В общем, кончились наши с Шуриком олимпийские состязания в остроумии, наши взаимные поддразнивания и необидные пикировки… Теперь будут совсем другие отношения, и какие, я решила пока не уточнять даже в мыслях.
Он уставился на дорогу и сделал каменное лицо. Что бы ни случилось, он спасет Катерину. Он чувствовал, что она попала в ужасную переделку, он все про нее знал, хотя она никогда не делилась с ним своими проблемами.
Она понравилась ему сразу, как только он увидел ее - бегущую к ним с Дашкой навстречу. То есть, кажется, это они с Дашкой бежали, та обожала приходить в самый последний момент, чтобы все ее ждали. Но тогда Катя тоже опоздала и торопилась. Где они встретились - в Доме кино? Или на концерте? Да нет же, первый раз они встретились на Выставке компьютерного искусства. Дашке, конечно, оно было по фигу, но Катерина и ее друзья интересовались им всерьез. Как он отметил впоследствии, когда они познакомились поближе, Катя вообще была девушкой серьезной, хотя и усиленно это скрывала за легкомысленными шуточками.
Дашка наскоро представила их друг другу, Катя окинула его взглядом, и в глазах у нее появились насмешливые искорки - мол, еще один Дашкин обожатель. И все, больше он ее не интересовал.
Конечно, он увлекся Дашкой с первого взгляда. Еще бы ему не запасть на такую красотку, когда он свалился на нее с неба на дельтаплане. Он заметил ее сразу, потому что она стояла чуть в стороне от основной компании и потому, что на нее всегда все обращали внимание в первую очередь. Если бы не дельтаплан, вся эта свора "золотой молодежи" и не взглянула бы на него, они не знали, что дельтаплан был чужой, Александр тогда не мог себе позволить таких дорогих удовольствий. Впрочем, сейчас тоже не может. Но он страшно рад, что свалился тогда Дашке чуть не на голову, потому что благодаря ей он познакомился с Катей.
Дашка стояла против солнца и хохотала радостно и заливисто, глаза ее сияли нестерпимым синим светом. В той компании не оказалось ее бойфренда, кажется, она в то время была свободна, вот и позволила Саше пригласить себя куда-то…
В первый же вечер ему стало с ней скучно, было как-то не о чем говорить. Очевидно, она решила познакомить его со своими школьными друзьями, чтобы он поскорее отвязался, или не поэтому, сейчас уже неважно, какими она руководствовалась причинами. Он увидел, как Катя бежала через дорогу, и волосы ее развевались на ветру. Вот она заметила Дашку, и лицо ее осветилось радостной улыбкой - она по-настоящему соскучилась по подруге. От улыбки все ее лицо чудно осветилось, серые лучистые глаза выразительно заблестели. Она поглядела на него, вскользь кивнула только из вежливости, он ведь притащился за Дашкой.
Первое время он сравнивал обеих подруг, и сравнение было всегда в пользу Катерины.
Разумеется, Дашка была хороша, просто ослепительна. Но находиться поблизости от софита бывает несколько утомительно. Эту красотку он раскусил почти сразу. В ней все было прекрасно - и лицо, и фигура, и немыслимой белизны зубы. Смех ее был неотразим, голос звонок. Словом, в Дашке все было прекрасно, за исключением мозгов. Александр очень быстро понял, что именно отсутствие мозгов так раздражает его в Дашке. Вместо них у нее в голове было какое-то воздушное розовое суфле, надо думать, приятное для глаз, как и все в ней.
Она была твердо убеждена, что все вокруг делается для того, чтобы ей, Дашке, было весело и удобно жить. В самом деле, она росла милым незлым ребенком, никогда не съедала конфетку, принесенную папой, одна, всегда норовила поделиться ею с подружками. Она не любила конфликтов, ни с кем не ссорилась, у нее не было врагов. Потом папа разбогател, и Дашка расцвела, как утренняя роза. Жизнь вокруг нее искрилась нескончаемым праздником, и Дашка твердо была уверена, что уж она-то этот праздник заслужила.
Катя была совершенно другой, просто непонятно, как такие разные личности могли в свое время подружиться и сохранить эту дружбу надолго.
В отсутствие Дашки становилась явной Катина прелесть, то есть ему-то это было видно и при Дашке. Но за всех остальных он не ручается.
Все ребята в их компании знали, что Катерина умна, решительна, всегда поможет, если к ней обратиться, но со своими проблемами предпочитает разбираться сама, никого ими не нагружает. Это Александр вполне понимал, но ему хотелось иногда, чтобы Катя вдруг попросила его хотя бы о небольшой, самой пустяковой услуге. Однако этому не бывать, хотя бы потому, что она воспринимала его как еще одно бесплатное приложение к подруге.
Дашка была ему совершенно не нужна, как, впрочем, и он ей, но Александр не хотел уходить из их дружной компании. Катерину друзья любили и прощали ей некоторые слабости. Точнее, слабость у нее была только одна: Дашка, которую все терпели только благодаря Катерине. Этого не замечала только сама Катя, ну и, разумеется, Дашка. Уж она-то была стопроцентно уверена, что ее обожают все, всегда и всюду.
Александр даже запаниковал слегка, когда понял, что Дашку не слишком-то привечают. Но время шло, он стал бывать в компании все чаще, подружился со всеми - они ему нравились, отличные простые неглупые ребята. С Катей у них все было по-прежнему, то есть как со всеми. Он наблюдал за ней исподтишка, перекидывался вроде бы незначащими словами, иногда спорил всерьез. И все, дальше этого дело не шло. Он совершенно ее не интересовал.
Он понял, в чем дело, когда как-то вечером они сидели в баре с Димкой Колокольчиковым. Тот чуть подвыпил и начал болтать. Разговор зашел о Катерине, и Димка, посмеиваясь, рассказал, какой у нее пунктик. Она, дескать, всех проверяет на Дашку. Если какой-нибудь парень хоть раз глянет в Дашкину сторону - все, дело его труба, для Катьки он не представляет ни малейшего интереса. А уж Дашкиных хахалей - ну, этих она просто в упор не видит. Не дай бог, кто из них к ней интерес проявит - так отошьет, неделю будешь головой вертеть, вспоминая…
Он, Димка, и сам когда-то на эти грабли наступил. Втрескался в Дашку в выпускном классе, как последний идиот. Впрочем, в нее тогда вся школа была влюблена, так что он не один такой кретин, а в компании. Сон, аппетит потерял, чуть экзамены выпускные не завалил к чертовой матери. Катька его спасла, милосердие проявила, возилась с ним, как с маленьким, беседы душеспасительные проводила, утешала, как могла. Отвлекла разговорами, да Димке и самому надоело ей в жилетку плакаться. В одно утро прекрасное он как проснулся, подумал, какого черта он на Дашку запал? Просто коллективное какое-то помешательство у них в школе!
Рядом такая девчонка отличная, Катька ему всегда нравилась, еще с восьмого класса. Ну и разлетелся он к Катерине, недолго думая, куда-то там пригласил и дал понять, что, в общем, не прочь с ней… Ух, что было!
Вспомнив, что тогда было, Димка и сейчас, через четыре года, поморщился и вылакал сразу полбокала спиртного.
Очень тогда Катька разозлилась, такой он ее, пожалуй, никогда не видел. Ты, кричит, хорошего отношения не понимаешь, сам все испортил! Видеть тебя, говорит, не желаю, мне Дашкиных объедков не нужно!
И все, даже разговаривать с ним перестала. Правда, вскоре они все закончили школу и разбежались кто куда. Уж потом, через несколько месяцев, когда встретились, Катька гнев на милость сменила.
Вот, значит, как, думал Александр после того разговора. Она не желает Дашкиных объедков. Гордая девушка… Да уж, что-что, а характер у Катерины есть. И если он только попробует, хотя бы даст ей понять, что она ему нравится, то его ожидает отповедь похлеще, чем Димке.
Кажется, они с Димкой тогда здорово напились, что с обоими происходило достаточно редко.
Александр решил выбросить Катерину из головы и даже перестал бывать в их компании, но выдержал недолго. Ему было скучно без ребят, и больше всего без Кати, без их шуточек и споров. Понемногу он как-то притерпелся, привык уже к своей любви, отлично научился, как он думал, ее скрывать.
Дашка появлялась в их компании все реже и в последнее время совсем пропала. Это никого особенно не волновало, пока Светка Росомахина не вывалила на всех кучу информации.
Она примчалась, запыхавшись, в "Идеальную чашку" на Невском, где была назначена общая встреча. Неподалеку находилась галерея "Дель арте", где открывалась выставка вручную сделанной художественной бумаги, и художник, автор этой бумаги, оказался знакомым Ритки, еще одной девицы из их тусовки. Александра бумага не слишком интересовала, но Ритка обещала познакомить его с художником, и он мог написать потом статью, а не просто заметку об открытии выставки. Ведь Саша не просто болтался по городу в компании друзей, ему нужно было зарабатывать на жизнь. Если статья получится интересной, к тому же выйдут удачные снимки, можно будет пристроить ее в престижную газету "Пульс города", там хорошо платят. К тому же он очень надеялся увидеть на выставке Катю.
Но не тут-то было. Светка, торопясь и блестя глазами, вывалила все подробности, которые ее просто распирали.
Оказалось, что Дашка выходит замуж. Само по себе это событие взволновало только женскую часть компании. Светка долго распространялась о сказочном, невероятном суперкрасавце - Дашкином женихе, сыне самого великого Руденко. Потом она сообщила, что свадьба состоится очень скоро, что платье на Дашке будет от самой Фигуриной, что зал сняли на триста человек, меньше просто неприлично, и что Катерина будет Дашкиной свидетельницей и уже тоже озаботилась вечерним платьем, но, конечно, не от Фигуриной. Они всюду ходят вчетвером - Дашка с женихом и Катерина со свидетелем, которого зовут Филипп. Они очень заняты, и мы им теперь не компания, закончила Светка.
Разумеется, она пошутила, но Александр всерьез затосковал. Его беспокоил неизвестный Филипп: что еще за богатенький хмырь, неужели Катя им всерьез увлеклась?
Он тогда быстро отвернулся, чтобы никто не успел ничего понять по его лицу, но Светка все же перехватила его взгляд. Она улыбнулась понимающе, хотела что-то сказать, но он сделал каменное лицо, и Светка отстала.
Ему очень не понравился ее проницательный взгляд, неужели она заметила то, что он так тщательно скрывал? Эти бабы бывают иногда очень наблюдательны, а Светка к тому же далеко не дура, несмотря на выпирающий бюст и обтягивающие трикотажные кофты.
Он так расстроился, что даже решил не ходить на выставку, но все же взял себя в руки - не дело это, когда работа страдает.
Катя все не появлялась, и он совсем пал духом.
Я оглянулась по сторонам. Мы миновали Пулковскую обсерваторию, аэропорт остался в стороне.
- Далеко еще? - нарушила я затянувшееся молчание.
- Еще минут сорок, смотри указатель на Вере-во, - процедил Шурик, не оглянувшись.
Показалась заправка, и "жигуль" замедлил ход. Меня вдруг охватила такая слабость, что даже из машины было не выйти. Шурик заправился и скрылся в небольшом магазинчике. Вернулся он скоро, принес большой бумажный пакет с едой, две бутылки минеральной воды, картонный стакан с пепси-колой и кучу льда в полиэтиленовом мешке. Я улыбнулась ему с благодарностью, приложила лед к носу и потянула из стакана. Жить стало полегче.
Возле указателя на деревню Верево на обочине шоссе сидели три старухи и торговали прошлогодней картошкой и молоком в пластиковых бутылках. Шурик взял у них ведро картошки и два литра молока, из чего я сделала вывод, что он собирается держать меня в этой деревне достаточно долго. Еще он налил большую канистру питьевой воды из колонки и спрятал ее в багажник. Пока он ходил, я обтерла лицо и шею водой, в которую превратился лед, и выбросила пакет в окно.
Мы свернули с шоссе. К Вереву вела вполне приличная асфальтовая дорога. Но, как выяснилось, нам нужно было дальше. Проехав деревню, машина свернула влево и затряслась по раздолбанному проселку. Ухабы больно отдавались в моем многострадальном носу.
- Медвежий угол какой-то! - не выдержала я. - Куда ты меня везешь?
Шурик ничего не ответил, только посмотрел выразительно - мол, сиди, дорогая, и не чирикай, кому ты еще нужна со своим разбитым носом. Я только вздохнула.
Ехали по проселку мы недолго, не больше километра. На берегу речки притулилось несколько старых деревенских домиков. Народу вокруг не было ни души, только из одного двора послышался собачий лай. Шурик подъехал к самому крайнему дому, вышел из машины и с трудом открыл покосившиеся ворота. Потом загнал "жигуль" во двор и запер ворота на щеколду. Я выползла на белый свет и огляделась.
Никто не вышел нас встречать, что и неудивительно, потому что на дверях дома висел большой амбарный замок.
- Это тетки моей дом, - сказал Шурик в ответ на мой вопросительный взгляд, - а раньше он подруги ее был, она прошлой осенью умерла. Тетка сама только в июле, может, приедет, сейчас она в санатории. Так что мы никому не помешаем.
Он пошарил под крыльцом и достал ключ. Внутри было чисто, пахло чуть затхло, но не противно - жильем и уютом. Домик был маленький - кухня с плитой и старинным буфетом и еще комната. Я разулась на пороге и прошла в комнату. Деревянный некрашеный пол приятно холодил босые ступни. Помещение было приличных размеров. Там помещался двустворчатый платяной шкаф, глядя на который я вспомнила забытое слово "шифоньер", стол у окна, диван с валиками и еще кровать за ситцевой занавеской в крупных когда-то красных маках. Еще висело зеркало в простенке между шкафом и диваном. Я внимательно изучила свое лицо и осталась им очень недовольна. Опухоль с носа немного спала, вероятно, помог лед, но сам нос теперь был красным, глаза заплыли, выражение глаз - какое-то затравленное, как будто на мне лежала печать вины. Глядя на меня такую, каждый заподозрит, что я нечиста на руку.
- Есть хочешь? - спросил Шурик из кухни. Оказывается, он уже успел сполоснуть старый эмалированный чайник и поставить его на допотопную плитку. В доме, как ни странно, было электричество.
Я пощупала верхнюю челюсть, вроде бы зубы целы, нос даже мог дышать, тогда я вспомнила, что утром успела только выпить чашку черного кофе без сахара, и ощутила зверский голод. Шурик развернул большой пакет с едой, и я порадовалась, потому что уловила манящий запах.
Оказывается, Шурик столько успел накупить! Два свежих батона, вакуумные упаковки с ветчиной и сыром, масло, банку маринованных огурчиков, три пачки печенья и даже мои любимые конфеты - сливочные тянучки.
Чайник на плитке закипал очень долго, и мы успели выпить по большой кружке молока и съесть полторы пачки печенья. Я все порывалась задать Шурику кое-какие вопросы, но он переводил разговор на другое, рассказывал, как в детстве приезжал сюда с теткой и речка была не как сейчас - не речка, а ручеек какой-то. Она тогда была широкая и глубокая - им, мальчишкам, в одном месте даже по горло… Потом речка засорилась и обмелела, и теперь в ней не то что купаться, а белье-то с трудом можно полоскать…
Потом мы пили чай и ели бутерброды с ветчиной и маринованными огурцами. Когда я оторвалась от стола, то еле доплелась до дивана, чувствуя, что глаза слипаются и мне уже все равно, что будет…
Шурик растолкал меня довольно бесцеремонно через час. За это время он успел помыть посуду, подмести пол и проветрить дом, а также вывесить на вечернее солнышко два лоскутных одеяла.
- Хватит спать! - недовольно сказал он. - Ты что - собираешься всю жизнь тут просидеть?
Я подумала вдруг, что провожу здесь время очень неплохо. Погода отличная, в доме тихо и спокойно, а самое главное - за мной ухаживают, подают еду и проявляют всяческое внимание. С детства никто так со мной не возился, родители были вечно заняты своими распрями. Оказывается, это хорошо, когда кто-то о тебе заботится! Впрочем, тут же одернула я себя, нужно еще выяснить, с чего это Шурик такой добрый. Раньше за ним такого не замечалось…
- Рассказывай! - приказал он. - Рассказывай все! Что там у тебя стряслось и кто тебя так отделал?
- Не знаю, с чего начать, - засмущалась я.
- Давай с самого начала, - посоветовал Шурик помягче.
Я задумалась. Легко сказать - с самого начала. С того времени, когда Дашка чуть не въехала в меня на своих санках? С того времени, когда ее дед Илья Андреевич поил меня чаем и давал читать книги из своей библиотеки?
Я поглядела на Шурика и снова заметила в его глазах то самое непонятное выражение. Тогда я откашлялась и рассказала ему все, ничего не утаивая. Про красавчика Стаса, про то, что Дашка взяла с меня слово быть свидетельницей на ее свадьбе, про то, как пришлось всюду ходить с ними и даже зайти в дом к Руденко из-за учебника по английской грамматике, будь она трижды неладна. Про утренний визит Дашки, про смерть Филиппа, про таинственного полковника Захарова и, наконец, про ужасную сцену, которая разыгралась в доме Гусаровых не далее как сегодня утром.
Слушая Катерину, Шурик сжимал кулаки от злости. Она-то ничего не замечала, заново переживая свое унижение. Но он просто скрипел зубами - до того хотелось задать этой мерзавке Дашке приличную трепку. А уж ее отца, этого монстра, который осмелился поднять руку на Катю, он с удовольствием задушил бы собственными руками.
Только такие идиоты, как семейка Гусаровых, могли подумать, что Катя способна что-то украсть. И это люди, которые знали ее с детства! Впрочем, известно ведь, что каждый судит других по себе…
Он сам, разумеется, поверил бы Катерине сразу же. Раз она сказала, что ушла до того, как дом покинули Стас и Дашка, значит, так оно и есть. Катерина не могла ни соврать, ни перепутать.
Но в этот раз он точно знает, что Катя ни при чем, потому что он сам видел ее, выходящую из дома, видел, как она проскользнула мимо машины Филиппа и скрылась за углом. Он тогда поехал за ней, поэтому не знает, что произошло там дальше. Он, конечно, мог бы стать свидетелем, но, во-первых, они ни за что ему не поверят, а во-вторых, он никогда не сможет признаться Кате, что следил за ней.
После Светкиных рассказов он впал в совершенную панику. Ему казалось, что Катя уходит от него навсегда. То есть она никогда и не была с ним, но все же оставался малюсенький шанс, что когда-нибудь ему удастся заставить ее взглянуть на себя иными глазами. Теперь этот шанс приближался к нулю.
Ему захотелось посмотреть на того богатенького хмыря Филиппа и узнать, что же Катерина в нем нашла.
И он мотался за ними на своем "жигуленке", когда удавалось догнать их шикарные иномарки. В тот вечер, когда она вернулась домой одна, он почувствовал самую настоящую радость, от которой стал противен самому себе. Он не спал ночь, а наутро решил ехать к Кате и наконец объясниться с ней откровенно. Пускай она узнает все и сама скажет, что не желает его больше видеть. Ему, в конце концов, все надоело!
Он поехал к ней с утра, но не застал ее дома. Тогда он решил ждать, потому что понял, что в следующий раз просто не сможет решиться на откровенный разговор.
- Теперь они все считают, что это я украла те злополучные документы, - закончила я. - Гусаровы думают, что я сделала это нарочно, чтобы напакостить Дашке, расстроить ее свадьбу и опорочить ее перед семьей жениха. Полковник Захаров, похоже, не столько сосредоточен на интересах семьи Гусаровых, сколько озабочен тем, что я украла документы с целью продать их и заработать приличные деньги.
- Знать бы еще, что это за документы, - вздохнул Шурик.