– Боюсь, что да. – Она ответила мне столь же твердым взглядом.
– А что вы от меня хотите?.. – усмехнулся я. – Организовать слежку за ним?
– Нет-нет, – торопливо сказала она. – Дело в другом… Я… Я попросила бы вас помочь оторваться от его слежки… У меня… У меня уже назначена встреча с другим человеком… Я не могу – да и не хотела бы! – перенести или отменить ее… Поэтому я прошу вас: помогите мне сбежать… Сбежать так, чтоб мужнины сыщики ничего не заметили… Чтобы они думали, что я нахожусь дома… Я заплачу вам… Тысячи долларов, надеюсь, хватит?..
– Когда состоится ваша встреча?
– Послезавтра.
– Где?
– Вы беретесь помочь мне?
– Да. Берусь.
– Тогда я скажу это завтра, ладно? Я заеду к вам сюда же буквально на несколько минут. А вы за это время сможете организовать все, чтобы – как это называется? – "обрубить хвост"?
– Люди, следящие за вами, знают, что вы пришли ко мне?
Она пожала плечами:
– Ну, они знают, что я вошла в это здание. Но в нем, кроме вашей, еще штук тридцать контор… Мало ли в чей офис я приехала…
– О’кей… Ваш адрес?
– Металлургическая, тридцать, квартира шесть… Второй подъезд…
– Вы работаете?
– Да.
– Где?
– В одном… В одном учреждении…
– Как оно называется? Где находится?
– Ах, ну какая разница! – Дама потеряла терпение. – Сегодня четверг, завтра пятница, послезавтра суббота… Встреча произойдет послезавтра… После этого мы с вами расстанемся… Надеюсь, навсегда… Зачем вам знать, где я работаю? Не понимаю!. Я же ясно сказала: моя встреча состоится в выходной… Вот, прошу вас, возьмите аванс, а мне, извините, пора идти… – Она положила на мой стол пять стодолларовых купюр и резко встала: – Мое свидание – в субботу, в четырнадцать ноль-ноль… А я заеду к вам сюда завтра. Надеюсь, все будет готово?
– Не извольте беспокоиться, – слегка саркастически пробормотал я.
* * *
Не знаю, кем был муж у моей клиентки, но слежка за ней велась добротно. Даже слишком добротно.
Одна "девятка" с тонированными стеклами болталась метрах в двадцати от ее подъезда. Внутри машины явно кто-то сидел. Под окнами клиентши (они выходили на противоположную от подъезда сторону) назойливо маячила какая-то личность. К тому же поблизости торчал фургон, весь облепленный рекламой "Бленд-а-меда", "Хэд энд Шолдерса", "Аса" и "Тайда". Возможно, внутри пряталась тетя Ася, но зачем тогда в машине затемнили стекла?
Я вошел в подъезд клиентки (она проживала в панельной девятиэтажке), поднялся на последний этаж. Дверь на чердак была закрыта на замок. Я поработал отмычкой и вскрыл его. Проверил: дверца легко открывалась. Я замаскировал следы своего взлома.
Затем спустился вниз, вышел на улицу и посетил крайний подъезд того же дома. Меня надежно укрывали телогрейка и чемоданчик с инструментами. Вылитый сантехник. А сантехников никто никогда не замечает – до тех пор, пока не начинает течь унитаз.
В подъезде я опять поднялся на самый верх и проделал аналогичную операцию. Заглянул на чердак. Осмотрелся. Кажется, ничто не помешает нам с клиентшей совершить небольшую прогулку а-ля Малыш и Карлсон. Будем надеяться, что бдительные жильцы не успеют до субботы заметить следов взлома. Ну, а если заметят – на всякий случай "на дело" снова захвачу с собой отмычки.
* * *
Дама снова появилась у меня в офисе в пятницу.
– Вы готовы? – с порога спросила она.
– Я – да. А вы?
– А мне-то как готовиться?
– Изменить внешность. Надеть парик, очки, шарф… Ну, вам, женщинам, видней… И еще. Куда конкретно мы едем?
– Это имеет значение?
– Имеет. Надо же мне рассчитать время…
Она секунду поколебалась.
– У меня встреча в четырнадцать ноль-ноль на стрелке Москвы-реки. У памятника Петру.
– Тогда я заеду за вами ровно в тринадцать, – сказал я. – Пожалуйста, соберитесь к моему приезду. Задерните шторы. Приготовьте еще пятьсот баксов. Без пяти час откройте входную дверь, чтобы я не трезвонил. Оставьте включенным телевизор. И ни о чем со мной не говорите.
– Вы думаете, он прослушивает квартиру? – нервно спросила она.
– Всякое бывает… – уклончиво ответил я.
– Мерзавец! – резко проговорила она. Полагаю, клиентка имела в виду мужа. Круто повернулась, бросила: – До завтра! – и стремительно покинула мой офис.
…В тот день, в пятницу, я совершил еще несколько звонков и к вечеру понял, что к завтрашнему приключению я вполне готов. Не такая уж тяжкая работа ради тысячи американских долларов.
* * *
Мы разыграли все как по нотам. В тринадцать ноль-ноль я вошел в квартиру клиентки. Дверь была предусмотрительно открыта. Она ждала меня. В руках она держала увесистую дамскую сумку. Я с трудом узнал даму. Впрочем, не думаю, чтобы в таком прикиде ее смог бы идентифицировать муж или даже любовник. Она надела рыжий парик, огромные очки, замоталась шарфом. Я на секунду позавидовал ее возлюбленному. Ради него ей было не жаль уродовать себя. И тратить тысячу долларов на оплату моих услуг.
Мы тихо покинули квартиру и поднялись на последний этаж. Я первым взобрался по лесенке, ведущей на чердак. Замок на дверце был по-прежнему открыт.
Жильцы и местный участковый не прошли мой тест на бдительность.
Я распахнул дверь на чердак. Женщина стояла внизу у лесенки. Я прошептал:
– Давайте сумку. – Она замешкалась. – Давайте, вам же будет удобней! – поторопил я.
Она протянула мне свою нелегкую сумку. Я влез на чердак. Клиентка начала подниматься по лесенке вслед за мной. В этот момент от моего неловкого движения чердачная дверца упала и захлопнулась перед самым ее носом. Я остался один в темноте чердака и на всякий случай наступил на дверцу сверху.
Я быстро осмотрел на ощупь содержимое сумки. Нашел там то, что думал найти. Сошел с дверцы. Распахнул ее. Помог клиентке влезть на чердак.
– Ну и медведь же вы, – злобно прошептала она.
– Сорри, – так же шепотом отвечал я.
Мы очутились внутри пыльного и темного чердака. Сюда выходили лифтовые моторы. Парочка из них ревела. Вращались огромные колеса. Я взял клиентшу за руку. Мы побежали к крайнему подъезду.
– Осторожней, не испачкайтесь, кругом пылища! – бросил я.
Я заботился не только о ее красоте. Не нужно, чтобы она выглядела подозрительно, когда мы будем покидать дом.
Дверца, ведущая с чердака в крайний подъезд, также оставалась незапертой. Я с натугой распахнул ее. Пропустил вперед даму. Вылез сам и захлопнул дверку.
Спустя три минуты мы уже выходили из чужого подъезда. Рядом была припаркована моя "восьмерочка" с усиленным движком. Мы забрались внутрь авто. Я завел мотор и медленно, без суеты отъехал.
Когда мы выехали на улицу, я посмотрел в зеркало заднего вида. Погони не наблюдалось.
* * *
Я ехал к месту встречи кружным путем. Пару раз на всякий случай проскакивал на желтый. Никакой слежки не заметил. Кажется, условия контракта мной были выполнены.
Без пяти два я припарковал свою "восьмерку" ровно в том месте, где пожелала клиентша: на стрелке Москвы-реки, рядом с чугунным звероподобным Петром. В полуоткрытые окна машины свистел холодный ветер. На секунду показалось, что рядом раскинулось море, и, значит, Петр недаром стоит здесь у штурвала железного корабля.
Вокруг не было ни души. Окрестности чугунного чудища – вообще самое безлюдное место в Москве.
– Где же ваш друг? – спросил я клиентшу.
– Он скоро подъедет, – пробормотала она. – Я выйду…
– Прикажете получить оставшиеся пятьсот? – повернулся я к клиентше.
– Да-да, сейчас… – проговорила она и полезла в сумку.
Я на секунду расслабился. "Быстро и легко зарабатывают частные детективы штуку баксов, – подумалось мне. – Так бы каждый день".
Когда я снова повернул голову к клиентше, мне в лицо смотрело дуло пистолета.
– Спасибо тебе, Паша, – сквозь зубы проговорила она. – А теперь руки положи на руль. Ключ оставь в зажигании. Медленно вылезай и отойди на пять метров.
Я послушно положил руки на руль и проговорил, глядя в пространство:
– Грабеж. Незаконное хранение огнестрельного оружия. По совокупности – лет восемь.
– Заткнись и выходи.
Я пожал плечами и вышел. Отошел от машины на требуемое расстояние.
Она, продолжая держать меня на мушке, перебралась на водительское кресло. Захлопнула дверцу машины.
Взревел мотор. Моя "восьмерка" сорвалась с места.
"Интересно, – подумал я, – выстрелила бы она, если б я заартачился?" Мой вопрос имел чисто теоретическое значение. Обойма ее пистолета лежала у меня во внутреннем кармане куртки.
Моя "восьмерочка", ведомая преступницей, удалялась по набережной в сторону Крымского моста. Я смотрел ей вслед. Отчего-то у меня было предчувствие, что я скоро снова увижу ее.
* * *
Предчувствие меня не обмануло. Назавтра я сидел в баре за коктейлем "Б-52". Могу же я расслабиться в воскресенье. У телевизора над стойкой был выключен звук. Шли криминальные новости. Вдруг на экране явилась моя машина. Ее бы я узнал из миллиарда. Моя "восьмерочка" стояла в каком-то лесочке. Неподалеку был припаркован "Форд Торос" с дипломатическими номерами. Съемка велась скрытой камерой. Изображение было черно-белым. Вот дверь моей машинки распахнулась. Из нее вышла клиентка. "Восьмерочку" мою она, стерва, не закрыла и быстро пошла – почти побежала – к "Форду". Подошла. Взялась за дверцу. И вдруг откуда ни возьмись набежали спортивные ребята в штатском, заломили ей руки, окружили плотным кольцом… На экране появился титр: "Оперативная съемка ФСБ".
* * *
Вытащить в ресторан моего старшего товарища, полковника Ходасевича, мне стоило огромных трудов. Весит Валерий Петрович центнер с толстым хвостиком и потому вообще не любит выходить из дому. Но… как бы вы на моем месте поступили с теми пятьюстами долларами, что вручила мне хитрая клиентка? Сдавать их как улику? Глупо… А покупать что-то на эти деньги тоже не хотелось. Обновка будет все время напоминать мне, как хрупкая женщина, причем под угрозой пистолета, угнала моего любимого железного коня… Так что оставалось одно: пропить эти баксы в компании хорошего человека.
Наш обед с Валерием Петровичем (мы отправились в трактир "Черная кошка") удался. Полковник Ходасевич покушать любил, и я видел, что огромная свиная нога с горой гречневой каши пришлась ему по вкусу. Между делом мы распили бутылочку недешевого красного бордо, и языки у нас обоих развязались.
– Ну и когда ты догадался? – покровительственно спросил меня полковник Ходасевич, когда принесли кофе.
Полковником КГБ Ходасевич был в прошлой жизни. Он уже давно на пенсии. Но кагэбэшники, как известно, никогда не порывают всех ниточек, связывающих их с родным ведомством. А мы давно работаем с полковником в одной упряжке. Я поставляю ему информацию о мерзавцах, интересных его конторе, а он временами снабжает меня всякими разными сведениями, полезными моим клиентам.
– Я заподозрил, что дело нечисто, – сказал я, – когда увидел, что она живет в панельной девятиэтажке. И когда заметил, как плотно ее пасут. Шутка ли – на двух машинах плюс пара человек на своих двоих… Да еще и телефон прослушивают… Почему же (подумал я) ее муж-бизнесмен тратится не на нормальную квартиру, а на такую мощную слежку?..
Полковник поощрительно покивал мне. Я продолжил:
– Тем же вечером я навел по своим каналам справки об этой семье. Знакомые в налоговой инспекции мне сказали, что муж ее и в самом деле числился бизнесменом, да вот только в годовом балансе его фирмы значатся сплошные нули. А по информации из пенсионного фонда, в его компании зарегистрировано только два сотрудника, и их суммарный пенсионный взнос за год составляет ноль рублей ноль копеек… С такими доходами, подумал я, не то что за женой – за котом не уследишь!
– Приемлемо… – скупо, в духе Ниро Вульфа, похвалил меня полковник.
– А потом я позвонил в другое место, – улыбнулся я в ответ, – и выяснил, что моя клиентка служит, оказывается, в Институте ядерных исследований. Заведует лабораторией… Допуск у нее – вплоть до работ "особой важности". Вот почему она не хотела говорить, где работает. И от кофе все время отказывалась – наверное, не желала, чтоб ее увидела моя секретарша… Ну, а когда все это сложилось, тогда уж мне пришлось позвонить вам, Валерий Петрович…
Полковник, запихнув в себя огромный кусок шоколадного торта, проговорил с набитым ртом:
– А хаха ты хахапался с хихтолетом?
Я понял его вопрос как: "А когда ты разобрался с пистолетом?" – и пожал плечами.
– На чердаке. Я как бы нечаянно захлопнул перед ней дверцу и, пока она торчала там, внизу, обшарил сумку… Честно говоря, в тот момент я думал, что напрасно перестраховываюсь. Но, слава богу, проверил и успел ее пушечку разрядить… Вдруг со страху она б и выстрелила?.. Кстати, обойму мне сдавать?
Ходасевич благодушно махнул рукой: оставь, мол, свой трофей себе.
– Но что-то дамочка пошла вразнос… – продолжил я, прихлебывая кофеек. – Видать, земля горела под ее ногами. План, как она уйдет за кордон, был у них, похоже, подготовлен заранее. И встреча с теми, кто ее собирался вывозить, тоже была назначена давно. Вот только от "комитетской" слежки ей одной, без помощников, оторваться было б невозможно. Она меня и выбрала – чтоб я помог ей втемную…
– Чем же именно ты ей приглянулся? – спросил полковник. – Мало ли в Москве охранных агентств.
– Все дело в моих арендодателях, – усмехнулся я. – Я снимаю офис в институте "Атомэнергопроект". А в этой конторе она запросто могла бывать по службе. И безо всяких подозрений… Ну, а приехав в наше здание, по пути заскочила ко мне…
Полковник Ходасевич улыбнулся:
– Вот что значит снимать офис где попало…
– Скажите, Валерий Петрович, – поинтересовался я, – а на кого она работала? На американцев? На немцев? На англичан?
– А тебе не все равно? – благодушно проговорил толстяк.
– Конечно, не все равно! Должен же я знать, кто платит сегодня за обед. Чей, так сказать, налогоплательщик…
– Главное – не наш, – благодушно усмехнулся сытый полковник.
Ключ
Римка не опоздала, и я сразу понял: что-то случилось.
Не было и десяти, когда она ворвалась в нашу детективную контору. Я был здесь одновременно хозяином, аналитиком, стратегом и филером. Она – автоответчиком, делопроизводителем и кофеваром (интим не предлагать!).
У меня сразу появилось предчувствие: ей понадобятся мои профессиональные услуги.
Доктора обычно не лечат своих близких. Но своих медсестер они, говорят, оперируют с особенным удовольствием.
– Садись, милая, – вздохнул я.
И указал Римке на стул для клиентов.
* * *
Римма – смелая девушка. Она пытается водить машину: папину "Волгу"-пикап. Однако она по-женски предусмотрительна. И сегодня, собравшись первый раз в жизни прибыть на службу на собственном авто, она выехала из гаража в восемь ноль-ноль – притом что раньше десяти я ее в конторе никогда не жду, а ехать ей предстояло от Павелецкой до Рязанского проспекта.
Римка – ненормальная девушка. Когда она проезжала мимо здания "Русского национального банка" на Смоленке (интересно, как ее туда занесло?), она увидела голосовавшего незнакомца и остановилась. Спросила, куда ему ехать. Он ответил: в Кузьминки. Ей было по пути, и она поинтересовалась, сколько он заплатит? Мужчина посулил сто рублей.
– И ты его посадила?!
– Да! В том-то и дело! Посадила!
Неизвестно, сколько раз Римка глохла на светофорах и сколько раз при этом попутчик помянул ее и свою матушку, но в полдесятого они доковыляли к пятиэтажной хрущобе где-то на улице Юных Ленинцев.
Незнакомец расплатился с Римкой. Вышел из машины. Вошел в подъезд.
Тут Римка обратила внимание, что попутчик позабыл в машине свою борсетку. Она схватила ее и приоткрыла дверцу, чтобы броситься вслед за незнакомцем, но тут в подъезде раздались выстрелы!
Я хотел съехидничать, что это, наверно, стрелял ее глушитель, но, глянув на Римкино лицо, осекся.
Выстрелов было два. Один и сразу – другой.
Римка, не будь дурой, мгновенно завела машину и дала газ. На удивление, и то и другое удалось ей с первого раза.
– Из подъезда кто-то выходил?
– Не видела. Нет. Точно нет.
– А в зеркало заднего вида не заметила?
Римка посмотрела на меня с немым укором. Я пробормотал:
– В самом деле, какое там зеркало…
– Я сразу сюда.
– Ну и правильно. Борсетка у тебя?
– Да.
– Давай.
Она достала из своей объемистой сумочки кожаную мужскую борсетку.
Я вывалил ее содержимое на стол.
На столе оказались: связка ключей, портмоне, сигареты "Парламент" и зажигалка "Ронсон" из желтого металла. Я раскрыл портмоне. В нем помещались: техпаспорт на автомобиль "Сааб"-9–5 (не больше, но и не меньше) и права на имя Курбатова Олега Евгеньевича. С фотографии на правах на меня смотрел волоокий красавец испанского типа. Я понял, отчего остановилась Римка: такие мужчины были как раз в ее духе. Вопрос, как она, с ее-то водительским опытом, сумела из-за руля различить его латиноамериканский шарм, я отнес на счет непознаваемой женской натуры.
Кроме того, в бумажнике господина Курбатова имелось три с небольшим тысячи рублей и семьсот пятьдесят два доллара, в том числе редкая двухдолларовая купюра, а также кредитная карта "Русского национального банка" (как это ни прискорбно, пин-код нигде – для памяти – господин Курбатов не записал).
Вот, собственно, и все. Весьма стандартный набор для владельца кожаной мужской сумочки.
Однако было и кое-что нестандартное.
Когда я тщательно обследовал сумочку, то в потаенном отделении обнаружил еще один ключ. Точнее – ключик.
Отчего-то он лежал отдельно от связки.
* * *
Следующий час был у меня заполнен до отказа.
Первым делом я сунул в наш сейф три с небольшим тысячи рублей и семьсот пятьдесят долларов.
Затем собственноручно налил Римке крепкого сладкого чаю с тремя ложечками коньяка. Кружка в ее руках не тряслась, из чего я сделал вывод, что душевное потрясение она уже переварила.
Потом я позвонил своему другу, оперу Сане Перепелкину из нашего района. Саня, как ни странно, оказался на месте. После серии наводящих вопросов он сообщил мне, что сегодня в 9.35 утра в подъезде дома 152 по улице Юных Ленинцев двумя выстрелами был убит проживающий в этом подъезде гражданин Курбатов О.Е., 1961 года рождения. Второй выстрел был произведен с близкого расстояния в голову. Преступники с места "заказухи" скрылись.
Мне оставалось надеяться, что план "Перехват", введенный, как водится, в действие, не засек Римкину "Волгу"-пикап, дернувшую с места преступления ровно через семь секунд после выстрелов…
В 11.15 я оставил офис на Римку и выехал на своей "восьмерке" в город.
Сумочку убитого вместе с ключами, документами и двухдолларовой купюрой я бросил в мусорный ящик за восемнадцать кварталов от офиса.
Ключик оставил у себя.