То была забытая теперь эпоха "сталинского барокко" в живописи. Культ Сталина расцвел пышным цветом в 30-е, но особенно – в послевоенные годы. Развернутое тогда, в конце 40-х годов, наступление на так называемых космополитов и постановления о журналах "Звезда" и "Ленинград", выносящие несправедливый приговор Ахматовой и Зощенко, привели к тому, что в искусстве возникла псевдогероика, театральный пафос. Родилась "теория бесконфликтности", драматические коллизии произведений строились на "борьбе хорошего с лучшим". Этот процесс охватил все искусство: не только изобразительное, но и литературу, театр, кино. Послевоенная живопись "сталинского канона" – это было нечто. Невероятные по своей суперпатриотичности всевозможные серии ("Прием в пионеры", "Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!", "У парторга") и скульптурные портреты юного кудрявого В. И. Ленина уже тогда казались Светославу немножко смешными, поскольку были бессмысленно нарочитыми. Ноты социальной эйфории ощущались и в живописи на крестьянскую тему. И это несмотря на полуголодные колхозы, кризис после "раскрестьянивания" деревни, послевоенную разруху. Мечта о светлом пути и близком счастливом завтра делала эти картины, на сегодняшний взгляд, образцами наивности и рабского состояния художников.
А теперь – ура! Соцреализм вернулся! Зорькин даже зажмурился от удовольствия. Он уже предвкушал то тайное наслаждение, которое получит, печатая список картин для продажи.
Для Светослава Юрьевича не составляла труда даже та часть работы, которая для любого коллекционера является наиболее сложной, – ценообразование. Поскольку он решил продать коллекцию из трех тысяч картин оптом, то и цена будет оптовая. Важно было не просто назвать правильную цену, на которую согласится покупатель, намного важнее было придумать схему получения этих денег и при этом остаться в живых.
Вот об этом размышлял уральский комбинатор несколько дней. Наконец решение было найдено и Зорькин был готов к визиту высокого гостя.
Антикварщик встретился с заказчиком, показал на экране планшета всю коллекцию. Назвал цену. Гость даже не стал торговаться, цена была более чем приемлемая. Президент ему выделил на эту сделку гораздо большую сумму.
Договорились и о технической стороне приобретения. По предложению Зорькина, заказчик получит ключи от помещения, где хранится коллекция, в тот момент, когда Светослав Юрьевич увидит на своем счете требуемую сумму. После этого новый хозяин может все вывезти в любую секунду.
Ключи Зорькин дал Гертруде, сообщил, что едет в длительную командировку в Китай, и приказал не только отдать ключи, но и проконтролировать, чтобы с вывозом картин все было в полном порядке. Жена все выполнила в точности. Как только деньги пришли на его счет, он поступил следующим образом: перевел деньги через несколько счетов в оффшорах так, чтобы отследить их было невозможно, выбросил свой мобильник, дабы его никто не мог вычислить, и купил билет на рейсовый автобус Екатеринбург – Москва. В столице он достал из камеры хранения новые документы, которые организовал ему один деловой партнер. Затем из Москвы, тоже автобусом, выехал в Киев.
Прибыв в Киев, Светослав Юрьевич (под временными фамилией, именем и отчеством) сделал серию пластических операций, изменивших его до полной неузнаваемости. После этого, уже в новом облике, он вновь отправился в Екатеринбург, где сымитировал свою смерть в автокатастрофе и, лично проконтролировав свои "похороны", мог наконец-то начать жизнь с чистого листа. Так, словно феникс из пепла, вместо Зорькина Светослава Юрьевича возник Григорий Петрович Шанаев. Именно под этой фамилией мошенник и предполагал жить дальше. Прошлое Григорий Петрович отсёк решительно и безжалостно. В его новой жизни лишь одно напоминало о Светославе Юрьевиче – коллекция уникальных старинных инструментов, которую с особой страстью и усердием тайно собирал Зорькин на протяжении многих лет. Именно на старинных музыкальных инструментах и решил специализироваться Шанаев в своей дальнейшей деятельности. Григорий Петрович стал куратором международных арт-проектов и официально занимался художественными выставками, которые "гастролируют" по всем странам СНГ. Он передал Городскому музею во временное хранение свою уникальную коллекцию музыкальных инструментов. Но в договор было внесено обязательное условие: он лично сдает в аренду свои инструменты выдающимся музыкантам мира. Те могут играть на них, оплачивая Шанаеву и музею довольно внушительную арендную плату.
* * *
Тем вечером Елизавета Раневская занималась генеральной уборкой квартиры. Нельзя сказать, что она это делала регулярно или что ее двухкомнатная квартира пришла в такое состояние, когда требовалась чистка "авгиевых конюшен". Просто Лиза собиралась через несколько дней в командировку, и ей хотелось вернуться в идеально чистую квартиру. Так уж она привыкла. Вообще Раневская любила чистоту и порядок. Но не скрупулезный, немецкий, требующий мытья окон каждую неделю, а такой украинский душевный порядок, предполагающий чистоту и красоту одновременно. По этому случаю перемывались все вазы для цветов, пересаживались орхидеи в специально приобретенные новые горшки. Большой стеллаж с книгами по искусству избавлялся от пыли, и каждый альбом, каждая монография тщательно протирались и помещались точно на то же место, где обычно стояли, для того, чтобы достать их в нужный момент для работы.
Убирая, Лиза обычно включала телевизор для фонового бухтения – привычка, благодаря которой уборка проходила быстрее и незаметней.
В свои тридцать два года Раневская выглядела на двадцать пять – с ростом чуть выше среднего, стройная, с развитыми формами, высокой шеей и треугольным овалом лица. Волосы, от природы русые, она подкрашивала во все холодные оттенки, чтобы придать цвету глубину. Белесые брови и ресницы, да еще и светлые глаза цвета молодого винограда, белая кожа и светло-розовые губы делали ее черты неприметными. Правда, стоило ей подкрасить ресницы буквально двумя взмахами кисточки, провести карандашом по линии бровей и еще коснуться прозрачным блеском губ, как молодая женщина преображалась. Ее даже можно было назвать красивой, хотя сама она к себе как к красавице не относилась. Самооценка Лизы основывалась не на внешней привлекательности, а на том внутреннем "здании", которое ею строилось изо дня в день. Иногда она была довольна тем, как идет "строительство" внутри нее. Но чаще ей хотелось пожаловаться, что досадно медленно осуществляется развитие ее душевной конструкции. Впрочем, самоирония, присущая ей в избытке, часто, хотя и не всегда, помогала преодолевать как взлеты, так и неудачи.
Шла передача "Жених и невеста", киевская версия российской программы "Давай поженимся". Сперва краем глаза Лизавета отметила интерьер студии, стилизованный под старый советский дворик, где собирались соседи и решали разнообразные хозяйственные и житейские проблемы. Затем увидела ведущую, эксперта в области сердечных и свадебных дел – Алису Тургеневу, главным достоинством которой была большая грудь. Ей помогали две соведущие: астролог и сваха. Их фамилий Раневская не знала. Пока шло знакомство участников, она отвернулась от телевизора, вытирая пыль с нижней полки журнального столика. Но неожиданно Лиза услыхала фамилию жениха – и окаменела с тряпкой в руке.
– Наш сегодняшний жених – Поташев Алексей Максимович, руководитель архитектурного бюро. Знакомьтесь…
У Раневской появилось такое чувство, будто ее сердце перестало биться. Она впилась взглядом в экран телевизора, не веря своим ушам. Но нет, перед ней и всей страной сидел ее любимый мужчина – Алексей Поташев, и выбирал из трех невест-претенденток одну – ту самую, которая, выйдя из стен студии, начнет строить с ним отношения.
"Это сон или наваждение!" – подумала Лиза, которая только вчера встречалась со своим возлюбленным, и они провели чудесную ночь любви, а сегодня он уже предлагал свою кандидатуру другим в качестве жениха.
"Тили-тили тесто! Жених и невеста!" – пронеслось в голове женщины. Спасительная ирония должна была выручить, но не тут-то было. Она во все глаза смотрела на Алексея, а он улыбался Алисе Тургеневой, и по всему было видно, что телеведущей жених очень нравится.
Кем был этот молодой мужчина, от лица которого не могла отвести взгляд Лизавета Раневская?
Алексей Максимович Поташев – архитектор-реставратор. Тридцативосьмилетний мужчина невысокого роста, худощавый, подвижный, харизматичный. Лицо его отличалось острыми чертами. Темные прямые волосы, короткая стрижка, смоляные брови, карие глаза – все в облике Поташева было четким, ясным и напоминало графический рисунок. В его темных зрачках на фоне голубоватых белков порой появлялись золотистые искорки, и тогда эти глаза начинали казаться Лизе драгоценными камнями авантюринами, которые имели даже специальное название у геммологов – "Ночи Каира".
С Рождества этого года они встречались и были прекрасной парой, во всяком случае так казалось Раневской. Теперь же, она это явственно видела, он считал себя свободным от любых обязательств.
Кроме Алексея в студии присутствовали его друзья, с которыми Лиза познакомилась еще зимой, во Львове: журналист Артем Худаня, ресторатор Валерий Белогор и инженер Ростислав Стоян. Вся компания улыбалась Алисе Тургеневой. "Не столько ей, сколько ее огромному бюсту", – ревниво подумала Раневская. На экране замелькала реклама, и, благодаря паузе в передаче, девушка сделала то, что сделала бы на ее месте любая другая. Она позвонила своим самым близким друзьям. Ими были родители Лизы. Как так сложилось, что лучшими друзьями девушки стали вовсе не бриллианты, а родители, – это отдельный разговор. Но так уж вышло. И поэтому о родителях нужно рассказать, так как они в жизни Лизы играли особую роль.
Мама Елизаветы, Маргарита Николаевна Раневская, была профессиональным переводчиком. Сколько Лиза ее помнила, она всегда была занята своей работой.
Папа, Александр Кириллович Раневский, был инженером. О таких, как он, говорят: "золотые руки". На своей даче Раневский постоянно что-то строил, мастерил, модернизировал. Благодаря этому дача приобрела статус загородного дома и стала пригодна для жилья в любое время года. Именно здесь, в 30 километрах от Киева, жили родители Лизы, радуясь свежему воздуху и тому, что недалеко от дома начинается сосновый лес.
У Лизиных родителей был лишь один недостаток – они настолько любили свою дочь, что могли простить ей любые глупости, которые их чадо порой совершало. Останавливали они ее только в случае опасности для жизни или здоровья. В остальном же… их доверие к Лизе было безусловным.
Вот и сейчас, когда младшая Раневская им позвонила и сказала лишь одну фразу: "Включите телевизор, там по Интеру программа "Жених и невеста", посмотрите ее, пожалуйста, я позже позвоню!" – родители, не став тратить время на лишние вопросы, выполнили ее просьбу.
Тем временем закончилась реклама и в студии шла обычная церемония. При помощи ведущих, своих помощников и своего сердца главный герой должен был выбрать вторую половину.
Лиза просто не отрывалась от экрана, пытаясь понять мужчину, того самого, единственного, как ей казалось еще полчаса назад. Но теперь она уже и не знала, что ей о нем думать и как к нему относиться.
У нее уже был печальный опыт отношений с Алексеем, в самом начале их знакомства. Тогда они случайно в одно время оказались в волшебном городе, в Венеции. Любовь подняла их на какую-то неслыханно высокую волну. Они провели три дивных дня и сумасшедшие три ночи. Казалось, они уже никогда не расстанутся, но когда Лиза вернулась в Киев, она получила письмо, в котором Алексей ясно давал ей понять: все кончено.
Тогда она с огромным трудом выползла из тяжелой депрессии. Ощущение кровоточащей сердечной раны не оставляло девушку несколько месяцев. Происходило это потому, что ее чувство к нему впервые возникло вовсе не в Венеции, а пришло намного раньше, еще в Академии художеств, где они оба учились. Лиза – студентка первого курса факультета искусствоведения – без памяти влюбилась в дипломника-архитектора Поташева. Правда, будущий архитектор тогда и не догадывался о существовании Елизаветы. Судьба снова свела их в Италии. Встреча в Венеции стала лишь осуществлением ее девичьих грез.
Спустя полгода после роковой размолвки, в новогоднюю ночь, Алексей вдруг "прозрел", написал ей трогательное повинное письмо, просил забыть все плохое и начать их отношения с чистого листа. Лиза, естественно, его простила. Они вновь стали встречаться. Зима и часть весны прошли в новом значении "мы", поскольку каждый из них уже не представлял себя без другого.
И вот, пожалуйста! Поташев решил параллельно с их романом сходить на телевидение, поучаствовать в программе "Жених и невеста"!
Слезы хлынули из Лизиных глаз. Она уже не видела парада невест, из которых должен был выбирать ее возлюбленный, и напрасно – интересное это было зрелище.
Дело в том, что поскольку в программе был заявлен вполне состоятельный мужчина (архитектор, руководитель бюро, строивший дома и ремонтировавший квартиры самым богатым людям страны), да к тому же еще приятной внешности, то на его руку и сердце претендовали девушки, как теперь принято говорить, из разряда селебрити.
Первой претенденткой была разведенная модель, Мисс Украина какого-то года, ставшая широко известной благодаря своим откровенным фотосессиям в "Плейбое". Ухоженные смоляные волосы лились темной волной по плечам модели, наклеенные ресницы увеличивали и без того большие карие глаза. Она была неправдоподобно хороша собой. Модель, согласно формату передачи, задавала Поташеву вопросы:
– Где вы любите отдыхать, ведь у вас достаточно напряженная работа? Какие страны вы посещаете, чтоб полностью снять напряжение, поменять картинку, наполниться энергетикой?
При этом, спрашивая, она привычным жестом перебирала свои льющиеся черным золотом волосы, демонстрируя руки с длинными накладными ногтями.
– Отдыхать я предпочитаю в селе под Киевом. Люблю посидеть с удочкой у тихой речки, попить парного молока. – С простодушным выражением лица архитектор мечтательно возвел глаза к потолку. При этом Алексей вовсе не насмехался над девицей, а говорил чистую правду.
Модель подарила ему картинку с видом Ниагарского водопада и ушла, явно недовольная.
Второй претенденткой была Силиконовая Долина, как мысленно назвал ее "жених". Огромный бюст был продемонстрирован в таком открытом декольте, что в нем уже не оставалось места для тайн женского тела. Все оказалось открыто взорам почтеннейшей публики. Губы девицы были тоже насиликонены столь щедро, что напоминали детские сосиски, раскрашенные ярко-малиновой помадой. Наращенные светлые волосы спускались до талии и дополняли образ Силиконовой Долины. Она поинтересовалась, какой парфюм предпочитает Поташев. На что получила ответ: это очень интимный вопрос, и обычно его решает любимая женщина после продолжительных близких отношений с мужчиной. В качестве сюрприза Силиконовая Долина продемонстрировала восточный танец, чем сорвала аплодисменты студии, но "жених" в ужасе прикрыл глаза ладонью.
Третья претендентка – популярная певица, привлекающая в последнее время повышенное внимание телевидения и прессы разводом с мужем-олигархом. Яркая блондинка, очень высокая, стройная, говорившая о своих ожиданиях прямо, без обиняков. Она сообщила, какой уровень дохода должен быть у мужчины, с которым она собирается строить совместную жизнь, на какой машине он должен ездить (перечислила все марки представительского класса автомобилей), и так далее, и тому подобное. Столь практичная претендентка спросила у Поташева:
– Собираетесь ли вы открывать филиалы вашего бюро в других странах?
Вопрос был, что называется, профессиональный. По нему сразу становилось понятно, что девушка прошла у своего бывшего мужа-олигарха курс молодого бойца и разбиралась в разного рода бизнесах. Потому и задала вопрос о филиалах. Алексей ответил, не поморщившись:
– Для того чтобы строить объекты в разных странах мира, не нужны филиалы. Во всяком случае, мне на сегодняшний день. Когда появляются такие заказы, мы просто летим в ту точку, где будем строить, и все изучаем на месте. А потом дома, в спокойной обстановке, создаем проект.
Ответ архитектора певице понравился, и она в качестве сюрприза спела песню из своего репертуара, о любви.
Всего этого разнообразия женских типажей Лиза не видела, поскольку лежала в кровати и рыдала, жалея себя и свою несчастную женскую долю. Плакала она редко, но уж если такое случалось, то остановиться ей было трудно.
Мелодия мобильного (хит группы "Uma2rman" из мультика про Белку и Стрелку) заставила ее провести пальцем по сенсорному экрану. Звонил отец.
– Ты как? – спросил Александр Кириллович.
– Плохо, – честно ответила дочь.
– Ну и напрасно, – убежденно заявил Раневский. – Мы с мамой внимательно посмотрели передачу и пришли к выводам, которые должны перекрыть твой водопровод. Ты там, небось, уже соседей снизу своими слезами заливаешь? – Отец пытался шуткой перевести настроение дочери в спокойное русло.
– Еще пока не заливаю, – ответила Лизавета в нос, что говорило о ее состоянии. – И как вам передачка?
– Значит, так. Это не прямой эфир, а запись. Причем весна или лето. Вы в тот момент еще с Поташевым твоим не были знакомы, так что успокойся!
– Тебе легко говорить "узбагойся"! – в нос пробурчала плакальщица. – И с кем он вышел? – поинтересовалась она, жалея о том, что сама не досмотрела апофеоз "Жениха и невесты".
– Ни с кем он не вышел. Один явился в студию. Всех разочаровал! – Отец хохотнул.
Трубку взяла мама, Маргарита Николаевна.
– Лизуня! Ты совершенно напрасно так расстраиваешься. Папа прав. Скорее всего, он снимался тогда, когда еще тебя не было на горизонте. И потом, он все равно никого из этих "мисок" не выбрал, потому что они ему не подходят. Ему нужна была ты! И вообще, есть очень простое решение проблемы: спроси у него. Зачем ему понадобилось идти на эту программу? Он что, иначе познакомиться не может? Ты спроси его! Спроси!
– Обязательно спрошу, прямо сейчас же! – Лиза почувствовала прилив решимости и энтузиазма.
– Потом сообщишь результаты переговоров, – сказала мама Раневская и, нажав отбой, спросила у мужа: – Саша, вот объясни мне: почему вы все, мужики, такие балбесы?
– Ну, положим, не все, – с улыбкой заметил ее муж. – И не такие уж балбесы. Разве что самую малость шалопаи и немного оболтусы!
"Легко сказать: "Обязательно спрошу", а вот как это сделать практически? Это же не спросить: "Ты макароны купил?" – по-бытовому, просто. Не-е-ет, так нужно спросить, чтоб он не подумал, что я – идиотка, а чтоб подумал, какой же он дурак, раз пошел на эту программу, когда у него есть я, Лиза! Вот как надо спросить. Но сделать это по телефону никак невозможно. Значит, нужно его куда-то вытащить. Куда-то в такое место, где хорошо, и душа разворачивается, и хочется говорить то, что есть на самом деле, а не врать и выкручиваться". Лизавета ненадолго замыслилась – и придумала: они поедут гулять на Пейзажную аллею. Посидят в каком-нибудь милом кафе, и там она его обо всем спросит, глядя ему прямо в глаза…