– Боитесь. Правда, при этом полагаетесь на своих покровителей из Страны Атлантов. Но и они тоже не склонны накалять страсти, помня, что у американцев тоже вскоре появятся свои "дисколеты".
– Не уверен. Даже мы пока еще не достигли в этом проекте тех технических характеристик, которых сумели достичь инопланетяне и которыми они поделились с подземными атлантами.
– Кстати, – не стала Фройнштаг и дальше муссировать проблему "дисколетов", – говорить о том, что ваши самолеты защищали воздушное пространство некоей Рейх-Атлантиды, не приходится, ибо ни страны такой де-юре не существует, во всяком случае, никто не объявлял о ее существовании; ни территория этой страны на карте Антарктиды не очерчена.
– И что из этого следует?
– Нет очерченных, признанных другими странами границ, – нет и воздушного пространства, ибо его попросту не может быть.
– Пусть этим занимаются дипломаты, – почти с яростью пробасил барон фон Риттер.
– Вы напали на самолеты Полярной эскадры, самолеты, которые, хотя и являются военными, однако использовались в качестве полярных самолетов-исследователей. Я правильно осмысливаю происшедшее, барон?
– Вы осмысливаете ее мозгами американки, – вот что я обязан сказать вам, Фройнштаг.
И на этом связь прервалась. Лилия ожидающе уставилась на старшего мастер-сержанта, но тот лишь беспомощно подал плечами.
– Будем считать, что вы уже обо всем поговорили, мэм, – молвил он. – Диалог и так непростительно затянулся и, как видите, завершился…
– Хотите сказать "ничем"?
– А начинался многообещающе, – не стал щадить ее Хастон. – Просто удивительно, что на борту "Кобры" оказалась женщина, знающая все руководство Рейх-Атлантиды. Но в разговоре с бароном фон Риттером вы, мэм, явно увлеклись.
– Обмениваться любезностями будете на авианосце, – ревниво осадил их адмирал Брэд. – А пока что, Хастон, свяжитесь с радистом "Флориды" и сообщите, что…
Договорить адмирал Брэд не успел, напоровшись на испуганное лицо старшего радиста, словно крейсер на подводную скалу, он умолк и растерянно уставился на Хастона.
– Связи нет, сэр, – покачал тот головой, окаймленной наушниками. – Такого не должно было произойти, но ее нет.
– Мы без связи, джентльмены, – подтвердил его слова штаб-сержант Адэр, нервно колдуя над своей аппаратурой.
Не дожидаясь реакции командующего эскадрой, Хастон включил внутреннюю аварийную связь, работающую от автономного питания.
– Вниманию экипажа: мы потеряли связь с "Флоридой" и базой "Адмирал-Форт". Мы потеряли связь…
– Не части, сержант, – прервал его сообщение командир "Кобры" капитан Элфин, – мы ее тоже потеряли. Адмирал у вас?
– Извините, сэр.
– Адмирал у вас?
– У нас, сэр, – ответил штаб-сержант, уступая свое кресло командующему эскадрой. На его месте слышимость была получше.
– Слушаю вас, Элфин.
– С северо-запада на нас надвигается огромный дисколет, сэр. Скоро мы можем остаться не только без связи, но и без двигателей.
– Огонь не открывать! – мгновенно отреагировал Брэд.
– Экипажу: огонь не открывать! – продублировал его приказ Элфин.
– Дисколет – тот же, который навещал нас в море Уэдделла?
– Не уверен, сэр. Не знаком с типами. Возможно, когда он приблизится…
– Впрочем, это не так уж важно.
– Было бы хорошо, если бы в эти минуты вы находились рядом со мной, сэр. Наверное, они пойдут на переговоры.
– Несомненно, пойдут, – не веря своей собственной твердости, молвил адмирал.
– Прихватите германку-журналистку, сэр. Возможно, нам понадобится переводчик. К тому же она – бывший офицер армии рейха.
– Согласен, это способно повлиять на ход мыслей дископилотов. Но лишь в том случае, если дисколет пилотируется германцами. А я в этом сомневаюсь. Нет у "Базы-211" дисколетов. Не может быть. Во всяком случае, пока что не может быть. Не успели они.
– Но германцы на борту все же будут, – настоял на своем капитан. – Даже в том случае, когда дисколет принадлежит арий-атлантам.
* * *
Брэд довольно хорошо владел германским языком и вполне мог бы обойтись без Фройнштаг, однако отказываться от ее помощи не торопился. Могло случиться так, что в переговоры вновь вступит барон фон Риттер, который терпеть не может "трусливого адмирала Брэда", или же на "дисколете" окажется сам вице-адмирал фон Готт. В любом случае присутствие гауптштурмфюрера СС Фройнштаг не помешает.
Пока они добрались до тесной кабины пилотов и расположились – адмирал в кресле штурмана, а Фройнштаг – на откидном кресле рядом с радистом, "дисколет" уже завис над "Коброй" подобно мощной свинцовой туче. Хорошо, что первая встреча с этой "матроной", подумала Лилия, хотя и вызвала у тебя настоящий шок, однако завершилась мирным исходом. Иначе трудно представить себе, как бы ты теперь чувствовала себя.
– Что будем делать, сэр? – спросил первый пилот.
– Пока что – молиться, только молиться.
Мудрый совет, прокомментировала про себя Фройнштаг.
– А что, истинно солдатское занятие, – иронично признал вслед за ней Элфин. И по наигранно бесшабашному голосу его гауптштурмфюрер СС поняла, что пилот рад возможности отвлечься от осознания той безысходности, в которую всех их завел присутствовавший здесь адмирал.
– Как вы, Фройнштаг? – спросил адмирал, развернувшись в сторону журналистки.
– Следую вашему совету, непобедимый адмирал.
– Соберитесь, вы должны быть готовы.
– К молитве?
– К разговору с адмиралом фон Готтом.
Несмотря на угнетающую обстановку, царящую в кабине "Кобры", журналистка все же сумела романтично улыбнуться, и только одна она знала – что именно, какие воспоминания и ассоциации, скрываются за этой ухмылкой Джоконды.
– Неужели вы считаете, что на этом небесном "Опеле" к нам явился сам комендант "Базы-211"?
– И вы должны предстать перед ним настоящим офицером СД, гауптштурмфюрером СС.
– Бывшим гауптштурмфюрером СС, – напомнила Фройнштаг.
– "Бывших" офицеров СС не бывает, и вам это прекрасно известно, мэм.
– Обычно ваши слова действуют просветляюще, мой адмирал, однако на сей раз…
– Что "бывших" офицеров СС не бывает – должно следовать из вашей клятвы и ваших убеждений, гауптштурмфюрер. Поэтому соберитесь и ведите себя, как подобает офицеру СД, которая и через полтора года после войны все еще остается… службой безопасности СС. На антарктических германцев это тоже должно произвести надлежащее впечатление.
– Спасибо за напоминание, сэр, – холодно ответила Фройнштаг, и в самом деле перевоплощаясь в мужественную, невозмутимую арийку, каковой и подобает быть офицеру СС, а тем более находящемуся на службе в СД. – То, что вы сейчас сказали, – намного принципиальнее, чем вам кажется.
– Уверен в этом, – загадочно молвил адмирал, уже отвернувшись и вперив свой взор в могучий корпус таинственного летательного аппарата.
Впервые увидев Лилию в форме служащей СС, ее первый наставник, по рекомендации которого она, собственно, и была принята в ряды германской военной элиты, штандартенфюрер граф фон Шверинг, изрек: "Принадлежать к арийской элите, ощущать себя истинным арийцем так же непросто, как и принадлежать к аристократической элите Европы. Тут мало удостоиться титула барона или графа, нужно еще почувствовать себя этим бароном или графом, осознать себя им, воспитать в себе этого "барона" или "графа". Поэтому прежде чем примерять на себя тогу истинной арийки, поинтересуйтесь, готовы ли вы облачиться в нее, чтобы предстать перед миром в облике не только аристократа титула, но и аристократа духа".
Сейчас, перед лицом смертельной опасности, которая в буквальном смысле нависла над ней, Фройнштаг сказала себе: "А теперь скажи, хватит ли у тебя мужества все еще считать себя истинной арийкой, а значит, и принять смерть, как подобает арийке?…Так не пора ли спросить себя: не слишком ли рано ты примеряла на себя тогу аристократки духа, не имея для этого никаких оснований, даже в виде аристократического титула".
Хотя Фройнштаг и старалась не задерживать взгляд на корпусе "дисколета", чтобы не вводить себя в лишние переживания, однако сумела определить, что "дисколет" опустился ниже; еще немного, и он может буквально смять своей массой корпус такого хрупкого на его фоне самолета.
– Похоже, что эта небесная сковородка намерена усесться на нас и вогнать в землю, – изрек капитан Элфин, стараясь выглядеть при этом как можно мужественнее.
– Именно так все и произойдет, – отрешенно как-то признал Брэд, и первый пилот с удивлением взглянул на него, как бы демонстрируя свое недоумение, а может быть, и разочарование.
"А что ты, янки, рассчитывал услышать сейчас от своего адмирала? – мысленно вступилась за полярника Фройнштаг. – Все, что он способен предпринять, так это приказать тебе действовать, исходя из ситуации. Поэтому считай, что приказ этот ты уже получил".
Лилия прижалась лицом к боковому стеклу кабины и прикинула, что до сероватого, алюминиево-свинцового днища "дисколета" было метра четыре – не больше.
– Не раз фантазировала, адмирал, по поводу того, каковой она будет – встреча с посланцами иных миров.
– И, конечно же, разочаровались.
– Представить себе не могла, что все может выглядеть настолько банально.
Лилия чувствовала, как некая сила вжимает ее в кресло, наваливается на нее, обволакивает и поглощает. Порой Фройнштаг чудилось, что она вот-вот растворится в некоем поднебесном эфире. "Атмосфера плотного воздуха" – вдруг вспомнила она о том, чего добивались высшие посвященные от СС во время своих секретных собраний в замке "Вебельсберг" или в каких-то там иных таинственных местах, вроде подземного "Регенвурмлагеря", все еще засекреченного где-то там, на правом, и вновь польском, берегу Одера. "Атмосфера плотного воздуха", – повторила Фройнштаг, чувствуя, что в пилотской кабине, в самой атмосфере ее, происходит что-то странное. "Атмосфера плотного воздуха" постепенно перевоплощалась в какую-то соборную тишину.
– Двигатели! – неожиданно закричал первый пилот. – Черт возьми, что с двигателями?! Бортмеханик, двигатели!
– Бортмеханик здесь сэр! – отозвался дрожащий, а потому кажущийся почти мальчишеским, голосок из закутка позади кресла второго пилота. – Двигатели заглушены. Мы идем без двигателей!
– Они заглушили наши двигатели! – еще испуганнее прокричал второй пилот. – Мы планируем, сэр!
– Мы не способны так долго планировать, – возразил капитан Элфин. – Это уже не планирование, это черт знает что. Похоже, нас попросту куда-то волокут!
Фройнштаг глянула в боковой иллюминатор и ничего не увидела за ним, кроме сплошной свинцовой пелены. Не существовало больше ни освещенного ярким холодным солнцем поднебесья, ни снега, ни ледяных гор. Можно было подумать, что их самолет оказался в каком-то неузнаваемом и непознанном землянами пространстве.
"Именно там, в этом пространстве, он и оказался, – с каким-то злорадством самоубийцы, намыливающим петлю, объяснила себе журналистка. – И тут уж ничему не стоит удивляться".
– Прекратить истерику! – сугубо по-армейски попытался успокоить экипаж адмирал Брэд. – Сохранять спокойствие. Выполнять приказы пилотов дисколета.
– Если только они последуют, – огрызнулся первый пилот.
– Последуют. Причем очень скоро. Было бы нам суждено погибнуть, мы бы уже давно погибли, – резонно заметил адмирал. – Но мы живы и все еще в воздухе. Следовательно, для чего-то мы им нужны.
Только теперь Фройнштаг поняла, что ее поражало в ощущениях "плотного воздуха" – исчез гул двигателей, а она почему-то не обращала на это внимания, постепенно впадая в состояние некоего полугипнотического транса. "Говоря об "атмосфере плотного воздуха", высшие посвященные СС, возможно, имели в виду именно то состояние, в котором ты сейчас пребываешь – объяснила себе Фройнштаг. – Хотя тебе от этого открытия не легче".
Пилоты действительно умолкли, скорее, оцепенели от ужаса, ибо прекрасно знали, что обычно происходит с самолетом их конструкции, когда у него отказывают двигатели. И наверняка были потрясены тем, что на самом деле самолет продолжает не только оставаться в воздухе, но и каким-то образом двигаться с прежней скоростью.
– Американские летчики, стрелять бессмысленно, – неожиданно прозвучал металлически четкий, хотя и сопровождаемый едва уловимым эхом, мужской голос. Он звучал не из радиоаппаратуры, не из наушников; определить его источник было крайне сложно, ибо казалось, что он зарождается из самой атмосферы кабины, из ее воздушного наполнения.
– А вот и они… – неопределенно как-то отреагировал адмирал.
– Ваш разведывательный самолет задержан патрульным дисколетом "Урания". Стрелять бессмысленно. – Дископилот говорил по-английски, но это был язык иностранца, научившегося выговаривать английские слова слишком правильно и без какого-либо акцента. Настолько правильно и настолько безинтонационно, что казалось, будто они принадлежат роботу. – Двигатели "Кобры" под нашим контролем. Не открывайте огня. Вы в безопасности. Если не будете открывать огонь по дисколету, вам ничего не угрожает.
"А ведь, кажется, они действительно принадлежат роботу, – вернулась к своей догадке Фройнштаг, – холодному и безучастному. Даже если это робот в человеческом облике".
– Какой уж тут огонь?! – вырвалось у капитана Элфина. – Не будем же мы стрелять по самим себе! Это не имеет смысла. Хотя, конечно…
И, наверное, капитан поразился тому, как быстро и точно отреагировал на его высказывание голос из дисколета:
– Вы не станете стрелять. Правильное решение, капитан. Ваш самолет будет посажен на аэродроме Столицы Внутреннего мира Акрос.
"Значит, столица их называется Акросом"! – мысленно повторила Фройнштаг, запоминая ее название. – Это очень важно!".
Она вдруг вспомнила, что пребывает здесь в качестве журналистки, и что каждое молвленное сейчас пилотами дисколета слово может быть использовано в ее репортажах, в будущей книге.
– Мы в курсе ваших бесед с адмиралом фон Риттером, – продолжил тем временем голос из дисколета, – и поняли, что вы намерены вести переговоры, а не воевать с гарнизоном "Базы-211".
"Они все знают, – спокойно, с какой-то сонливой заторможенностью подумала Фройнштаг. – Какого же уровня техники они достигли? И, прежде всего, техники шпионажа".
И то, что она услышала в следующую минуту, уже совершенно не удивило ее.
– Мы знаем о ваших, гауптштурмфюрер СС Фройнштаг, переговорах с адмиралом фон Риттером, – уточнил голос дископилота. – Однако их недостаточно, чтобы урегулировать конфликт между эскадрой и гарнизоном "Базы-211", и уж тем более недостаточно, чтобы избежать военного конфликта между США и Внутренним Миром.
– Хотите сказать, что нам предстоит вести переговоры с Правителем Внутреннего Мира? – оживилась Фройнштаг, чувствуя, как чувство крайней напряженности и страха сменяется в ее сознании столь же крайним любопытством.
– Повелитель Внутреннего Мира Этлен Великий переговоров не ведет. Ни с кем и никогда.
Фройнштаг взглянула на адмирала. Лицо командующего эскадрой окаменело, он вслушивался в каждое слово дископилота и совершенно не отреагировал на взгляд журналистки, возможно, даже не заметил его.
– Кто же тогда у вас наделен правом вести эти переговоры от имени Внутреннего Мира? – спросила Лилия, воспринимая молчание адмирала как разрешение на дальнейшие переговоры с дископилотом.
– Только его Повелитель, и больше никто – внушающе объяснил дископилот. – Но он их никогда не ведет.
– А не могли бы вы объяснить как-нибудь доходчивее, коль уж присвоили себе такую миссию? – резко спросила Фройнштаг, чувствуя, как к ней возвращается холодная непоколебимость офицера СД. – Здесь, на борту самолета, находится контр-адмирал флота США, известный полярник доктор Брэд.
В ответ послышались какие-то приглушенные голоса. Похоже, что дископилот с кем-то консультировался.
– Мы знаем, что на борту самолета находится адмирал Брэд. И что он – командующий Полярной эскадрой США.
– Так вот, вы должны знать, что адмирал уполномочен правительством США вести любые переговоры в Антарктике и относящиеся к вопросам Антарктики. Я правильно излагаю суть ваших полномочий, адмирал Брэд? – решила вырвать командующего эскадрой из того сомнамбулического состояния, в которое он сам себя так невовремя ввел.
– Говорит адмирал Брэд, – и в самом деле ожил командующий. Правда, голос его звучал глуховато и не очень уверенно. – Я имею все надлежащие полномочия. В том числе – и относительно переговоров с Повелителем Внутреннего Мира. Этленом Великим, если не ошибаюсь.
– Повелитель не ведет переговоров, адмирал, – все тем же вкрадчивым, назидательным тоном объяснил дископилот. – Повелитель… повелевает. Только повелевает, адмирал. Повелевает и требует. Поскольку он – Повелитель.
– И при этом не выслушивает ничьих иных мнений? – спросила Фройнштаг, пока адмирал определялся, как ему реагировать на подобные заявления.
– Иногда выслушивает.
– Значит, все-таки выслушивает, – констатировала журналистка. – Но, хотите сказать, что никак не реагирует на них?
– Иногда реагирует.
– Так вот все это – как раз и называется "переговорами", – осадила своего собеседника Фройнштаг. – И нас он тоже выслушает. Если только он настоящий повелитель Внутреннего Мира, – уточнила журналистка.
– Вас он попросту вынужден будет выслушать Фройнштаг, – наконец-то пробились сквозь иронию ее собеседника какие-то сугубо человеческие, земные нотки. Но и слова эти, и сам этот голос уже принадлежали другому дископилоту, и звучал он спокойно, уверенно, с аристократической вальяжностью. – Повелитель не сможет отказать себе в таком удовольствии, – добавил он.
– Конечно, вынужден будет, – самоуверенно молвила Фройнштаг. – Кстати, я вас узнала. Вы – Консул Внутреннего Мира, он же Посланник Шамбалы, ученик тибетца, некогда известного в Берлине под прозвищем "Лама в зеленых перчатках".
– Все верно, гауптштурмфюрер Фройнштаг.
– Тогда, я думаю, нам с адмиралом волноваться нечего, вы поможете нам в переговорах с вашим Повелителем.
– Не все так просто.