От нечего делать Матвей Иванович вот уже два часа копался в Интернете. Внезапно взгляд его упал на маленький баннер - "Премьера в Большом театре. Опера Стравинского "Похождения повесы". Матвей Иванович нажал на баннер, и несколько секунд спустя на экране возникла картинка в красных тонах, а под ней - дата премьеры в Большом театре, а еще ниже - небольшая статья об опере.
Матвей Иванович любил Стравинского. Он не раз слушал оперу на диске, но увидеть действие своими глазами ему еще не доводилось.
Он принялся с любопытством читать статью.
"…Источником оперы послужил цикл гравюр Хогарта. Это нравоучительная история о молодом человеке Томе Рэйкуэлле, старающемся доказать окружающим безграничность своей свободы, промотавшем внезапно свалившееся на него наследство, разорившемся и закончившем свои дни в сумасшедшем доме…"
Матвей Иванович печально улыбнулся.
"Похожий сюжет, - подумал он. - Не хватает только сумасшедшего дома. Хотя.., какие мои годы, успею еще".
"…Главным сюжетным мотивом, привнесенным в оперу по сравнению с гравюрами, стала фигура Тени - Ника Шедоу, персонифицированного воплощения Дьявола, соблазняющего Тома богатством и мирскими удовольствиями в обмен на его душу…"
Матвей Иванович вновь оторвался от чтения.
"А сколько Ников Шедоу было в моей истории… - грустно подумал он. - И сколько соблазнов они мне предлагали. Журналисты, телевизионщики, наша собственная эмигрантская братия… Черт, как можно избежать трона, если тебя на него сажают помимо твоей воли?"
Внезапно ему вспомнились жестокие слова жены.
"…Ты неплохо приспособился. Работа на радио, все эти бесконечные интервью, все это сюсюканье перед западными журналистами! Ты стал диссидентом-вельможей и к тому же заработал себе неплохую репутацию в эмигрантских кругах… Да для тебя все это было игрой! Ты никогда не верил в то, о чем так восторженно говорил! Тебе просто нравилось чувствовать себя героем, изгоем, человеком не от мира сего. Тебе нравились все эти шпионские игры в подпольщиков здесь, в Союзе, так же как нравился ореол мученика, которым тебя окружили за границей. Тебе просто нравилось так жить. Люди, которых ты с пеной у рта защищал, о которых писал свои дурацкие книжонки, на самом деле никогда не интересовали тебя. Ты хотел славы, и это был единственный способ добиться ее".
Матвей Иванович вздохнул и вновь уставился в экран монитора.
"…Конечно, никакие сверхъестественные силы не были возможны в хогартовском цикле, проникнутом социально-критическим пафосом и решенном абсолютно реалистическими средствами, в духе Века Разума. Зато персона Дьявола полностью отвечала жанру тогаШе, отнюдь не чуждому ни автору либретто, Одену, ни Стравинскому… Фаустианская тема искушения и расплаты в опере была сохранена и даже подчеркнута - впрочем, не без оттенка иронии. Так, временами Ник комментирует происходящее, отпуская нелестные реплики по адресу своего временного "хозяина", морализирует и поучает…"
В памяти Кожухова встало смуглое, решительное и чрезвычайно доброжелательное лицо Пантелеева.
"Матвей Иванович, - говорил Пантелеев отеческим голосом, - вы ведь понимаете, что другого способа вывести их на чистую воду нет. И тянуть с этим нельзя. Вы ведь не хотите, чтобы кто-то узнал о вашем походе в центральный аппарат ФСБ? А я не поручусь за то, что утечки не произойдет. Вы действовали слишком откровенно…"
"Матвей Иванович, - вторил Пантелееву искуситель Данилов, - для того, чтобы реализовать наш план, тактически необходимо показать Шаховскому, что вы согласны на его предложение. И помните, Матвей Иванович, вы добровольно включились в эту игру и назад пути нет…"
Пряник и кнут. Кнут и пряник. "А я сам? - подумал Матвей Иванович. - Кто я такой? Я - герой? Или я - марионетка в чужих руках?" В сердце у Кожухова засаднило. Он стал читать дальше.
"…При этом в дьяволе почти полностью отсутствует инфернальная серьезность, он плут и циник, как и положено черту из старинной нравоучительной истории. В сущности, у дьявола нет настоящей власти, чтобы завладеть душою Тома, и он, как обычно, жульничает, затевая абсурдную игру с угадыванием карт…"
"Нет настоящей власти, - подумал Матвей Иванович. - А ведь и в самом деле нет! Сидеть дома? К черту! Что они, убьют меня, что ли? Не смогут! Не посмеют! Да кем, черт возьми, они себя вообразили? Кто они такие, чтобы распоряжаться моей судьбой и жизнью?!"
Матвей Иванович почувствовал, как в его душе вызревает упрямство, то самое упрямство, которое четверть века назад сделало его диссидентом. Он вновь принялся за чтение.
"…Слабый, безвольный Том, щепка в житейском море, раб сиюминутных прихотей, которые он именует голосом Природы, - не слишком крупная дичь для сил ада. Наверное, поэтому ад не очень-то старается… В принципе Том живет как бы во сне (мотив сна героя - один из ключевых в опере), пока его не настигает сон безумия и смерти…"
"Не слишком крупная дичь, говорите вы? - Матвей Иванович усмехнулся. - Это мы еще посмотрим. А ну как я выдам прессе все ваши закулисные игры? Президент ли, премьер ли - все вы одним чертом мазаны. Все вы Ники Шедоу, только в разных лицах. И я могу показать это. Показать всем!"
Матвей Иванович выключил компьютер и потянулся за телефоном.
Владимир Дементьев, сидевший в кресле с журналом "Итоги" в руке, резко поднял голову.
- Вы собрались кому-то звонить? - быстро спросил он.
- А вы как думаете? - с сарказмом в голосе спросил фээсбэшника Матвей Иванович.
- Кому?
- А вы уверены, что вас это касается?
Дементьев отложил журнал и уставился на Кожухова блекло-голубыми глазами.
- Меня касается все, что происходит в этой квартире, - жестко ответил он. - Если вы не скажете, кому собрались звонить, я не позволю вам набрать номер.
- Вот как? - усмехнулся Михаил Иванович (в душе ему было не слишком-то весело). - Очень интересно. И что вы сделаете? Примените физическую силу?
Лицо майора Дементьева было абсолютно спокойным, но в глазах горел холодный огонек, от которого Кожухову стало не по себе.
- Можете в этом не сомневаться, - спокойно и четко ответил блондин.
Некоторое время они смотрели в глаза друг другу, потом Кожухов отвел взгляд.
- Хорошо, - сказал он. - Ваша взяла. Я хочу позвонить в Большой театр и заказать билет на спектакль.
- На какой спектакль?
- "Похождения повесы". Если вам это о чем-то говорит.
- Когда будет спектакль?
- Сегодня вечером.
Дементьев улыбнулся:
- Вряд ли это возможно, Матвей Иванович. И потом - в кассе наверняка нет билетов. Если, конечно, у вас нет блата в руководстве театра.
Слово "блат" покоробило Кожухова.
- За билет не беспокойтесь, - с неприязнью в голосе сказал он блондину. - Билет будет.
- Но вы все равно не сможете пойти. Это слишком опасно. Вам опасно появляться в публичном месте.
- Неужели вы думаете, что за мной уже охотятся? - с иронией в голосе спросил Матвей Иванович.
Фээсбэшник пожал плечами:
- Я ничего не думаю. Я просто делаю свою работу.
В кармане у блондина зазвонила мобила. Не сводя с Матвея Ивановича пристального взгляда, он достал телефон и прижал его к уху.
- Слушаю… Да… Да… Хорошо.
Блондин спрятал телефон в карман.
- И все-таки я намерен пойти, - громко, с истеричной ноткой в голосе произнес Матвей Иванович. - И если вы попытаетесь мне запретить, я спрыгну с балкона. Вам ясно?
Честно говоря, в душе Матвей Иванович уже смирился с отказом, возражал он скорее для проформы, чтобы потешить свое самолюбие и сохранить хорошую мину при плохой игре. И потом - он вдруг вспомнил, каким странным голосом и какими непонятными полунамеками разговаривал с ним Шаховской. "Черт его знает, - подумал Матвей Иванович, - возможно, им уже все известно. Тогда они не станут со мной церемониться".
Занимаясь журналистикой, Кожухов по собственному опыту знал, что информацию невозможно удержать. Рано или поздно, но все тайное становится явным. Вопрос утечки информации - это вопрос времени и денег. Ему самому десятки раз приходилось покупать информацию у корыстолюбивых негодяев, засевших во всех эшелонах власти (в том числе и в аппарате Президента).
Но в тот самый момент, когда Кожухов уже готов был окончательно сдаться, Дементьев неожиданно смягчился.
- Хорошо, - сказал он. - Будь по-вашему. А то вы еще и в самом деле спрыгнете с балкона.
От неожиданности и удивления Матвей Иванович открыл рот.
- Не… понял, - с трудом произнес он. - Вы что мне… разрешаете, что ли?
Дементьев кивнул:
- Да. Но при одном условии - мы с Сергеем будем сопровождать вас.
Темноволосый офицер, мирно дремавший в соседнем кресле, открыл глаза, посмотрел на Матвея Ивановича, подмигнул ему и снова закрыл глаза.
- В конце концов, мы ведь не звери, - с улыбкой сказал Дементьев. - Звоните в ваш театр.
Делать было нечего. Кожухов снял трубку и набрал номер своего старого друга, который обычно снабжал его билетами на любой спектакль и на любое место.
- Алло, Иван Палыч? Это Кожухов… Да-да… Спасибо, твоими молитвами. Послушай, Иван Палыч, ты мне сможешь сделать три билета на "Повесу"?.. Желательно в ложу… Что?.. Да. Устраивает. Спасибо, дружище. За мной должок. Пока!
Матвей Иванович положил трубку, вздохнул и снова поглядел в окно. Тучи развеялись, небо стало чистым и голубым. На душе у Матвея Ивановича полегчало. "Может, я просто слишком мнителен", - подумал он.
- Все в порядке? - спросил его Дементьев.
Кожухов повернулся к нему, кивнул, улыбнулся и сказал:
- Да, майор. Все в порядке. Все в полном порядке. Мы идем на спектакль!
28
…Музыка то взмывала вверх и полоскалась под куполом зала, поражая Матвея Ивановича прямо в сердце, то понижалась до глуховатого ворчания, вызывая в душе неизбывную тоску.
Погруженный в музыку, занятый своими мыслями, Матвей Иванович не заметил, как в ложу вошел посторонний. Лишь спустя несколько секунд он услышал у себя за спиной шорох и обернулся.
"Что это? - пронеслось в голове у Матвея Ивановича. - Кто этот человек? И что все это значит? - Глаза его расширились от ужаса. - Неужели он хочет меня застрелить?"
- Что вы здесь де… - глуховато произнес Кожухов, однако окончить фразу не успел.
Раздался негромкий хлопок. Голова Матвея Ивановича упала на грудь, плечи обмякли.
Незнакомец протянул руку, потрогал шею Кожухова и беззвучно произнес:
- Готов.
29
Подполковник Данилов сидел перед телевизором и, просматривая газету, лениво поглядывал на включенный телевизор с приглушенным звуком. Ни в газете, ни на экране телевизора не было ничего интересного.
Данилов отложил газету, наклонился к журнальному столику и взял чашку с кофе. Сделал осторожный глоток. Кофе все еще был горячим, но уже не таким обжигающим, как пару минут назад.
Попивая кофе, подполковник размышлял о Кожухове, Чернявом, майоре Дементьеве, пропавшей кассете и прочих неприятных вещах, которые занимали его мысли в последние недели.
Кожухов застрелен. Богачев под подозрением. Чернявый ждет кассету, однако Дементьев продолжает глупить, и кассеты нет. Богачев - следак со стажем, но он не в лучшей форме и может расколоться в любой момент. Хотя… вряд ли. Здоровье сына для него важнее всего. Однако если расколется, то ему, подполковнику Данилову, никак не миновать вызова на допрос. Это, конечно, пустяк. Но лишь в том случае, если новые друзья Данилова (так он в последнее время называл про себя Чернявого, Шаховского и иже с ними) согласятся его прикрыть. А если нет?..
Подполковник усмехнулся. Тогда лучший способ избежать разоблачения - это ликвидировать всех свидетелей, включая и его, подполковника Данилова.
И самое неприятное, что и припугнуть-то их нечем. Кассеты ведь до сих пор нет.
Что делать?
Данилов отхлебнул кофе и поднял взгляд на экран телевизора.
"В наше время, - бубнил хрипловатый тенорок, - ни для кого не секрет, что российские спецслужбы в достижении своих целей активно применяют психотропные средства. В том числе и так называемую "сыворотку правды". Человеку делают укол, после чего он теряет контроль над своими мыслями и словами. В таком состоянии человек способен рассказать о себе такие вещи, о которых - будучи в здравом рассудке - он боится признаваться даже самому себе. Сдерживающие психологические барьеры в этом случае…"
"Черт побери! - подумал Данилов и поставил чашку с остатками кофе на столик. - Вот и ответ!"
По губам подполковника пробежала недобрая усмешка. Затем он взял пульт, выключил телевизор, сунул руку в карман светлого летнего пиджака, вытащил мобильный телефон и набрал номер майора Дементьева…
Их встреча состоялась в тот же день.
Дементьев был слегка нетрезв (в последние дни он редко бывал трезвым). Его худощавое лицо было бледным, под глазами залегли глубокие тени. Короче говоря, выглядел он паршиво. Однако в светло-голубых прищуренных глазах застыло упрямство. Глаза эти глядели на подполковника с подозрением и неприязнью.
"Дать бы тебе по морде, чмо желторотое", - устало подумал Данилов.
Однако, само собой, он не стал пускать в ход кулаки. Наоборот, Егор Осипович заставил себя приветливо улыбнуться и сделать рукой приглашающий жест:
- Проходи, Володя! Садись, где хочешь! Жены дома нет, она на даче, так что мы можем поговорить откровенно и открыто.
Дементьев, не снимая туфель ("Вот свинтус", - поморщился Данилов), прошел в комнату и уселся в любимое кресло Егора Осиповича, вытянув перед собой длинные ноги. Затем нагло посмотрел на Данилова.
- Ну? - сказал он. - Зачем звали? Хотите отдать мне мои деньги?
Данилов сел на диван. Несмотря на презрительный тон, сквозивший в каждом слове мальчишки, взгляд подполковника оставался спокойным и даже доброжелательным.
- Послушай, майор, - с легкой улыбкой начал.
Данилов, - я понимаю, что дружбы у нас с тобой не получится. Но нас с тобой связывают коммерческие отношения… Хочешь ты того или нет, но мы с тобой партнеры, поэтому попытайся вести себя если не вежливо, то хотя бы сдержанно. О'кей?
Вместо ответа Дементьев осклабил бледные губы в ухмылке.
- Хотя бы и так, - кивнул подполковник. - Теперь к делу. Люди, с которыми я веду переговоры, отказываются выплачивать деньги, не получив кассету. Они опасаются, что мы подсунем им фальшивку, и их можно понять. Особенно после того, как ты сыграл со мной эту идиотскую шутку с "Битлз". - Данилов поморщился. - До этого момента отношения между нами были вполне доверительными, но после… - Он медленно покачал головой: - Они больше не доверяют мне так, как раньше, майор. И все это благодаря тебе.
Дементьев лениво махнул рукой:
- Бросьте, подполковник. Вы никогда не играли со мной честно. И нужно быть идиотом, чтобы ожидать от вас честности сейчас. Я не отдам вам кассету, пока не получу деньги. И мне плевать, что о вас подумают "люди, с которыми вы ведете переговоры". Если вы сами не можете договориться, сведите меня с ними, и я все устрою.
Данилов улыбнулся.
- Свести тебя с ними?
- Да. - Дементьев пожал плечами: - А что здесь такого? Я полагаю, им все равно, с кем работать. Главное - чтобы работа была сделана. А пока кассета у меня, я для них гораздо полезнее, чем вы.
- Беда лишь в том, что они об этом не знают, - заметил Данилов. Он достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб. - Уф-ф… - выдохнул он. - Жарковато сегодня, правда?
Дементьев молчал, настороженно вглядываясь в лицо подполковника.
- У меня в холодильнике холодное пивко, - сказал Данилов. - Принести тебе бутылочку?
- Ну, если не жалко, - пожал плечами майор.
Через несколько минут подполковник вернулся из кухни, держа в руках по бутылке "Батвайзера". Он сел на диван и протянул одну бутылку Дементьеву:
- Держи!
Мальчишка взял бутылку.
- Нет напитка вкуснее холодного пива, и нет дряннее теплого, - сказал подполковник. - Давай-ка мы с тобой, Володя, выпьем за то, чтобы нам удалось прийти к разумному соглашению и получить наши деньги. В конце концов, все сейчас зависит только от тебя.
- И от вас, - с угрюмой усмешкой добавил Дементьев.
Они чокнулись бутылками и принялись за пиво.
Сделав несколько больших глотков, Дементьев поставил бутылку на стол и посмотрел на Данилова:
- Вам в любом случае придется согласиться на мое предложение. И чем раньше вы это поймете, тем лучше. Лучше для вас.
- Да-да, Володя. Ты прав. Но ты упускаешь из виду, что я сам в этом деле лицо зависимое. Будь моя воля, я давно бы отдал тебе эти чертовы деньги, но я не принимаю решений. И имей в виду, чем дольше ты тянешь с этой кассетой, тем меньше доверия к нам остается у наших друзей. В конце концов они могут подумать, что мы их просто разыгрываем.
Дементьев нахмурился. Посидев несколько секунд в задумчивости, он взял бутылку пива и, решительно запрокинув голову, опустошил ее в несколько глотков.
Он поставил бутылку на стол и вдруг тряхнул блондинистой головой. Веки его дрогнули, взгляд стал удивленным.
- Что за черт, - быстро проговорил Дементьев. - Что это за шутки… Какого черта?
Дементьев попытался встать, но ноги его подкосились, и он снова рухнул в кресло. Внезапно взгляд его затуманился. Морщины на лице расправились, а губы изогнулись в глуповатую улыбку.
- Это… пиво… - медленно и путано произнес он.
- Да, Володя, это пиво, - кивнул в ответ подполковник. - Хорошее пиво, правда? Я знал, что тебе понравится. Я подсыпал туда кое-что, но тебя это не должно волновать. А теперь мы немного поговорим. И думаю, на этот раз ты будешь намного сговорчивее, чем раньше.
Часть третья
ОХОТА ЗА ТЕНЬЮ
1
Когда раздался звонок телефона, старший следователь Генпрокуратуры Александр Борисович Турецкий стоял с сигаретой у открытого окна и жадно вдыхал свежий, влажный, пропитанный дождем и запахами деревьев воздух улицы.
- За мной охотятся, - раздался в трубке негромкий голос подполковника Данилова. - Я только что убил человека, который хотел убить меня… Через пару минут я буду у вас…
Данилов оказался высоким, худощавым мужчиной с проседью в волосах, в черной кожаной куртке. На его левой щеке запеклась кровь.
Едва войдя в квартиру, Данилов тут же взял Турецкого в прицел пистолета… Разговор получился напряженный.
- Речь идет о заговоре против Президента, - сказал Данилов. - Я расскажу вам все, что знаю. Только, пожалуйста, не перебивайте меня.
Он утомленно провел ладонью по глазам и вновь заговорил.
- Все дело в кассете, - сказал Данилов. - Люди гибнут из-за нее.
- Что за кассета? - быстро спросил Турецкий.
- Микрокассета для диктофона. На ней - разговоры Кожухова с известными политиками и бизнесменами. Готовится заговор против Президента. Кожухов был в числе заговорщиков, но потом он одумался и пришел в ФСБ. Мы прицепили к Кожухову микрофон и послали его в логово заговорщиков. Так появилась кассета. - Данилов усмехнулся: - До знакомства с Кожуховым я думал, что он умный человек. А оказалось - дурак.