Вот к лесопарку подлетела уже и команда Прищепкина. Оказавшись в родной стихии, Витя–радиоспортсмен сориентировался мгновенно. Прижимая к ушам наушники, он уверенно рванул в темноту.
А менты к лесопарку все подъезжали и подъезжали. Топот ног, прыжки световых "зайцев", крики. Однако территория насаждений была велика, вечер безлунен.
- Как бы служивые по темнухе друг друга не перестреляли! - сжалось сердце у служаки Собынича.
- Вот черт! Туда бы собак! - сокрушался генерал Василевский, не глядя, откупоривая третью бутылку виски.
Вслед за Витьком, продираясь через кустарник, Прищепкин заслышал расчихивание несильного мотора, а затем все ускоряющийся шелестящий посвист вертолетных лопастей. Это была "стрекоза на лыжах", маленький вертолетик КА 26, взлетавший с поляны вместе с преступниками, Болтутем и дипломатом с валютой!
- Стоять! - закричал Прищепкин стальной "стрекозе" и пульнул ей в брюхо заряд перца.
- Опускайся, сволочь! - присоединился к шефу Холодинец и добавил из газового.
Когда на поляну выскочили Осина, Орешник, Дуб и кто–то еще, "стрекоза" была уже высоко; так как габаритные огни отсутствовали, то это можно было определить только на слух.
Василевский чуть не подавился кубиком льда.
- Как улетели?! На чем улетели?! Какой еще вертолет?! Там не должно было быть никакого вертолета!!!
Команда Прищепкина бегом вернулась в машину и через минут десять его "восьмерка", следуя командам "штурмана" Витька, уже неслась мимо последнего городского поста милиции.
- Будем просить помощь у Мавзолея?
- Вряд ли тому понравится, что инициатива оказалась в наших руках, - проворчал Прищепкин. - Да и пеленгатор он нам не простит. Пока попробуем обойтись без него.
Между тем Василевский в штабе совсем взбесился: орал, метался. Что делать?!
- Может, позвонить в ПВО?
- Да не возьмет локатор "стрекозку": малая совсем, летит, наверно, низко, - рассудил Собынич. - Если хотя бы знать, куда направилась?
Об этом мог догадываться только Прищепкин. "Стрекозка" сначала летела параллельно московскому шоссе, затем взяла вправо. К песчаным карьерам?
Прищепкин свернул на проселок. Вероятно, шоссе служило им в качестве ориентира. А что если в районе карьеров у них был спрятан автомобиль, на который бандиты рассчитывали пересесть? Вряд ли они уютно чувствовали себя в воздухе: Василевскому ничего не стоит и ночью поднять на ноги весь район, даже область. И нельзя давать ему на это время. Иначе за каждым кустом вдруг окажется по "аниськину". На земле же им раствориться в темноте будет гораздо проще: их машину никто не знает, лиц никто не видел. Значит, остается одно - приземляться!
Прищепкин рассуждал так, словно читал мысли преступников. Подлетая к карьерам, "стрекоза" действительно начала снижаться. Но… не сумели они в темноте посадить вертолет. Не рассчитали расстояние до земли. Хряпнулись о родимую так, что очухались только в руках бригады Прищепкина, которая вытащила их из–под обломков и, не дав опомниться, позащелкивала на запястьях бандитов браслеты наручников.
- Мавзолей, Мавзолей, это Прищепкин. Как слышите? Прием.
- Ну, слышим тебя, Прищепкин. Что скажешь?
- Преступники задержаны. Давайте отбой!
- Как это "задержаны"?! Каким образом, ведь они улетели на вертолете! У тебя что, как у Фантомаса, машина с крыльями?
- Никак нет, товарищ генерал, "восьмерка" девяностого года выпуска, - отрапортовал Георгий Иванович, но его ехидная, торжествующая мина настолько не соответствовала тону, что Холодинец, сдерживая смех, согнулся пополам.
На переднем сидении рядом с Прищепкиным тихонько скулил Болтуть, который при ударе вертолета о землю поломал руку. На заднем сидели Холодинец и задумчивые вымогатели в наручниках. У одного была рассечена бровь, и Сергуня довольно ловко перебинтовал его, у другого что–то там с ногой. Следом за "восьмеркой" на малолитражном "цитрамоне" ("Ситроене", радикальном французском средстве для головной боли) злыдней ехал Швед.
"Все могут короли, все могут короли", - мырлыкал под нос очень довольный собой Георгий Иванович.
- Что с ними делать будем? - спросил Холодинец, кивнув на злыдней.
- Сдадим Собыничу. Пусть их, чтобы молодогвардейцев корчить не вздумали, в "пресс–хате" подержит.
- Запугать хотите? - нервно встрепенулись злыдни.
- Да никто вас запугивать не собирается, - спокойно ответил Прищепкин. - Ко мне просто обратился коллега - я ответил. Без всяких запугиваний сейчас отвезем вас прямо к Константину Ивановичу. Какие могут быть с вами церемонии, если жизнь ребенка в опасности?.. Хотя, признаться, я тоже не в восторге от гестаповских методов полковника. Но помог бы вам избежать ознакомления с ними только в том случае, если бы получил исчерпывающие ответы на все интересующие меня вопросы. А также, если вы немедленно свяжитесь со своими болгарскими компаньонами и обрадуете их: операция, мол, прошла успешно.
- Ну хорошо, допустим, мы примем ваши условия, - начал торговаться один из злыдней. - А какие даете гарантии? Нам будет оказана немедленная медицинская помощь? Что с нами будет дальше?
- Слово офицера, что ни о каких "пресс–хатах", о полковнике Собыниче и речи больше не будет! - заявил Холодинец, так как вопрос относился скорее к его компетенции. - Сразу после дачи показаний и звонка в Болгарию, я отвезу вас в медсанчасть СИЗО. Затем вы будете помещены в отдельные камеры.
- Договорились, - с заметным облегчением согласились вымогатели. - Но наверно обойдемся и без медсанчасти.
Заехали в больницу "скорой помощи". Болтутю наложили гипс, Федотко на бровь - швы, Захаревичу вкололи обезболивающее - растяжение сухожилия.
В новой штаб–квартире Холодинца и Шведа ждал неприятный сюрприз: чайная церемония. (Раечка нашла новую жертву - какого–то пожарника, - так ему, тунеядцу, и надо! Георгий Иванович забрал самое ценное - пакет с заваркой и настольную лампу.) И попробуй откажись, такой момент: вот они, криминалы, их даже можно за нос потрогать. Еще, правда, не в колонии, но уже в наручниках.
Юрочка доставил Бисквита. С лавровым венком на бычьей шее. Гастрономический спортсмен сразу удалился на кухню, и через считанные минуты оттуда полились восхитительные запахи.
А что было с чайной церемонией? Да ничего! Выпили по чашке "Аз воздама". Задержав дыхание, впервой что ли? Юрочка хотел также налить чайку бандитам, но Георгий Иванович так на него цыркнул, что парень чуть заварник не выронил. Очень не понравилась шефу его инициатива: святотатство!
В общем, со слов Захаревича и Федотко, вся эта криминальная история выглядела так. В город приехали два болгарских уголовника, представлявшиеся Рашковым и Грозданом. Через Федерацию восточных единоборств начали подбирать ребят для исполнения вот этой самой части операции. Тренера клуба айкидо рекомендовали болгарам Захаревича и Федотко. Землякам Кирилла и Мефодия ребята понравились. Предложили половину. То есть пятьсот тысяч. Захаревич и Федотко без особых раздумий согласились.
Как болгары вышли на этого самого Болтутя, откуда им стали известны его секреты - остается только догадываться. Хотя, возможно, ответить на этот вопрос смогла бы супруга Михаила Викторовича Лена. Она каждый год ездила с Артемом на море именно в Болгарию, на Золотые Пески. Лично Болтуть там не был ни разу. Он вообще уже не мог припомнить, когда последний раз брал отпуск. Заводские дела не отпускали. "Воровские", - мысленно поправил трудолюбивого директора Георгий.
Теперь они должны были позвонить в Болгарию на сотовый Гроздану и сказать следующую фразу: "Дядя Венцеслав, у нашего Миши юбилей. Поздравьте его, пожалуйста, телеграммой. Ему будет очень приятно".
Ведь это только реклама, когда говорят, будто мобильные телефоны не прослушиваются. Поэтому они придумали несколько "заготовок", предусматривающие все варианты развития событий. Долю болгар Федотко и Захаревич должны были занести директору ООО "Плодэкспорт", который постоянно мотается за товаром в Болгарию и имеет каналы переправки наличной валюты.
- И болгары не побоялись, что вы удерете со всей суммой? - спросил Юрочка.
- А ты знаешь, что представляет собой наша Федерация? - вопросом на вопрос ответил Федотко.
Юрочка и понятия не имел, зато Прищепкин и Холодинец знали - питомник, в котором криминалы выращивали для своих "производственных нужд" пушечное мясо. Федерацию уголовники–то и основали. И, естественно, берегли ее "честь мундира". Поэтому заложниками криминалитета, в случае умыкания денег, автоматически стали бы семьи Федотко и Захаревича, их родители. У болгар не было оснований бояться за сохранность капитала.
- Ну что, пусть звонят? - спросил мнение коллег Прищепкин.
- Минуточку, минуточку, - переполошился Болтуть. - А болгары Артема не убьют как лишнего свидетеля?
- Вы можете нам не верить, - с достоинством ответил Захаревич, - но нас тоже волновал этот вопрос. Будьте уверены, болгарские братки русского мальчишку пальцем не тронут. Вопрос чести.
- Но ведь именно палец–то они ему и отрезали! - возмутился Михаил Викторович.
- А вы его без пальца видели? - озадачил директора Федотко.
- Ну что, пусть звонят? Чего тянуть?
- Георгий Иванович, давайте все делать без спешки, - всполошился Швед. - Можно вас на минутку?
Он завел Прищепкина на кухню и, округлив глаза, брызгая слюной, горячо зашептал:
- Жора, почему ты так доверчив? Ведь названный ими пароль может иметь и совершенно другое значение.
- Запросто, - согласился Прищепкин. - Однако ведь Федотко и Захаревич остаются в наших руках, без нашего ведома, под залог, никто их не выпустит.
- Всяко еще повернуться может.
- Вещать, словно ворон на суку, любой горазд. Конечно, намного проще и надежнее было бы получить у них информацию через "пресс–хату". Но ты, Саня, подумал о такой детали: останутся ли эти ребята людьми после того, как их там заставят дерьмо жрать? Нужна ли нам информация, добытая такой ценой?
Швед пожал плечами:
- Ладно, как хочешь.
Федотко набрал номер Гроздана. И хотя было около двух ночи, тот сразу же взял трубку. Не спал, сволочь, ждал.
- Обязательно дам телеграмму! Но вы с Мишей собирайтесь на Солнечный Берег. Погода отличная, море - парное молоко, - радостно ответил Гроздан с заметным болгарским акцентом. - Для вас будет забронирован номер в отеле "Янтра". Только зайдите перед тем на офис к нашим общим друзьям.
- Вместе с юбиляром приезжать? - переспросил Федотко.
- Именно, - внушительно подтвердили из Болгарии. - Купайтесь, загорайте и ни о чем не думайте. Когда будет нужно, я сам позвоню.
- Шеф, что намереваешься делать? - позевывая, спросил Юрочка.
- С Бисквитом, Болтутем и тем же Федотко лететь в Болгарию, - ответил Прищепкин. - Постарайся с утра взять нам билеты на ближайшее число.
- А почему именно с Бисквитом? - заревновал Холодинец.
- Да, почему? Ведь он только вчера из–за границы приехал, - с нехорошей, выражающей совсем уж низменное чувство интонацией, спросил Швед.
- А разве вы сами не чувствуете, что без махаловки точку в этом деле поставить не удастся?
- Факт, - баском подтвердил правоту шефа Юрочка.
- Наверно, - согласился Холодинец.
- Ну и хорошо, вот и поехали все скопом Гроздана мочить, - не сдавался Швед.
- Во–первых, вы мне можете понадобиться здесь; во–вторых, вы же где–то еще работаете, верно?
- У меня как раз отпуск наклевывается, - никак не хотел расставаться с надеждой поваляться на пляже Швед.
- Ладно, раз тебе отпуска не жалко, поехали, пригодишься, - согласился Прищепкин и обратился к Холодинцу: - Отвези Захаревича в свое отделение. Пусть хоть один из банды под замком посидит.
- Наш авиалайнер приземляется в аэропорту города Бургас. Просьба: всем оставаться на местах до подачи трапа, - заученным голосом объявляла стюардесса по радио. - Температура воздуха за бортом плюс двадцать пять градусов, влажность - семьдесят восемь процентов.
- Это очень сухо, - сунулся Швед к Георгию с комментариями. - Поэтому и жарко не покажется. Самый класс!
Вот самолет, словно брошенный плоский камешек по поверхности воды, запрыгал по бетонным плитам взлетно–посадочной полосы. Все мельче, мельче прыжки… Шасси замолотили по стыкам. Приземлились?.. А ведь точно приземлились! И живые, и за границей!
- До прохождения таможенного и пограничного контроля, от группы не отходить! Экипаж авиалайнера желает всем приятного отдыха! - прозвучало последнее объявление.
Пассажиры, словно надеясь увидеть какое–то чудо, прильнули к иллюминаторам. Курица - не птица, Болгария - не заграница! Забыли? Оно и верно, столь же много нового они бы могли открыть для себя в аэропорту степного города Волгограда: и слева, и справа самолеты российских авиалиний, пыль, солнце и очень–очень русские скуластые лица грузчиков, подкативших к борту на желтой нелепой электротележке для выгрузки багажа.
Пассажирский же трап пришлось ждать еще минут двадцать. Все правильно: сначала багаж, а людишки как–нибудь по случаю! Вот это вообще по–нашему, вот это действительно по–русски! Долой западный антропоцентризм! Человек не венец мироздания, а вселенская вошь! А потому - не фиг с ним церемониться!
Когда у пассажиров появилась возможность сделать первые шаги по земле - от трапа до аэродромного автобуса, - то подозрение, что штурман перепутал маршрут, усилилось: "Да разве это пропыленное здание ангарного типа может быть аэровокзалом международного курорта?" И почему все указатели на русском языке?
Могло! Потому что еще при прежнем режиме строили. А указатели при ближайшем рассмотрении оказались все же на болгарском, - кириллица с толку сбила, а также до боли знакомый примитивно–казенный дизайн оформления.
Зато поджидавший их пограничник был скорее болгарином. Во–первых, форма на нем была незнакомая; во–вторых, он оказался писаным красавцем–брюнетом. От привычных, эСэНГэшных брюнетов парень в камуфляже отличался тем, что по характеру и внешности был явным вегетарианцем, вялым и добродушным. То есть ближе к зайчикам и котикам, чем к орлам и беркутам. Да, так вот и получалось: скуластые светловолосые, "волгоградистые" грузчики и "бессарабистый" пограничник. Они как раз и представляли два основных этнических типа болгар. Однако пусть Сенкевич или Крылов с ними разбираются, а детективы приехали сюда делом заниматься - мальчонку, понимаешь, спасать.
Прищепкин принял все меры предосторожности. Вдруг следят! Болтуть и Федотко как бы отделились. Бисквит держался от них метрах в пяти.
- Такси, такси! - как и на всех эСэНГэшных вокзалах к ним начали приставать наиболее продвинутые из таксистской братии.
- Знаем мы ваши такси, - пробормотал Георгий, имея ввиду некоторые детали операции "Ухват".
Поехали в очень похожем на ЛАЗ автобусе, таком же перекошенном, "пониженной комфортности" и удушливом, - из моторного отделения в салон периодически прорывался газ.
Прищепкин жадно впитывал новые впечатления. Пробегающий за окном пейзаж очень напоминал ему Приазовье: выжженная степь, виноградники, бедные и безликие села. Неужели это признак славянской, православной культуры: чем больше человек работает, тем хуже живет…
Знаменитый курорт Солнечный Берег. Прищепкин разочарованно вздохнул: панельные отели–хрущебы среди редких сосен–пиний и частых невзрачных частых лавочек.
- Отель "Янтра" - следующая, - любезно объяснил Шведу пожилой болгарин в какой–то дурацкой кондовой рубашке в горошек и вернулся к разговору с соседкой.
Интересная деталь, когда болгары разговаривали между собой - не было понятно ни одного слова; тем не менее, по–русски все они говорили легко и свободно. Нация сплошных филологов, переводчиков–синхронистов?.. Как же.
Между тем все объяснялось просто. Болгарский язык по письму даже ближе к русскому, чем украинский и белорусский, но зато существенно отличается по интонациям, произношению и принципу постановки ударений. Но ведь этот барьер преодолевается очень легко: немного практики и, пожалуйста, вы лингвист. Пришел к выводу Прищепкин уже в гостинице, пообщавшись еще с администратором и горничной.
Для Болтутя и Федотко был забронирован скромный люкс под № 214. И № 213, и № 215 оказались занятыми, № 216 занял Бисквит. Для Шведа и Прищепкина номер нашелся только в конце коридора: без ванны и телевизора, "недолюкс" какой–то, слава Богу, хоть с телефоном и балконом. Но это так, к слову. Пикантность ситуации заключалась в том, что Федотко мог остаться без контроля. Если еще днем можно было, не вызывая ничьих подозрений, проторчать, прослоняться в коридоре до вечера, то как быть ночью?.. Нужно было срочно что–то придумать.
Как и все построенные при социализме гостиницы болгарских курортов, "Янтра" была спроектирована по–советскому образцу, то есть с обязательным местом для поста дежурной по коридору (для контроля "облика морале"). Может, превратиться ночью в такую "дежурную"?
Прищепкин отправил Шведа, который уже намылился сбежать на пляж, болтаться в коридоре, а сам объехал на лифте все этажи.
Увы, ничего не получится: места для постов везде, конечно, были, даже столы кое–где еще стояли, а вот самих дежурных… Сократили видно давно. Какие еще могут быть варианты слежки?.. Гм, сразу и не сообразить.
Прищепкин пожалел–таки Шведа и отпустил на пляж, строго предупредив, чтобы через час вернулся. Бисквита направил в кафе, которое приткнулось к гостинице: присматривать за балконом 214 номера, а также вообще наблюдать за людьми, которые входили в отель и выходили. Сам же остался "пасти" Федотко с Болтутем на коридоре.
Михаил Викторович выглянул из номера и подозвал детектива:
- Георгий Иванович, мне бы к Лене, в поселок съездить, а? Одна нога здесь, другая там! (Жена Болтутя лежала в кардиологическом отделении местной больницы: после получения пальца с ней случился сердечный приступ.)
- Никаких отлучек! - отрезал детектив. - И вообще: мы с вами не знакомы! Забыли?! Чтобы и носа из–за двери больше не высовывали!
Проходя в очередной раз по коридору, Прищепкин заметил, что одна из нижних - древесно–стружечных, под "красное дерево" - плит стеновой обшивки с соседними плитами стыкуется неплотно, между ними чернеет зазор. И стоило ему ключом от номера поддеть эту плиту, как она отвалилась, обнаружив нишу, в которой уборщица хранила свой "инструмент", то есть ведро, швабру и тряпки. Согнувшись в позу эмбриона, в ней можно было сидеть. Если бы также и Бисквит в нее вмещался, было бы вообще отлично. Тем не менее, ночной наблюдательный пункт есть! Оставалось только найти где–нибудь пару проволочек: для крючков, которыми можно будет придерживать плиту изнутри.
Вернулся Швед. С расширившимися, как у наркомана после героина, зрачками.
- Как водичка?
- Какая, на фиг, водичка! Жора, представляешь, на пляже все бабы без лифчиков!? Смотри, любуйся, хоть на первый размер прелестей, хоть на шестой! Лежат загорают, фланируют по берегу, выходят из воды и… капельки такие с сосков! Блин, мне уже сорок, скоро отстреляюсь поди, а настоящей жизнью, получается, и не жил!
- Немки, наверно? - спросил, чтобы только скрыть возбуждение Прищепкин.
- Да черт их там, голых, разберет! Какое это имеет значение?