"Нет, на Дементьева это не похоже. Он никогда не был интриганом, всегда предпочитал честную службу нелегальным (или не санкционированным начальством) рискованным операциям. Хотя… - Данилов невесело усмехнулся. - До недавнего времени я сам был таким, - подумал он. - А времени на подмену у майора было хоть отбавляй. К тому же - Рита. Женщина, которая любит деньги больше всего не свете. Не выдержав ее ежедневных упреков, он вполне мог решиться на этот отчаянный ход. Итак, Дементьев!"
Подполковник сгреб со стола записывающее устройство и наушники и швырнул все это в портфель.
- Это просто недоразумение, - спокойно сказал он Чернявому. - Я с этим разберусь.
Он резко поднялся из-за стола, но тут Чернявый положил ему на запястье свою холодную бледную ладонь.
- Я не советую вам с нами шутить, - произнес он негромким, шипящим голосом.
Подполковник спокойно стряхнул с запястья руку Чернявого и так же спокойно ответил:
- Я не собираюсь с вами шутить. Ошибку я исправлю. Если, конечно, это будет в моих силах и возможностях.
- Постарайтесь, любезный, постарайтесь. Иначе…
- Можете не продолжать, - оборвал Чернявого подполковник. - Как только дело будет доведено до конца, я свяжусь с вами.
Данилов развернулся и, не прощаясь, направился к выходу из кафе. Всю дорогу до выхода он чувствовал спиной пристальный, буравящий взгляд Чернявого. Зайдя за угол, Данилов на мгновение остановился и вдохнул полной грудью прохладный воздух улицы, словно только что выбрался из землянки или из погреба.
25
Собрание "братства" проходило на даче у банкира Шаховского. На повестке дня стоял всего один вопрос.
Шаховской поднялся со стула и откашлялся. Шум утих.
- Коллеги, друзья! - обратился он к присутствующим. - Я рад видеть вас всех здесь. Вы знаете, с каким глубоким уважением и с какой симпатией я к вам отношусь. Надеюсь, что ваши чувства ко мне того же свойства. - Он вновь откашлялся. - Мы знаем друг друга с юности. Когда-то все мы, тогда еще совсем мальчишки, поклялись друг другу в верности. Мы поклялись поддерживать друг друга. Поклялись не забывать своих товарищей, как бы высоко мы ни взлетели. А… - Шаховской обвел коллег цепким взглядом. - …А взлетели мы очень. высоко. Как это получилось? Очень просто. Мы помогали друг другу. И мы доверяли друг другу. Теперь все мы занимаем высокое положение в обществе. Я говорю это без бахвальства, потому что от нашей работы, от наших позиций и убеждений, в конце концов, от нашей уверенности в своей правоте зависит жизнь страны.
Шаховской выдержал паузу, собираясь с мыслями, и продолжил:
- Некоторое время назад мы с вами приняли важное для нас всех решение. Мы приняли решение оказать поддержку Алексею Лобанову. Мы давно знаем Алексея и уверены, что он станет достойным Президентом России. Должен сказать, что нами двигали отнюдь не шкурные интересы. Хотя думать о собственной выгоде - это вполне нормально для любого человека. И мы, конечно, не исключение. Мы…
- Лева, давай короче, - негромко произнес министр печати Полянин, нетерпеливо взглянув на наручные часы.
Шаховской чуть прищурился, кивнул:
- Хорошо, Георгий Викторович, я попытаюсь. Коллеги, мы сделали ставку на Алексея Лобанова, потому что ясно себе представляем, куда может привести страну политика, которую ведет Панин. Его некомпетентность, вялость, неумение вести диалог с представителями бизнеса и властных структур - ни для кого уже не секрет. И… - Шаховской осекся, взял со стола стакан с соком и сделал несколько больших глотков. Поставил стакан на стол и, вздохнув, продолжил: - Мне тяжело говорить о том, что произошло, но я должен это сказать. И я должен узнать ваше мнение. А дело, собственно, вот в чем. До нас дошли сведения, что небезызвестный вам всем Матвей Кожухов пошел на сговор с ФСБ. Он записал свои разговоры с Алексеем Лобановым на пленку и передал эту пленку Пантелееву. Короче говоря, наш с вами замысел для Президента больше не секрет.
Мужчины, до сих пор с напряженным вниманием слушавшие речь Шаховского, заговорили все разом:
- Как он мог?
- Негодяй!
- Подлец!
- Какого черта он это сделал?
Шаховской стоял со скорбным видом, опустив голову и задумчиво разглядывая белоснежную скатерть. Выждав положенное для нагнетания страстей время, он снова поднял взгляд на коллег и сказал:
- Я понимаю, что вы сейчас чувствуете, друзья. Мне было нелегко об этом говорить, но… - Он слегка пожал плечами: - Что случилось, то случилось.
Гомон снова стих, и в наступившей тишине голос министра печати Полянина прозвучал резко и отчетливо.
- Эта сволочь поставила нас в сложное положение, - сказал министр.
Шаховской кивнул:
- Да, Георгий Викторович. И это еще мягко сказано. - Он повернулся к Кускову: - А ты что думаешь, Антон Сергеевич?
Кусков криво усмехнулся:
- Думаю, что теперь наши с вами головы полетят, как тополиный пух по весне. Если, конечно, он и в самом деле записал все эти разговоры. Насколько точны сведения?
- На сто процентов, - сказал Шаховской.
В комнате снова поднялся гомон. Банкир подождал, пока гомон утихнет, обвел присутствующих взглядом и спросил:
- Что будем делать, друзья?
- У нас есть возможность добыть эти пленки? - спросил замминистра Бакунин.
Шаховской усмехнулся и кивнул:
- Да. В ФСБ есть человек, который может изъять пленки и передать их нам. Зовут его подполковник Данилов. Разумеется, информация, которую мы получили от этого человека, равно как и само изъятие, стоит денег. Я… взял на себя смелость заплатить этому человеку. Сумма была не настолько большая, чтобы обсуждать ее. Тем более что в эту сумму входит также и информация, которой мы располагаем на данный момент.
- Так пусть изымет!
- Пленка должна быть уничтожена!
- С этим надо покончить!
Шаховской поднял ладонь и сделал успокаивающий жест.
- Разумеется, вы правы. Но… Вы ведь прекрасно понимаете: то, что Матвей Кожухов дает показания в ФСБ, - это полбеды. Беда будет, когда он выступит со своими разоблачениями в прессе и на телевидении. Он популярен в народе. Ему верят. Как ни прискорбно, но это факт.
- Негодяй!
- Паскудник!
- Предатель!
- Тихо, тихо. - Шаховской вновь поднял ладонь, призывая коллег к спокойствию. - Мне понятны ваши чувства. Но сейчас мы с вами должны решить, что нам делать. Как нам поступить? Я хочу услышать ваше мнение. - Шаховской опустил руку и взглянул на министра печати Полянина: - Ты как считаешь, Георгий Викторович?
- Мы не можем допустить огласки, - Сухо ответил Полянин. - Мы должны пресечь распространение информации любыми методами. Вплоть до самых жестких.
Шаховской повернулся к Бакунину.
- А каково твое мнение?
- Я за жесткие меры, - коротко ответил Бакунин.
- А конкретней?
- Кожухов - слабое звено. А слабое звено, как правило, устраняется. Иначе будет сбой во всей цепи.
- Что ж… - Шаховской задумчиво почесал пальцем подбородок. - Я уверен, что все вы разделяете это мнение… Но на всякий случай давайте проголосуем. Понимаю, как это глупо и неуместно, но другого способа подтвердить свою позицию ни у кого из вас… из нас нет. Итак, тех, кто поддерживает идею о физическом устранении… э-э… носителя опасной информации, я прошу поднять руку. - Шаховской обвел гостиную взглядом и удовлетворенно кивнул: - Единогласно. - Он вздохнул: - Видит Бог, у нас нет другого способа. Кожухов знал, на что шел, когда предавал нас. Итак, друзья, решение принято, осталось обсудить финансовую сторону проекта.
В тот же вечер Чернявый позвонил Данилову.
- Я переговорил с руководством, - сказал он. - Руководство считает необходимым устранить саму причину утечки информации. Вы понимаете, о чем я говорю?
- Да.
- Вы… возьметесь?
- Это зависит от суммы, которую вы готовы предложить.
- Понятно. Э-э… пятьдесят. Вас устраивает эта цифра?
- Нет.
- Тогда шестьдесят. Увы, но это все, что я могу предложить.
- Я согласен.
- Вот и отлично. В таком случае - приступайте. Как только дело будет подготовлено, сообщите мне номер счета, на который нужно будет перевести указанную вами сумму. До свидания.
- До свидания.
Данилов положил трубку на рычаг.
26
Подполковник сумел встретиться с Владимиром Дементьевым лишь поздно вечером. Майор Дементьев был слегка нетрезв, что было для него не совсем обычно.
Риты в квартире не было. В последнее время она часто уходила из дома, не сообщая мужу, куда идет. Поначалу это страшно бесило майора, но потом он смирился. А что прикажете делать? Бить жену? Орать не нее? Тогда она просто уйдет и не вернется. Постепенно обида и ярость Дементьева превратились в тихую, безысходную грусть, разбавленную щемящей тоской.
Данилов заговорил с ним строгим, но ровным голосом:
- Владимир, пленка, которую ты передал мне, пуста. Что случилось?
Вместо ответа Дементьев рассмеялся.
- Пуста! - проговорил он сквозь смех. - Не-ет, товарищ подполковник, она не пуста! "Вечер трудного дня" - великий концерт! Неужели вы не получили удовольствия?
Лицо подполковника побагровело.
- Что это значит, Володя?
- А вы не понимаете? - Майор вытер слезящиеся от пьяного смеха глаза. - Я поменял пленку.
- Как поменял? Зачем?
- А затем. Затем, что отныне мы будем играть по моим правилам.
- Что, черт возьми, ты имеешь в виду? - рявкнул Данилов.
Улыбка сошла с губ майора. В его голубых глазах запылала ненависть..
- Полегче, подполковник, - с угрозой сказал он. - Сбавьте тон. Хозяин положения сейчас я, и именно я диктую условия. Или вы не согласны? - Дементьев окинул взглядом побагровевшее лицо Данилова и брезгливо усмехнулся: - Ну у вас и рожа, подполковник. Видели бы вы себя сейчас!
Данилов сжал кулаки, но тут же разжал их и осклабился. Еще был шанс перевести все это в шутку.
- Очень смешно, Володя, - спокойно сказал он. - Правда, очень смешно. Но что же дальше? Куда ты пойдешь с этой кассетой? У тебя ведь нет выходов на нужных людей, нет контактов. Все, что ты можешь, это тешить свое самолюбие, прослушивая эту кассету на досуге.
- А если я продам ее в какой-нибудь журнал?
- Дурак, - с убийственным спокойствием произнес подполковник. - Ты получишь копейки. А я бы дал тебе настоящие деньги.
- А ты и так мне их дашь, - тихо и злобно отозвался Дементьев. - И знаешь что еще?
- Что?
- А вот что.
Дементьев размахнулся и ударил подполковника кулаком по зубам. Удар был сильным, однако Данилов устоял на ногах, лишь его седовласая голова резко мотнулась в сторону.
Дементьев опустил руку и стоял так, исподлобья глядя на подполковника и не делая никаких попыток защититься.
Широко раскрытые глаза подполковника бешено сверкнули, однако он быстро взял себя в руки. Подполковник медленно сплюнул на пол кровь, затем поднял руку и вытер ладонью окровавленную губу. Посмотрел на майора и похвалил:
- Хороший удар.
- Хочешь еще? - угрюмо спросил Дементьев.
Данилов улыбнулся:
- Я бы не прочь. Но сперва хотелось бы знать - за что?
- За Риту, - так же угрюмо произнес майор. - Достаточно тебе таких объяснений?
Некоторое время мужчины молчали, стоя друг против друга со сжатыми кулаками и тяжело дыша. Лицо майора было бледным, как бумага, губы плотно сжаты, в глазах стояла непреклонная решимость довести начатое дело до конца. В покрасневшем лице подполковника, напротив, не было ничего непреклонного. Оно выглядело спокойным, однако желваки, судорожно подрагивающие на смуглых скулах, выдавали его ярость.
- Откуда ты узнал? - спросил подполковник.
- От Риты, - глухо ответил Дементьев. - Она простужена. А когда у нее температура, она бредит во сне.
- Вот как? - Данилов усмехнулся: - Что ж, всего не предусмотришь.
Дементьев резко подался вперед и вздернул кулаки к груди.
- Стоять! - коротко и жестко приказал ему Данилов.
Повинуясь многолетней привычке, майор остановился.
- Мы выясним отношения, - так же жестко, но уже более спокойно сказал Данилов, - но потом. Сначала - дело. Твоей Рите очень нужны деньги, правда?
Лицо майора окаменело.
- И ты можешь ей их дать, - спокойно продолжил Данилов. - Понимаешь, ты можешь дать ей все, что она хочет. Ты можешь сделать ее обеспеченной и счастливой. Но для этого ты должен успокоиться и взять себя в руки.
На бледных щеках Дементьева проступили розовые пятна.
- Да я тебя…
- Потом, - повторил подполковник. - Мы выясним отношения потом. А сейчас успокойся. После того как дело будет закончено, ты получишь тридцать тысяч баксов. Ты сможешь уйти из управления и открыть свое дело. Ты станешь бизнесменом. Разве не этого хочет Рита?
Руки майора медленно опустились. Пальцы, сжатые в кулаки, разжались.
- Вот и хорошо, - кивнул Данилов. - А теперь - отдай мне кассету.
Данилов протянул руку. Однако майор не спешил. Он посмотрел на протянутую руку, затем перевел взгляд на лицо Данилова и прищурился:
- Вы получите кассету, подполковник. Но не сейчас. Я не доверяю вам. Помните правило? Тот, кто предал раз, предаст и во второй. Вы предали меня, и я вам не верю.
Данилов опустил руку.
- Смотри ты, какой предусмотрительный, - тихо проворчал он. - Когда же я ее получу?
- В самом конце. Когда все будет кончено.
- Ты имеешь в виду…
- Когда дело будет закончено, - угрюмо повторил Дементьев. - И когда вы выложите передо мной деньги. Пятьдесят тысяч. Иначе вы не увидите кассету никогда.
- Пятьдесят? - изумился подполковник.
Дементьев кивнул:
- Да. Иначе я пошлю кассету на телевидение. Мне нечего терять.
Данилов вздохнул. Он понял, что майора не переупрямить. Слишком глубоко был уязвлен этот безрассудный белоголовый мальчишка. "Женщины… - пронеслось в голове у подполковника. - Чертовы бабы, из-за вас все проблемы…"
- Мне будет трудно уладить этот вопрос с заказчиком, - произнес Данилов, стараясь говорить спокойно и рассудительно, чтобы до майора дошел смысл каждого сказанного слова. - Но делать нечего - я попытаюсь. Придется сказать ему, что Кожухов обвел нас с тобой вокруг пальца. Нас поднимут на смех, но делать нечего… Ладно. Хватит препирательств. Пора работать. Нам с тобой поручено устранить Кожухова. Нужно найти подходящую кандидатуру для выполнения этого задания. У тебя есть кто-нибудь на примете?
Владимир Дементьев медленно покачал головой:
- Нет. А у вас?
Данилов достал из кармана платок, приложил его к разбитой губе и усмехнулся:
- Кое-кто имеется.
27
На столе зазвонил телефон. Матвей Иванович посмотрел на Дементьева.
- Говорите, - разрешил офицер. - Только не забудьте нажать на громкую связь.
Матвей Иванович снял трубку и медленно, словно боялся сломать, поднес ее к уху. Нажал на кнопку громкой связи и сказал:
- Да.
- Алло, Матвей Иванович?
- Да, я.
- Здравствуй, дорогой. Это Лев Шаховской беспокоит. Помнишь еще такого?
Лицо Матвея Ивановича покрыла легкая бледность.
- Здравствуй, Лев Иосифович! - как можно развязнее сказал он. - Прости, не узнал, счастливым будешь.
- Счастливым, говоришь? - Шаховской хмыкнул: - Буду, Матвей, буду. И ты будешь. Все мы будем счастливы, когда достигнем нашей цели. Кстати… ты никому не рассказывал о нашей… задумке?
- Я? Нет. Что ты! Неужели ты думаешь, что я…
- Извини, Матвей Иванович. Не бери в голову. Это я на всякий случай осведомился. Что там у тебя с концерном? Бюрократической волокиты много?
- Да нет. Ну, то есть… С бумагами повозиться придется, но это все решаемо. Сознательных препятствий никто не ставит.
- Рад за тебя. Слушай, что, если я сегодня приеду к тебе в гости?
- В гости? - Матвей Иванович ошеломленно покосился на офицеров. Те тихонько покачали головами.
- А что тебя так удивило? - поинтересовался Шаховской. - Погоди… У тебя там кто-то есть в квартире?
- Да нет… Я…
- Ну и слава Богу. Мне было бы неприятно, если бы кто-нибудь слушал наш разговор. Ничего особенного, конечно. Просто я очень мнителен. Не люблю, знаешь ли, посвящать в свои дела посторонних. Даже когда дела совсем пустяковые.
- Да, да. Я понимаю.
- Я рад, Матвей. Я рад, что ты меня понимаешь. И я тебя понимаю. Мы понимаем друг друга, а иначе и быть не может, ведь мы с тобой знаем друг друга тысячу лет.
- Ну, тысячу не тысячу, а счет уже на десятки, - с юмором сказал Кожухов. Он вытер ладонью вспотевший лоб и посмотрел на офицеров. Те были невозмутимы.
- Это точно, - отозвался на том конце провода Шаховской. - Так как? Пустишь меня к себе на часок? Попьем коньячку, вспомним молодость. А?
- Ты знаешь, я бы рад, но… У меня вечером дела.
В трубке повисла пауза. Затем негромкий голос Шаховского глухо произнес:
- Жаль. Очень жаль, Матвей, что нам с тобой не удастся встретиться.
- Ничего страшного, Лева. Не встретились сегодня, встретимся завтра. Ну… или послезавтра. Не последний же день на свете живем.
- Как знать, Матвей, как знать. Жизнь, она, знаешь ли, полна неожиданностей. Кстати, ты, случайно, не болен? А то голос у тебя какой-то странный.
- Нет, - быстро и судорожно ответил Кожухов. - Со мной все в порядке. Горло немного побаливает. Выпил слишком много холодного пива.
Шаховской рассмеялся:
- Узнаю старика Мотю! И все-таки будь осторожней. Если не ради себя, то хотя бы ради нас. Не дай бог, с тобой что-нибудь случится.
Кожухов так плотно сжал в руке телефонную трубку, что у него побелели костяшки пальцев.
- А что-со мной может случиться? - хрипло спросил он.
- Если будешь осторожен, то ничего, - спокойно ответил Шаховской. - И хватит об этом. А то еще накаркаем беду. Ладно, Матвей Иваныч, спасибо, что уделил мне время.
- Да что ты, Лева! Для тебя у меня время есть всегда… Кроме сегодняшнего вечера, конечно. Понимаешь, столько беготни и возни с этим концерном…
- Да, да. Я понимаю. Я все понимаю, Матвей Иваныч. Ну, не буду тебе больше мешать. Передавай привет дочери. Пока!
- Пока!
Кожухов положил трубку на рычаг и посмотрел в окно. В небе собирались тучи. Поднявшийся ветер медленно раскачивал верхушки деревьев. Внезапно на Матвея Ивановича накатила тоска.
"Что я делаю? - мучительно подумал он. - Господи, что я делаю?"
- Коньяк вам бы сейчас и в самом деле не помешал, - услышал он у себя за спиной.
Матвей Иванович повернулся. Блондин Дементьев сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и смотрел на Кожухова.
- Вы плохо выглядите, - сказал он. - У вас есть коньяк?
- Да.
- Выпейте рюмку. Это поможет вам расслабиться.
- С-спасибо, - слегка заикаясь, произнес Кожухов. - Я чувствую себя прекрасно. Вы не возражаете, если я немного покопаюсь в Интернете?
Блондин пожал плечами:
- Пожалуйста. Вот только если надумаете отправить кому-нибудь электронное письмо, сообщите нам, хорошо? Мы должны быть в курсе.
- Хорошо, - промямлил Матвей Иванович. - Если надумаю - сообщу.