативники удивленно остановились.
– О-го. Пальба началась, – констатировал Стрельцов.
– Я же говорю, Дикий Запад, – кивнул Семен. – А чем Марс хуже Земли? Первопоселенцы против аборигенов. Все как у нас. Только у них-то еще – Бог войны, все дела…
Выстрелов больше не было. Переглянувшись, друзья решили не вмешиваться. Идти своей дорогой. В конце концов, отдыхать приехали.
Трехсотдолларовое ранчо Федора Ильича выглядело на все четыреста пятьдесят, а то и на пятьсот.
Домик небольшой и старенький, но довольно крепкий и такой с виду… опрятный, что ли. Банька чуть в стороне – крохотная, но ведь не оргии там устраивать. У туалета, что в глубине участка, на крыше – резной петушок.
– Почти как в сказке Пушкина, – отметил Семен. – Хоть что-то наше, родное-посконное. А то все ковбои, космонавты…
– Так петушок тоже там был… от шамаханского колдуна какого-то, – усомнился Гриша.
Семен понял, что лопухнулся, но признать этого не захотел:
– Это царица была шамаханская, а петушка колдун из России бандеролью выписал. Ярославской породы…
Участок довольно большой. На нем грядки, садовые деревья. Там же внушительно стояла "Волга" Васькиного тестя. Теща возле дома увлеченно доила козу и что-то ей негромко рассказывала. Коза равнодушно махала хвостом. Куры ходят кудахчут. Неужели из тех крохотных цыплят выросли, что в ванной пищали? Удивительно даже. Сам Федор Ильич рыл ямы под столбы для установки забора: старый совсем развалился. Свежие столбы лежали тут же, радовали глаз белыми, сияющими на солнце боками. Идиллия, короче. Тесть и теща так увлеклись здоровым деревенским трудом, что на гостей внимания не обращали. Василий кашлянул: ноль эмоций. Пришлось подать голос:
– Привет трудовому народу!
Тесть тревожно оглянулся, тут же просиял, бросил лопату и с радостным криком: "Зятек!" побежал обниматься с операми. Куры тоже поспешили на роговский голос. Признали, не иначе…
– Мать, гляди, Васек с друзьями приехал! Я уж и не ждал.
– Сами ж помочь просили! – напомнил Василий. – Вот мы на выходные и вырвались.
– Еще пару отгулов взяли, – добавил Стрельцов.
– Молодцы! – обрадовался Федор Ильич. – Очень кстати, а то с забором мне одному… Трудно уже. Возраст! Заодно отдохнете! Вы, Семен, смотрю, искупались уже. Как водичка?
– Места у вас, Федор Ильич, знатные, – ушел эксперт от прямого ответа. – Неземной красоты.
– Что ты! А воздух какой…
Подбежала теща, справившаяся, наконец, с козой.
– Добро пожаловать, гости дорогие! Ленка-то с внучеком где?
– Ленку с работы не отпустили, а Лешка в лагере от ГУВД.
– В лагере? – забеспокоилась теща.
– Ну, типа в пионерском. Только он сейчас не пионерский, а просто лагерь называется. А как еще? Другого слова не придумали…
– Пионерской зоной можно было назвать, – не слишком удачно пошутил Семен.
Вася извлек из кармана "карту":
– Папа, вы что здесь изобразили?
– Где? Сейчас очки надену…
– Какая ж тут переправа? – ткнул Рогов пальцем. – Семен чуть не утонул.
– Ой. Там же не ходят, – всплеснула руками теща. – Ты что им нарисовал, старый дурак? А если бы они с ребенком приехали? Утонул бы Лешка! Он же плавать еле умеет!
– Ну, мы ребенка вперед не пустили бы! – утешил тещу Семен.
– Понимаешь, Васек, – объяснил Федор Ильич. – Я ведь здесь в ноябре был, когда дом смотрел. Уже лед стоял… Я и не сообразил…
– Думал, и летом стоять будет? – язвительно спросила теща.
– У вас Марс все-таки, – заметил Семен. – А на Марсе всяко быть может…
– Ты-то не лезь, – одернул Федор Ильич супругу. – Иди лучше стол готовь.
– И правда… – всплеснула руками теща и побежала в дом, споро почесав по дороге за ухом меланхоличную козу.
– Надо было вправо по берегу, – запоздало объяснял маршрут тесть. – С километр всего-то. Там самое узкое место. И бревно брошено.
– После уж нашли, – кивнул Василий.
– Местные насчет этого моста третий год жалобы пишут, – сказал Федор Ильич. – Во все инстанции. Сейчас до Думы добрались. Потом Президенту собираются жалобу отправить.
– Зачем? – не понял Стрельцов.
– Как зачем? Чтоб власти мост починили.
– Проще ж самим, – удивился Стрельцов. – Не сильно сложнее вашего забора. Леса вокруг навалом. Пяти мужикам на пару дней работы.
– Это ясное дело, – согласился тесть. – Но они, во-первых, пьют все время. А главное: справедливости добиваются. Из принципа.
– А я вот из-за их принципов чуть не утонул, – покачал головой Семен. – Кстати, а чего они там митингуют? Тоже из принципа?
– Аж из ружей палят, – сказал Стрельцов.
– А, это… – Федор Ильич многозначительно прищурился, предвкушая, как попотчует гостей не только самогоном с закусоном, но и удивительным рассказом. – Тут у нас такое творится!
– Индейцы, наверное, напали? – предположил Семен. – Угадал?
– Хуже. То есть лучше. Пошли, в доме расскажу.
Высокие переговаривающиеся стороны остались не слишком довольны друг другом.
Сельчане остались доругивать гостей уже в их отсутствии, а бизнесмены двинулись через сорняки к джипу. Возбужденный Рома махал кулаками после драки:
– Эх! Надо было пугануть их как следует! Жаль, не дал ты мне, Виталик!
– И так шуму хватает, – огрызнулся Дорофеев.
– Сразу бы в лес побежали… – бубнил Рома.
– Сомневаюсь, – покачал головой Дорофеев. – Скорее бы зарубили тебя. А мне бы джип попортили.
Прошлый джип Дорофееву, мягко говоря, "попортили" бомжи, которых он как-то слишком неуважительно шуганул, паркуясь у своего дома на Кронверкском. Не было сил рулить на стоянку. Той же ночью тачку просто сожгли.
Рома остановился, обернулся, поглядел на толпу. Хотел погрозить кулаком, но не стал. Зато Захар показал Роме локтем совершенно неприличный жест. Тот сплюнул, пошел дальше.
– Егорыч, чего финикам говорить? – спросил Дорофеева молчаливый Гарик.
– Звони лесничему… – буркнул, подумав с секунду, Виталий Егорович. – Пусть думает. Мы ему за это платим.
Гарик, будучи уверенным, что придумать лесничий ничего не сможет, все-таки вытащил мобильник и набрал номер…
* * *
На стене крохотной кухоньки в доме Федора Ильича висели керосиновая лампа, сухая ароматная трава, отгоняющая насекомых, а также старый, но вполне еще представительный портрет Гагарина, извлеченный, видать, из журнала "Огонек" сорокалетней давности. Семен посмотрел первому космонавту в глаза, но от комментария воздержался.
Теща раскладывала по тарелкам вареную картошку. На столе радовали глаз хлеб, лук, помидоры, огурцы, завитки краковской колбасы, банка козьего молока. В дверном проеме возник Федор Ильич. Улыбаясь, как ребенок, он продемонстрировал оперативникам бутыль с самогоном. У Стрельцова потекла слюна.
– Чистейшая, на родниковой воде… – отрекламировал продукт тесть. Вкусно чпокнул пробкой.
– Папа, мы не будем, – ответил за всех Рогов.
– Как это? – оторопел Федор Ильич. – А за приезд?
И впрямь, не очень понятно, как это не принять по рюмке-второй-четвертой чисто за приезд. На родниковой тем паче воде…
– Хотим, Федор Ильич, здоровье поправить, – пояснил Семен неожиданную стратегию.
Стрельцов, не без внутреннего сопротивления, взял в руки банку с молоком, налил в стакан:
– Лучше молочка. И пользы больше, и это… вреда меньше.
– Вот, правильно… – похвалила теща и обернулась к мужу: – И тебе, старому, не надо.
– Я уже поправил, – недовольно отозвался Федор Ильич, наполняя свой стакан родниковым напитком.
В компании выпить приятнее, чем одному. Чокнуться, переглянуться, родство душ почувствовать…
Ну ладно, одному так одному.
Федор Ильич опрокинул рюмку, налил вторую.
– Мама, а коза откуда? – поинтересовался Рогов.
– В аренду взяла. В райцентре. Хорошая коза.
– А звать как? – спросил Семен.
– Генриетта Давыдовна.
Семен чуть картофелиной не подавился:
– Почему так?
– Не знаю. Просто имя такое. В документе указано: коза, возраст – два года, имя – Генриетта Давыдовна… Отец ее Генкой кличет, а я уж по правилам. С отчеством. Как в документе…
– Не по-людски как-то… – посетовал Федор Ильич, поднимая вторую рюмку. Не козье имя осудил, а трезвенническое поведение гостей.
Выпил, потянулся за кружком колбасы.
– Так что у вас здесь стряслось? Рассказывайте наконец, – попросил Семен.
– Да, папа, что происходит?
– Гуманоиды прилетали.
Говорил Федор Ильич с набитым ртом, поэтому ответ прозвучал буднично и оттого особо нелепо.
– Кто?! – не поверил своим ушам Стрельцов.
– Ну, эти… Из космоса. Человечки зеленые.
Стрельцов, Семен и Василий хором покосились на бутыль, потом синхронно перевели взгляды на Федора Ильича.
Теща проследила за их взглядами, покачала головой:
– Здесь он не врет. Три дня назад мужчина пропал. По грибы пошел и не вернулся. Одну корзину нашли. И следы всякие…
– Наш, питерский. Инженер, – пояснил Федор Ильич. – Приехал отдохнуть, комнату снял…
– А почему гуманоиды? – удивился Стрельцов.
– Кто ж еще? – не менее удивленно переспросил Васькин тесть. – Местные даже тарелку их видели. Мы-то сами спали…
– Ешкин кот! – пробормотал Василий. – Но, может, они, кто видали… того. Перебрали чистейшей, на родниковой воде. Сами говорите: они пьют много.
– Говорят, они и раньше сюда летали, – мотнул головой Федор Ильич. – Не первый случай. Плюс следы остались.
– А что за следы? – заинтересовался эксперт Семен.
– Круги травы выжженной. Как от ракеты…
– А на земле жидкость. Зеленая и вонючая, – добавила теща.
– Я о таком читал, – задумчиво протянул Рогов. – И о людях пропавших.
Василий не стал сознаваться, что не только читал о таком, но и мечтал в юности быть похищенным инопланетянами. А чего, занятно! На звездолете с ветерком прокатиться, на миры иные посмотреть.
Сейчас, конечно, он не согласился бы уже – семья, ребенок, служба, но в юности глупый был, романтичный.
– Ты что, веришь? – изумился Стрельцов.
– А почему нет…
Вон весной, когда на Большой Конюшенной убили мордоворота-лохотроншика, никто не хотел верить, что это сделала крохотная старушонка, проживавшая в комуналке над "Пышечной". Все улики на нее показывали, но верить никто не хотел. Пока сама не призналась: да, спицей в ухо. Мстила за обобранную мошенниками подругу из Твери. (Присяжные потом бабулю сердобольно оправдали, навязали ей состояние аффекта, хотя сама народная мстительница настаивала на полной сознательности своих действий и обещала продолжить кровавую вендетту.)
Так что чудеса порой случаются…
И еще Василий вспомнил, что сын его, Лешка, в раннем детстве называл инопланетян "непланетянами". Дескать – существа ниоткуда. Не с планет, а так. Просто из Космоса.
И эколог этот, который тогда зимой лемура покупал, тоже тонко намекал, что гуманоиды людей для своих забав потаскивают…
Молодой лесничий Юрий Погодин подъехал к салуну на своей новенькой "тойоте". То есть на старенькой, конечно, весьма подержанной, но свежеприобретенной. Припарковался в тени большого трейлера с надписью "Бельгийская говядина – для ваших родственников и друзей". Заведение ковбоя Данилы пользовалось популярностью среди дальнобойщиков.
Погодин, Дорофеев и Гарик отошли в сторону. Эльхан с Ромой продолжали обсуждать тему сезона: о том, что в лес зачастили "зеленые человечки", говорил уже весь салун.
– У нас в Гянджи тоже такое было, – вспоминал Эльхан. – Мне дед рассказывал. Людей не брали, а баранов брали. Много! Один, другой, целое в сумме стадо…
– Это он чачи обпился, твой дед, – гоготал жизнерадостный Рома. – А баранов эти на закуску таскали, друзья ваши… Кого вы там особенно любите? Армяне!
– Зачем смеешься? – хмурился Эльхан. – Туда даже ученые приезжали.
– Ученые – в говне моченые, – не унимался Рома. – Ученые тоже чачу уважают.
Погодин, между тем, оправдывался перед Дорофеевым:
– Так что я, Виктор Егорович, не виноват. Их теперь пушкой в лес не загонишь. Да вы и сами уже попробовали. Меня тем более не испугаются.
Тут лесничий был прав. Силовое воздействие на местное население никак не входило в круг его обязанностей.
– Наверняка, шутит кто-то, – злился Дорофеев. – А эти олухи верят… Дурачки.
– Я б этим шутникам… – сжал кулаки Гарик. – А вообще, Егорыч, это дельная мысль. Если кто шутит – шутника найти можно.
– Ну, а что еще?! Не зеленые же человечки? И почему, кстати, именно зеленые…
– Мужик-то пропал, – заметил Погодин. – Да и следы остались…
– Ты тоже в эту чушь веришь? – Дорофеев пытливо глянул в глаза лесничему.
– Веришь, не веришь, а в газетах пишут… – пробормотал Погодин.
– Да-а… Дикий вы тут народ. Ну, и кто теперь лес валить будет? Сам же без денег останешься.
– Да я понимаю… – вздохнул Погодин.
– Понимать мало!
Погодин промолчал.
– Егорыч, может, в другой деревне наймем? – предложил Гарик.
– Не пойдут, – уныло покачал головой лесничий. – Весь район напуган. В райцентре уже слухи, что десять человек на Сатурн унесли.
– Господи, почему на Сатурн-то?!
– Так говорят…
Гарику пришла в голову новая идея: сменить место.
– Какой там сменим, – скрипнул зубами Дорофеев. – Вся область поделена.