Я уже въехал на улицы Истры, когда раздался телефонный звонок. Определитель показал номер командующего спецназом ГРУ полковника Мочи-лова.
Мне пришлось принять вправо и остановиться, чтобы не нарушать правила, не разговаривать во время движения. Это могло бы послужить поводом для ГИБДД, чтобы придраться ко мне и помешать работать. Дорожная полиция плотно сотрудничает как с уголовным розыском, так и с ФСБ. А дел мне в ближайшее время предстояло сделать много. Я был в этом уверен и понимал, что лучше обходиться без помех.
- Здравия желаю, товарищ полковник! - торопливо ответил я на звонок.
- Не разбудил, Тим Сергеевич? - спросил командующий.
- Никак нет. Просто я за рулем, а машина у меня новая, я еще с ней не разобрался толком, не знаю, как смартфон подключить к системе, поэтому вынужден останавливаться для разговора.
- Понятно. Где сейчас находишься?
- Только что въехал в Истру.
- А разве Нифонтов не на работе?
Мне пришлось объяснить командующему, что произошло.
- Да, весьма странные обстоятельства. Но я хотел тебя предупредить, что Юрий Максимович Нифонтов только вчера приобрел "Порше" девятьсот одиннадцатой модели темно-синего цвета. По неподтвержденным данным, денег на покупку у него перед этим не было. Он недавно брал потребительский кредит в банке, чтобы достроить баню в своем дворе. Два года уже с ней канителится. Тем не менее купил машину за шесть с лишним миллионов рублей. Откуда у него такие средства? Можешь что-то предположить?
- Я попытался бы выяснить у его друзей, но еще не владел этой информацией, когда беседовал с ними. Вернее сказать, я уже был в курсе, что Нифонтов купил эту машину, но не знал, что он не имел денег. Я попытаюсь что-то выяснить. Может быть, сумею встретиться с ним, хотя не знаю, насколько это будет корректно. Человек сам в больнице, жена у него погибла, дом сгорел, тетю, которая ему покровительствовала, убили. Сразу столько бед на одну голову. А тут еще какой-то капитан частного сыска на него данные накопал. Может быть, придется повременить какое-то время и еще в Москве задержаться.
- А что за друзья? Они что-то важное сказали?
- Я вообще думаю, что это не просто друзья, а его банда. Те самые люди, которые помогали ему взрывы устраивать. Сказали много интересного. Я даже записал на видео. Если у вас есть смартфон и имеется программа "WhatsApp"…
- Имеется. Перебрасывай. Но можешь вкратце сообщить, что там накопал.
- Чтобы вопросов не возникло, - понял я и сообщил полковнику о том, что сумел узнать.
Я рассказал ему и про рыжего усатого человека с размытой цветной татуировкой на предплечье, и про бывшего сапера внутренних войск, и про строителя дорог в горах, и про газету, и про рыбу, которая была в нее завернута. Я упомянул о том, как эта газета использовалась, пока не попала в посылочную коробку, даже предложил продумать вариант, как дать ее на опознание Войнову, сверить даты выпуска "Комсомольской правды" и визита Нифонтова с Войновым в квартиру Скомо-роховых.
- Да, понял. Сейчас просмотрю запись, потом свяжусь со следственным комитетом. Я знаком с тем сотрудником, который от них дело ведет. Параллельно со Свекольниковым. Пусть запросит экспертов, нет ли на газете следов рыбы, которая была завернута в нее.
- Это было бы здорово, товарищ полковник.
- Ты где-то остановился? Проблемы есть?
- Насчет проблем я еще не в курсе. У человека дома четыре собаки. Я остановился у бывшего сослуживца, кинолога из саперного отряда нашей бригады.
- Ты Николаева имеешь в виду?
- Да. Вы его знаете?
- Слышал. Когда он на работу в Москве устраивался, на него запросили характеристику. В управлении кадров ее сделали и мне на подпись принесли. Сам я с ним не встречался. Места на тебя в доме хоть хватает?
- Я у него еще не был. Он на работе. До семнадцати часов занят. Вечером я к нему подъеду, тогда и узнаю насчет места. Кстати, товарищ полковник, вы не в курсе, где он работает?
- В большой страховой компании.
- Что кинологу делать в страховой компании? Не понимаю!..
- У них там свой следственный отдел. Вот в нем-то он со своими собаками и работает. Бывает, дом человек застрахует и сам подожжет, чтобы деньги получить. Собаки Николаева ищут следы… Ага! Ты думаешь насчет страховки и покупки машины. Ладно, капитан частного сыска, работай. Проверь вариант. Я не могу приказать докладывать мне, поскольку ты уже не мой подчиненный, но попрошу - держи меня в курсе дела. А если проблемы с ночевкой будут, так у нас в новом корпусе есть гостиничные номера. Они, правда, на камеры похожи, но недолго можно и потерпеть. Устроить смогу. Обращайся, если что, без стеснения.
- Спасибо, товарищ полковник, - поблагодарил я, но в трубке уже звучали короткие гудки.
Полковник Мочилов отключился.
Я тут же стал пересылать через программу-мессенджер "WhatsApp" на его номер видеосюжет, снятый в тату-салоне. Комментарии к нему я уже дал.
Смартфон сам отправлял данные. Это дело могло занять несколько минут. Поэтому я не стал ждать, засунул аппарат в карман и поехал дальше.
Я остановился в центре незнакомого города, на площади Урицкого, и спросил у водителя такси, где находится районный отдел полиции. Тот объяснил толково, с подробностями, и я легко нашел нужное мне здание. Тем более что город сам по себе был небольшим, и искать в нем что-то было несложно. Я проехал через площадь Революции и свернул налево, на улицу Коммуны, где без труда обнаружил нужное мне здание.
Капитан уголовного розыска, к которому меня отправил дежурный по управлению, сидел, как я понял, вместе с носатым пожарником из МЧС над какими-то бумагами. При беглом взгляде мне показалось, что это был проект или кадастровый план какого-то дома. Я легко предположил, что этих людей интересует именно сгоревшее жилище Юрия Максимовича Нифонтова. Но сразу объяснить что-то мне никто не рвался.
Капитан молча выслушал мои слова о цели визита, потом долго и придирчиво рассматривал мое удостоверение частного детектива. После этого он даже зачем-то переписал данные на листочек перекидного календаря. Хорошо, что не догадался отпечатки снять. Не люблю я этого. Пальцы потом трудно отмываются от мастики.
Впрочем, слышал я где-то, что сейчас ею пользуются только стражи порядка, работающие в каком-нибудь захолустье. А в цивилизованном мире, к которому жители Истры, конечно же, относят себя самих и свой город, в дело идет простая пленка, на которой весь рисунок пальцев прекрасно сохраняется.
Пожарник же при моем появлении завертел носом, как вентилятор лопастями. Может быть, он так ко мне принюхивался.
- Какими судьбами к нам издалека, да еще по такому горячему вопросу?
- Вы про попытки взрывов целого семейства Нифонтовых слышали что-нибудь? - спросил я, объясняя свой интерес.
- Слышали. Только вам тогда не ко мне, а в Москву, в управление ФСБ России к полковнику
Свекольникову надо обращаться. Он этим делом занимается.
- Там мне делать нечего, хотя, возможно, придется и с полковником встретиться. Пока же меня больше интересует сама личность Юрия Максимовича Нифонтова. Он тоже причастен к взрывам, хотя в этом деле и стоит пока сбоку. Я не уверен, что это надолго.
- Нас этот господин тоже интересует, - заявил капитан. - Я помню, что и его пытались взорвать, но мы ведем дело другого порядка.
- И даже весьма другого, - добавил пожарник в звании старшего лейтенанта и в который уже раз повертел длинным носом так, словно пытался уловить запах гари.
- Вот поэтому я к вам и пришел. Про пожар я уже знаю. Про смерть Лилии Нифонтовой тоже в курсе. Хотел бы о подробностях спросить.
- По факту гибели человека возбуждено уголовное дело. Разбираемся. - Мне показалось, что капитан не очень-то торопился делиться информацией.
- Разбираемся, - подтвердил длинноносый старший лейтенант в мундире МЧС даже с каким-то вызовом, словно я мешал ему этим делом заниматься.
- Вот я и приехал с просьбой. Надеюсь, что вы информацией поделитесь. Чувствую, что она у вас есть. Мы же одно дело делаем. Поэтому надеюсь на вашу помощь.
Почему менты традиционно не любят представителей частного сыска, я не знал, но уже много раз слышал об этом. Капитан уголовного розыска, кажется, был как раз из тех самых персон.
- Вы раньше в полиции служили? - спросил старший лейтенант.
- Нет, я служил в спецназе ГРУ, ушел по инвалидности. А потом бывшие сотрудники уголовного розыска пригласили меня на работу в частное детективно-правовое агентство. Они посчитали, что в работе военной разведки и уголовного розыска много общего, и я должен справиться. Так вот я и стал капитаном частного сыска.
Капитану уголовного розыска, кажется, сказанное понравилось.
- А как инвалидность заработали? - Голос у него стал мягче, в нем проявились нотки заинтересованности.
- Северный Кавказ…
Это прозвучало серьезно и, кажется, вызывало уважение к моей особе.
- Я месяц назад оттуда вернулся. Кстати, вместе со спецназом ГРУ пришлось в операциях участвовать. Видел, как ваши воюют. Даже завидно было, что нас так не учат. Так что вас интересует? - спросил капитан.
Перемена в его настроении стала мне понятна - профессиональное уважение.
Мне повезло в том, что капитану уголовного розыска на Северном Кавказе попался какой-то офицер спецназа, видимо, весьма благосклонно относящийся к сотрудникам полиции. Когда отцы-командиры там же пытались навязать мне взаимодействие с любым полицейским подразделением, я готов был отказаться даже под угрозой расстрела. Мой опыт показывал, что воевать вместе с ними - это не бить бандитов, а защищать от них ментов. Они совершенно непригодны для боевых действий. Окажись рядом с этим капитаном офицер спецназа с моим восприятием полиции, то какому-то частному сыщику не перепало бы ни одного факта.
- Меня интересует личность самого Нифонтова, все, что связано с ним и, попутно, с пожаром, поскольку я предвижу объединение нескольких дел в одно производство. Есть и еще один вопрос. Он только вчера купил "Порше" девятьсот одиннадцатой модели, хотя и не имел денег…
- А почему вы спрашиваете об этом меня? - поинтересовался капитан уголовного розыска. - Мы не налоговая инспекция и не можем контролировать его доходы и расходы. Это вопрос не нашей компетенции.
- Я ставлю этот вопрос перед вами хотя бы потому, что минувшей ночью была убита тетя Юрия Максимовича. Зарублена топором в своем деревенском доме. Убийца, вероятно, уехал с места преступления на темном "Порше" той самой модели без регистрационных знаков.
- Во сколько и где это случилось? - спросил капитан.
Я назвал точное время и деревню в Московской области. Капитан, похоже, географию знал неплохо. По крайней мере, своей области.
- Юрий Максимович в это время был дома, - проговорил он. - Пожар случился через двадцать минут после убийства. Он просто не успел бы доехать. Даже на "Порше".
ГЛАВА 12
Эта новость в какой-то степени разрушала мою версию, уже почти сложившуюся в голове. Я предполагал, что Юрий Максимович у кого-то занял деньги. Он убил Елену Анатольевну, чтобы получить наследство, продать квартиру и расплатиться с долгами.
Он пошел на это осознанно и не знал одной важной детали. Согласно закону, в наследство человек вступает только спустя полгода после смерти завещателя. Проконсультироваться по этому вопросу у юриста, даже у того, который входит в твою компанию, трудно, поскольку тогда придется признаваться в намерении убить или в самом преступлении, уже совершенном. Мне казалось, что эта версия очень похожа на правду, но вышло все совершенно по-другому.
Но оттого, что моя версия теперь выглядела явно несостоятельной, рассыпавшейся, руки у меня не опустились. Да, алиби здесь было неоспоримым. При этом я хорошо знал, что в жизни порой происходят вещи совершенно невероятные, которые опровергают, казалось бы, бесспорные факты.
И вообще, почему я должен был связывать убийство Елены Анатольевны со взрывами членов семейства Нифонтовых? Моя главная задача - найти не убийцу пожилой женщины, а человека, устроившего взрывы, и тем самым оправдать подполковника в отставке Скоморохова. Значит, и причины для отчаяния нет. Уж к нему-то я вообще никогда не был склонен. Даже если мне не удавалось сделать что-то, внешне совсем простое.
- Это о том, что касается убийства тети господина Нифонтова, - сказал капитан. - А о пожаре вам лучше расскажет эксперт МЧС. Он у нас серьезный специалист.
Старший лейтенант комплимент выслушал молча, перестал вертеть носом, сел прямее и сразу начал даже не говорить, а вещать. Видимо, ему не терпелось поделиться информацией. А я из этого сразу сделал вывод, что сведения эти неординарны. Иначе у старшего лейтенанта не появилось бы столь горячее желание поделиться ими.
- Сам Нифонтов, когда люди стали собираться, еще до приезда пожарной команды, несколько раз сказал, что проводка в доме была плохая. Наверное, замкнула. Он так часто повторял это, что у наших сотрудников, прибывших на место, невольно появилась мысль о том, что Нифонтов пытается всем внушить эту идею. Конечно, он имеет право на собственную версию, но и мы тоже. Когда пожар потушили, Нифонтов рассказал, что смотрел телевизор на первом этаже дома и уснул на диване. Его жена в это время, видимо, ушла на второй этаж, в общую спальню.
- А сын жены? - спросил я.
Пожарный растерялся, и нос его снова беспокойно завертелся.
- Там еще был сын?
- Он этим вечером уехал на три дня к своему отцу, - объяснил капитан уголовного розыска. - Ему взялся сообщить о случившемся дед, но в Истру сын еще не приехал.
- Дед - это полковник Свекольников? - задал я естественный вопрос.
- Да. Он самый.
- Как он отнесся к случившемуся?
- А его разве поймешь? Лицо непроницаемое. Губы поджаты, говорит с трудом, никаких эмоций на публике. Профессиональное умение все скрывать. Только курит беспрестанно. Но он и без того много дымит. В прошлый раз мы с ним встречались, он одну сигарету от другой прикуривал. Оттого и кашляет часто. Но после пожара я сам его только со стороны наблюдал. Наш начальник уголовного розыска с ним беседовал в моем присутствии. Соболезнование выражал.
- Он что, частый гость у вас?
- Частый. У него дача под городом. И дочь жила здесь. Полковник справки наводил о Нифонтове. И у нас, и в отделе по борьбе с наркотой.
- Что ему сказали про Нифонтова?
- У нас на него ничего не было. Спокойный человек, приводов не имеет. По картотеке не проходит. А уж что в отделе наркоты сообщили, это у них спрашивайте. Я не в курсе. Свекольников почему-то мне об этом не сообщал.
Я снова повернулся к носатому старшему лейтенанту и спросил:
- Машина тоже сгорела? Темно-синий "Порше" девятьсот одиннадцатой модели?
- Там даже гаража нет, а во дворе автомобиль поставить негде. Не было машины. Я не видел. Может, на платной стоянке оставил? Она от него через квартал, около школьного стадиона.
- А что там с проводкой?
- А ничего там с проводкой, - заявил он, с неповторимой гордостью задирая нос. - Дом был построен из рифленого бруса. Изнутри обшит негорючим утеплителем, поверху - вагонкой. Проводка проходила под обшивкой, что само по себе весьма опасно. Мы все там перекопали, но места замыкания не нашли. Не было там, похоже, его. Оно ведь всегда точно определяется, если провода полностью не оплавятся. Там этого не случилось. Под обшивкой они в короба были уложены, тоже негорючие.
- А что тогда?
- А тогда остается лишь поджог. Только вот неизвестно, кто его устроил. Изнутри или снаружи, тоже еще не определено. Хотя, судя по карте распространения огня, которую мы сразу составили, скорее имел место первый вариант. Да и сам факт поджога еще доказать следует. А это весьма трудно.
- Но есть косвенные улики против Юрия Максимовича, - сообщил капитан. - Допускаю, что они к делу отношения не имеют, тем не менее наводят на определенные мысли о странности его утверждений и вообще поведения после пожара.
- Какие?
- Я только час назад с врачом в больнице разговаривал. Даже с двумя - хирургом и пульмонологом. Второй заявил, что не такое и сильное отравление угарным газом у его пациента. Симптомы, конечно, есть. Рот слишком большой, да и разевал он его часто. Наглотался, конечно, слегка. Но сам Нифонтов изображает из себя человека, находящегося при смерти. Пульмонолог уверен, что симуляция налицо. Рентген о том же говорит. А хирург обладает весьма острым взглядом. Он сказал, что порезы на руках не от стекла. Нифонтов же сообщил, что когда проснулся, сначала сразу на улицу выскочил с испуга. Потом сообразил, что жена наверху осталась, решил вытащить ее, разбивал окна, порезался о стекло и наглотался дыма. Только потом, говорит, сообразил, схватил лопату и стал ею стекла разбивать. Но кто даже в панике будет колотить окно мягкими тканями предплечья? Кулаком - это возможно, вполне реально. Но не предплечьем. Да и сами порезы не характерны для стекла. Хирург предполагает, что Нифонтов сам себе чем-то руки искромсал, чтобы показать свои попытки спасти жену. Большие портновские ножницы были найдены на пожарище, неподалеку от места, где был вход в дом.
- Кроме того, он мог бы и сообразить, что при разбитых окнах идет приток воздуха и пожар разгорается сильнее, - добавил старший лейтенант. - Но Нифонтов уверяет, будто надеялся на то, что жена спустится на первый этаж и выберется в разбитое окно. Если поджог был произведен снаружи, то вполне возможно предположить, что преступник выставил или разбил стекло и забросил внутрь дома что-то горючее.
- И что теперь? Следует искать, кому Юрий Максимович мог поручить убийство? - поинтересовался я, но ответа ждать не стал, потому что у меня зазвонил смартфон и пришлось ответить.
Меня беспокоил рыжий участковый кот Василий из деревни, где произошло убийство. Старший лейтенант мог позвонить и с оперативными данными, и с предупреждением о том, что я попал в число подозреваемых. Это в любом случае требовалось выяснить как можно быстрее. Если налицо второе обстоятельство, то мне было бы лучше немедленно покинуть это отделение полиции.
- Слушаю тебя, товарищ старший лейтенант полиции, - сказал я.
Последнее слово я добавил специально для местного капитана, чтобы тот понял, что с полицией я успешно сотрудничаю, даже общаюсь на вполне дружественной ноте. Это обстоятельство должно было окончательно снять некоторую напряженность, возникшую в самом начале нашей беседы.
- Как дела, Тим Сергеич? - осведомился старший лейтенант вполне деловым тоном.
По его голосу мне было понятно, что спрашивает он отнюдь не ради вежливости.
- Стараемся. Скрипим, но дело делаем.
- Добрался до Нифонтова?
- У него сегодня ночью сгорел дом, погибла жена. Сам он в больнице. Наглотался угарного газа и сильно порезался, как говорит, стеклами, когда пытался жену найти и спасти. Окна выбивал руками. Вчера он купил себе "Порше 911", хотя и не имел на это денег.