Александр возвращался домой поздно. Да оно и понятно. В городе было много химкомбинатов, куда в поисках работы приезжали люди из деревень - за заработками. Иным не повезло: не хватало грамотешки, не было специальностей, а семьи нужно кормить. На учебу не хватало ни времени, ни терпения. Вот тогда и начались недовольства среди приехавших из сел.
- Нам только черную работу дают, с самыми плохими заработками. На них не то семью, самому не прокормиться. Все хорошие места армяне заняли. У них и должности, и заработок. А кто они здесь? Мы - хозяева Сумгаита. Мы - коренные! Нам должно быть все лучшее! Вон армян из Сумгаита и Азербайджана! - послышались разговоры, потом и открытые угрозы, а дальше…
Все вспыхнуло внезапно. И недовольство, копившееся в общежитиях и цехах, выплеснулось на улицы города.
Толпы людей с гулом мчались по улицам громить армян, их семьи. Кто-то по-подлому пометил двери их квартир меловыми крестами.
- Отец! Не тронь! Я люблю его! - вспомнил Александр упавшую перед стариком на колени девушку. Она загораживала от расправы толпы армянского парня. - Убей меня! Его не трогай! - послышался голос дочери старика.
Армянский парень всю жизнь жил по соседству. И только перед смертью узнал, что был любим. Толпа не пощадила ни его, ни девушку, ни старика-отца…
Александр вместе с сослуживцами как могли успокаивали, останавливали ярость толпы.
- Ты уйди с дороги! Не мешай нам навести у себя порядок! Тебя не трогаем. И твоих ребят не задеваем! Чего в наши дела суетесь? Сами разберемся! - кричала в лицо толпа, готовясь смять чекистов.
- Люди! Вы себя убиваете! Одумайтесь! Столько лет жили в соседстве! Сколько свадеб сыграно! Что вы скажете своим детям! На кого подняли руку? С кем вчера делили кусок хлеба, кого называли другом и братом? Где же ваше слово, кавказцы? Или ваши слова - пыль?
- Уйди с пути! Не учи! Ты сам приезжий! У себя указывай! А здесь мы хозяева! - кричали зло.
- Ребята! В цепь! Не пропускать бандитов! - встал Сашка перед толпой и предупредил: - Я просил вас! Теперь требую! Все по домам! Никто не пройдет в армянские дома! Кто попытается - пожалеет о том! Назад! - сделал шаг навстречу толпе.
Кое-кто не выдержал. Отсеялись и, не оглядываясь, ушли по домам. Остались особо обозленные, кому терять было нечего.
Толпа остановилась ненадолго. Сработали не доводы и убежденья, а страх…
Озлобленные люди поворачивали нехотя. Но расходиться по домам не спешили. Свернув с одной улицы, сомкнулись на другой и, подогревая себя невыплеснутым, вновь ринулись на армянские кварталы.
Несколько дней длилась эта вражда. Однажды ночью, возвращаясь домой, увидел тени, шмыгнувшие с дороги к забору. Заподозрил неладное.
- Стоять! - крикнул в темноту. И бросился к людям, вжавшимся в забор.
Свет фонарика вырвал из ночи девчонку-подростка, усиленно прятавшую за спину двоих мальчуганов.
- Дяденька, погасите фонарь. А то завтра меня убьют, - узнала Фариза Александра. И, указав на мальчишек, добавила тихо: - Это Геворг и Ашотик. Я их в нашем подвале спрячу, чтоб не убили, как их отцов. А то скоро учиться и играть не с кем станет.
- И много у тебя в подвале прячется?
- С этими - пятнадцать. Скоро в подвале места мало будет. Тогда мы на чердак других поведем.
- А тебе не страшно, если увидят?
- Я убитых видела. С кем училась вместе. Тогда страшно было. Теперь - нет. Душа поморозилась.
- Дома знают о спрятанных?
- А кто же их кормит? Конечно, знают. Ну, мы пойдем. За себя не боюсь. А вот их - жалко! - указала на мальчуганов и поторопила их.
Дома Люся встретила встревоженно.
- В больницу утром чуть не прорвалась толпа. Требовали открыть палаты…
- Сегодня ночью прибудет подкрепление. Спи спокойно. Завтра все угомонятся, - утешал жену.
- Знаешь, пятеро новых армян на свет родились сегодня. У троих уже нет отцов. Хоть бы детей не тронули, - плакала Люся.
- Теперь уже недолго ждать. Разбуди через часок, - прилег на диван.
А утром в город вошли войска. За считанные часы в Сумгаите наступила тишина. Даже голоса горожан сошли на шепот. Все ждали, что будет дальше.
Пять дней - ни минуты сна и покоя. Пятеро суток постоянного риска. Сколько нужно было иметь выдержки, чтобы нигде не сорваться, не накалить и без того страшную ситуацию в городе. И вот он, отдых. На улицах патруль. В городе введен комендантский час. Зачинщики названы. Они не уйдут от наказания. А значит, можно расслабиться и отдохнуть…
Едва прилег, затрезвонил телефон:
- Это ты! Послушай, что сказать хочу. Мы знаем, где живешь. Знаем и твою белокурую жену-гинеколога. Твоих детей! Обоих. Ты всех их потеряешь в один день. И навсегда! Если назовешь имена наши, если скажешь, что мы в чем-то виноваты. Понял? Всех вам не поймать. Мы не станем ждать, пока нас переловят. Многие уже далеко от Сумгаита. За кордоном, по всей земле. Ты служил, но не родился здесь, а потому не зли нас. Если хоть одного из нас тронут, твоя семья исчезнет в тот же миг.
Сашка тогда не сдержался и обложил говорившего по всем падежам.
- Тебе отказала выдержка. Значит, устал. Уезжай отсюда. Ты слишком много знаешь. А это вредно. Кто много знает, тот мало живет. Подумай над этим и не усердствуй. Не испытывай наше терпенье.
На следующий день, ранним утром, отправил Александр свою семью из Сумгаита. Навсегда с Кавказа, в Россию. Он узнал, что несмотря на кордоны и патруль, минуя все заслоны, из Сумгаита и впрямь скрылась немалая часть зачинщиков резни. Как им это удалось, оставалось лишь предполагать.
- Саша! Береги себя! Мы очень любим тебя и ждем! - говорила Люся перед отъездом. Она знала: муж останется в Сумгаите до конца расследования, пока каждый виновный не получит свое по заслугам.
"Не беспокойтесь! Я живу нормально. Вместе со своими ребятами. Мы много спим и едим. Я изрядно растолстел. Так что приеду отдохнувшим. В городе уже все спокойно. Работают комбинаты. Твои коллеги-врачи передают приветы. Обо мне не тревожься. Честное слово, все прекрасно. Только вас не хватает. Высылаю в подтвержденье своих слов фотографию. Глянь, какие мы сытые. И не беспокойся. Я скоро приеду! Целуй за меня детей", - писал Сашка жене, так и не узнавшей причину своего спешного отъезда из Сумгаита, где Александр Потапов остался еще на три месяца.
Сашка сфотографировался со своими друзьями-сослуживцами у окна в той квартире, где раньше жил с семьей. Теперь все спали на полу неспроста. И простреленное стекло было предусмотрительно закрыто плечами. Даже по улице в одиночку ходить было небезопасно. Случалось всякое. О том Люся не узнает никогда.
Двенадцать чекистов удерживали натиск разъяренной толпы. Не все удалось. Слишком неравными были силы. Пятеро суток нечеловеческого напряжения. За это никто из чекистов не получил даже скупой благодарности. А и погибни, кроме семей, кто бы пожалел и вспомнил? Разве вот только те, кого загородили собой от неминуемой расправы? Да и то вряд ли… У страха короткая память на доброе…
Сашку предупредили сразу, что по окончании расследования всех фактов беспорядков в Сумгаите он будет направлен на дальнейшую работу в Россию.
- Самостоятельности потребовал Кавказ. Решили своими силами справляться. Что ж! В добрый путь! А и нам мороки меньше. Надоело кормить и помогать младшим братьям. А то ведь, как получалось, чуть прижало - выручай, Россия. Дай газ, энергию, продукты, стройматериалы, технику. Давали. Даже без благодарности. Будто обязаны. И в то же время всю жизнь называли русских оккупантами и захватчиками. Чуть что случилось на Кавказе - русские виноваты. Вон и Грузия нынче о свободе заговорила. А хватись, даже Военно-Грузинскую дорогу в порядке держать не могут. Нас просят помочь. Мол, нет сил - денег, техники, специалистов. Просят газ, энергию, продукты. А свобода с протянутой рукой дурно пахнет, - говорило начальство и продолжало: - Если б россияне жили сами для себя, давно бы были богатыми людьми. Ведь нельзя держать на своей шее всех тех, кто не умеет и не хочет работать.
Сашка, как никто другой, знал правоту этих слов. Живя в Сумгаите, видел, как строили русские люди химкомбинаты за счет средств России. Поднимали объекты на голом месте. Рядом с комбинатами росли дома, школы, магазины, больницы. На объектах почти не было местного населения. Не любили они тяжелую, грязную работу, предпочитая лишь руководящую. А на это не хватало ни знаний, ни опыта. Потому и работали на стройке русские и армяне, белорусы и украинцы.
Сашка радовался, что уедет в Россию. Здесь, в Сумгаите, он ничего не оставлял, кроме своих друзей. С ними он служил все годы. Ох и нелегкой была его работа! Не раз ловили на крутых горных перевалах поставщиков наркотиков. Среди них хватало местных жителей. Даже старики не гнушались этим промыслом. Ночами карабкались по козьим тропам, нагруженные тюками, мешками, рискуя сорваться в пропасть, попасть на клыки зверья - шакалов, барсов.
Случалось, за ночь отлавливали не только отчаянных одиночек, а целые группы, семьи. Не просто было их задержать. Отстреливались, отбивались ножами и кинжалами, убегали, прячась в узких расщелинах. Понадобилось хорошее знание местности, чтобы в темноте не сорваться в многочисленные пропасти.
И был у Потапова друг армянин. Арташес… Но все звали его Артемом. Он так привык, что на свое родное имя не отзывался. Русское больше пришлось по душе человеку. Он не был похож на кавказца. Голубоглазый, рыжий, он хорошо знал русский язык и говорил на нем без акцента.
Артем много раз спасал Потапова от верной смерти.
- Сашка, не высовывайся, не подставляй голову под пули. Знай, кавказцы и в ночи стреляют без промаха. Особо - в лоб. Ты пропусти их на несколько шагов. Помни, эффект внезапности всегда сеет панику. А миновав тебя, они уже успокоились. Вот тут и подлови. Побегут, как бараны, не глядя под ноги.
- Но врассыпную. Лови их потом по одному! Половина убежит, - не соглашался Потапов.
- Никуда не денутся. В каждой семье есть главный, как вожак в стае. За ним все остальные держатся. И от него ни на шаг.
Вот так ночью и сели они в засаде. На горной тропе, неподалеку от снежной вершины. Знали точно: сегодня тут должна появиться большая группа поставщиков. Их чекисты называли между собой "муллы".
Александр и Артем сидели, затаив дыхание. Ни слова не обронили. Зная, как слышен в горах даже шепот, как далеко разносится всякий звук. А тут еще и вершина рядом. Случайно чихни, накроет снежной лавиной. Из нее до конца жизни не выбраться. Тут же луна выкатилась, как назло. Зависла над горами, всякий уступ высветила.
- Не рискнут нынче пойти. Слишком опасно! - засомневался Потапов. И приметил, как Артем припал ухом к земле.
- Идут, - ответил так тихо, что Сашка скорее угадал, чем услышал.
Но в свете луны увидели девушку. Она появилась внезапно. Легко соскочила с уступа на тропу. И, чуть ли не пританцовывая, шла по спуску.
Потапов онемел от удивления. Кого угодно ждал здесь, но не эту. Уж не привиделась ли - протер глаза. Но нет… Девушка шла прямо на чекистов.
Артем, глянув на Сашку, понял, что тот сбит с толку.
- Пропускаем! - подал знак рукой и насторожился. Сашка вдавился в скалу, чтоб девушка его не заметила. Та прошла мимо, не подозревая засады.
- Ну что? Прокол? Пошли вниз? Сбрехал информатор! Чего ждать? Хорошая группа. Вот только одного не пойму, зачем она тут объявилась? Одна, среди ночи, да еще с пустыми руками. Даже без оружия. Неужели не боится ничего? - удивился Потапов и вышел на тропу. Но тут же его рванул на себя Артем. Пуля пропела у самого виска.
Потапов не сразу понял, что произошло. Увидел лишь тень, скользнувшую по склону, откуда шла девушка. Но до самого утра никто не появился. Пришлось вернуться вниз.
- Спугнул ты "муллов". Засекли они тебя. Приметили. А девка-то наживкой была. Ее специально вперед послали. Пройдет она, за нею остальные. Ведь "муллы" - народ восточный, коварный. Знают: в засады на них идут мужики. Кто же устоит, чтоб не задержать в горах деваху, не потискать, не воспользоваться беззащитностью. Ведь по себе они судили. Мы ее пропустили. Но ты чисто по-русски оплошал. Не забывай - здесь восток, сплошное коварство! Это в России бабу иль девку одну отпустят, знают, сумеет за себя постоять. Здесь коль появилась девка, жди за нею толпу мужиков.
- У нас за бабьи спины не прячутся, - ответил Потапов, досадливо морщась.
- Хочешь анекдот? Он старый, но в нашей работе нужен, - усмехнулся Артем и рассказал: - Вызвали мусульмане на свой совет Ахмеда. Афганцем тот был. И говорят ему, что лишат его права ходить в мечеть за то, что он опозорил званье мусульманина и ходит позади своей жены, а не впереди, как подобает, как предписано Кораном. Ахмед им ответил: "Когда Коран писали, не было мин. А теперь они есть!" - и скомандовал своей жене: "Вперед, Фатьма!" Понял? То-то! Они и детей поставят впереди себя! Знают: русские в детвору стрелять не станут. Зато сами поверх ребячьих головенок палить будут не задумываясь. Помни это на будущее!
Сашка в следующий раз сидел в ущелье не шелохнувшись. Артем, вглядываясь в непроглядную ночь, изредка поглаживал овчарку, лежавшую бесшумно.
- Идут, - услышал Потапов тихое. И глянул на собаку, поднявшую голову.
Внезапно собака забеспокоилась, тихо зарычала. Но, повинуясь едва слышной команде, смолкла. И тут перед чекистами, словно из-под земли, вырос громадный пес. Рявкнув, хотел броситься на Артема. Но овчарка опередила. Пока собаки обнюхивались, виляя хвостами, на тропе показались "муллы". Их было трое.
- Пропускай вперед! - подал знак Артем.
Контрабандисты шли гуськом. Вот первый остановился. Вслушался. Тихим свистом позвал пса. Тот, лизнув овчарку, бросился на зов.
Увидев возвращающегося пса, "муллы" спокойно пошли по тропе, не ожидая, не предвидя засады.
Но, поравнявшись с чекистами, пес решил продолжить знакомство с овчаркой и сиганул в сторону от своих. "Муллы", увидев чужую собаку, насторожились. И мигом бросились обратно, но уйти им не привелось. Чекисты дали сигнал пограничному дозору, и те быстро доставили всех троих в Сумгаит.
- Послушай, Сань, а почему ты так часто рискуешь собой? Зачем в догонялки со смертью играешь? Пусть бы на эти задания молодые ходили. Они и по званию ниже, и опыта мало. Им стоило бы поднатореть. Почему свою голову подставляешь? - спрашивал Артем.
- Видишь, даже с опытом и то попадаем впросак. Новичков посылать сюда не только бесполезно, но и опасно. Убьют их "муллы". А терять ребят не хочется. Каждого учу. Выявляю способности. Но одно дело - теория. На практике все не предусмотришь… Сам знаешь, в нашей работе ошибки стоят дорого…
- А они считают, что ты им не доверяешь.
- Нет, Артем. Если б так, не работал бы с ними. Тебе это лучше других известно. Да только и в бой необстрелянных не берут. А здесь не просто бой. Настоящая война с контрабандой, где никто не знает заранее, каким будет финал. А у ребят - невесты. Ни жен, ни детей. Пусть повзрослеют, поменьше будет доверчивости, наивности - верных спутников ошибок…
- А знаешь, как я чекистом стал? Да именно потому, что меня девушка оставила. Я ее еще со школы любил. Когда в армию пошел, ждать обещала. Да только их обещаньям лишь дураки верят. Таким и я был тогда. На четвертом месяце службы получил письмо, что вышла замуж моя Армик за какого-то мужика, он ей в отцы годился. Зато богатый. Я в погранотряде служил. Ну и решил не спешить домой. Поступил в академию Дзержинского. А когда закончил, приехал домой на каникулы. Уже перед распределением. В офицерской форме. И вот тут встретил ее. Уже с ребенком. Ох и ревела, увидев меня. Рассказала, что замуж заставили выйти родители. Мол, зачем тебе мальчишку из армии ждать? Какой из него муж получится. Он и себя не прокормит. Нет в нем серьезности, деловой хватки. О нас в старости не станет заботиться. Только и умеет песни под окном горланить. Но ими сыт не будешь. Вот и послушалась родителей. Но… Вскоре пожалела. Муж редким скупердяем оказался. Год промучилась, чуть ноги таскала. И ушла к своим с грудным сыном. Но старший брат Армик не выдержал. Отловил старого борова. Прижал где-то. И пригрозил, если тот не будет помогать сыну - на ленты распустит. Тот пообещал. А сам заявил на брата в милицию. Тот и там рассказал всю правду. Но старый черт заплатил. И брата в милиции избили. Велели уехать из села. Вот тогда взялся за дело отец Армик - бывший фронтовик. В Москву слетал с жалобой. Оттуда человек приехал разобраться. Так-то и отсудили дом у борова. Но… Счастья нет. Одна осталась. Думала: я ей руку предложу. Ну да не дождалась. Чекиста не два года, всю жизнь надо ждать. А она не умеет. У нас без надежности в семье - жизни нет. Вот я и женился на подруге Армик - Каринэ. Отплатил бывшей любви за предательство. Пригласил ее на свадьбу. А теперь в редких случаях ее имя вспоминаю. Хотя именно из-за нее чекистом стал. Но бабам не верю. Особо красивым. В них яда много. Это знаешь, как у нас говорят, чем красивее лицо, тем уродливее душа.
- Ну не скажи! Не все одинаковы! - не согласился Александр.
- Кто чаю желает, кофе?! - заглянула в купе проводница. И приметив, что Александр кивнул, вошла. - Чай или кофе будете?
- Кофе!
- Стакана хватит?
- Конечно, - выложил деньги.
- А ваши попутчики где?
- Кто ж их знает! Может, курят в тамбуре.
- Скучно вам? Всплошную мужская компания подобралась. Скоро Ростов. Может, подселить к вам какую-нибудь деваху. Ваш верхний сосед в Ростове выходит. Все веселее будет.
- Нет, не надо! - наотрез отказался Потапов. И проводница обронила уходя:
- Счастливая ваша жена…
- Счастливая? Вряд ли! - подумалось Сашке. И вспомнилась Люся…
В первый год их совместной жизни улыбка не сходила с ее лица. Она была счастлива. Они любили друг друга безотчетно и светло. Они верили друг другу и жили на одном дыхании. Но не мог он рассказывать жене о своей работе. Щадил ее покой и нервы. А она чувствовала, что Сашка не хочет делиться, не доверяет или скрывает что-то. Вот тогда и прорезали высокий лоб жены первые робкие складки, горестные, как безотчетный страх по ночам. Она гнала его, а он душил… А тут некстати заметила порез на руке мужа. Спросила - отмахнулся. Ответил, что не помнит, а значит, случайно где-то задел. Она, как врач, сразу определила: порез от ножа. И здесь, выше локтя, случайным не мог быть.
Сашка даже рассердился на повторный вопрос жены. Ну не мог он ей сказать, что достал его ножом контрабандист при задержании. А на следующий день родственники "муллов" подкараулили Александра, возвращавшегося с работы. Едва отбился от них. Силы были слишком неравными. Их - семеро.
Когда Потапов вернулся домой, Люся сразу почувствовала неладное. А потом приметила на плече громадный синяк.
- Поскользнулся и упал. Ты не обращай внимания. Мне с детства не везло. Весь в синяках и шишках ходил. Добро бы дрался. Так нет! Учился по деревьям и заборам лазить, да чтобы быстрее всех других. Вот и платился ободранными коленями и задницей. Они у меня до конца школы не зажили, - попытался перевести разговор на другую тему.
- С какого забора в этот раз слетел? Чувствуется, булыжник был тяжелый.