Хозяин тем временем колдовал над кофеваркой. Начать деловую часть надо с пустяка, лучше всего со стандартного "есть ли к Центру вопросы".
- У вас есть к Центру вопросы?
- Есть.
Я насторожился.
- Я хочу свернуть дело. И уехать.
Ничего себе начало! Представляю, как возрадуются мои начальники!
- Куда?
- Куда-нибудь подальше. У меня есть южноафриканский паспорт.
Такой оборот был неожиданным и, хотя сам факт меня особо не волновал - пусть болит голова у начальства, я прокручивал, как это отразится на моем задании.
Я подошел к окну, посмотрел во двор.
- Тихо у вас здесь.
- Да, спокойно. Ну так как?
- Я проинформирую центр. Однако вы понимаете, что это ваше желание не освобождает вас от обязанности выполнять распоряжения центра.
- Да, да, конечно, - засуетился он. - У вас ко мне дело? Или так, проездом? Я всегда готов.
Трясутся руки, нервничает.
- Есть дело.
Он замер с кофейником в руках, всем видом показывая, что весь - внимание.
- Здесь можно говорить?
- Да, да, - заюлил он. - Но, если хотите, выйдем на улицу.
- Не надо. Дело не ахти какое секретное. Мне нужно срочно встретиться с кем-нибудь из марксистов-нонконформистов.
Он среагировал сразу:
- Увы, помочь не могу.
- Я не прошу украсть "Джоконду". Я прошу найти людей, которых вы знаете.
- Украсть "Джоконду" было бы проще. И безопаснее.
- Как раньше вы с ними связывались?
- Я никогда с ними не имел дела.
- Но вы знаете об их существовании?
- Я о них слышал.
- О ком конкретно?
- Только о Вальтере.
- Он такой умный?
- Он бандит.
- У вас хорошая компания. О ком еще?
- Он не входит в мою компанию.
- О ком еще?
- Всё. Больше никого не знаю.
- А если я вам не поверил?
- Вы как-то мне сказали, что, если я попытаюсь вас обмануть, мне не будет смысла ходить к гадалке по поводу даты моей смерти.
"А он еще комедию ломает!" - разозлился я.
- Послушайте. Вы знаете Вальтера, а я нет. Но хочу узнать. И хочу не по собственной воле. Я догадываюсь, что это не тот человек, с которым приятно проводить время. Но у меня задание. Которое мы с вами… мы с вами должны выполнить.
- Да уж, проводить с ним время… Это мало приятно, - Топалов вертел в руках чашку, потом принялся расставлять чашки на подносе.
"Ну ладно, - решил я. - Посмотрим, как ты держишь удары ниже пояса".
- Хорошо. Вернемся к вашей просьбе. Вам придется перед поездкой "куда-нибудь подальше" заглянуть в Москву.
Удар пришелся в самую цель: меньше всего на свете агенты любят поездки в Москву.
Испугался он не на шутку:
- Но я…
- Погода в Москве сейчас отличная. Отдохнете. - Я постарался, чтобы это "отдохнете" выглядело как можно более зловещим.
- Я привык выполнять задания, но это…
- Это вы объясните в Москве.
- Но с точки зрения безопасности…
- Ничего страшного. Это раньше не любили приглашать, боялись засветить. А теперь нас так все любят, что, если ни разу у нас не был, уже подозрительно, не шпион ли. Значит, в Южную Африку собираетесь?
- Нет. Туда с южноафриканским паспортом не сунешься. Куда-нибудь в Латинскую Америку.
- Южная Америка - это хорошо! - я мечтательно вздохнул. - На всякий случай лет десять в Европу не стоит показываться.
- Что я здесь потерял!
- Соскучитесь. Ностальгия.
- Ностальгия - болезнь людей, у которых много свободного времени.
Он разлил в узкие прозрачные чашки крепкий на вид кофе, положил на край стола салфетки, поставил чашки на стол.
- Так когда я встречусь с Вальтером?
- Я не могу вам помочь.
- Хорошо, если не Вальтером, то с Лидой.
- Я такую не знаю.
Знает. И Вальтера знает, и Лиду. Если наши послали к нему, значит, он имеет к ним ходы. Или имел.
- Ну если вы не знаете Вальтера, то вам придется узнать. Иначе вам придется задержаться в Онфлере. Надеюсь, вы это понимаете.
- Понимаю. Но действительно нет возможностей… Хотя… Может быть, есть один путь… Маленький такой, просто тропочка.
- И что это за тропочка?
- В Довиле есть ливанский ресторан. Он так и называется "Ливан". Хозяин этого ресторана некто Рикошет. Он сможет вывести вас на людей, связанных с Вальтером.
- Понял. Я к нему завтра приду и скажу: "Рикошет, Рикошет, познакомь меня с Вальтером". Он обрадуется и кинется искать Вальтера.
- Нет, нет, - Типограф замахал руками. - Я постараюсь все устроить. Конечно, не гарантирую, но…
Я не очень верил, что этот Рикошет выведет меня на Вальтера, но предложение Типографа меня устраивало: я доложу начальству, что Типограф взялся за поиски Вальтера, а получится - не получится, это уже другая история.
- Думаю, план подходящий. Приступайте. Только не вздумайте смыться до разрешения центра.
- Нет, нет. Типографию надо продать. Предположим, покупатель у меня есть. Но нужно время на оформление. Можно доверить процесс адвокатам. Но это будет связано с потерями.
- Вы профессионал. Вы должны уметь быстро уезжать.
- Семейными фотографиями я не обзавелся.
- Берегитесь совершать необдуманные поступки. Иначе ваша фотография останется только у нас в вашем личном деле.
Пугливых людей надо пугать. Иначе они осмелеют. А у меня было такое чувство, что этот Базиль слиняет и без нашего разрешения. И ничего мы тут не поделаем. Время сейчас такое. Только вот откуда у него деньги… Сколько стоит типография, я знаю. Знаю, что прожить без нас он не сможет.
- Я свяжусь кое с кем. Потом вам позвоню. По какому номеру?
- Все будет наоборот. Вы мне напишете номер, по которому я вас найду.
Он снова засуетился:
- Хорошо, хорошо.
Написал цифры на листке, протянул мне:
- Когда вы позвоните?
- Когда сочту нужным. Но поторапливайтесь.
В машине я спросил Кики:
- Ты часто здесь бывала?
- Нет. Второй раз. На той неделе возила сюда Вальтера.
17. Кики
- Вальтера? - я обалдел. Вот тебе и поворот! - Ты знаешь Вальтера?
- А кто его не знает!
- Я, например.
- Ну, тогда вам спокойнее.
- А кто он?
- Вы травкой интересуетесь?
- Нет.
- Ни для себя, ни для продажи? - в голосе Кики явственно прозвучали нотки недоверия.
- Ни для себя, ни для продажи.
- А зачем тогда вы к этой Екатерине ездили?
- К какой Екатерине? - удивился я.
- А к этому Базилю. Мы его Екатериной зовем. - И, не ожидая вопроса, начала рассказывать. - Он всем уши прожужжал, что он каких-то знатных кровей. Царских. Как-то сказал, что в родстве с Екатериной, русской царицей. Ну, мы его после этого и стали звать Екатериной. Вы ведь тоже русский? Да? - И снова не дождалась ответа. - Скажите, для вас важно, каких он кровей?
- Нет.
- И для меня тоже. - Она захохотала. - А вот моя тетя его почему-то называет гордым козликом.
- По-моему, он осел. Упрямый и напыщенный.
- Мне тоже так кажется, - согласилась Кики.
- А что, он тоже по травке? - заинтересовался я.
- Вы правда не знали?
- Ну да. Он обещал пристроить несколько картин.
- Это он может, - согласилась Кики. - Здесь на него стоит положиться.
- А если я захочу найти Вальтера, ты мне поможешь?
- И не дав ей времени спросить, зачем мне нужен Вальтер, стал объяснять: - Он недавно был в Африке и привез оттуда статуэтку из очень ценного дерева. Она представляет художественный интерес. Словом, мне нужна эта статуэтка.
Кики недоверчиво покачала головой:
- Вот уж не думала, что Вальтер интересуется статуэтками. Не похоже на него.
- Тем не менее это так. Он приехал из Африки несколько дней назад и…
- А вот и не так, - оборвала Кики. - Несколько дней назад в Африке он не был. Я его видела три дня назад.
- Ну, значит не он, но статуэтка у него. Ты поможешь с ним встретиться?
- Нет. Он появляется и исчезает. А если узнает, что я им интересуюсь, мне нужно запастись местом на кладбище.
- Ладно, убедила. Тогда другой вопрос. Ты знаешь Лиду?
- А кто ее не знает! Эй-эй! Вот она действительно куда-то уезжала на пару недель. И говорили, что в Африку.
Я обрадовался:
- Значит, мне нужна именно она.
- Нужна?! - удивилась Кики. - Интересно, для чего она вам нужна?! Хотя…
- Как ее найти?
- Очень просто. Она с утра вертелась около нашего салона и спрашивала Амалию. Значит, в три часа будет у нее.
- Кто такая Амалия?
- Фармацевт. Работает в госпитале.
- И зачем она Лиде?
- Догадайтесь.
- А ты подскажи.
- Амалия любит девочек.
- Понял: и Лида любит девочек.
- Какой вы недогадливый! Лида не любит девочек. Лида любит мальчиков, и часто любит. А еще она любит травку.
- И за травку не отказывает Амалии в любви неземной, - предположил я.
- А вот и нет! У них коммерческие отношения. А теперь попробуйте догадаться, где найти Лиду, если я вам подскажу, что Амалия начинает работать с трех часов, а Лида ее ищет с утра.
- В госпитале в три часа.
- Догадались.
- Едем?
- Едем. Только я вас довезу до госпиталя - и все. Дальше сами. Мадам Высокая табуретка будет недовольна, если меня не будет во время беседы с толстым покупателем. Я помогаю продавать картины. Особенно, когда у меня случайно поднимается юбка.
- Мадам Высокая табуретка - это твоя тетя.
- Да. Впрочем, она такая же моя тетя, как и ваша.
- А почему Высокая табуретка?
- Расскажу при следующей встрече.
- Как я узнаю Лиду?
- Да ее нельзя не узнать. Если вы увидите девицу и не поймете, где у нее перед, где зад, так это она. Поэтому ориентируйтесь на туфли. Где носки - там должно быть лицо. Лицо… Ничего значительного. Если бы я ее рисовала, я бы просто сделала кружок и заштриховала его полосками. Собственно говоря, у нее нет лица. Но то, что должно им быть - далеко от ног, очень далеко.
- Она высокая?
- Как столб. И не пытайтесь найти, где у нее груди. Грудей у нее нет.
- Да мне-то вообще… - начал я объяснять.
Кики меня прервала:
- Но осторожно! Она умная. И опасная. Не удивлюсь, если узнаю, что она в туалет ходит с гранатой.
- Кики. Как твое полное имя? Клодина?
- Нет. Анжелика.
- О! Mon amour c’est toi. Jour apres jour et pour toujours, Angelique, - пропел я куплет песенки Видаля. (Ты - моя любовь. День за днем и навсегда, Анжелика)
- Браво! - похвалила меня Кики. - Теперь вы понимаете, почему меня зовут Кики.
Я не понял, почему это так, но решил не спрашивать. Девчонка мне нравилась. Кроме того, очень удобно по крайней мере несколько первых дней пользоваться ее машиной. На такси быстро примелькаешься.
- Я с тобой хочу расплатиться.
- Давайте так. Сначала я буду говорить, что никаких денег мне не надо, что мне и так было приятно в вашем обществе и вообще деньги меня обидят. Вы будете меня уговаривать. Потом вы меня убедите, и я возьму сто франков.
- А если мы поступим иначе? Отбросим всю первую часть. И я тебе дам пятьсот франков.
- Когда девушка берет такие деньги - а девушки в моем положении чаще всего берут такие деньги - они хотят знать, за что им платят.
- За работу таксистом. И сегодня, и завтра.
- Ясно. Куда сегодня подать машину? Вот телефоны, по которым меня можно найти.
Она вытащила из бардачка бумагу, написала два номера и протянула мне.
- Мы приехали. Поднимитесь на второй этаж, а там у кого-нибудь спросите.
Я поцеловал ее в щеку и вышел из машины.
- Постойте, - окликнула она. - Если около нее будет Вальтер, то вспомните олимпийскую чемпионку Бруно Мари-Роз. С места стометровку с препятствиями и в любом направлении.
- Как я его узнаю?
- Рожа как у Нерона на картине Веласкеса. И ходит как баба, у которой того гляди оторвется последний крючок на бюстгальтере.
18. Лида
Широкая мраморная лестница привела меня на третий этаж. Спросить, где аптека, было не у кого. Наконец появилась старуха в короткой серой юбке. Она сначала удивилась: никакой аптеки в госпитале нет. Потом, подумав, спросила, не нужно ли мне то отделение, где выдают лекарства. Я подтвердил. Она указала на дверь в конце коридора. Я прошел коридор, открыл дверь и попал в зал, где за стеклянной стеной увидел женщину в белом, разговаривающую с другой дамой в длинном, почти до полу, лиловом платье.
Потом женщина в белом ушла, дама в лиловом платье села на стул и стала ждать. Через пару минут первая вернулась и дала ожидающей пакет. Через стеклянную дверь я наблюдал за обеими. Ну, конечно, дива в лиловом и есть Лида. Я дождался, пока она, угловато кивнув головой, повернулась и быстро засеменила вдоль коридора. Я ринулся следом. Когда я выскочил в коридор, длинное платье мелькало уже метрах в десяти.
Лида почти бежала, безошибочно ориентируясь в больничном лабиринте. Вдруг она толкнула незаметную с первого взгляда дверь и нырнула внутрь. Я убыстрил шаг, проскочил через ту же дверь и оказался в темном узком проходе. Впереди открылась еще одна дверь, стало светло, я понял - дальше улица. Через минуту я уже шел за Лидой по безлюдному, усаженному высокими деревьями переулку где-то позади госпиталя. Догнав ее, резко схватил ее за плечо. Она остановилась не вздрогнув.
- Как тебя зовут?
- Меня? А вам зачем?
Теперь я увидел, что она еще совсем молодая. Бесформенное платье мешком болталось на тощем теле. Лицо было настолько блеклым и невзрачным, что я сразу вспомнил Кики: круг, заштрихованный полосками.
- Либо ты скажешь свое имя, либо мне придется отвести тебя в полицию…
- Меня зовут Лида.
- Не пытайся бежать, а то мне придется сбить тебя с ног.
- А я и не бегу.
- Быстро отдавай порошки!
- Какие?
- Не притворяйся. Ты только что получила порошки.
- Я ничего не получила, - ее длинные руки тряслись, она ничего не могла с ними поделать: то прятала за спину, то подносила к щекам.
Я поднял руку. Девушка сжалась, запищала:
- Не надо.
- Послушай, девочка, или ты сейчас отдашь порошки, или…
Лида вытащила из кармана пакет и жалобно запищала:
- Но это для больного мужа.
- Врешь.
- Я боюсь, когда меня бьют, но вы можете меня бить, все равно не скажу, кто мне их дал, - причитала она, растирая лоб ладошками. Я удивился: при таких длинных руках у нее оказались совсем маленькие ладошки.
- Не хочешь, не говори. Я знаю, кто тебе дал порошки. Мне интересно, почему ты привезла наркоту из Африки, а сама через день начала искать порошки.
Девушка по-прежнему тряслась.
- Хочешь кофе?
- Хочу, - по-детски серьезно ответила она.
- Идем в кафе.
Она удивилась:
- Вы мне оплатите кофе?
Я в первый раз обратил внимание на ее широко расставленные, голубые глаза. Она удивленно посмотрела на меня и быстро отвела взгляд. "А глаза у нее красивые", - подумал я.
Я взял ее за руку, потянул за собой, ладошка была мягкой и влажной от пота. Она шла, не сопротивляясь, семеня тонкими ногами. Через несколько минут мы уже сидели в крошечном, на три столика, перекусочном заведении.
- Обоим кофе и девушке сандвич.
Хозяйка, краснощекая толстуха в синем фартуке, кивнула.
- Так зачем тебе порошки? Вы что, из Африки ничего не привезли?
- Привезли. Да вот таможня… Мы сразу поняли. И не стали брать багаж.
Хозяйка принесла кофе и сандвич. Лида чинно взяла сандвич с тарелки и принялась перемалывать его со скоростью кофемолки.
- И ты теперь без зелья?
Лида продолжала заниматься сандвичем. Потом, когда с ним было покончено, уставилась на меня:
- Я хотела попросить вас купить мне еще сандвич, а теперь не буду.
- Почему?
- А потому, что вы меня отведете в полицию, а там сначала изобьют, а потом накормят.
- В полицию я тебя не отведу.
- Не отведете?
- Не отведу.
- Знаю. Догадалась. Не дурочка, - неожиданно кокетничая, заверещала Лида. И вообще вы не местный.
- Верно, не местный. Я из Южной Африки, из отдела по борьбе с наркотиками. Знаешь, как у нас допрашивают? Пытки третьей категории.
- Во-первых, если вы не местный, я имею право не отвечать на ваши вопросы. А во-вторых, от кого я получила порошки, я все равно не скажу. Вы и ваши гориллы можете затащить меня в какой-нибудь дом, там пытать и убить.
"Обычно женщины добавляют в таких случаях "и изнасиловать" но эта, очевидно, невысокого мнения о своих женских достоинствах", - отметил я про себя.
- Несмотря на то, что ты смотришь на мир несколько пессимистически, направление мыслей у тебя верное.
- А почему не пессимистически? Вот вы, такой красивый, вроде бы добрый, сандвичем угостили, вежливо разговариваете, а потом: "пытки третьей категории". Эх вы! - Она уткнулась в кофе и, судя по всему, приготовилась плакать.
"Неврастеничка, с ней надо осторожно", - решил я.
- Послушай. Я не хочу ничего плохого ни тебе, ни твоим друзьям. Мне только нужна информация. Небольшая информация.
- Ну. так вежливо и спросите.
- Про тебя говорят, что ты в туалет с гранатой ходишь.
- Чтобы туда ходить, надо есть, а у меня это не каждый день получается.
- Не стыдно такое говорить мужчине?!
- Стыдно. И стыдно, что начала обращаться к вам на "ты". Было бы лучше называть вас по имени. Но вы ведь не скажете мне своего имени?
- Догадалась.
- Тогда я вас буду называть просто "русский, который отобрал у меня порошки".
- Русский? - обомлел я.
- У вас характерные ошибки. Я изучала в университете русскую литературу. И люблю Достоевского. У меня и имя русское. Я сначала хотела быть Соней. Как Соня Мармеладова. Потом встретила одну плохую Соню. А имя Лида тоже русское и красивое. Правда?
- Правда, - я счел за благо обмануть. Сестру моей бывшей жены звали Лида, и ничего красивого в этом имени я не находил.
- Когда ты догадалась, что я русский?
- С первых минут. Я не такая уж дурочка. Южная Африка, Южная Африка… Я все понимаю. Все-все понимаю. Вас интересует Пичугин. Вы из КГБ.
- Ладно. Пичугин меня… лично меня не интересует. Меня не интересует, как и почему вы ему помогали. Меня интересует только одна вещь.
Я замолчал. Молчала и Лида.
Я подозвал хозяйку:
- Что у вас на обед?
- На основное - рагу или тефтели с картофельным пюре. А сначала салат.
Я повернулся к Лиде:
- Ты что любишь? Рагу или тефтели?
- Тефтели.
- Тогда, пожалуйста, тефтели, два бокала красного и мне кофе.
- Меня вообще-то зовут не Лида, а Алеида. Но Лида как-то удобнее.
- Алеида? Ты что, арабка?
Лида фыркнула:
- Странно такое от вас слышать! Хотя вы все там уже не такие. Алеида - дочь Че Геварры. И кто вас интересует?
- Не кто, а что. Пичугин увез с собой статуэтку. Я хочу узнать, у кого она.
- Чтобы отнять.