- Спасибо за заботу, товарищ капитан. Но я все же человек по-армейски пунктуальный. Если сделал три четверти того, что задумал, то уж последнюю часть точно завершу.
- Удачи вам!
- Спокойной ночи. У вас там уже темно, как я понимаю?
- Да, почти ночь. Пора мне домой отправляться.
- Так вы еще на службе?
- Текущих дел с меня никто не снимал. Приходится засиживаться, чтобы не оставалось хвостов. Так из месяца в месяц. Я иногда даже ночевать оставалась бы в кабинете, если бы не кот дома. Его кормить же надо. Сейчас поеду. До встречи.
- До встречи.
Я убрал трубку, сделал ручкой любителям пива и поехал в сторону дома участкового, как мне было указано. Белую "Ниву" с синей полосой и надписью "Полиция" на ней я нашел легко. Машина уперлась бампером в металлические ворота. На калитке был установлен звонок. Я без сомнения нажал на кнопку.
На мой зов вышел, как я и ожидал, рыжий даже в темноте старший лейтенант полиции в кителе, накинутом на плечи. Его короткие усы топорщились в разные стороны. Даже без предварительного предупреждения я сразу подумал бы, что этот человек очень даже похож на кота.
- Чем я могу вам помочь? - строго спросил старший лейтенант.
Я молча протянул ему свое удостоверение частного детектива. Он посмотрел его настолько невнимательно, что у меня сразу возникла мысль о том, что участковый знает о моем присутствии в деревне. Но откуда он мог получить такую информацию - этого я уже не ведал.
- Да, я понял, кто вы такой. Так чем, спрашиваю, помочь могу? - Он оглянулся на свой дом, светящийся окнами. - К себе не приглашаю. У меня дети уже спят.
- Может быть, сядем ко мне в машину, там и поговорим, - предложил я.
Рыжий Василий без разговоров мрачно двинулся в сторону моего "Сузуки Джимни" и сразу опустился на пассажирское сиденье.
Я занял свое законное водительское место и сказал:
- Я хотел бы поговорить с вами насчет попытки взорвать Елену Анатольевну Нифонтову…
- Кому она на хрен нужна! - неожиданно резко высказался старший лейтенант. - Не верю я, что ее взорвать хотели. Там что-то другое, носом чую. Да и сама она - темная лошадка.
Мне такое направление разговора было весьма интересно. Курносый облезлый нос старшего лейтенанта был, видимо, достаточно чувствительным органом, этаким своеобразным аппаратом сыска.
- Я придерживаюсь того же мнения, но хотел бы все-таки выяснить, что именно за всем этим кроется. Мой нос тоже подсказывает мне, что я прав.
- Откуда я знать могу, что там кроется, если меня к расследованию не подпускают?! Когда наш районный уголовный розыск начал расследование, я свое мнение высказал. У наших парней тоже сложилось собственное впечатление. Кстати, во многом сходное с моим. А потом всякие умники из Москвы понаехали, все материалы предварительного следствия изъяли и категорически запретили нам соваться в это дело. Там всем руководит полковник Свекольников. Он-то и настаивал на том, что мы, люди деревенские, всю малину ему испортим. Это еще позавчера было. Так что я, как и наш районный уголовный розыск, тут вне игры. Все вопросы вам надо бы задавать московским чинам из ФСБ или следственного комитета. Они совместно это дело ведут. ФСБ считает, что у нас тут был террористический акт, а следственный комитет видит во всем уголовную подоплеку, хотя тоже с элементами терроризма, поскольку просматривается общественно опасное деяние. Даже преступника, кажется, уже нашли. Не знаю только, кто обвинение выдвигает, ФСБ или следственный комитет. А в этом есть большая разница. Если следственный комитет, то дело будет чисто уголовным, если ФСБ, тогда появится статья о терроризме. Но у меня есть опасения, что в данном случае на кого-то все свалить пытаются. ФСБ очень уж целенаправленно действует.
Голос рыжего Василия был откровенно обиженным. Он словно жаловался на то, что ему не дают работать. Но я-то знал, что не только этому рыжему участковому.
- Хорошенькое дельце!.. - оценил я ситуацию.
- А два часа назад позвонил тот самый следователь из ФСБ, который сюда утром приезжал, полковник Свекольников, потребовал с вами не общаться, и упаси меня боже давать вам какие-то материалы. Я промычал в ответ про то, что все материалы они изъяли, поэтому с меня взятки гладки. Следователь, кажется, принял это за чистую монету. Но вот насчет всех материалов я слегка погорячился. Он ведь так и не понял, что я - честный мент. Я не хочу, чтобы они кого-то без дела обвинили.
- Я тоже не хочу, и потому нахожусь здесь, - выразил я свою солидарность с позицией собеседника. - А обвинить эти ребята хотят отставного подполковника спецназа ГРУ, заслуженного офицера, начавшего воевать еще с Афгана, многократно раненного и награжденного. Все доводы следствия сводятся к тому, что его самого не пытались убить, хотя он является одним из наследников Елены Анатольевны. Кроме того, в одну посылку, которая не взорвалась, была засунута газета из квартиры подполковника Скоморохова. При проведении взрывов использовался пластит. Перед уходом на пенсию Виктор Федорович командовал в Дагестане сводным отрядом спецназа ГРУ. Одно его подразделение нашло и взорвало три бандитских схрона, в том числе и с пластитом. Сотрудники ФСБ считают, что подполковник Скоморохов имел возможность этот пластит украсть и использовать в своих целях. Хотя он взорванный схрон даже в глаза не видел и только утвердил акт на уничтожение, наложив на него свою резолюцию. Это вообще честнейший человек.
- За что же его так?
- За публичные высказывания, неудобные власти.
- Какие высказывания? - осведомился участковый и слегка насторожился.
- Например, о пенсиях, на которые невозможно прожить. - Про отношение Скоморохова к людям, уехавшим воевать за исламское государство, я говорить не стал.
- Тому остолопу, который говорит, как мы прекрасно живем, я посоветовал бы выключить на несколько недель телевизор и заглянуть в холодильник к своей матери-пенсионерке. Тогда все встало бы на свои места. Пенсии у нас в стране просто унизительные. У вас мобильник какой? - внезапно спросил старший лейтенант.
Я вытащил смартфон из кармана и показал его рыжему участковому.
- Нормальная штуковина. Видео хорошо держит, - оценил он мой аппарат. - Поехали ко мне в кабинет.
- Зачем?
- Я со своего компьютера перекачаю на ваш смартфон все, что снял сразу после взрыва. Я тогда у брата был, в соседнем дворе, первым оказался на месте происшествия, провел начальные следственные действия. У полковника Свекольникова этого видеосюжета нет. Забыл я про него впопыхах. Да и в нашем уголовном розыске почему-то все запамятовали.
ГЛАВА 8
Несмотря на свою не самую фотогеничную внешность и откровенную нелюбовь родного старшего брата, Василий оказался человеком хорошим и честным. Конечно, менты тоже бывают очень разными. Я далек от мысли плохо относиться к ним всем только потому, что встречался со многими, кого уважать не в состоянии.
Например, та же капитан Саня. Не собираюсь же я обвинять в чем-то и ее только потому, что с ней вместе работал некий Взбучкин. Он пока еще сидит в следственном изоляторе и дожидается там суда.
Местный участковый ни на кого из них не похож. Он по-простецки, по-деревенски хитроват, но при этом умен и честен. Василий прибежал на место взрыва, но снимать начал не сразу. Сначала он позвонил в райотдел, сообщил о происшествии и попросил дежурного вызвать "Скорую" пострадавшей женщине. Потом участковый попытался сам как-то оказать ей помощь, но когда подоспели другие соседи, он вспомнил, что является должностным лицом, находящимся при исполнении служебных обязанностей, и начал съемку.
Я дважды внимательно просмотрел видеосюжет на мониторе компьютера. Мы с Василием обсудили то, что увидели, и начали глядеть тот же самый сюжет в третий раз.
Больше всего меня заинтересовало поведение Елены Анатольевны. Еще во время первого просмотра видеоматериала на компьютере я остановил изображение и попросил старшего лейтенанта показать мне, где и как лежала после взрыва Нифонтова. Ведь съемку он начал, когда ее уже выносили с разваленной веранды на одеяле, взятом из дома, почти не пострадавшего.
Он показал. Я хорошо знал принципы действия взрывчатых веществ, направление и предполагаемую силу взрывной волны и пытался понять, как пострадавшая женщина попала в это место.
Я пришел к выводу, что она могла только сделать несколько шагов по обнажившейся половой балке-брусу, а потом спрыгнуть или мягко спуститься. Но никак не отлететь от взрывной волны, имеющей другое векторное направление, если взрыв и в самом деле произошел на крыльце.
Да, дверь, ведущая с веранды в дом, оторвалась. Но она тоже никак не могла отбросить туда бывшую учительницу и даже стукнуть ее. Открыв дверь, Елена Анатольевна оказалась между нею и взрывом. Удариться об полотно она могла, только если сама того желала и намеренно налетела на него своим телом. Такая атака могла и выломать дверь не хуже взрыва.
Все эти соображения я тут же выложил старшему лейтенанту.
Он только плечами пожал и проговорил:
- Могу только сказать, что когда я на место взрыва прибежал, она уже там лежала. Прямо поперек бруса, лицом вниз, свесив руки и ноги в разные стороны. В этом месте земля высоко насыпана. Она и руками, и ногами ее касалась. Словно специально выбрала место, где прилечь удобнее.
- Хотя бы метра на три ближе, и я бы поверил. Хотя скорее даже на четыре-пять метров. Елена Анатольевна женщина не грузная.
- Еще вот что важно. Она сразу начала говорить, будто знает, кто ее взорвал, - добавил Василий. - Муж племянницы. Так она и сказала. Клоуном его назвала трижды или даже четырежды.
- Фамилия у товарища полполковника - Скоморохов. В понятии Нифонтовой, скоморох - аналог клоуна. Хотя грамотному человеку простить такую неточность сложно. Думаю, ошибка вызвана желанием оскорбить его. Но у меня еще вот какой вопрос. Она утверждает, что на веранде взорвался газовый баллон. Но тогда, насколько я понимаю в термобарических взрывах, эффект был бы совсем иным. Во-первых, сразу возник бы большой пожар. Елена Анатольевна обязательно получила бы сильнейшие ожоги. Кроме того, ваш брат, товарищ старший лейтенант, утверждает, что накануне видел, как племянник Нифонтовой, который часто ее навещает - Юрий Максимович, переносил в сарай газовый баллон и плиту.
- Да. У нас три года назад в деревне был взрыв газового баллона. Тоже, кстати, на веранде. Дом сгорел полностью. Два соседних тоже. Только не понимаю, зачем ей врать. Дом у нее не застрахован.
- Значит, есть важная причина. Елена Анатольевна не похожа на человека, который врет просто так, всегда и везде.
- Какая может быть в данном конкретном случае причина? Я пока не вижу таковой.
- Я замечаю только одну - изобразить из себя жестоко пострадавшую, вызвать жалость и отвести какие-то подозрения, если они возникнут. Другой мысли в голове не появляется. Хотя нет. Пришла еще одна. Тетка велела племяннику унести баллон, потому что заранее знала о взрыве.
- Это похоже на правду. - Василий согласно кивнул и после этого стал еще больше походить на кота, с нетерпением ожидающего подачки от хозяина.
Мой Сталкер был черным, а не рыжим, но смотрел на меня. В настоящий момент я угощал участкового своими соображениями, как когда-то кота сухим кормом.
- Я хочу обратить ваше внимание на еще один важный, как мне кажется, момент. Включите воспроизведение, - проговорил Василий.
Моя рука лежала на компьютерной мыши, и я быстро щелкнул клавишей.
Участковый внимательно смотрел на монитор.
- Вот!.. Остановите.
Я послушно выполнил команду.,
- Давайте я за компьютер сяду.
Я уступил ему место в офисном вращающемся кресле.
Василий вернул кадры чуть-чуть назад, значительно увеличил изображение и сказал:
- Я в какой-то момент отвлекся и телефон случайно в сторону отвел. Просто смотрел куда-то. Вот поглядите, что в траве валяется. Это я нечаянно снял.
- Нож, - понял я, несмотря на то, что изображение сильно расплылось. - Самый обыкновенный, большой кухонный. И что?
- Я просчитывал. Вышло, что после взрыва нож мог отлететь сюда только с крыльца. Он должен был бы лежать не прямо перед дверью, а сбоку. Может быть, на старом стуле, который там раньше стоял. Нож был подготовлен для того, чтобы вскрыть посылку не дома, а на крыльце. Именно его, по крайней мере точно такой же, показывала Нифонтова на следующий день. Она сказала, что за ножом домой заходила. Но если он был на крыльце, то зачем она туда отправилась?
- Елена Анатольевна же при взрыве порезалась этим ножом. Мне так говорили.
- Да, у нее был небольшой поверхностный порез мягких тканей предплечья, только по коже, как глубокая царапина. Но этим ножом нанести ее было невозможно. Он очень тупой, мог только пальцы перерубить, если им ударить с размаху. Но скотч, которым обычно обматывают посылки при упаковке, этот нож, видимо, не резал, а только продавливал. Поэтому Коля Сорокин, который погиб при вскрытии посылки, вытащил свой перочинный ножик. Его нашли через день в огороде у моего брата. Тот ножик узнал. Да и жена Коли Сорокина тоже. Но вопрос стоит в том же ключе, как и прежде. Нифонтова говорит, что ушла в дом за ножом. А он был на крыльце. Приготовлен заранее.
- Газовый баллон тоже заблаговременно вынес с веранды Юрий, племянник хозяйки дома, - напомнил я.
- Вот все это по совокупности и смущает меня, - признался участковый. - Тут есть поводы для постановки. Но меня не подпускают к делу. Хорошо хоть вам палки в колеса не ставят.
- Если бы я им высказал все, что знаю, то они, думаю, уже начали бы. Да не просто палки, а лом воткнули бы. - Старший лейтенант выключил просмотр и перекачал то, что сам и снимал, на мой смартфон. Благо кабель для его зарядки легко подключался к USB-порту компьютера.
На этом мы и расстались.
Василий крепко пожал мне руку и сказал:
- Удачи, частный детектив! Рад бы помочь еще чем-нибудь, но у меня категорический приказ. На наставления московского следователя я, как сами видите, наплевал, а вот свое руководство игнорировать не могу. Лишиться должности в наших сельских условиях - остаться без средств к существованию.
- Ладно, Василий. И на том, что сделал, спасибо. С остальным я сам постараюсь справиться. Мне одному работать привычно, - соврал я, чтобы его не расстраивать. - Брату привет передавай. Пива я с ним так и не попил, но он меня все равно запомнил.
- Зачем? Привет от меня для него не самая хорошая характеристика.
- С чего между вами кошка пробежала?
- Я у него ружье отобрал, чтобы не браконь-ерничал. Теперь он, к счастью, на охоту ходить не может.
- Почему к счастью?
- Потому что я охоту признаю только тогда, когда она - средство к существованию. А если это занятие превращается в удовольствие, то охота становится бессовестным убийством существ, которые не могут себя защитить. Силы очень уж не равны. С пулей никакие зубы и когти не справятся.
- В этом я с вами солидарен. Я тоже охотников не люблю, считаю их слюнявыми шакалами, прикидывающимися волками.
План действий у меня уже дозревал. Я сел за руль и вырулил из деревни по той же дороге, по которой приехал. Еще по пути сюда я видел неподалеку вполне приятную березовую рощу, которая прямо-таки сама манила меня отдохнуть среди деревьев. Туда я и направился.
Углубляться в лес в темноте я не рискнул, не желая портить лакокрасочное покрытие кузова своего автомобильчика. Я выбрал подходящее место и остановился.
Признаться, я был слегка зол. Я всегда испытываю это чувство, когда встречаю противодействие тех людей, вместе с которыми работаю. Эту злость требовалось выпустить. Не зря же я взял с собой в поездку боксерский мешок и снарядные перчатки.
Я выбрал березу с подходящей, достаточно крепкой горизонтальной веткой, повесил на нее мешок, вытащил перчатки и долгих десять минут просто избивал бедный спортивный снаряд. При этом я представлял себе, что наношу удары по физиономии и корпусу подполковника Лихачева из нашего областного управления ФСБ. Это потому, что московских следователей я в глаза не видел. Значит, и представить их не мог. Но в лице Лихачева досталось всем.
Я подумал, что этого должно было хватить как им, так и мне, чтобы обрести спокойствие и умиротворенность. Я запихнул боксерский мешок в багажник, вернулся в машину и еще несколько минут посидел в раздумье, стараясь проанализировать ситуацию. Потом, недолго посомневавшись из-за разницы часовых поясов, все же набрал номер Петра Новикова, нашего генерального директора.
Тот ответил не скоро. Наверное, слишком сладкие сны видел. Но недовольства в его голосе не было. Мой босс понимал, что я, человек непьющий, просто ради удовольствия звонить ему ночью не буду.
- Что у вас, Тим Сергеевич?
- Срочно нужна консультация. Она может определить успех или неудачу моих дальнейших действий. Сам я в юридических вопросах плаваю только по-собачьи.
- Я ничуть не лучше. Но попытаюсь помочь. В чем вопрос?
- Есть квартира в Москве. С видом из окна на памятник Юрию Долгорукому. То есть самый центр столицы, через дорогу от мэрии. Стоимость квартиры переваливает за миллион долларов, а то и за два. Есть хозяйка, пожилая женщина, и куча наследников. Квартира этой даме досталась от родителей. У нее есть младший брат, который провел детство в той же квартире. Старший покинул сей бренный мир, но его дети живы. Если эта женщина умрет, то кто окажется наследником первой очереди?
- Прямо сейчас, навскидку, не могу сказать. Надо консультироваться с юристом. Если срочно нужно, я сейчас позвоню ему, поговорю и сам свяжусь с вами.
- Тогда сразу и второй вариант этого же вопроса. Если женщина завещает квартиру только одному из своих родственников, то смогут ли другие в судебном порядке оспорить такую вот ее последнюю волю?
Петр ответил без задержки:
- Хорошо. Я узнаю. Ждите звонка.
Он отключился от разговора как раз тогда, когда я услышал раздраженный женский голос, прозвучавший фоном. Кажется, слегка визгливый. До меня уже доходили слухи о том, что Петя имеет чрезвычайно суровую супругу, у которой всегда торчит из задницы шило, заставляющее ее ворчать не переставая, порой неделями подряд. Я пожалел генерального директора, но надежды на его звонок все же не потерял и терпеливо ждал, обученный этому в свои армейские времена.
Радио в "Сузуки Джимни" я еще ни разу не опробовал и попытался убить свободное время, разбираясь с магнитолой. Почти все станции, которые можно было поймать, меня не интересовали. Не будучи по природе своей меломаном, я оставил эти попытки.
Мне хотелось чем-то занять себя, я уже даже пакет из-за спинки сиденья вытащил, чтобы рыбину попробовать, но в это время позвонил Новиков.
- Тим Сергеевич, слушаете?
- Да-да, конечно, Петя, говори.