Глава 26
Малоун спустился на первый этаж. Теперь он смог хорошо рассмотреть незнакомцев.
- Это Ульрих Хенн, - сказала Кристл. - Он работает на нашу семью.
- И что же он делает?
- Присматривает за замком, - ответила за нее старуха. - Он главный камергер.
- А кто вы такая? - отрывисто бросил Коттон.
Ее брови приподнялись в немом изумлении, и она послала ему царственную улыбку, показав редко посаженные острые зубы. Она была неестественно худой и очень смахивала на старую мудрую птицу с блестящим серебристо-золотым оперением. На тонких руках просвечивали скрученные вены, а пигментные пятна усеивали запястья.
- Я - Изабель Оберхаузер.
Несмотря на ее приветливую улыбку, глаза оставались стальными и жесткими.
- Предполагается, что я буду впечатлен?
- Я - глава этой семьи.
Коттон указал на Ульриха Хенна:
- Вы и ваш слуга только что убили человека.
- Он незаконно вторгся в мой дом, с оружием в руках, пытался убить вас и мою дочь.
- И у вас чисто случайно нашелся автомат, а также человек, смогший снести ему полчерепа. И все это с расстояния в пятьдесят футов в плохо освещенном холле…
- Ульрих - великолепный стрелок.
Хенн ничего не сказал. Очевидно, он знал свое место.
- Я не знала, что они здесь, - сказала Кристл. - Я была крайне удивлена. Матери не должно было здесь быть. Но когда я увидела, что она и Ульрих входят в холл, я показала им жестом быть готовыми, пока я отвлекаю на себя внимание стрелка.
- Глупое решение.
- Кажется, это сработало.
Все, что случилось в этом замке, очень много рассказало Коттону о Кристл Фальк. Она не испугалась поработать мишенью. Но он все же никак не мог решить, чего было больше в таком поступке - храбрости или идиотизма.
- Я знаю не так уж много ученых, сумевших сделать то же, что и вы… - Коттон повернулся к Изабель Оберхаузер: - Нам этот стрелок пригодился бы живым. Я хотел бы выяснить, откуда он знал мое имя.
- Я тоже это заметила.
- Мне нужны ответы, а не новые загадки; а то, что вы сделали, только усложнило и без того запутанную ситуацию.
Но ему никто не ответил, поэтому Малоун, не задав больше ни единого вопроса, последовал за Кристл вверх по лестнице и оказался в одной из спален, где в дальнем углу огромная каменная печь с выбитой датой "1651" тянулась до самого потолка.
- Это была комната моих деда и отца. - Кристл вошла в нишу, украшенную декоративной скамейкой. - Мои предки, построившие Рейхсхоффен в XIII веке, патологически боялись попасть в ловушку. Поэтому из каждой комнаты есть два выхода, и эта не исключение. В действительности хорошая тактика в условиях семейных неурядиц.
Она нажала на место соединения плит, и часть стены мягко отошла, открыв лестницу, спиралью уходящую вниз. Кристл нажала на выключатель, и ряд низковольтных ламп осветили тьму.
Коттону ничего не оставалось, как последовать за ней вниз. Спустившись, Кристл нажала еще один выключатель.
Малоун заметил, что здесь был сухой, теплый, кондиционированный воздух. На полу лежали серые плиты, обрамленные тонкими полосками черного раствора. Грубые каменные стены оштукатурены и выкрашены в серый цвет. Все это подтверждало первоначальную догадку Малоуна, что фундамент замка был вырублен из основания горы много веков назад.
Одна комната переходила в другую. По стенам висели немецкие флаги, нацистские баннеры; тут была даже точная копия алтаря СС, полностью готовая для церемоний "присвоения имени ребенку", которые, как знал Коттон, были обычным делом в 1930-х годах. Бесчисленные статуэтки, игрушечный солдатик, поставленный на красочную карту Европы начала XX века, нацистские шлемы, сабли, кинжалы, униформа, шапки, куртки-ветровки, пистолеты, автоматы, значки, патронташи, кольца, драгоценности, перчатки и фотографии.
- Вот как проводил время мой дед после войны. Собирал все это.
- Похоже на нацистский музей.
- Публичное унижение больно ранило его. Он хорошо служил этому ублюдку, но так и не смог понять, что сам он ничего не значит для нацистской партии. В течение шести лет после окончания войны он изыскивал любую возможность вернуть потерянное признание. До тех пор пока не повредился рассудком в пятидесятых, он продолжал собирать все эти экспонаты.
- Это не объясняет, почему ваша семья до сих пор все это хранит.
- Мой отец уважал своего отца. Но мы редко сюда спускаемся.
Кристл подвела его к шкатулке со стеклянной крышкой и молча показала на серебряное кольцо, лежащее внутри. На нем были выбиты руны СС, но Малоун никогда раньше не видел такого их начертания. Скоропись какая-то, что ли?
- Они сделаны в истинно германском стиле и похожи на те, что украшали древние норвежские щиты. Эти кольца носили только в Аненербе.
Она привлекла его внимание к другому предмету в шкатулке.
- Значок с руной Одал и "короткорукой" свастикой также предназначался для Аненербе. Дедушка разработал дизайн всех вещей, что когда-либо использовались там. Булавка для галстука тоже в своем роде примечательна - она воспроизводит представление сакрального Ирминсула, или Древа жизни у саксонцев. Предположительно оно находилось на вершине Гор солнца в Детмольде и было уничтожено лично Карлом Великим, когда он начал долгую войну между саксонцами и франками.
- Вы говорите об этих сувенирах почти с благоговением.
- Неужели? - Она выглядела ошеломленной.
- Как будто эти вещи значат для вас очень многое.
Кристл пожала плечами:
- Это просто напоминание о прошлом. Мой дедушка основал Аненербе, преследуя только культурные цели. Но эта организация превратилась в нечто совсем другое. Его Общество наследия предков начало проводить немыслимые эксперименты над узниками концентрационных лагерей. Вакуумные камеры, тестирование гипотермии, кровяной коагуляции… Ужасные вещи. Его отдел прикладных естественных наук собрал коллекцию костей еврейских мужчин и женщин, которых они убили, а затем поместили в растворитель. В конечном счете лишь несколько членов Аненербе были повешены за военные преступления. Многих отправили в тюрьму. Все это мерзость.
Коттон внимательно смотрел на Кристл.
- Ни в одной из этих гадостей мой дедушка не участвовал, - сказала она, будто прочтя его мысли. - Все это уже случилось после того, как он был уволен и подвергнут публичному осмеянию… - Она помедлила. - Много лет спустя, приговорив себя к пожизненному заключению здесь и в аббатстве, он трудился над своими исследованиями в полном одиночестве.
Под гербом Аненербе висел гобелен, на котором было изображено то же Древо жизни, что и на булавке для галстука. Слова, написанные внизу, привлекли внимание Коттона. "Никакой народ не живет дольше, чем документы его культуры".
Кристл заметила его интерес:
- Мой дедушка верил в это утверждение.
- А вы?
Она кивнула:
- И я тоже.
Малоун до сих пор не понимал, почему семья Оберхаузеров хранила эту коллекцию в комнате с климат-контролем и поддерживала здесь идеальную чистоту. Но тем не менее он мог понять Кристл Фальк. Коттон уважал своего отца. Несмотря на то что он редко бывал дома, Малоун помнил, как они вместе проводили время, играя в бейсбол, занимаясь плаванием или работая в саду. Он никак не мог простить отцу, что тот оставил его, лишил того, что его сверстники воспринимало как должное, - обоих родителей. Его мать никогда не давала ему забыть об отце, но, становясь старше, Коттон пришел к выводу, что эта память измучила ее. Быть женой военно-морского офицера было слишком тяжелой ношей - собственно говоря, так же, как быть женой агента группы "Магеллан". Но это Малоун понял уже тогда, когда подписал документы о разводе.
Кристл продвигалась вперед, через экспонаты всей этой невероятной выставки. За каждым поворотом обнаруживались все новые свидетельства страсти Херманна Оберхаузера. Она остановилась еще перед одним богато инкрустированным шкафом, похожим как две капли воды на своего несчастного собрата в аббатстве. В одном из его выдвижных ящиков лежал одинокий листок бумаги, упакованный в плотный пластик. Крист вытащила его.
- Это оригинал последней воли Эйнхарда, найденный дедушкой. Копия хранилась в аббатстве.
Коттон изучал то, что оказалось тонким пергаментом с аккуратным латинским шрифтом и поблекшими до светлосерого цвета чернилами.
- На обороте - перевод на немецкий, - пояснила Кристл. - Последний параграф очень важен.
При жизни я присягнул на верность самому благочестивому королю Карлу, императору и Августу. Он потребовал от меня спрятать все упоминания о Тартаре. Все, что я знал, давным-давно похоронено вместе с королем Карлом, в тот день, когда он умер. Если эту священную гробницу когда-нибудь откроют, сии страницы, не должны быть ни разделены, ни расчленены. Но знайте, что король Карл хотел бы даровать их тому, кто в это время будет обладать короной императора. Прочтение этих истин многое откроет, особенно после того, как я стал свидетелем наивысшего пренебрежения, выраженного королем Людовиком ко всем деяниям своего отца. Я обусловил возможность прочитать эти слова знанием двух других истин. Первую я настоящим дарую своему сыну; ему я приказываю сохранить ее и передать своему сыну, а его сын должен передать следующему в роду. Сохраните ее любой ценой, так как она написана на языке церкви и может быть легко понята, но ее смысл неполон. Вторая истина дарует полное понимание мудрости небес, ждущей вместе с королем Карлом, она начинается в Новом Иерусалиме. Откровения, полученные там, станут понятными, как только будет разгадан секрет этого удивительного места. Пролей свет на эти поиски, применив ангельское совершенство к святости Господа. Но только те, кто оценят трон Соломона и грешность Рима, найдут свою дорогу на небеса. Предупреждаю, что ни я, ни святые не терпят невежества.
- Это то, о чем я вам говорила, - сказала Кристл. - Karl der Groβe Verfolgung. Искания Карла Великого. Это то, что нам надо расшифровать. Это то, что не удалось найти ни Оттону III, ни каждому следующему за ним императору Священной Римской империи. Решение этой загадки приведет нас к тому, что искали наши отцы в Антарктиде.
Коттон покачал головой:
- Вы сказали, что ваш дед отправился в экспедицию и привез материалы в Германию. Очевидно, что он все же разгадал эту загадку. Вы нашли его рукописи?
- Он не оставил никаких записей о том, как или что он выяснил. Как я сказала, он тронулся умом и просто не мог оставить завещания.
- А почему это стало столь важно именно сейчас?
Кристл заколебалась, прежде чем ответить ему.
- Ни дедушка, ни отец не интересовались обыденными делами. Проблемы мировых цивилизаций - это их завораживало. К сожалению, дедушка жил в такое время, когда спорные идеи были под запретом. Поэтому он был вынужден работать один. Отец был романтиком и мечтателем, он не обладал способностью завершить хоть одно начатое им дело.
- И все же очевидно, что ему удалось добраться до Антарктиды на борту американской подводной лодки.
- Что приводит нас к вопросу…
- Почему американское правительство одобрило участие романтика и мечтателя в секретной экспедиции?
Коттон знал, что это странное решение частично можно объяснить временем. Америка 50-х, 60-х и даже 70-х годов прошлого века провела ряд нетрадиционных исследований. Такие явления, как экстрасенсорное восприятие, контроль над разумом, НЛО и любые другие паранормальные явления, тщательно изучались в научных лабораториях секретных служб. Был исследован каждый аспект, и все это было сделано лишь для того, чтобы придумать новое оружие, которое поможет победить в "холодной войне". Было ли это одной из тех диких попыток?
- Я надеялась, что вы поможете мне разобраться с этим, - сказала Кристл.
Но Малоун все еще ждал ответа на свой вопрос: "Почему это так важно именно сейчас?"
- Это может быть отличной сделкой, которая буквально изменит наш мир, - добавила Кристл.
Позади нее появилась ее мать. Пожилая женщина медленно продвигалась к тому месту, где они стояли, ее аккуратные шажки были абсолютно бесшумны.
- Оставь нас, - приказала она дочери.
Кристл тут же ушла, не сказав ни слова.
Малоун все так же стоял, не выпуская из рук завещания Эйнхарда.
Изабель остановилась напротив него и, глядя ему в глаза, проговорила:
- У нас с вами есть что обсудить.
Глава 27
Джексонвилль, штат Флорида
01.20
Чарли Смит ждал на противоположной стороне улицы. Последнее задание, после него его ночная работа будет окончена.
Коммандер Захария Александр, уволенный из военно-морского флота США, провел последние тридцать лет ничего не делая, только жаловался. Его сердце, селезенка, печень, кости - вообще ни одна часть тела - не избежали проверки врачей и многочисленных анализов. Двенадцать лет назад он вдруг стал убеждать всех, что ему необходимо вырезать аппендикс, пока один из докторов не напомнил ему, что эта операция уже была сделана десятью годами раньше. Три года назад он говорил, что у него рак легких, объясняя это тем, что раньше выкуривал по пачке в день. Но многочисленные анализы ничего не показали. Совсем недавно он убедился, что у него рак простаты, а потом потратил недели, пытаясь убедить специалистов, что смертельно болен.
Однако сегодня все медицинские заботы Захарии Александра закончатся.
Решить, как лучше выполнить задание, было сложно. Так как каждый орган Александра был тщательно исследован и много раз перепроверен, смерть от внезапного отказа какого-либо органа определенно будет подозрительной. О насильственной смерти тоже не могло быть и речи, этот способ привлекал особое внимание полицейских. Но и здесь опять помогло досье. Оно сообщало: "Живет один. Его жена, устав от непрекращающегося нытья мужа, развелась с ним много лет назад. Дети навещают его редко, так как он постоянно либо жалуется на морской флот, либо надоедает с бесконечными нравоучениями. В сексе крайне консервативен, никогда не имел женщину снизу. Сейчас твердо уверен, что секс отвратителен и является причиной распространения всяких инфекций. Притворяется, что бросил курить много лет назад, но в основном по ночам, и обычно в кровати, наслаждается очень дорогой сигарой. Он специально ее заказывает через табачный магазин в Джексонвилле и курит по меньшей мере раз в день".
Этого лакомого кусочка оказалось достаточно, чтобы разбудить воображение Смита, и, соединив его с несколькими другими, он наконец определился, каким будет конец Захарии Александра.
Чарли добрался из Вашингтона в Джексонвилль пригородным поездом, приходящим поздно вечером. Затем последовал указаниям в досье и припарковался в четверти мили от дома бывшего морского офицера. Он надел джинсовую жилетку, схватил холщовую сумку с заднего сиденья арендованного автомобиля и вышел на дорогу.
На этой тихой улочке было всего несколько домов.
В досье было указано, что Александр крепко спит и очень громко храпит. Эта запись подсказала, что Смит может не беспокоиться о соблюдении тишины.
Чарли вошел во двор. С левой стороны доносился шум работающего кондиционера, отапливающего дом. Ночь выдалась прохладной, но все же не такой, как в Виргинии.
Он осторожно подошел к одному из боковых окон и довольно долго ждал, пока не услышал ритмичное похрапывание Александра. Новая пара латексных перчаток уже была на его руках. Смит осторожно поставил на землю холщовую сумку и достал из нее маленький резиновый шланг с полым металлическим наконечником. Внимательно осмотрел окно. Как и было указано в досье, силиконовая изоляция запечатывала окно с обеих сторон. Но поскольку ремонт был сделан наспех, Чарли без труда вскрыл пломбу металлическим наконечником, а затем достал из сумки цилиндр с ядовитым газом. О нем он узнал давным-давно; это химическое соединение было настоящей находкой для таких профессионалов, как он. За пару минут газ приводил человека в бессознательное состояние и не оставлял никаких следов в крови или легких. Смит соединил шланг с выходным отверстием цилиндра, открыл вентиль и стал молча ждать, пока газ не заполнит спальню.
Спустя десять минут храп прекратился. Чарли закрыл вентиль, спокойно отсоединил шланг и, аккуратно уложив все обратно в сумку, пошел на задний двор.
На полпути он выбросил уже не нужную сумку и дернул дверь из дешевой древесины, ведущую в подвал. Пошарив возле фундамента из цементных блоков, Чарли обнаружил россыпь электрических проводов. Они оплетали весь нижний этаж. В досье сообщалось, что Александр, законченный ипохондрик, был еще и страшным скрягой. Несколько лет назад он заплатил соседу пару долларов, чтобы провести вытяжку в спальню, но вместе с этим ничего не сделал для изоляции проводов, оставив их валяться в подвале.
Смит достаточно легко нашел распределительную коробку и, следуя указаниям досье, открыл крышку, затем отсоединил провод на 220 вольт. Шум кондиционера тут же прекратился. Он подождал пару секунд, прислушиваясь на всякий случай, подействовал ли газ на Александра. Но ничто не нарушало тишину ночи.
Из одного кармана жилетки Чарли достал нож и снял изоляцию, защищавшую электрические провода внутри и снаружи распределительной коробки. Кто бы ни выполнял эту работу, она была сделана очень халтурно, и повреждение проводов можно будет легко объяснить отсутствием изоляционных трубок. Поэтому он осторожничал, стараясь не переусердствовать.
Смит убрал нож и вытащил из другого кармана жилетки пластиковый пакет. Внутри находился похожий на клей материал и керамический кабель. Чарли прикрепил его к винтам внутри распределительной коробки. Перед восстановлением сети он уложил в коробку тестообразные шарики по всей длине открытых электрических проводов. Этот материал был практически безвреден, но только до тех пор, пока не нагреется. А тепло должен был обеспечить керамический кабель. Для этого необходимо подождать всего несколько минут, тогда расплавятся остатки изоляции и произойдет взрыв. Останется пара минут, за которые ему нужно будет покинуть дом.
Он снова затянул болты. Кондиционер ожил.
Чарли намеренно оставил крышку распределительной коробки у себя, положив ее в карман жилетки.