- Это не страшно, - с облегчением рассмеялся отец, - думаю, она не будет очень сильно сердиться. - Он поднял голову вверх и крикнул: - С ним все в порядке, ребята! Помогите выбраться!
- Не забудь щенка, папа.
- Как можно, малыш? Это ты из-за него сюда попал?
- Нет, это Пол и Эдди столкнули меня сюда, потому что я еврей.
Папа странно поглядел на меня и сокрушенно покачал головой:
- Соседи новые, а люди те же.
Я не понял, что он этим хотел сказать; он же обвязался веревкой, взял под одну руку собаку, под другую - меня, и крикнул, чтобы поднимали.
- Ты сердишься на меня, папа? - спросил я, как только мы оказались наверху.
- Нет, сынок, ты тут ни при чем…
- Тогда ты разрешишь мне оставить у себя собаку?
Песик, словно понимая, что речь идет о нем, радостно завилял хвостиком.
- Мы назовем его Кароп.
Папа взглянул на щенка, потом на меня и рассмеялся:
- Ну, тогда уж не Кароп, а Карра, - ты спас собачью дочь.
В комнате было тепло и уютно. Я лежал под одеялом после горячей ванны и стакана горячего молока с медом.
Снаружи доносились новые ночные звуки, - к ним мне еще предстояло привыкнуть. Я лежал в моей кровати, в моей комнате, в моем доме. Чувство безмятежного покоя овладело мной. Повернувшись к стене, погладил ее.
- Я люблю тебя, мой дом, - прошептал я, уже засыпая.
Под кроватью завозилась Карра, и я опустил руку. Она немедленно ткнулась в ладонь мокрым носом и лизнула. Я погладил ее.
- Я люблю тебя, Карра, - прошептал я, проваливаясь в сон.
Все дни моей жизни
Книга первая
Глава 1
Солнце тепло тронуло мои веки. Я прикрыл глаза рукою и несколько минут еще пребывал в полудреме, но вскоре понял, что уснуть больше не удастся. Рывком сел и конечно же не обнаружил домашних тапочек на месте. Заглянув под кровать, убедился, что похитительница мирно посапывает. Вытащил осторожно из-под головы Карры теплые шлепанцы. Подошел к открытому окну и услышал приглушенные голоса, доносившиеся из спальни родителей. И тут я вспомнил, что сегодня большой день в моей жизни - мой Бар Митцва. В радостном возбуждении я начал повторять слова сложного ритуала, которые специально выучил. Чтобы успокоиться, я несколько раз вдохнул и выдохнул, все будет нормально, я ничего не забуду. Скинув пижаму, подхватил гантели и принялся за утреннюю зарядку. Праздник праздником, но к осени обязательно нужно набрать вес, чтобы приняли в школьную футбольную команду. Десять раз отжался от пола, десять раз наклонился, подошел к зеркалу и осмотрел себя. Из зеркала глядел тощий долговязый подросток с торчащими ключицами и довольно жиденькой мускулатурой. На груди не выросло ни одного настоящего мужского волоска, один лишь золотистый пушок… Жаль, что не брюнет, как все Фишеры, жаль. Делая приседания со штангой, я услышал щелчок выключателя в комнате соседнего дома. Опустив штангу, я подкрался к окну и заглянул туда. Это была спальня Марджори Энн Конлон - лучшей подруги Мими. Иногда ее шторы не были опущены, и я мог хорошенько рассмотреть все, что происходит у нее в комнате. К моей тайной радости, окна дома Конлонов выходили на запад, и Марджори каждое утро приходилось зажигать свет. Штора была поднята. Третий раз на этой неделе Марджори забывала ее опустить. Когда я последний раз подглядывал за ней, мне показалось, что Мардж заметила меня, - нужно было быть вдвойне осторожным. Вообще она была очень странной девчонкой: вечно поддразнивала меня, пристально глядя в лицо. За последний месяц мы успели несколько раз с ней поссориться. Мне не хотелось приглашать ее на свой Бар Митцва, но Мими настояла.
Сейчас Мардж стояла посреди комнаты в тонкой ночной рубашке и что-то напряженно высматривала. Мне было прекрасно все видно из своего укрытия. Пол говорил, что у нее самая красивая фигура в классе, но я с ним не был согласен - полная Мими мне нравилась больше, чем угловатая Мардж.
Теперь она смотрела в окно, казалось, прямо мне в глаза. Я невольно втянул голову в плечи. Вдруг она скинула рубашку, и у меня внутри что-то сладко заныло. Наконец она нашла то, что искала, и, выгнувшись дугой, дотянулась до лифчика и начала надевать. Интересно, догадывается она, что я за ней наблюдаю?
Из холла донесся какой-то шум, и раздался голос Мими. Я мигом нырнул в кровать, не хватало еще, чтобы сестра засекла меня за этим делом. Краем глаза я заметил, что свет в комнате Марджори Энн погас, значит, она знала, что я подглядываю. За дверью раздались шаги, я притворился, что сплю.
- Дэнни, ты спишь? Вставай, засоня!
- Встаю, - ответил я и притворно потер кулаками глаза. - Тебе чего?
Ее глаза подозрительно скользнули по моей голой груди и плечам.
- А где твоя пижама? Ты уже вставал?
- Да, - нехотя ответил я.
- А что ты делал? - спросила она, переводя взгляд на окно Марджори.
- Зарядку… А потом решил еще немного поваляться.
Видно было, что ответ не удовлетворил ее, но она промолчала. Все так же пристально осматривая комнату в поисках какого-нибудь криминала, она подошла к кровати и подняла с пола пижамную куртку. Когда сестра наклонилась, я невольно уставился на ее вполне оформившиеся груди в вырезе рубашки. Она перехватила мой взгляд, покраснела и сердито швырнула куртку на постель.
- Мама попросила меня разбудить тебя и напомнить о душе. Холодный душ тебе не помешает, - язвительно добавила она на прощание.
Как только дверь за ней закрылась, я вскочил и почувствовал прилив сил. В конце концов, не такой уж я слабак. Мой рост приближался к 163 см, а весил я уже 52 килограмма. Еще килограмма три - и я вполне подойду для футбольной команды. А вообще, сестра правильно сказала, да и школьный тренер всегда говорил, что лучшее средство от излишних эмоций - холодный душ. Я смело подставил тело под обжигающе холодные струи и спустя пять минут почувствовал облегчение. Возвращаясь, заглянул в комнату Мими - сестра застилала постель.
- Мими! - неловко позвал я.
- Что? - она посмотрела мне в глаза.
- Да так, ничего, - смутился я, повернулся и пошел было к двери, но по дороге обернулся и поймал ее взгляд. Она отвела глаза в сторону.
- Вы, мальчишки, отвратительны, - пробормотала она. - А ты становишься похожим на Пола, он всегда так же смотрит…
- Нет, я не такой! - воскликнул я.
- А кто подглядывал за Мардж?
- Я… я не подглядывал, - сказал я краснея.
- Вот увидишь, я все расскажу маме!
Я подскочил к ней и схватил за руки.
- Только попробуй! - с дрожью в голосе произнес я.
- Убери руки, мне больно!
- Ты не расскажешь о… своих выдумках, - с угрозой процедил я.
Она подняла на меня свои расширившиеся от боли глаза, в которых нельзя было не увидеть и любопытства.
- Убери руки, дурак, - спокойно проговорила Мириам. - Хорошо, я ничего не скажу, но обязательно дам знать Мардж, что она была права, когда говорила, что ты наверное подсматриваешь за ней.
- Пусть опускает занавески, дура, - с торжеством произнес я и отпустил сестру. Да, я оказался прав: Марджори Энн давно знает, что я слежу за нею, но… занавесок не опускает. Отчего бы это?
Глава 2
Я застегнул рубашку и тщательно причесался перед зеркалом. Мои белокурые волосы казались еще светлее. Мама будет довольна. Заглянул под кровать и позвал Карру:
- Просыпайся, детка, пойдем гулять.
Услышав волшебное слово "гулять", собака мигом выбралась из-под кровати и потрусила вслед за мной. Из кухни доносился взволнованный мамин голос:
- Ты не знаешь эту Бесси. Ей обязательно что-нибудь да не понравится, ведь она считает, что одна разбирается в том, как надо проводить Бар Митцва. А уж ее Джоэль…
- Ну будет, Мери, - рассудительно ворчал отец. - Все пройдет как нельзя лучше. В конце концов, ты сама настояла на том, чтобы вся родня собралась у нас.
Я открыл дверь в кухню.
- Доброе утро. Что купить в магазине, мама?
- Как обычно, Дэнни. - Она едва взглянула на меня.
- Можно я куплю засахаренных каштанов, мама?
Она мигом оттаяла, вспомнив, что у меня сегодня праздник.
- Конечно, сынок. - С этими словами она сняла с полки над раковиной высокий фужер и достала из него доллар. - Сегодня у тебя великий день, сын!
Я взял зеленую бумажку и радостно вышел из кухни. На крыльце о чем-то шептались Мириам и Марджори Энн. Я гордо прошествовал мимо, но Мардж окликнула меня:
- Привет, Дэнни!
Я почувствовал, что краснею, и только кивнул головой. Но она не отстала:
- Дэнни, может быть, все-таки поздороваешься и пригласишь меня на свой праздник? Я обязательно приду.
- Только, пожалуйста, не делай мне одолжение, - грубо ответил я ей.
Она залилась счастливым смехом:
- Как ты разговариваешь, Дэнни! Ты же знаешь, что тебе меня будет не хватать… И потом, ты же станешь мужчиной. Так интересно посмотреть на тебя после этого.
Сердито отвернувшись, я свистнул Карре и поспешил в магазин.
В синагоге царил торжественно-таинственный полумрак. Меня пригласили на небольшой подиум рядом с трибуной, на которой лежала раскрытая Тора. Рядом стояли три почтенных старца в небольших черных шапочках. У меня на голове была такая же, только белого шелка. Ниже, у подножия подиума, стояли все мои родственники и выжидательно глядели на меня. Мириам подбадривающе улыбалась мне, я благодарно улыбнулся ей в ответ, потом медленно положил руку на Тору. Нервный спазм сдавил мне горло, пришлось откашляться. Вдруг меня охватила паника, и все слова, которые я должен был сейчас сказать, которые я зубрил столько месяцев, вылетели из моей головы. Тут же я услышал хриплый шепот святейшего Герцога: "Борошу эсс…" Ухватившись за подсказку, я уверенно продолжил: "Борух ата Адонай…" Мама с гордостью поглядывала на родственников. До меня начал доходить торжественный смысл древней молитвы, и я пожалел, что не очень-то задумывался над ним, когда разучивал ее слова. Я чувствовал, как на мои плечи ложится ответственность, а в душу приходит осознание принадлежности к древнему иудейскому племени. Еще вчера я был ребенком, сегодня я становился мужчиной. Я принимал эту ответственность, перед лицом своих близких и друзей я давал торжественную клятву до конца дней своих оставаться истинным евреем и свято блюсти заповеди Торы.
Последние фразы молитвы слетели с губ моих, и я оглядел собрание. Мама тихонько плакала, отец бесшумно сморкался в большой белый платок. Я сошел вниз - прямо в мамины объятия. Мне было очень неудобно, - ведь я уже стал мужчиной! - и я поторопился высвободиться из ее рук. Подошел отец, вручил маленький бумажный стаканчик и налил немного виски.
- Гарри! - укоризненно воскликнула мама.
- Тихо, мать, - весело проговорил он. - Наш мальчик стал мужчиной!
Я кивнул головой. Отец был прав.
- Лехаим! - сказал папа.
- Лехаим! - ответил я.
Дом был полон людей. Карру пришлось запереть в спальне. Я пробирался через гостиную в отведенную для молодежи просторную кладовую, когда меня окликнул дядя Дэвид.
- Ты уже взрослый, Дэнни, - сказал дядя и повернулся к отцу: - Скоро он сможет помогать тебе в магазине, как мой Джоэль.
- Нет, лавка не для моего Дэнни, - твердо сказал отец. - Мой сын получит хорошую профессию. Он будет адвокатом или, может быть, доктором. А потом, если все будет хорошо, я открою для него контору.
Я удивленно посмотрел на отца. Он впервые заговорил при мне о моем будущем.
- Конечно, Гарри, конечно, - поспешил согласиться дядя. - Но ты знаешь, как дорожает сейчас жизнь, приходится крутиться как белка в колесе, чтобы свести концы с концами. И по-моему, нет ничего зазорного в том, если твой парень поможет тебе во время школьных каникул. А ты сможешь откладывать на его счет пять долларов в неделю, вместо того чтобы платить их твоему подручному. Все-таки пять долларов - это пять долларов, разве я не прав, Дэнни?
- Конечно, дядя. Я не собираюсь прохлаждаться, когда в магазине столько дел.
Папа быстро взглянул на меня, в его глазах была тревога.
- У нас еще будет время поговорить об этом, Дэнни, - медленно произнес он. - До каникул еще целый месяц. А сейчас беги к ребятам, они, наверное, тебя заждались.
Дядя одобрительно хлопнул меня по плечу и сунул в руку новенький блестящий доллар.
Но если у взрослых веселье было в разгаре, у нас царила полная скука: девочки сидели у одной стены, мальчики - у другой. Я подсел к Джоэлю - двоюродному брату.
- Привет, Джоэль, как проводите время?
- Нормально, Дэнни, - ответил Джоэль, не отводя глаз от противоположной стены. Проследив за его взглядом, я с неудовольствием заметил, что он уставился на Марджори Энн, сидящую рядом с Мириам. Они обе захихикали. Мы с братом встали и подошли к ним.
- Что же вас так рассмешило, мисс? Может, посмеемся вместе?
- Просто Мими рассказала одну потрясающую историю. А вообще-то скучно.
- Объявляю конкурс на лучшую игру! - хлопнул я в ладоши.
- Я победила - будем играть в телеграф! - тут же откликнулась Мардж. В эту игру мне хотелось играть меньше всего.
Все расселись полукругом на полу, скрестив по-турецки ноги. Джоэль вызвал на "телеграф" (узкий темный чулан) Мардж "вести переговоры". Я был уверен, что потом она пошлет за мной, и не ошибся: взъерошенный Джоэль вышел из чулана и кивнул мне головой. Мы встретились глазами с Мими, и я снова почувствовал, что краснею. Помедлив какое-то время перед дверью, я открыл ее и шагнул в темноту чулана.
- Я здесь, Дэнни, - тихонько позвала Мардж из дальнего угла.
- Зачем ты позвала меня? - задал я дурацкий вопрос.
- Я хотела узнать, действительно ли ты стал мужчиной? Иди сюда, не бойся, я не съем тебя, трусишка Дэнни.
Я обошел стоявшую посреди чулана плиту и храбро приблизился к Мардж. Здесь было посветлее из-за маленького окна.
- Зачем ты подглядывал за мной утром?
- Я… не подглядывал.
- Нет, подглядывал. Я сама видела тебя, да и Мими мне сказала.
- Что же ты не опустила шторы, если видела?
Она положила руки мне на плечи:
- А может быть, я и не хотела опускать? А может быть, мне было приятно, что ты на меня смотришь? Тебе понравилось то, что ты видел?
Мне нечего было сказать.
- Понравилось, - мягко рассмеялась она. - Я видела, что понравилось. Твой брат Джоэль назвал меня потрясающей, а ведь он не видел и половины того, что видел ты.
Она легко, но настойчиво притянула мою голову к себе. Я деревянно наклонился и почувствовал ее жаркое дыхание на своей щеке. Потом ее теплые мягкие губы прильнули к моим. Я закрыл глаза. Такого поцелуя я не испытывал еще ни разу в жизни. Он не был похож ни на мамин поцелуй, ни на поцелуй сестры…
Вдруг она отстранилась от меня и повелительно прошептала:
- Дай руку!
Я повиновался. Она прижала мою руку к своему телу.
Испугавшись, я отскочил. Она опять тихонько рассмеялась:
- Ты мне очень нравишься, Дэнни. - Поправила прическу и направилась к двери. Уже взявшись за дверную ручку, лукаво спросила: - Ну, кого тебе еще прислать, может, твою сестру?