- Скажите, главное ведь ребенок… пока мы его не вернем, вы не станете за-адерживать преступников? - ее голос дрогнул.
Без всякой уверенности насчет настроений начальства, я заверил ее, что не будем. Чего раньше времени…
- А почему мальчик с няней гулял за воротами, а не здесь во дворе?
Женщина мотнула головой и фыркнула:
- А, во-первых, по моей глупости! Но ведь в голову не приходило. И охранник у нас в том смысле, чтобы не лезли на территорию и в дом, особенно ночью. У него кнопка вызова в милицию, отделение тут близко совсем.
Она снова в укор себе мотнула головой и прикусила губу.
- А во-вторых?
- … ветер бывает со стройки, на соседнем за домом участке, пыль ребенку уже попадала в глаза… и нам тоже.
- Понятно. Ну, главный, пожалуй, вопрос. Кого-то конкретно подозреваете?
Голова покачалась:
- Думала уже об этом… - на лбу вдруг появилась напряженная складка, - соседи напротив…
- Что с ними?
- Да не поймешь, сколько их там. Кавказ сплошной постоянно мелькает.
Я сразу приказал стоявшему без дела помощнику:
- Звони в управление, пусть присылают собаку.
Кавказ, и Чечня в особенности, уже стали о себе заявлять, причем, главным образом, "по особо опасным".
Молодая нянька объявилась с пачкой фотографий в руке.
Изрядная пачка.
… вижу какую-то раннюю фотографию - годовалую или меньше еще, перекладываю… опять в этом роде…
- Где он тут, так сказать, окончательный?
Блондинка берет у меня пачку, быстро разбирается с ней, протягивает две.
- Тут он снят недавно совсем в нашем дворе, а на другой - в доме.
… н-да, ребенок, каких много, черты лица ничем не примечательные.
- Опишите одежду, в которой его похитили.
Достаю из кармана блокнот, но женщины меня останавливают.
- Не надо записывать, вот в этой самой, на фотографии.
- Фотографии и свидетельство я на время заберу, вам, как положено, пишу расписку.
Но сразу меняю решение: говорю эксперту, чтобы сгонял в местное отделение, отксерил свидетельство и в нескольких экземплярах схему.
- А мы такой суетой не засветимся?
- Если наблюдают, уже засветились. К тому же, скоро с собакой пожалуют.
Помощник как раз явился со словами, что через десять минут выезжают и что начальство велело мне побыстрей возвращаться с докладом.
- Какой у вас план, капитан?
Ох, дождался, чего меньше всего хотел.
- Время только двенадцать, у нас впереди сутки и еще пять часов. Разумеется, мы к концу дня выработаем вполне определенный план, но, поймите правильно, я сейчас не могу озвучивать даже свое предварительное мнение. А вам, девушка, - от моего взгляда та почему-то съежилась, - надо в любом случае готовиться к посещению кладбища. Ну-у, не беспокойтесь, вы для преступников не цель, вас они пальцем не тронут.
- Вы полагаете, получив деньги, они сразу там же отдадут мальчика? - голос бедной матери дрогнул опять.
- Вероятнее всего отведут к нему няню. Кладбище очень большое, у меня там мама похоронена. Полно деревьев, дальше двадцати метров уже ничего не просматривается, и время они назначили на закате. Кто-то из шайки может сидеть с ребенком недалеко от того места, где ее встретят с деньгами.
Девушке, показалось, страху только прибавилось.
- Уверяю, делать что-либо против вас или мальчика они не станут. И не от гуманности. Преступники всегда допускают, что могут попасться, - зачем им еще одна статья, к тому же - особо тяжкая.
- Да! - с ноткою радости поддержала женщина - эта нехитрая истина явно ее взбодрила.
Сигнал машины или мне показалось?..
Не показалось, хозяйка двинулась к входу, проговорив уверенно:
- Это муж.
Помощник мой покачивается с носков на пятки от вынужденного безделья.
- Леш, всё обснимали? И двор перед домом?
- Всё, товарищ капитан.
Вообще-то мы по именам и на "ты", однако на людях он соблюдает субординацию.
- Я сейчас переговорю с этим мужем и отправлюсь в управление, а ты дождешься наших с собакой, если вдруг она поведет к кавказскому дому напротив, сразу не соваться, взять наряд местной милиции.
И спрашиваю няньку:
- Кроме тех двух мужчин, в переулке никого не было?.. А машину стоявшую где-нибудь не заметили?
- Машину? - Решительность вдруг объявилась в голосе: - Не было машины, я бы заметила.
Она прослеживает мой взгляд, брошенный к вешалке на край с детской одеждой.
- Как поглядаю, так дрожь берет - как он?
…"поглядаю" от этого украинизма пошла у меня толчком "Дивлюсь я на нибо, тай думку га-да-ю", и на весь день прицепилась.
Поворачиваюсь к раздвижным дверям, вместе с хозяйкой появился мужчина, идет ко мне и протягивает руку.
Я представляюсь.
- Знаю-знаю, разговаривал уже с вашим начальством…
И, ничего себе, называет фамилию курирующего нас зама министра.
Сам представляется - фамилия, имя-отчество ничего мне не говорят.
Он продолжает, обращаясь ко мне просто по имени:
- Дмитрий, сейчас главное - спасти мальчика. Я уже сказал руководству, что считаю захват преступников в такой ситуации неприемлемым.
Ничего себе - "он сказал"! Нашему заму? Этой наглой свинье в ермолке, который даже на подчиненных ему генералов смотрит как на уличных бобиков? Кто ж этот мужик такой?
Кивает в сторону своей бывшей гражданской жены, у которой, теперь замечаю, светлая замшевая сумочка на лямке висит на плече:
- Деньги готовы для передачи.
Его сильная рука берет меня за локоть и направляет вглубь холла, дальше от остальных.
- Дима, - слышу его тихий голос, - ведь вы будете ответственным за операцию?
- Ну… думаю, да.
- У меня большие возможности, мой дорогой, в случае чего могу перевести вас в ФСБ или в охрану президента на очень хорошую должность. Вы меня понимаете?
- Честно говоря, не совсем.
- Верните мальчика, даже если придется нарушить какой-то приказ начальства.
Я сам почувствовал, что резко напрягся, и мой странный знакомый сразу отреагировал.
- Не отвечайте сейчас. Просто имейте в виду.
Мы развернулись, идти назад, пересеклись взглядами, и я увидел в его темно-серых глазах… почувствовал, а не увидел, силу, не знающую преград, но не злую, не страшную, а просто силу.
Мы с экспертом возвращаемся на Петровку, я гоню из головы ту самую песню "Дивлюсь я на нибо…", а она снова возвращается. Завтра на Востриковском должна состоятся передача денег, и как при этом провести задержание преступников, просто себе не представляю.
Кладбище огромное в глубину. Ясно, что первую точку наблюдения они поставят где-то у главной аллеи до первого поворота налево, указанного на схеме, и это не будет бугай с золотой на груди цепью, а кто угодно, наводящий порядок на одной из могил, откуда есть хороший обзор за "хвостом", который могут пустить за нянькой.
Мы сразу на этом первом контроле засыпемся.
После первого поворота есть еще три, и от третьего стрелка с пунктиром в смысле - "иди и иди".
Но это вовсе не значит, что девушку встретят где-то там дальше. Преступники могут тормознуть ее и на половине пути, так что наши засады ближе к концу дистанции окажутся бесполезными, не говоря уже о том, что расставить большое число людей незамеченными, практически невозможно.
Я еще подумал… и понял, что этими соображениями трудности не кончаются.
Снова смотрю на схему.
Конечно, последняя тут прямая идет уже недалеко от заднего забора, за которым обширный участок дикого леса. Унести туда ноги - нет проблем, а чтобы блокировать со стороны леса, нужно разместить там около роты солдат.
Опять эта песня, да чтоб её!
Но продолжаю "гадать свою думку": вот девушка идет по какой-то алее… ее окликивают от одной из могил… так, там двое - и может быть женщина… забирают деньги из сумки, сумку, разумеется, не берут, женщина другими путями топает себе спокойно на выход… а может быть, это рабочий в спецовке из местных или подросток мальчик-девочка - у преступников тоже есть дети… девушка, отдав деньги, спрашивает: "а где же ребенок?" - "а вот посидим еще минут десять, вы пройдете тут рядом к одной могиле, там записочка - и не волнуйтесь, мальчик в полном порядке"… а мальчик, скорее всего, там и сидит, только что оставленный… или оставлен в какой-нибудь машине неподалеку от кладбища - а в записке сказано где.
На месте преступников я б так и сделал… впрочем, что за глупые мысли.
Ну, снова "Дивлюсь я на ни-бо…"
За раздумьями не заметил, как оказались уже у родной конторы. Что докладывать начальству - понятно: факты, и свои соображения - почему операцию по захвату преступников проводить нельзя.
Надо сказать, начальство у меня не умное и не глупое, а среднее, и в целом - вменяемое. Это важно, потому что не всем так везет, и в конторе были пеньки откровенные.
Подполковник - непосредственный мой начальник носил кличку "Антигорби", так как имя-отчество имел инверсивное к ушедшему недавно от власти Горбачеву, то есть звался Сергей Михайлович, а выше над ним и, соответственно, мной помещался полковник Моков - тоже не глупый и не сильно вредный.
Доложил обоим начальникам у Мокова в кабинете, выслушали всё внимательно.
- Эх, блин, - вздохнул мой Михалыч, - так что же выходит, сук этих взять нам не получается?
- А как? Дмитрий четко всё разложил. И во-вторых, зам. министра мне однозначно сказал: "Голову сниму, если с мальчиком что-то случится". - Помолчав, полковник грустно добавил: - И двести тысяч долларов придется отдать.
Грусть искренняя, от всего сердца, и по понятной причине: если б пошли на захват, денег их прежнему владельцу как собственных ушей не видать. И скорее всего, случилось бы так: при захвате преступники оказали вооруженное сопротивление, двое-трое были убиты, а один, якобы с деньгами, сбежал. Няньку, если нужно по обстоятельствам, оглушили бы, не стесняя себя последствиями.
Да, взгрустнули мои два начальника.
Решили окончательно, что мы с помощником привозим няньку, провожаем по главной аллее до первого поворота и прогуливаемся там ее дожидаясь. Приезжаем в своей милицейской форме, преступникам это должно показать, что играем "в открытую" - ничего против них не замышляем, просто хотим получить ребенка. И нянька должна так озвучить сразу при встрече. С этим отправились к себе в Отдел, уточняя между собой технические детали, и что медсестру надо взять для вдруг необходимой помощи мальчику.
Прошли уже в свою часть здания, как вдруг…кто-то выскочил нам навстречу с громким:
- Лешка звонил, там обыск уже идет!
Михалыч въехал не сразу, а я понял - значит, собака, взяв след, повела на "кавказский" дом.
Честно говоря, такого подарка не ожидал и всё затеял исключительно ради подстраховки и чтоб перед начальством отчитаться хоть за какие-то действия.
- Что еще говорил?
- Только начали, он там с местной милицией.
Подполковник тоже добрался мыслью до сути и, обдумав ее, предложил:
- Давай ко мне в кабинет, махнем по чуть-чуть коньячку. Теперь нам чего - только ждать.
Ждать пришлось, впрочем, недолго совсем.
Только, хлопнув по первой, выпили по чашечке кофе и я собрался спросить: что это за кадр интересный такой - папаша того ребенка, раздался звонок Алексея прямо сюда в кабинет.
Начальник взял трубку, через несколько секунд мотнул мне отрицательно головой - понятно, мальчика нет - и скомандовал везти их сюда.
Мысль у меня мелькнула маленькой беспокойной молнией:
- Пусть подождет на проводе, Сергей Михайлович!
Тот, удивленно взглянув, слова, однако, мои повторил.
И отложив трубку, спросил - чего это вдруг?
- Можем сами себе дело испортить.
- Не понял.
- Ну, первое, может быть, собака ошиблась.
- Ой, навряд ли.
- Или они во время прогулки приближались к чужой территории. Нянька ведь после эфирного обморока толком может не помнить.
- Ну-у…
- А самое главное - ребенка перебросили куда-то.
- Вот это - скорее всего.
- Тогда нам тем более не надо их напрягать. Дойдет до подельников, что мы взяли след, черт их знает, что натворят со страху.
- Так, блин, резонно… что же делать?
- Пусть Лешка извинится и скажет: пропал из соседнего дома мальчик, обыскиваем всё вокруг.
- Молодец, Митя, фу-у, блин! Налей-ка еще.
Я исполнил и порадовался "непеньковому" своему начальнику.
Должен сказать наперед, что распространенную среди коллег "лексику" я тут смягчаю эвфемизмами или не привожу вовсе. А насчет "по чуть-чуть": в рабочее время это считалось почти за норму у всех от уровня моей должности и выше, а младших строго-отцовски предупреждали: "смотрите вы там - чтоб не очень!"
Однако признать надо - "очень" случалось не часто, люди были в основном тренированные, а новички к ним быстро подтягивались. И этим милиция положительно отличалась от армии, вот там… про там, рассказывали откровенно страшные вещи. Например, один приятель Михалыча - военный авиаинженер - регулярно ездил в составе инспекторских групп и недавно поведал ему с содроганием вот такое.
Аэродром бомбардировочной авиации. Во главе инспекции генерал уже нелетающий, и как все - не дурак выпить. Отдает приказ поднять в воздух эскадрилью с полным боевым оснащением. Бомбы подвесили и эскадрилья поднялась в установленное лимитом время - всё хорошо. Летчики скоро вернулись и сели, а до того, как сели, генерал с командиром полка и другими нормально жахнул. Потом добавили. Генерала местные потаскушки повели под руки в баньку, а тот малопьющий инженер отправился прогуляться на свежий воздух и скоро оказался у одного из отлетавших бомбардировщиков. Неподалеку курили датый командир полка и несколько его подчиненных - тоже уже хороших. Инженер брякнул, больше для разговора: "разгружать бомбы сегодня, значит, не будете" - естественная мысль, когда вокруг ни одного трезвого офицера. "Что?!" - залихватски вскричал командир. - "А ну, Коля, давай!". Один из группы бросил сигарету и полез в кабину. Еще через тридцать секунд… у инженера всё сжалось внутри - вот она смерть! бомбы, сброшенные на бетон, покачивались, но… не взорвались. Конечно, заряды стоят на предохранителях, только про детонацию от сильного механического удара знает давно каждый школьник.
А представьте себе такой сюжет: гендиректор германской авиакомпании решил гульнут со своими подчиненными в Юго-Восточной Азии; полетели своим самолетом; согрелись как следует уже в первые полчаса, и гендиректор пошел с десятилетним сыном в пилотскую кабину; сказал - хочет сынок порулить; командир лайнера без звука уступил ему свое кресло; были ли сам командир и его помощник трезвыми или тоже не очень, установить не удалось, зато по звукозаписи стало ясно, что за штурвалом и им рулившим мальчонкой никто не следил; хватились только, когда самолет стал валиться на нос; а вытащить тяжелую пассажирскую дылду из этого состояния практически невозможно, то есть дальше - свободный полет до земли. Вот такие странные немцы. А если кто-то не верит… правильно! это наша история, в те самые начальные 90-е.
Мы с подполковником отправились обедать, по дороге кто-то примкнул, в столовой еще кто-то, и я только успел узнать фамилию того "всемогущего" мужа, которая мне ровным счетом ничего не сказала. Узнать весьма интересное удалось только вечером в разговоре с отцом.
Вернувшись в Отдел, обнаружили там приехавшего две минуты назад Алексея, который сразу и доложил:
- Подружился с собакой, очень культурный пес.
Подполковник этим не впечатлился и показал рукой пройти в кабинет.
- Извинился, как приказывали, хозяева остались довольны, - не успев сесть, сообщил Алексей.
- Давай сначала и по порядку.
- По порядку получается так. Пошли с собакой по переулку, те соседские въездные ворота почти напротив наших, ну, чуть наискосок. Псу дали понюхать майку мальчика, он сначала ни бэ ни мэ, водит по земле носом и фыркает. Вроде уже и мимо ворот проходим, я говорю сержанту: "ну-ка сдвинь его немного в ту сторону". Бац, пес морду поднял, воздух понюхал, и к воротам, и грудью на них!
- Ну-ну?
- Я, как положено по инструкции капитана, вызвал местный наряд - приехали через две минуты. Звоню в калитку. Открывает хозяин. Охранника никакого нет, а сам участок у них значительно меньше. Дом, правда, с подземным гаражом.
- Собака на хозяина отреагировала?
- Нет, стала метаться. Еще раз дали ей майку понюхать, пошли в дом. Там только еще хозяйка, так, среднего возраста, а сами они дагестанцы.
- Но паспортные данные ты в местном отделении взял?
- Конечно. Как вошли я первый раз и позвонил. Короче, обнюхал пес комнаты, чердак, подвальный гараж - ничего. Надо понимать, мальчика сразу почти посадили в машину и увезли… а может, позже, когда увидели, что нянька очухалась и побежала в дом.
- Значит, что именно ими интересуемся, хозяева не заподозрили?
- Сто процентов.
- Та-ак, пойду Мокову докладывать, - шеф полувопросительно посмотрел на нас, и мы оба кивнули. - Пойду, только не вижу причин что-то менять в завтрашних планах.
Менять, как мы тоже предполагали, ничего не пришлось. С личностями дагестанцев разобрались: он - бывший профсоюзный руководитель республики, она - замминистра образования, тоже бывшая. В общем, много хапавшая, особенно в последние советские годы, номенклатура.
Здесь важно кое-что сказать на национальную тему, которой еще не раз придется касаться.
Ни я, ни отец с братом уже несколько лет не навещали Россию, хотя регулярно собираемся, но каждый раз почему-то намерение не доходит до окончательного решения. А по "тарелке" смотрим Родину почти каждый день. И если символически выразить видимое-слышимое за последние годы - цвет будет серый, а звук - минорный с траурным даже оттенком. Очень много речи сейчас о национальном, причем в двух разных проблематических планах: конфликтности между русской частью страны и Кавказом (плюс Азия) и самоидентификацией, а соответственно - поиском "своего пути", и с сильной разноголосицей: быть или стать непонятно какой и зачем империей; что где-то скрыта национальная идея, способная потянуть нас как паровоз - вот только б ее найти; с упованием (или не) на религию; с наличием (или не) международных против России заговоров.