– Карточки "Виза", "Мастер Кард" и "Америкен Экспресс" на предъявителя, пин-коды внутри конвертов.
– Отлично, – я сгреб конверты и положил во внутренний карман куртки. – Все, я пошел, счастливо оставаться.
– Подождите, – забеспокоился Игорь Сергеевич. – Мы же не договорились о следующей встрече.
– А ее не будет, – я расправил лямку портфеля и перебросил через плечо. – Что делать я знаю, денег на расходы пока достаточно. В экстренных случаях буду звонить Петру. Он, помнится, говорил, что его телефон не прослушивается.
– Именно так, – подтвердил тот.
– Мой тоже.
Выйдя из здания, я остановился на крыльце и закурил, давая возможность наблюдающим рассмотреть себя получше. То, что за мной будут следить, сомнений не вызывало. Если честно, весь этот цирк с приходом в офис "Элит Трейда" крутого спеца из города Феодосии и был задуман только для того, чтобы мной заинтересовались и захотели познакомиться поближе. Я тоже жаждал новых знакомств, поэтому наши планы до поры до времени совпадали.
Глава 9
– Не пойму я, Миша, – Председатель снял очки и откинулся в кресле, закрыв глаза, – то ли наш финансовый гений вконец заигрался, то ли Валерьяновича пора на свалку.
Человек, названный Мишей, начал работать с Председателем еще в начале восьмидесятых. Именно тогда пришедший к власти в стране Андропов начал чистку номенклатурных аппаратов, и молодого второго секретаря подмосковного горкома комсомола занесло аж в международный отдел ЦК, в сектор Западной Европы, которым руководил Виктор Владиленович Столяров. Новичок сразу пришелся ему по душе, и он взял его под свое могучее крыло. Скромный, приветливый, обладающий истинно крестьянской обстоятельностью и трудолюбием и, что самое главное, личной преданностью, подмосковный паренек под его руководством быстро приобрел необходимый для работы лоск. Он перестал говорить "ложить", "калидор" и "значить, так", выучился высокому искусству аппаратной интриги и успешно освоил правила поедания себе подобных во благо общего дела. Конец восьмидесятых он встретил в серьезной должности заместителя заведующего сектором с отличными перспективами в самое ближайшее время его возглавить, потому что сам Виктор Владиленович очень серьезно рассматривался как самый вероятный кандидат на высокий пост заместителя заведующего международным отделом ЦК КПСС.
Не сложилось. Грянула демократия, некогда всесильная партия при полной поддержке и одобрении большинства населения была отлучена от власти и выброшена на свалку, откуда-то повыскакивали новые герои и властители народных дум. Небо над страной заволокло дымом от публично сжигаемых партийных билетов.
Виктор Владиленович не стал ждать, пока на дверях его конторы на Старой площади появится табличка: "Отдел закрыт, всех на фиг выгнали", а без лишнего шума и треска ушел в новую жизнь сам, прихватив с собой верного Михаила. С тех пор он ни разу не пожалел ни о том, ни о другом.
– Ты-то сам, что об этом всем думаешь? – поинтересовался Председатель. За годы совместной работы он настолько выдрессировал своего зама (назовем его Заместителем), что тот никогда не лез со своим мнением, не спросившись.
– Я пока не вижу поводов для особых волнений, – осторожно начал Заместитель. – Полагаю, что каждый из них нормально справляется со своими обязанностями. Особенности нынешней обстановки...
– Какие, Миша, к черту особенности! – воскликнул Председатель, водружая очки на нос. – Ты что, не понимаешь, что происходит? Молодой все в какие-то денежные аферы лезет, а Валерьяныча, вообще, на старости лет в откровенный бандитизм потянуло.
– Вы полагаете, что все действительно так плохо? – непритворно расстроился Заместитель.
– Не бери в голову, Мишаня, – дробно рассмеялся Председатель. – Это я просто так брюзжу по-старчески.
– Виктор Владиленович...
– Скоро семь десятков лет Виктор Владиленович. Ты вот что, Миша, поговори с ними, успокой. Об особенностях обстановки напомни, у тебя это здорово получается. А по результатам бесед вынесешь мне представление, кого из них убрать.
– Даже так?
– А как иначе? Ссоры и дрязги надо гасить в зародыше, а то черт знает, до чего дойдем. Все понял?
– Так точно, Виктор Владиленович.
– Ишь ты, так точно. Ладно, если все ясно, иди и работай.
Глава 10
У подземного перехода меня остановили.
– Старшина Николаев, – представился здоровенный мордатый тип в мышиного цвета униформе, небрежно откозыряв, – попрошу документики.
– А, шо такое? – забеспокоился я. – Есть же указание мэрии о запрете на проверку документов у граждан.
– В городе действует план "Вихрь-антитеррор", – хмуро пояснил мне старшина – Документики.
Теперь все ясно, опять ищут Беню Ладена и я, как всегда, первый подозреваемый.
– Вот, пожалуйста.
Он взял паспорт и стал перелистывать страницы толстенными, похожими на сардельки пальцами.
– Срок вашей регистрации истекает через пять дней...
– Спасибо, я в курсе.
– Предъявите разрешение на работу.
– Не собираюсь работать в России, – честно глядя в глаза стражу правопорядка, соврал я.
– С какой целью прибыли в Москву?
– В отпуск.
– Попрошу открыть портфель.
– Это незаконно, – твердо отказался я. Было очень интересно посмотреть, что он будет делать дальше.
– Придется проследовать со мной в районное управление.
– С удовольствием. Там я, кстати, напишу жалобу на ваши действия и зарегистрирую ее в канцелярии.
Секунду-другую он смотрел на меня, моргая белесыми ресницами, как будто раздумывая, втоптать ли меня в асфальт или воздержаться, потом со вздохом разочарования протянул паспорт.
– Счастливого пути, – и буркнул вслед: – Понаехали тут.
Ну, здравствуй, что ли, столица! Я опять к тебе понаехал. А если так, то будем отрабатывать обязательную программу под названием "хохол в Москве": Красная площадь, Третьяковская галерея, Черкизовский вещевой рынок, ресторан "Едрена-Матрена", надо же как-то продержаться до вечера. Все это время меня вели, без лишней наглости, но в то же время, плотно и достаточно профессионально. Ручаюсь, настоящий Вася Шевченко никакого "хвоста" за собой не заметил бы.
Аскетичность и простота убранства одноместного номера гостиницы эконом-класса в Коньково, живо напомнили мне столь любимую отечественными коммунистами эпоху брежневского застоя. Узенькая кроватка у стенки справа от входа, размещенные на полутора квадратных метрах "удобства", журнальный столик у окна с одним-единственным креслом. Графин с мутной водопроводной водой на подоконнике и стакан со следами красной губной помады. Типовая картина на тему "Гости из прошлого". Корейский телевизор на тумбочке у подоконника несколько выпадал из этого ностальгического ансамбля, правда, он не работал. Да, едва не забыл, в номере был телефон. Он начал звонить, как только я вошел. Не успел я снять трубку, как чарующий женский голос высказал предположение, что мне, наверное, очень одиноко, и радостно проинформировал, как с этим следует бороться. Мои робкие возражения: "не скучаю", "устал", "отстаньте, спать хочу" просто не принимались во внимание. Когда же я пообещал пожаловаться администрации, на другом конце провода мило рассмеявшись, сообщили, что администрация тоже очень заинтересована в организации моего культурного досуга, то есть, находится в доле. Впав в легкий ступор, я слушал дальше, не перебивая. Ассортимент просто поражал воображение. Мне предлагались на выбор девочки, мальчики, кошечки, хомячки, ослики, баба Яга, черт в ступе... И все "очень ласково", "конфиденциально", "стерильно" и "по самым доступным ценам". Представив себя любимого в ласковых объятиях стерильного ослика, я нервно хохотнул и повесил трубку...
Подойдя к зеркалу, критически осмотрел себя и остался доволен. Застегнутая сверху донизу на все пуговицы фланелевая рубашка на пару размеров больше, чем требуется, поверх заправленных в носки тренировочных брюк с пузырями на коленях. Жидкая прядка волос поперек лысинки, очки с толстенными стеклами на носу. Теперь немного опустим левое плечико и слегка ссутулимся. Немного наморщим лоб и виновато улыбнемся. Кого мы видим? Правильно, суетливого, сильно закомплексованного, затраханного жизнью ботаника. Станиславский без колебаний сказал бы: "Верю!". И эти поверят. Обувшись в удачно прикупленные на Черкизоне резиновые шлепанцы, я запер за собой дверь и пошел в буфет ужинать.
В ожидании гостей я успел сделать пару звонков, перекурить и даже немного подремать в кресле. Пару раз кто-то осторожно скребся в дверь и, не дождавшись ответа, удалялся.
Наконец, в дверь загрохотали так, что сразу стало ясно, товарищи имеют право.
– Кто там? – хриплым со сна голосом спросил я.
– Милиция, откройте!
Я послушно отворил дверь. Передо мной стоял старшина Николаев.
Глава 11
– Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить очень интересную новость, – сидящий во главе стола человек взял паузу и, достав из внутреннего кармана пиджака от Бриони металлический футлярчик, извлек из него сигару.
– Какую новость? – у сидевшего по правую руку от него Финансиста не выдержали нервы.
Не обращая внимания на реплики, человек снял с сигары обертку и, обрезав кончик, принялся, не торопясь, ее раскуривать.
– Спокойно, Гена, – пропыхтел толстяк, удивительно похожий на жабу в дорогом костюме и галстуке. Он отвечал за юридически-правовой аспект деятельности Организации и работу с правоохранительными органами (назовем его Юрист). Когда-то он и сам носил милицейскую форму и даже дослужился до подполковника. Профессионалы в его бывшем ведомстве относились к нему со сдержанной гадливостью, а начальство, наоборот, ценило за личную преданность и умение быть полезным. За пятнадцать лет службы скромный подполковник оброс обширными связями и был запросто вхож в такие высокие кабинеты, куда начальников его начальников пускали только по предварительной записи, да и то далеко не всегда... – Не суетись под клиентом... – и заржал.
– Новость интересна тем, – выпустив в потолок струю дыма, вполголоса проговорил человек с сигарой, – что в ближайшее время, все мы станем богатыми людьми. – Помолчал и добавил: – Очень богатыми.
– Очень богатыми, это по скольку на каждого? – деловито поинтересовался Юрист.
– Нули после цифры считать замучаешься, Славик.
– Было бы, что считать, – радостно ответил он, промокая платком лицо. Как всегда, ему было очень жарко.
– Что для этого надо сделать? – в предчувствии чего-то очень неприятного, спросил Финансист. С каждой минутой весь этот разговор нравился ему все меньше и меньше.
– А все очень просто, – сидящий во главе отложил сигару. – Надо взять несколько крупных кредитов...
– Сейчас это очень непросто.
– Не скромничай, ты это умеешь. Взять кредиты... – повторил он. – И вместе со всеми активами нашей богадельни вывести их за рубеж.
– И съехать из страны следом, – влез толстяк.
– Согласен. Пересидим кризис где-нибудь у теплых морей, а потом... А потом каждый будет хозяином своей доли.
– Все-таки сколько на каждого? – заерзал на стуле Юрист.
– Думаю, миллионов по двести-двести пятьдесят. Долларов, естественно.
– Я думал, больше, – разочарованно протянул тот.
– Чтобы вытянуть больше, нужно время, а у нас его нет.
– Погоди, – внезапно осипшим голосом сказал Финансист. – Но ведь тогда придется...
– А как иначе, Гена, – засмеялся Юрист, – за большие деньги надо сражаться.
– И ты готов?..
– Я – человек служивый, поэтому всегда готов выполнить любой приказ любого правительства, лишь бы платили.
"Служивый... Гнида ты паршивая", – подумал Финансист и тут же спросил:
– А что старики?
– Старики... – раскурив сигару по новой, его собеседник задумчиво повертел в руке зажигалку и положил на стол, – Владиленовичу уже на кладбище прогулы проставляют, так что пора и под травку.
– А?..
– Валерьяныча надо валить первым, пока он не разобрался, что к чему. И это не так просто, тот еще волчара.
– Человек из легенды? – хмыкнул Юрист. – Запомните ребята, бессмертных не бывает. Нужно просто все грамотно организовать.
– И ты за это возьмешься?
– А, больше-то и некому. Ладно, не парьтесь. Есть люди...
Глава 12
В дверях передо мной стоял старшина Николаев. На сей раз, он был в образе не милиционера, а бандита средней руки: в плотных темных джинсах, кашемировом свитере и кожаной куртке.
– Вас прямо не узнать, – проблеял я, – так роскошно выглядите.
– Не узнал, значит, богатым буду, – положил мне на грудь здоровенную ладонь и слегка надавил.
Я перелетел через комнату и затормозил возле журнального столика.
Первым в номер вошел человек приблизительно моих лет, среднего роста, без особых примет, одетый скромно. Здоровяк, едва не отправивший меня в открытый космос, зашел следом, запер дверь и положил ключ в боковой карман.
– В чем дело? – поинтересовался я дрожащим от страха голосом.
– Майор Анохин, – человек "мазнул" удостоверением перед моими глазами. – Сегодня днем вы отказались предъявить сотруднику МВД портфель для досмотра. Интересно, почему?
– Это произвол! Учтите, я буду жаловаться.
– Ты что так разорался, Васек? – здоровяк подошел ко мне вплотную и остановился, почти касаясь меня пивным пузом кружек на тридцать вместимостью.
Его напарник и, видимо, начальник уселся в кресло и нагло угостился моей сигареткой.
– Что происходит? – а то я не понимал, что же происходит... – Наезд, рядовой вульгарный наезд с "пробивкой".
– Обычная милицейская проверка – успокоил меня сидящий в кресле. Со вкусом затянулся и, выдохнув дым, продолжил: – Не стоит беспокоиться. Предъявите нам ваши вещи для досмотра, ответите на несколько вопросов и можете считать себя свободным.
– Как народы Китая, гы-гы-гы... – встрял в разговор здоровяк и осекся под укоризненным взглядом начальника.
– Я – гражданин суверенной Украины, – гордо расправив плечи, как партизан перед расстрелом, произнес я, стараясь сдержать дрожь в нижней губе.
– ...Незалежной что ли?
– Совершенно верно. Я настоятельно требую присутствия при допросе сотрудника украинского посольства и переводчика.
– Переводчика-то зачем? – искренне удивился старший.
– А щоб було... – сварливо ответил я, исключительно из принципа переходя на ридну мову.
Тот еле заметно кивнул головой, и здоровяк, почти без замаха, но достаточно резко, ткнул меня с левой кулачищем в живот, целясь в солнечное сплетение. Если бы он туда попал как следует, вдохнуть воздух я смог бы к моменту очередного воссоединения Украины с Россией. К счастью, перед тем как кулак соприкоснулся с моим хилым тельцем, я успел немного согнуться, и удар пришелся в верхнюю часть груди. Все равно очень впечатлило.
– Хр-р-р, – прошептал я, обламываясь в коленях.
Упасть мне не дали. Страшный человек старшина Николаев несильно толкнул меня ладонью в лоб, отчего я улетел на кровать. Скорчился на ней и затих.
– Эй, ты как? – поинтересовался сидящий в кресле. – Идиот! – заорал он, обращаясь к напарнику. – Ты что наделал?
– Да, я его только задел чуток, видать, совсем гнилой, – виновато забубнил тот. Подошел ко мне, взял за шиворот и усадил на кровати. – Дыши давай, а то еще загнешься чего доброго. Отвечай за тебя потом, как за человека.
Немного продышавшись, я начал ныть, размазывая слезы по щекам.
– Как вам не стыдно? За что вы меня так? У меня, между прочим, инфаркт в прошлом году был!
– Эх, Вася, Вася, – пожалел меня старший, – Что же ты с больным-то сердцем в серьезные дела полез? Сидел бы себе дома у моря, абрикосы кушал...
– Какие дела? – полюбопытствовал я, вытирая платком лицо.
– Портфель, – напомнили мне из кресла.
– Под кроватью, – сознался я.
– Доставай.
Я встал на четвереньки и начал шарить под кроватью.
– Веселее, – подбодрил меня здоровяк и не сильно, но исключительно обидно пнул ногой под зад. – Не спи!
Я встал на ноги и протянул ему портфель:
– Вот, возьмите.
Старший поставил портфель себе на колени и щелкнул замками. Очень скоро его содержимое оказалось на журнальном столике.
– Что здесь? – строго спросил он, указав пальцем на некий завернутый в газету предмет.
– Ничего особенного, – тихо ответил я.
Он развернул газету.
– Ну, ни хрена себе! – заорал он, глядя на целлофановый пакет с каким-то белым порошком, лежащий, между прочим, в его собственной ладони. Обычный прозрачный пакет, граммов на пятьсот, с круглой фиолетовой печатью в углу: персидская вязь по периметру и три девятки в центре круга.
– Ах, ты... – начал он и замер прямо посреди фразы.
Дверь отворилась и в номер стремительно, как в ускоренной киносъемке, ворвались трое в камуфляже с укороченными пистолетами-пулеметами в руках и в скрывающих лица шлем-масках.
– Всем на пол, работает спецназ ФСБ!
Человек, представившийся майором Анохиным, все сразу понял и быстренько расположился на полу в позе "ноги очень широко, руки за голову, лицом вниз, жопой в потолок". Тугодум Николаев в ситуацию явно не въехал и начал качать права:
– Не понял, вы че...
Ему сразу же помогли понять, че к чему: прикладом по почкам и башмаком под колено. Бедняга грохнулся так, что загудели половицы, и замер не в силах повернуть голову: один из бойцов придавил ему шею подошвой.
Злорадно хихикая, я двинулся к выходу, стараясь не попасть в глазок видеокамеры вошедшего следом оператора. В коридорчике прямо перед входом в ванную столкнулся с высоким человеком в распахнутом, длинном до пят кожаном плаще. Светлокожий блондин с василькового цвета глазами на суровом лице нибелунга. Истинный, блин, ариец. Доведись ему жить во времена третьего рейха, с такой физиономией он наверняка бы дослужился до группенфюрера.
...А вы, наверное, думаете, что все таджики мелкие и чернявые? Равшон Саибназаров и был как раз чистокровным таджиком, но с Памира, где светлокожие, светлоглазые блондины не редкость. Его старший брат, Алишер, служил вместе со мной в Афгане и погиб в восемьдесят седьмом, ему голову отрезали.
Я мышкой проскользнул мимо и заскочил в ванную, а он со словами "Заводите понятых", чеканным шагом проследовал в номер.
...Минут через тридцать в дверь постучали.
– Кто там?
– Свои, – на пороге стоял Равшон. Мы обнялись.
– Здорово.