Они познакомились на онлайновой конференции два года назад, оба тогда участвовали в веб-симпозиуме. Рэндал в то время стал известным, убедив судью, что помещенная в таблоиде фотография супермодели, входящей в реабилитационную клинику, на самом деле является подделкой. Супермодель получила неназванную сумму компенсации от газет, а Рэндал заработал репутацию одного из самых толковых исследователей в данной области. Информированный источник сообщал, будто Рэндалу достался жирный кусок от суммы ущерба. Лживый источник добавил к тому же, что признательный клиент отблагодарил Рэндала лично.
"Надежность цифрового свидетельства - это один из самых серьезных вызовов для правоохранительных органов в двадцать первом веке, - сообщил Рэндал участникам конференции. - С цифровой камерой за пятьдесят долларов и компьютером можно подделать что угодно. Но надежда есть. В тот момент, когда вы меняете цифровой образ, вы оставляете на нем отпечатки пальцев. Почти невозможно реалистично соединить две картинки, не развернув или не изменив каких-либо размеров. Это называется математическими манипуляциями, и они оставляют отметины в данных, словно круги на воде, когда вы кидаете камень в пруд. Если вы сможете измерить все эти круги, их высоту, длину волны, скорость, то сможете рассчитать, куда упал камень и каковы его размеры. Тут используется та же идея".
Эта идея требовала серьезного математического подхода, который оказался полезным как для восстановления реальных документов, так и для обнаружения подделок. Ник после этого переписывался с Рэндалом по электронке, хотел сравнить записи, и с тех пор они время от времени сотрудничали. Вдобавок Рэндал привел его в "Готическую берлогу". В течение нескольких месяцев они чуть ли не каждую ночь бродили по этому фантастическому онлайновому королевству - убивали драконов, спасали принцесс, брали штурмом замки, наполненные невообразимыми сокровищами. А потом Ник поменял компанию принцесс на Джиллиан.
Нимб белого света замигал вокруг Урзреда Некроманта - он снова ожил.
- Есть что-нибудь?
- Один мусор.
Ник испытал немало разочарований, часами ожидая компьютерных вердиктов, и был готов к тому, что и в данном случае многого ждать не приходится. Но теперь речь шла не об очередном эксперименте. Он раздосадованно сжал мышку и случайно отправил Странника в дальний угол обиталища Урзреда.
- Дело не в алгоритме. Вся эта картинка поддельная.
- Что ты имеешь в виду? - Ник привел Странника назад в центр помещения. - Файл испорчен?
- Это не файл.
Ник с опозданием понял: Рэндал пытается что-то ему сообщить.
- Ты знаешь мою аналогию с рябью на воде? Так вот представь, ты берешь пример, а тут выясняется, что в этом пруду даже нет воды. Вот о чем я говорю.
- Я не…
- Кто-то что-то сделал с этим файлом. Картинка явно остается - я ее прекрасно вижу. Но под поверхностью происходит нечто, совершенно меняющее файловую кодировку.
Наконец Ник понял.
- Шифровка.
- Именно. Кто-то что-то спрятал внутри этого файла, и когда смотришь на картинку, то ничего такого не видишь. На этом изображении имеется более пяти миллионов отдельных пикселей, и каждый хранится в виде цепочки из шести знаков. Нужно только изменить некоторое их количество, чтобы эти цифры и буквы образовали послание, и ты тут можешь скрыть большой кусок текста, и никто даже догадываться об этом не будет. Невооруженному взгляду он не виден.
Ник знал, как действуют такие штуки - он сталкивался с ними прежде.
"Почему мне самому это в голову не пришло?"
- А Джиллиан могла знать, как это делается?
- Конечно. Есть масса программ, с помощью которых это можно сделать. Узнай, какой она пользовалась, обработай файл с ее помощью и получишь то, что там сейчас скрыто. Но возможно, файл еще и защищен паролем.
"Ключ - медведь".
- Сейчас этим и займусь.
В первый раз с тех пор, как имя Джиллиан засветилось на его мониторе, Ник снова исполнился надежды.
- Можешь еще попробовать ее IP-адрес, - предложил Рэндал. - Ты видишь, где она оказалась?
- Она выходила на меня через "Базз". По одноуровневой сети. Я думал, проследить тут что-нибудь невозможно.
- Но кому-то это удалось сделать. - Урзред повернулся и посмотрел на Ника. - Иначе как бы они смогли тебя найти?
На экране Николас Странник оперся на свой посох и через освещенное лунным светом обиталище посмотрел на Некроманта. Ник в многолюдном интернет-кафе в Нижнем Бродвее откинулся к спинке стула из нержавеющей стали. Кафе было битком набито, карликов и магов не наблюдалось, но почти все остальные тут присутствовали. Филиппинцы и индейцы связывались со своими семействами, туристы из Европы - из тех, что ездят автостопом, - хвастались в блогах, мексиканские детишки играли в "Контрудар". Крохотная, почти невидимая часть всего этого кавардака обшаривала мир по проводам и радиоволнам. И тем не менее, несмотря на весь этот тарарам, кто-то смог отследить послание от перепуганной девушки из Европы в нью-йоркскую квартиру. Ник бросил взгляд через плечо. Коротко стриженный кореец с прыщавым лицом, казалось, ждал, когда освободится какой-нибудь компьютер.
- Ты сейчас дома? - раздался голос Рэндала в наушниках.
Ник отрицательно покачал головой, потом вспомнил, что Рэндал не видит его.
- Дом - это место преступления. Мне не разрешают туда возвращаться.
- Может, это и к лучшему. - Урзред обошел стол и остановился прямо перед Странником. - Ты должен быть осторожным. Мы с тобой - чем мы занимаемся? Мы привыкли видеть всякие фальшивки типа бумаг, картинок, чисел, с которыми работаем. Но это настоящее. Реальные люди, реальные пули. Ты там дурака не валяй.
- Я буду осторожен.
Ник нажал "выход" и покинул "Готическую берлогу". Вернулся в мир, в котором обитали звери куда опаснее виртуальных монстров.
XVIII
Париж, 1433 г.
Эней как-то сказал, что жизнь человека - это чистая страница, на которой Господь пишет то, что пожелает. Но бумага, прежде чем ее коснутся чернила, должна быть создана. Я думал об этом, ожидая в мастерской изготовителя бумаги. В помещении пахло сыростью и гнилью, как в хранилище яблок в конце зимы. За столом сидела женщина с ножом и кипой влажных листков, которые она нарезала на крохотные кусочки. Последние отправлялись в деревянную кадку, а там два ученика с длинными лопатками сбивали их в жидкую кашицу. Когда эта кашица будет готова, ее поставят в углу помещения, где она будет бродить неделю, потом ее собьют снова, пока от первоначальных обрезков ничего не останется. Только после этого мастер-бумажник перечерпает содержимое кадки в проволочную форму, спрессует там, выжав влагу, укрепит клеем и перетрет пемзой, чтобы она была ровной под пером. Так вот и человеческая жизнь должна быть растворена и переделана, прежде чем хоть капля Господнего желания будет записана на ней.
Бумагоделатель принес мне связку бумаги, перевязанную бечевкой. За его спиной один из учеников закручивал винт пресса. Послышался хлюпающий звук воды, выдавливаемой из влажной бумаги на фетровую подложку. Игра воображения родила такую фантазию: я представил себе, что вода - это чернила, словно из бумаги можно выжать и сами слова, переписать судьбу.
- Видать, твой хозяин загружает тебя работой. - Бумагоделатель взял у меня монетки.
Я пожал плечами.
- Мы продаем спасение грешникам и знание невеждам. Клиентов у нас всегда хватает.
Я отнес бумагу в нашу мастерскую по другую сторону моста, так плотно застроенного домами, что река за ними была не видна. На близость воды указывало лишь урчание мельничных колес под арочными пролетами внизу. Я прошел под пристальными взглядами двадцати четырех царей Израилевых, высеченных на фасаде собора Парижской Богоматери, и еще раз пересек реку, а потом углубился в лабиринт улиц вокруг церкви Святого Северина под сенью университета. Здесь был мой дом. В воздухе, словно снег, летали гусиный пух и обрезки пергамента; делая вдох, ты рисковал набрать полные легкие этой дряни. Писцы сидели у открытых дверей и окон, на подставках перед ними стояли раскрытые книги; иллюминаторы вызывали к жизни чудных, легендарных животных, превращая их в буквицы или изображая на полях рукописей, а студенты в поношенных нарядах торговались с книготорговцами, чтобы сэкономить на шлюх, обитающих за рю Сен-Жак.
Мастерская располагалась приблизительно в полпути по улочке, на окнах здесь были матерчатые маркизы, а на столике перед входом лежали несколько потрепанных книжек. Рядом с дверью было приколочено большое объявление, рекламирующее множество специализаций книготорговца: жирное готическое письмо с замысловатыми буквицами, изящные рукописные шрифты с буквами, переплетенными, как плющ в саду, теснящиеся миниатюрные шрифты, прочесть которые удалось бы только с помощью лупы. На углу дома на груде книг расположилась фигура Минервы, оглядывающей улицу.
- А, вот и ты.
Оливье де Нарбонн (книготорговец, переплетчик и мой наниматель) оторвал взгляд от Библии, которую внимательно изучал вместе с клиентом. Я собирался бочком проскользнуть наверх и начать работу, которую обещал ему на этот день, но он поманил меня, развернув клиента так, чтобы я мог видеть его лицо.
- Твой земляк. Позволь представить Иоганна Фуста. Из Майнца.
Я знал, откуда он. Я знал, где он жил, в какую церковь ходил, в какой школе учился. Я знал, что разница между нами всего в два года, хотя он и казался старше из-за седины, пробивавшийся в его темных волосах. Я, убегая от своего прошлого, исходил весь христианский мир, и каждая новая катастрофа наваливалась на следующую, как костяшки домино. И вот в Париже я видел лицо из моего детства - Фуст стоял и с любопытством улыбался мне.
И он тоже знал меня.
- Хенхен Генсфлейш. - Он пересек комнату и неловко обнял меня.
Я отстранился, стал вглядываться в его лицо в поисках каких-либо свидетельств того, насколько он осведомлен, пытаясь скрыть мой страх от Оливье, который вытаращил глаза от удивления. После моего бегства из Кельна я не знал, что стало известно обо мне, насколько широко распространились слухи о моем преступлении. Возможно, Конрад сохранил его в тайне, желая защитить своего сына. На лице Фуста определенно не было видно никаких признаков того, что он знает о моем проступке, одно искреннее изумление от встречи старого знакомого так далеко от дома.
Я тоже обнял его.
- Рад тебя видеть.
Мы никогда не были друзьями. Фуст, честолюбивый и умный, водился с отпрысками из безупречных аристократических семейств, среди предков которых по материнской линии не было лавочников. Он, должно быть, многого добился в жизни: его синий плащ был сшит из дорогой ткани, оторочен медвежьим мехом и золотой бахромой. Не то чтобы это было криком моды, но такие плащи носили люди старшего поколения - одеяние человека, чуждающегося ровесников.
- Какими судьбами ты в Париже?
Он приподнял маленькую Библию.
- Хочу вот купить книги и увезти в Майнц.
- Никогда не думал, что ты станешь книготорговцем.
Он улыбнулся, чуть скривив губы.
- Зарабатываю на жизнь разными способами. У меня несколько дел. Ну а ты? Ты поехал в Кельн учиться на ювелира - это последнее, что я о тебе слышал.
- Оказалось, я не создан для этого ремесла. - Я беспомощно улыбнулся. - Я приехал в Париж работать писцом.
- Лучше Парижа в этом смысле места нет. - Фуст, казалось, был исполнен искреннего энтузиазма. - Столько книг. И такого качества. Я покупаю все, что могу. - Он показал на легкий экипаж, стоявший на улице. - К вечеру наполню его книгами, а вскоре вернусь за новой порцией.
- Вы обязательно должны приобрести Библию, - вставил Оливье. - С любого другого я бы потребовал семь золотых экю, но поскольку эта была написана вашим другом, то я дам вам скидку в четыре су.
- Поскольку она была написана моим другом, я заплачу вам семь экю, при условии, что эти четыре су получит переписчик.
- Конечно. Вообще-то говоря, он немало и других книг переписал для меня. Давайте покажу…
- Не сегодня. - Фуст закрыл книгу. - Мне нужно поторопиться. До темноты я должен встретиться еще с несколькими людьми. А завтра отправляюсь в Майнц. - Он повернулся ко мне. - Я снова приеду весной.
- Возможно, тогда и увидимся.
- Надеюсь. Всегда приятно увидеть знакомое лицо. - Он двинулся к двери, потом остановился, вспомнив что-то. - Извини, забыл сказать об этом сразу. Я расстроился, узнав про твою мать.
Мне так хотелось, чтобы он поскорее ушел, что я слышал его слова, не понимая их значения.
- Мою мать?
- Она была доброй христианкой. На ее похоронах многие плакали. Да возьмет ее Господь на небеса.
Я сидел за своим столом и призывал слезы. Душа у меня болела, но тело онемело и стало бесчувственным. Я не видел мать с того дня, когда отправился в Кельн, - застывшая фигура в сером плаще на берегу реки. Я вспоминал ее в течение этих десяти лет, но не слишком часто. Если бы не встреча с Фустом, я бы счастливо жил и дальше, думая, что она жива. Я даже не мог сказать, о ней ли я скорбел или о той жизни, которую утратил много лет назад. Я чувствовал, как какая-то огромная пустота образуется во мне.
Слишком много мыслей теснилось в моей голове. Я посмотрел на стол, на пергамент, чернила и книгу, ждущую меня. Работа не залечила бы мои раны, но утешила бы, отвлекая от тяжелых мыслей. Я натер пергамент мелом, выбелив его, потом расчертил, нанося жирные линии графитом, чтобы показать, что все было сделано тщательно. Я выделил место для буквицы и оставил две строки для рубрики.
Я поставил книгу на подставку. Томик был небольшой - переписка не должна была занять много времени. Я заточил перо, обратился к первой странице, и тут меня ждало третье великое потрясение этого дня: агрессивный карлик и книга чудес, которую он продал Конраду Шмидту.
"Я открыл "Книгу философов" и из нее узнал хранимые ими тайны".
XIX
Нью-Йорк
Загрузка завершена
Ник бросил взгляд на экран, одновременно елозя последним куском вафли по тарелке, чтобы впитать побольше сиропа. Он вернулся в неоновый кокон ресторанчика и впервые в этот день, хотя на улице уже было темно, ел по-человечески. Он расположился в крайней кабинке в задней части зала, с опаской оглядывая входящих и уходящих посетителей. Публика была обычная для вечернего времени: банковские служащие в костюмах, секретарши, несколько студентов. Никто не задерживался надолго. У стойки из динамиков музыкального автомата доносилась музыка - Чарли Дэниелс со своими ребятами исполнял "Дьявол спустился в Джорджию".
Ник слизнул сироп с пальцев и нажал клавишу на ноутбуке.
Вы уверены, что хотите установить "Криптик"?
Да.
Он испытывал уже третью программу, еще одну из бесплатных. Пожевывая соломинку, он смотрел на индикатор, показывающий процент установки.
Какие мотивы руководили Джиллиан? Когда они были вместе, она проявила себя… не то чтобы луддиткой, но человеком, лицо которого перекашивалось, когда разговор становился слишком уж техническим. Она была из тех, кто хотел пользоваться компьютером, но не желал знать никаких подробностей о том, как это делается. Как это она нашла способ зашифровать файл, если даже Ник о таких вещах знал только понаслышке?
Хотите запустить "Криптик" сейчас?
Да.
На экране открылось новое окно, простой интерфейс из трех белых плашек в ряд. Ник кликнул по средней.
Пожалуйста, выберите файл для дешифровки.
Еще два клика - и в центре плашки появилась карта с восемью животными. Эта часть не вызывала затруднений.
Ник глубоко вздохнул и кликнул еще раз. Экран мигнул.
Введите пароль:
Получилось. Ник от радости ударил по столу. Пустая тарелка загремела на пластиковой столешнице. Маленькая девочка за соседним столиком подняла на него удивленный взгляд, а потом снова принялась за свое мороженое. Ник попытался смирить надежду, которая проснулась в нем.
Ключ - медведь.
Ну вот, сейчас ничего и не будет. Он отодвинул тарелку, подтянул к себе компьютер, чтобы не ошибиться при вводе. МЕДВЕДЬ.
Неверный пароль
Введите пароль:
Он попробовал еще раз. Теперь уже строчными буквами. Его дрожащие от волнения пальцы скребли клавиатуру; ему пришлось набирать три раза, прежде чем он уверился, что ввел правильно. Каждый раз один и тот же отказ.
Крушение надежд было невыносимо. Запрос пароля дразнил - пустая иконка, скважина, ждущая правильного ключа. Если бы ему только удалось открыть этот замок… Он пробовал снова и снова, менял заглавные буквы, добавлял цифры - день рождения Джиллиан, даже (хотя он и чувствовал, что это глупо) их годовщину. Ему хотелось пробить дыру в экране, проникнуть сквозь эту стену пикселей и ухватить находящуюся внутри тайну. Узнать ответы на все вопросы, которые за последние тридцать шесть часов вывернули наизнанку его жизнь.
Он включил наушники и снова связался с "Готической берлогой". Видимо, Рэндал искал его. Он появился из ниоткуда в облаке искр через секунду после прибытия Ника.
- Это "Криптик", - сразу сказал Ник. - Программа, - пояснил он на тот случай, если Рэндал не понял, о чем речь.
- Я знаю. Я посмотрел.
- Ее как-нибудь можно взломать?
Пауза.
- Это довольно надежная программа. Тебе не удастся так просто заставить ее работать без пароля. Джиллиан тебе разве ничего не прислала?
- Она написала "ключ - медведь".
Ник набрал этот текст. В "Готической берлоге", залитой лунным светом, Странник вытащил из плаща клочок пергамента и вручил его Некроманту.
- Тут на картинке четыре животных. Может быть это и есть наводка?
Ник переключил программы. Четыре медведя кувыркались со львами в своей цифровой плашке. Один словно копал невидимую нору. Ник кликнул и получил желанный запрос.
Набрал: четыре.
Неверный пароль
Введите пароль:
- А если… - Рэндал задумался. - Ты сказал, что это средневековые карты. Они тогда, кажется, говорили на латинском?
Урзред подошел к пыльной полке и открыл большой том в металлическом переплете, покоящийся на пюпитре. Ник знал, что это действие открыло окно в Сети.
- Ursus, - по буквам прочел Рэндал. - Получается?
Ник попытался - прописными, строчными.
- Нет.
- А как насчет…
Приглушенный звонок мобильника проник в уши Ника и сквозь наушники.
- Подожди. - Он вытащил наушники, принял вызов. - Слушаю.