Дальше было то же самое, все эпизоды оказались совершенно одинаковыми. Как правило, это были фрагменты - пять секунд одного, восемь секунд другого, - и многие повторялись. Питер задавал вопрос или говорил, что она должна сделать. Карен отвечала или делала. Она была такой наивной, такой непосредственной. Возможно, потому, что ей было всего девятнадцать. Она старалась, даже когда огорчалась.
А у меня уже заурчало в животе, и я то и дело поглядывал на лососину и булочки. Мне даже пришлось несколько раз напомнить себе, что я совсем недавно завтракал в кафе "Люси".
В какой-то момент Питер появился на экране и протянул ей три страницы сценария. Он был в оранжевой футболке, какие носят морские пехотинцы, с парой пятен на спине. "Меня не взяли. У меня проблемы с тазобедренными костями". Он был молодым и тощим, с такой же точно фигурой, как и сейчас: здоровая задница, плечи, похожие на вешалку для пальто, и напряженное выражение глаз. Волосы торчали в разные стороны, и на маленьком телевизионном экране казалось, будто в них целых три фута длины. Карен откашлялась и прочитала из "Роки" речь Талии Шир, когда та вдохновляет Сильвестра Сталлоне на дальнейшие подвиги. Читала она плохо. Закончив, захихикала и спросила Питера, понравилось ли ему. Он сказал, что нет.
Запись продолжалась двадцать две минуты. И за все это время Карен Шипли ни разу не упомянула свою семью, друзей или город, из которого она родом. Она принималась хихикать шестьдесят три раза. Я сосчитал. Должен признаться, что хихиканье не входит в перечень моих любимых вещей.
Когда пленка закончилась, Пэт Кайл выключила телевизор и мы занялись ланчем. Платила "Кэпстоун пикчерс".
Через час и десять минут, наевшись бурито и выпив пива "Дос эквис", Пэт Кайл вернулась на работу. И я последовал ее примеру.
Лас-Палмас, расположенный над бульваром Санта-Моника, застроен скучными, безликими лавками, сдающими напрокат костюмы и звукомонтажное оборудование, а также маленькими одноэтажными домиками с вывесками, рекламирующими водолечение. Женщины в цветастых топиках толкали перед собой детские коляски, мужчины, выглядевшие так, словно искали дневную работу, слонялись у крошечных рынков, а дети выделывали немыслимые фигуры на скейтбордах.
Я заехал в "Севен-илевен" на Фаунтен, неподалеку от Ла-Бри, разменял два доллара на четвертаки и, выскочив наружу, успел опередить двух толстяков, направлявшихся к телефону-автомату, висящему на стене. Один из толстяков торопился, другой - нет. Тот, что торопился, сделал такое лицо, точно у него прихватило живот, и сказал: "Вот дерьмо!" - когда мне удалось добежать до телефона первым. Тот, что не спешил, прислонился к решетке белого грузовика, рекламирующего ремонт окон, и принялся спокойно потягивать "Миллер хай лайф". Неужели Майк Хаммер использует "Севен-илевен" в качестве своего офиса?
Я засунул в автомат четвертак, набрал номер женщины, которая работает в телефонной компании, и поинтересовался, есть ли у них какой-нибудь номер Карен Шипли - зарегистрированный, а может, и нет в Калифорнии - или Карен Нельсен. Она сказала, что перезвонит, но не раньше чем завтра. Я спросил, знает ли она мой номер. Она рассмеялась и ответила, что уже несколько лет, как знает. Мне такое не раз говорили.
Когда я повесил трубку, толстяк, который спешил, бросился вперед. Но я засунул в автомат очередной четвертак, и он воздел руки к небесам, закатил глаза и вернулся к грузовику. Наверное, у него выдался не слишком удачный день. Его приятель сделал новый глоток "Миллера" и громко рыгнул. Впрочем, он успел прикрыть рот двумя пальцами и извиниться. Надо же, вежливый!
Я позвонил еще одной своей знакомой, которая работает в отделе кредитования в "Бэнк оф Америка", и попросил ее провести кредитную проверку Карен Шипли и Карен Нельсен, поскольку оба эти имени могут значиться как основные имена на счете или как девичьи в связи с другим, неизвестным. Она сказала, что все сделает, если я приглашу ее на игру "Лейкерс". Я предложил ей придумать что-нибудь еще, так как все равно собирался пригласить ее на эту игру. Она фыркнула, сказала, что позвонит завтра, и повесила трубку. Ну разве не милашка?
Толстяк напрягся у своего грузовика совсем как Карл Льюис, готовый сорваться со старта. Я показал еще одну монетку и скормил ее телефону. Толстяк побледнел, треснул рукой по крылу грузовика, затем на всех парах обогнул его и влетел в "Севен-илевен". Его приятель сделал еще один глоток и покачал головой:
- У него точно будут проблемы со здоровьем.
- Уговори его заняться йогой, - посоветовал я. - Это здорово помогает расслабиться.
Приятель толстяка только устало покачал головой и пожал плечами, словно они уже тысячу раз обсуждали этот вопрос.
- С ним невозможно разговаривать.
Я набрал номер Полицейского управления Северного Голливуда и услышал мрачный мужской голос:
- Детективы.
- Элвис Коул. Я бы хотел поговорить с Лу Пойтрасом.
- Минуту.
Телефон положили на какую-то жесткую поверхность. На заднем плане я слышал голоса, громкий смех, затем тот же голос, что ответил мне в первый раз.
- Соединяю. Он в своем кабинете.
И вот Лу Пойтрас взял трубку. Я по-прежнему слышал смех и шум, но приглушенно и словно издалека.
- Мне чуть задницу не надрали за то, что я пытался отмазать тебя от последнего штрафа. Больше не проси.
- Лу, можно подумать, что наши отношения основываются исключительно на том, что я прошу тебя о разных одолжениях и услугах.
- И чего же ты хочешь?
- Маленькую услугу.
- Вот дерьмо!
Толстяк, который спешил, выскочил из "Севен-илевен" с бутылкой "Миллера" в руке и с усталым видом прислонился к грузовику рядом со своим упитанным приятелем. Они молча пили пиво. Если не можешь победить, присоединяйся.
- Мне нужно знать, есть ли у вас что-нибудь на Карен Шипли или Карен Нельсен, - сказал я. - В течение последних десяти лет.
- Еще что-нибудь? - поинтересовался Лу Пойтрас.
Я ответил, что больше ничего.
- Ты у себя в офисе?
Я доложил ему, где нахожусь. Мне показалось, что я даже вижу, как он качает головой.
- Великий частный сыщик работает на парковке.
- Защищает налогоплательщиков.
Пойтрас заявил, что позвонит мне завтра, и повесил трубку.
Почему-то все обещали позвонить завтра. Может, сегодня происходит что-то очень важное, о чем я и не знаю? Может, именно поэтому толстяк так спешит? Может, ему известно, кому следует позвонить, чтобы выяснить, где разворачиваются судьбоносные события, а потом они с приятелем туда отправятся, я же так и останусь в неведении. Может, они возьмут меня с собой?
Я повесил трубку, посмотрел на толстяка, который спешил, и сказал:
- Он полностью в вашем распоряжении.
Толстяк сделал новый глоток "Миллера" и даже не пошевелился, изображая, что ему все равно. Его приятель посмотрел сначала на него, потом на меня и пожал плечами. Представляете? На некоторых просто невозможно угодить.
Глава 5
Агентство Оскара Кертисса "Таланты" располагалось в двух кварталах от бульвара Сансет в маленьком, обшитом вагонкой домике небесно-голубого цвета, с крошечной лужайкой, крыльцом и ведущей к нему узкой дорожкой. С северной стороны дома из окна торчал кондиционер, который громко урчал и потихоньку капал. На лужайке валялась пара пустых винных бутылок.
"Полночный бродяга".
Я припарковался, прошел по дорожке и открыл дверь с шероховатым дымчатым стеклом, какое уже не используют с 1956 года. Дверь украшала большая золотая звезда, над которой полукругом шла надпись "Агентство Оскара Кертисса "Таланты"" и были установлены маленькие лампочки, вероятно, чтобы подсвечивать небо.
Внутри на жестком угловом диване сидели три девушки, а за видавшим виды столом устроилась чернокожая женщина лет шестидесяти. Стол стоял так, чтобы женщина могла видеть, что происходит в комнате. У нее за спиной я заметил еще одну дверь с таким же дымчатым стеклом и табличкой "Мистер Кертисс". По девушкам сразу было видно, что они не знакомы. Две из них читали "Вэрайети". Третья жевала жвачку. На стенах висела пара сотен портретов, но я не узнал никого из тех, кто там был изображен. Потертый бежевый ковер на полу, зеленоватый диван и горчичные стены. В общем, сплошная эклектика. Похоже, офис создавали, не задумываясь о единстве стиля или эстетике. Кондиционер работал на полную мощь, и внутри было очень холодно.
Пожилая женщина подняла голову и приветливо улыбнулась:
- Чем могу быть полезна?
- Меня зовут Элвис Коул. Я хотел бы поговорить с мистером Кертиссом.
Я протянул ей свою визитку, на которой было написано "Элвис Коул. Конфиденциальные расследования". На моих старых карточках был изображен парень, подглядывающий в замочную скважину. Но на новых ничего подобного нет. Без картинки оно, наверное, даже лучше.
Она взяла карточку и любезно кивнула, продолжая улыбаться:
- Хмм. А у вас назначена встреча?
- Нет, мэм. Я надеялся, что мистер Кертисс сможет уделить мне несколько минут, - ответил я и, наклонившись вперед, добавил: - Конфиденциально. Речь идет о его бывшей клиентке.
Продолжая улыбаться и кивать, секретарша сказала:
- Подождите, пожалуйста, я узнаю.
Она встала, постучала в дверь и вошла.
Я взглянул на трех девушек и одарил их улыбкой. Те двое, что читали, продолжали читать, а та, что жевала жвачку, продолжала жевать. Одна из тех, что читала, была в симпатичном светлом брючном костюме, а на полу у ее ног стоял портфель ему в тон. Другая девушка была в джинсах, бордовом свитере и ботинках до колена. Мне показалось, что джинсы и свитер ей маловаты, но, с другой стороны, ей нечего было стесняться своей фигуры.
Та, что жевала жвачку, сидела, скрестив ноги и положив руки на спинку дивана, и смотрела на меня немигающими блеклыми глазами. На встречу с мистером Оскаром Кертиссом она надела мешковатую юбку-брюки, розовые тенниски "Рибок" и кофточку, завязанную под грудью и выставляющую живот на всеобщее обозрение. Словом, одета явно не по погоде, но ведь это шоу-бизнес. Бесцветные, точно вылинявшие волосы и точно такие же веснушки, рассыпанные по носу. Я решил, что она моложе двух других девушек: лет семнадцать, не больше. Она выдула большой розовый пузырь, а когда он лопнул, начала демонстративно слизывать его с губ языком. Может быть, ей даже не семнадцать, а только шестнадцать. Сбежала из дома и приехала в большой город, чтобы стать звездой.
- На улице ужасно жарко, верно? - сказал я.
Она чуть шире раздвинула ноги, надула новый пузырь и снова его слизала. Я ведь вполне мог оказаться продюсером.
Стеклянная дверь открылась, и появилась чернокожая женщина с невысоким тощим мужчиной лет шестидесяти. Оскар Кертисс. Под глазами у него залегли темные круги, во рту - слишком много зубов, а одет он был в легкую вязаную спортивную куртку, мешковатые штаны и кроссовки "Huaraches", совсем как типы из итальянских журналов мод. И выглядел в своем наряде довольно глупо. Он продемонстрировал уже лично мне все свои зубы, протянул руку и сказал:
- Привет, Коул, рад-вас-видеть.
Затем посмотрел мимо меня на двух читательниц и любительницу жевательной резинки, причем последняя удостоилась особенно долгого взгляда.
- Дамы, извините нас, мы всего на несколько минут. Сидни, ты следующая.
Девица кивнула и выдула очередной пузырь. Сидни. Колени у нее ходили ходуном: сдвинуты - раздвинуты, сдвинуты - раздвинуты.
Оскар продемонстрировал и ей свои зубы, затем махнул мне рукой, чтобы я зашел в кабинет. При этом на меня он не смотрел.
Кабинет оказался больше приемной, с обилием комнатных растений и тяжелым письменным столом из темного дерева, какие делали в сороковых. Стол явно не мешало бы протереть маслом. У стены стоял кожаный диван, а в окне работал еще один кондиционер. Стены украшали очередные фотографии, но я тоже никого не узнал. Может быть, скоро рядом появится фотка Сидни, и тогда я точно смогу ее узнать.
Оскар Кертисс закрыл дверь и проследовал за мной, держа перед собой мою визитку.
- Хм, Элвис Коул? Мне нравится. Забирает. Просто классно. Шикарно. Да и внешность у вас что надо. Знаете, на кого вы похожи?
- На Бадди Эбсена.
- Нет, на Майкла Китона. Только вы чуть повыше. И чуть получше сложены. Чувственный и крутой. Из тех, с кем лучше не связываться.
- А я всегда думал, что похож на Мо Ховарда.
- Поверьте мне, я знаю, что говорю. У вас хорошие внешние данные и отличное имя. У некоторых ребятишек, что сюда заходят, иногда такие пресные имена, словно в лужу пукнули. Пэт Грин. Стив Браун. Я всегда им говорю: так не пойдет. Это не годится. Я говорю: знаете, что вам нужно?
- Стиль.
- Охренеть! Прямо в десятку. Возьмем, например, Стива Гуттенберга. Уберем Гуттенберга, и что останется? Пшик! - Он уселся за стол и метнул взгляд на дверь. - Послушайте, у меня мало времени.
- Вы когда-то были агентом актрисы по имени Карен Шипли. Мне надо ее найти. - Я достал фотографию и показал ему.
- Да. Точно. Я помню Карен. Отличная девчонка. Роскошное тело, - кивнул он.
- Вы продолжаете ее представлять?
Он вернул мне снимок.
- Не-е-е. Я не слышал о ней уже… кажется, лет десять. Что-то вроде того. - Он снова посмотрел на дверь. - Наверное, нашла другого агента.
- Вы продолжали представлять ее интересы после того, как она развелась с Питером Аланом Нельсеном?
Оскар Кертисс перестал метать взгляды на дверь, наклонился вперед и уставился на меня.
- Так это она за него вышла замуж?
- Угу.
- Карен Шипли была женой Питера Алана Нельсена?
- Угу.
- Того самого Питера Алана Нельсена?
- Питер Алан Нельсен не был Питером Аланом Нельсеном, когда они стали мужем и женой.
Оскар без сил откинулся на спинку своего кресла и пробормотал:
- Боже праведный!
- Он учился в киношколе, когда они поженились. После того как его выгнали, он с ней развелся. А сейчас хочет ее найти.
- Сукин сын. Я помню время, когда Карен разводилась. Она пришла ко мне с ребенком, сказала, что развелась с мужем и что ей нужна работа. Я ответил: "Делай зарядку, приседания например. Боже, у тебя было такое тело, ты просто обязана его вернуть, делай приседания". Питер Алан Нельсен. Боже праведный!
Оскар Кертисс больше не смотрел на меня. Он уставился куда-то в пространство, вспоминая старые разговоры и сцены, пытаясь понять, не оскорбил ли он как-нибудь Питера Алана Нельсена. Он так разволновался, что его брови ходили ходуном.
- Вам известно, как мы можем с ней связаться? - спросил я.
- Боже, столько лет прошло. После этого я видел ее еще пару раз, а потом - все. Ничего. Она больше со мной не связывалась.
Рот решил составить компанию бровям и тоже заходил ходуном.
- Хорошо. Где она жила?
- Где-то там.
Он махнул рукой куда-то в пространство, что могло означать любое место в Северном полушарии.
- Это довольно приблизительно, Оскар.
- Боже праведный, я ни разу не был у нее в гостях. Она приходила сюда.
- Может быть, у вас сохранились записи, какие-то данные.
Он замер и посмотрел на меня, и я увидел на его лице выражение, которое всегда появляется, когда у них перед глазами возникают яркие вспышки. Ему в Голову Пришла Гениальная Мысль.
- Может, мне следует напрямую связаться с Питером. Понимаете, тут, возможно, дело очень личное, и он захочет, чтобы это не вышло наружу, а осталось в семье.
Я показал на телефон:
- Ясное дело. Он сейчас в своем офисе в "Парамаунт". Позвони ему, приятель, и скажи, что, хотя он пытается разыскать свою бывшую жену и ребенка, ты просто копытом бьешь, чтобы его поиметь и заключить с ним сделку. Уверен, ему это страшно понравится.
- Эй, я ведь оказываю услугу. Разве нет? Я пытаюсь помочь. Так ведь?
- Оскар, брось мелочиться и расскажи мне все, что знаешь. Так дела не делаются.
- Я похож на человека, который что-то скрывает?! Я хочу помочь. Хочу сделать все, что в моих силах. Но послушай, приятель, Питеру Алану Нельсену достаточно тебе кивнуть - и этот город у твоих ног.
"Питер Алан Нельсен, плюющий разжеванным орешком "Эм-энд-Эм" в Донни Брустера".
- Ясное дело, Оскар.
Он явно стал прикидывать в голове, что тут правда, а что нет и что он сможет получить, если сыграет на нужной стороне, и как дорого заплатит за ошибку.
- Послушайте, Элвис, если я вам помогу, вы расскажете об этом Питеру?
- Я ему расскажу.
- Обещаете?
Как будто мы первоклассники.
- Обещаю, Оскар.
- Эй, я хочу помочь. Я хочу сделать все, что в моих силах, для Питера Алана Нельсена.
"На свете нет ничего лучше искренности".
- Где жила Карен?
- Я думаю.
- Посмотри в своих бумагах.
- Боже, я что, должен вечно хранить данные о тех, с кем работаю?
- Возвращенные чеки. Налоги.
- Не-а.
- Корреспонденция. Может быть, у тебя осталось что-нибудь в старых блокнотах?
- Боже, если бы я все это хранил, то утонул бы в бумагах. Это было сто лет назад.
- Хорошо. Может, что-нибудь еще вспомнишь.
- Я думаю.
- Ты знаешь кого-нибудь из ее друзей?
- Нет.
- Как насчет родных?
- Хмм.
- А любовник?
Он покачал головой.
- Она не говорила о том, что собирается уехать или отправиться путешествовать?
Оскар Кертисс нахмурился, сморщился и пару раз треснул себя по голове ладонью. Боялся, что ничего не сможет вспомнить, и пытался отыскать в памяти хоть какую-нибудь зацепку.
- Да, ничего не скажешь. Близкие отношения! - сказал я.
- Эй, какие там близкие отношения! - замахал он руками. - Она просто перестала приходить, и я решил, что она от меня ушла. Ну понимаете, отправилась в другое агентство. О ней ничего не было слышно, и я попытался ей позвонить, но ее постоянно не оказывалось дома, и в конце концов я решил, что так оно и есть. Другое агентство.
Я встал и направился к двери.
- Ладно, Оскар. Ты все же попытался. В любом случае спасибо.
Он подскочил на месте, обежал свой стол и схватил меня за руку. Крепко. Словно решил, что, если он этого не сделает, из его жизни уйдет что-то очень большое и редкое. Словно это большое и редкое уже однажды к нему приходило, но тогда он упустил свой шанс - и вот ему представился другой.
- Эй, знаете что? У меня в кладовке лежат кой-какие старые бумаги. Может, мне удастся отрыть что-нибудь полезное.
Не думаю, что он имел в виду быть полезным мне.
- Конечно. Мой номер телефона на визитке.