- Если ты хочешь развестись - так и скажи, - раздался из-за двери приглушенный голос жены. - И не будем портить друг другу нервы.
- Что за чушь? Зачем мне с тобой разводиться? Открой. Мне… нужно тебе что-то показать.
- Показать? Что показать? Фотографию твоей бывшей жены? Ту самую, которую ты таскаешь в своем портмоне?
- Но, дорогая, там ведь не только она! Там еще и сын!
- Ты всегда умел находить предлоги. Ладно, черт с тобой. Люби кого хочешь. Мне до этого нет никакого дела.
Щелкнул замок, и дверь открылась. Ольга хотела пройти мимо Егора Осиповича, но он поймал ее за локоть.
- Пусти! - потребовала Ольга.
Данилов покачал головой:
- Нет.
- Пусти! Я забыла сигареты!
- Нет, зая. Ты забыла меня поцеловать. Ну иди сюда. - Он привлек жену к себе и нежно поцеловал ее в лоб. Затем поднял руку и подцепил пальцем повисшую у нее на реснице слезинку. - Ну хватит дуться, любовь моя. Больше это не повторится.
Он хотел поцеловать жену, но в этот момент зазвонил телефон, и Ольга, вздрогнув, отпрянула от него.
- Извини, я сейчас, - сказал Данилов, отпустил Ольгу и быстрым шагом приблизился к столику, на котором стоял телефон. Снял трубку. - Слушаю.
- Егор Осипович, - прошипела трубка негромким, сиплым голосом, - здравствуйте. Ну как ваши дела?
Подполковник поморщился, словно съел что-то горькое, и сказал:
- Нормально.
- Нам нужно поговорить, - вновь прошипела трубка.
Данилов посмотрел на Ольгу. Она не сводила с него напряженного, внимательного взгляда.
- Когда?
- Прямо сейчас.
Ольга нахмурилась, догадавшись, о чем вдет речь, и Данилов понял, что сегодня вечером ему ничего не светит. Ни вечером, ни ночью. Он досадливо поморщился.
- Может, через час? - спросил Данилов.
- Лучше прямо сейчас, - настаивала трубка. - Я вас жду.
- Где?
- В двух кварталах от вашего дома, в летнем кафе "Парус". Знаете, где это?
- Да- Я - за крайним столиком. Впрочем, народу здесь немного, вы меня сразу увидите.
- Хорошо.
Данилов положил трубку на рычаг телефона. Ольга поднялась с дивана.
- Работа? - с язвительной усмешкой спросила она.
Данилов виновато улыбнулся:
- Да, зая. Ты ведь знаешь, что я лицо подневольное.
- Что ж, иди. Но запомни: если ты не вернешься к двенадцати часам, я завтра же перееду к маме.
Данилов не стал возражать. Это было бесполезно. Завтра утром Ольга остынет, а сейчас… Он проследил взглядом за женой, которая направилась в спальню, и нахмурился.
Проблемы? Он сказал - проблемы? Что бы это значило? И к чему такая спешка? Данилов вдруг подумал о Рите. Рита была проблемой, которую он до сих пор не решил. Но он был спокоен за девчонку. Рита была чертовски проницательна и хладнокровна, она наверняка поняла, что смерть ее мужа не случайна. Утром Егор Осипович позвонил ей и сказал всего несколько слов: "К тебе придут. Но ты ничего не знаешь. Ясно?" "Ясно", - ответила Рита. Голос у нее был спокойный и ровный, никаких волнений и переживаний. "Железная женщина, - подумал Данилов. - Железная женщина с железной хваткой". Он понимал, что теперь Рита попытается повернуть ситуацию в свою сторону - возможно, даже решит его шантажировать, но с этой проблемой он как-нибудь справится.
Данилов вышел в прихожую, обулся и надел черную кожаную куртку. Немного подумав, открыл дверцу антресолей, достал оттуда небольшой деревянный ящичек и поставил его на тумбочку. Затем щелкнул замочками, откинул крышку и извлек из ящичка черный автоматический пистолет. Это был легкий пятнадцатизарядный "глок", подаренный ему иностранными друзьями два года назад за успешно выполненную совместную операцию.
Проверив магазин, подполковник сунул "глок" за пояс, а деревянный ящик убрал обратно на антресоли.
- Я скоро вернусь! - крикнул он жене.
Затем подождал несколько секунд и, не дождавшись ответа, вышел из квартиры.
Дорога до кафе "Парус" заняла у него не больше двадцати минут. Подполковник Данилов шел по тротуару, вдыхая вечерние городские запахи - бензина, иагретого за день асфальта, чебуреков. Он вслушивался в смех и голоса прогуливающихся прохожих - женщин и мужчин. Г олоса эти звучали приглушенно, словно воздух к вечеру сгустился и стал плотным, как вата или картон. Данилов прислушивался к этим голосам, улыбался и шел. Шел навстречу своей судьбе.
22
Чернявый человек оторвал глаза от газеты, взглянул на Данилова и улыбнулся.
- Здравствуйте, Егор Осипович! - негромко, но приветливо сказал он, протягивая подполковнику руку.
Данилов молча пожал протянутую руку и уселся в кресло напротив.
- Что случилось? - спросил он. - К чему такая срочность?
- Срочность? - удивился Чернявый. - Но ведь, кажется, вы сами звонили мне сегодня днем. Просили о встрече. Вы что, забыли?
- Не забыл. Но я думал, что мы встретимся завтра.
Чернявый усмехнулся:
- Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Заказать вам кофе?
- Нет. Я не пью кофе на ночь. Плохо засыпаю.
- Правда? А я, вы знаете, сколько бы кофе ни выпил - сплю, как младенец. Как это ни странно, но кофе действует на меня усыпляюще. - Он улыбнулся: - Итак, Егор Осипович, выкладывайте, что вас тревожит?
Данилов сложил руки замком и положил их на стол.
- Со дня на день меня пригласят в прокуратуру, - сказал он. - Пока только "пригласят". Мне доложили, что Турецкому уже известно мое имя и то, что я как-то замешан в этом деле.
- Вам нечего бояться, Егор Осипович, - ответил Чернявый сиплым, словно бы змеиным, голосом. - У прокуратуры нет против вас никаких улик.
- Пока нет, - согласился Данилов. - Но я кое-что слышал об этом Турецком. Удивительно настырный тип. Хотя… честно говоря, меня больше волнует не Турецкий, а кое-что другое.
- Что же это? Егор Осипович, дорогой, что вас волнует?
В серых глазах подполковника загорелся холодный огонек.
- То, что случилось с майором Дементьевым, - четко и жестко сказал он.
Бледное насмешливое лицо Чернявого внезапно стало серьезным.
- Да-да, такое, вы знаете, несчастье… Насколько я знаю, он попал в аварию?
Данилов мрачно усмехнулся:
- Да, он попал в аварию. По пути в прокуратуру, куда ехал давать показания. Виновник аварии с места происшествия скрылся. Нет никаких следов и зацепок. Вам это не кажется странным?
- Мне - нет, - спокойно ответил Чернявый. - А вам?
- А мне кажется. Володя был прирожденным водителем. И реакция у него была, как у Майка Тайсона.
- Ну… может, он просто переволновался. Или уснул. С кем не бывает? Кстати, Майк Тайсон тоже проигрывал. Это жизнь, Егор Осипович. Но не будем о грустном… Собственно, я тоже жаждал нашей с вами встречи. И у меня тоже есть к вам вопрос. Догадываетесь - какой?
Данилов сдвинул брови, затем слегка наклонился к Чернявому и тихо сказал:
- Если вы о пленках, то я их не нашел.
Чернявый пристально посмотрел в глаза подполковнику, словно надеялся считать с них информацию, как с компьютерного диска, затем холодно улыбнулся:
- Странно, правда? Кожухов сам выходит на связь со спецслужбами, рассказывает им о своей идее, а потом вдруг - ни с того ни с сего - подсовывает своим благодетелям пустые пленки, а настоящие прячет. Причем так надежно, что даже вы - подполковник ФСБ - не можете их найти.
- Пленки, которые он, как вы выражаетесь "подсунул", не были пустыми, - возразил Данилов.
- Ах, оставьте, - махнул на него рукой Чернявый. - В данной ситуации черный казарменный юмор кажется мне совсем неуместным. Мы так ничего и не получили, Егор Осипович. У меня и у моих… руководителей складывается ощущение, что вы нарочно морочите нам голову. Или… - Чернявый вновь побуравил Данилова взглядом, - …никаких пленок не было? И вы просто пытаетесь набить себе цену?
Маленькие глазки Чернявого пристально уставились на Данилова. Однако подполковник без особых усилий выдержал этот взгляд. В конце концов Чернявый опустил глаза в чашку с кофе.
- Кожухову нужны были гарантии, - сказал Данилов. - Поэтому он и спрятал их.
- Выходит, он обвел вас вокруг пальца?
- Выходит, что так.
Чернявый покачал головой:
- Не знаю, не знаю… Что-то слабо верится…
Впрочем, у вас еще есть шанс найти эти пленки и принести их нам.
- Шанс? - усмехнулся подполковник. - А если я их не найду?
Чернявый вздохнул:
- Уверяю вас, Егор Осипович, мы найдем способы оказать на вас давление.
- Вы пытаетесь меня напугать?
- Отчего же? Нет. Конечно, нет. Я просто пытаюсь вас предупредить… - Чернявый взял со стола чашку с кофе и сделал маленький глоток. - У вас есть какие-нибудь соображения насчет того, куда Кожухов мог спрятать эти записи? - спросил он.
Данилов покачал головой:
- Нет. Можно попробовать обыскать его загородный дом. Через два дня он будет пуст. Жена Кожухова погибла год назад. Дочка - в Англии, у тетки. В доме жила старушка домоправительница с мужем, но послезавтра утром они съезжают.
- Хм… - Чернявый поднял руку и почесал тонким пальцем тонкую переносицу. - Дочка Кожухова приезжала на похороны? - спросил он.
- Нет. Они почти не общались.
- Славно, славно… - По тонким губам Чернявого змейкой скользнула улыбка. - Так в чем же дело, Егор Осипович? Обыщите дом, дорогой мой, обыщите. Вы ведь знаете, как много поставлено на карту? - Улыбка Чернявого стала мягкой и доброжелательной. - Вы ведь не станете нас обманывать, правда, Егор Осипович? Вы достаточно умный человек, чтобы не затевать собственную игру. Это очень опасно. Очень. - Чернявый покачал головой и поцокал языком.
Данилов промолчал. Чернявый вызывал у него омерзение. Он вообще не любил политиков, этих хитрых, беспринципных подонков в штатском, умудряющихся из любой трясины выбраться на чужом горбу.
Чернявый внимательно посмотрел на Данилова, казалось, он прочел все мысли подполковника. Тонкая усмешка вновь скользнула по его губам, а сипловатый голосок задребезжал:
- Ну, чего вы молчите, дорогой мой?
- А что говорить? - хмуро отозвался Данилов. - Дом мы обыщем, это не проблема.
Чернявый удовлетворенно кивнул:
- Хорошо, Егор Осипович, хорошо. Но вам нужно поторопиться. Эти записи дорогого стоят, а конкуренты, как вы сами понимаете, не дремлют. Когда вы намереваетесь проникнуть в дом?
- Как только, так сразу, - грубовато ответил Данилов, доставая из кармана сигареты.
Чернявый поморщился. Потом вздохнул, взял чашку и отхлебнул немного кофе.
- Остыл, - констатировал он. - Ах, какая жалость. Придется заказывать новый. - Затем посмотрел на Данилова и улыбнулся: - Ну что же, Егор Осипович, не смею вас больше задерживать. Очень рад был с вами увидеться. До свидания.
Чернявый протянул подполковнику ладонь, длинную, узкую и холодную, как рыба. Данилов встал, нехотя и вяло пожал эту руку. Затем повернулся, закурил и, не оглядываясь, вышел из-под брезентового тента кафе в теплый летний вечер.
23
Между тем на улице совсем стемнело. Ни с того ни с сего начал моросить мелкий дождик. Данилов поднял воротник куртки и убыстрил шаг. За долгие годы работы в управлении он научился чувствовать слежку спиной. Он чувствовал чужие взгляды, с какой бы стороны они ни исходили.
Человек, который шел за Егором Осиповичем, был явно профессионалом. Он почти не светился. Вел свою "жертву" тихо, надежно, без всякой спешки.
"Жертву", - пронеслось вдруг в голове у Егора Осиповича. Он передернул плечами и коснулся рукой полы куртки. "Глок", конечно же, был на месте. Оружие вселило в душу подполковника уверенность, тревога и беспокойство ушли на задний план.
Дорога лежала через небольшой скверик. Когда-то он был ярко освещен фонарями, но те благодатные времена давно ушли в прошлое, и нынче там царил полный мрак.
Данилов вошел в скверик и спокойно, не торопясь, зашагал по асфальтовой тропинке аллеи. Капли дождя шелестели по листьям деревьев, заглушая и шум улицы, и его собственные шаги. Однако Егор Осипович знал, что тот человек по-прежнему идет за ним. Вот только зачем? Неужели они боятся, что он прямо отсюда двинет за пленками? Или они думают, что он, подполковник ФСБ, как глупый засланный казачок, немедленно побежит докладывать "конкурирующей фирме" об этом пустом, никчемном разговоре?
В душе Данилова снова начало подниматься беспокойство. Незнание цели противника всегда раздражало его. Впрочем, был и еще один вариант. Сознавая, что он, Данилов, - единственное связующее звено между исполнителями (Богачевым, Дементьевым) и теми, кто заказывал музыку, они попросту решили избавиться от него. Ведь если Данилов не знает, где пленки, он больше не представляет для них никакой ценности. И даже наоборот - пока он ходит по земле, он представляет для них опасность как некое вещественное доказательство на двух ногах, способное - в случае, если прижмут, - заговорить и наговорить много лишнего.
Противник напал бесшумно, однако Егор Осипович успел почувствовать это стремительное, бесшумное движение, ощутить его, как опытные моряки ощущают самый слабый ветерок и безошибочно распознают его направление. Данилов увернулся от удара короткой железной палки, с бешеной скоростью рассекшей воздух у него над головой, и нырнул в кусты акации. Перевернувшись через голову, он откатился в сторону, на ходу выхватывая из-за пояса "глок". И тогда противник выстрелил. Пуля чиркнула Егору Осиповичу по щеке, вспоров кожу.
Большая черная тень отшатнулась в сторону, но Данилов успел взять ее в прицел и два раза нажать на спусковой крючок. Черный "глок" дважды зычно и раскатисто пролаял в темноте.
Воспользовавшись секундной передышкой, Данилов вскочил на ноги и быстро сменил позицию, укрывшись за толстым стволом старого тополя. Пистолет противника стрелял почти беззвучно. Глухой хлопок - и в лицо Егору Осиповичу колючим облачком ударила сбитая пулей древесная труха.
Послышался треск ломающихся веток, и большая тень метнулась в сторону дороги. "Понял, что дело провалено", - догадался Данилов. Он быстро вышел из-за дерева и выстрелил в спину противнику.
Высокий человек, одетый в черное, замер на дороге. Затем он пошатнулся и, загребая руками воздух, тяжело повалился в кусты.
Держа пистолет наготове, подполковник медленно приблизился к распростертому у обочины асфальтовой дорожки телу. Затем он вытянул руку и, почти не целясь, выстрелил в посиневшее, вытянутое лицо незнакомца.
24
Капли дождя влетали в открытый квадрат окна и падали на линолеум. Будь жена дома, она бы непременно закрыла окно - линолеум вещь нужная и легкоуязвимая, его нужно беречь. Но, так как жена и дочь были далеко, Турецкий решил пренебречь наставлениями своей благоверной. Он стоял у раскрытого окна и жадно вдыхал свежий, влажный, пропитанный дождем и запахами деревьев воздух улицы. В пальцах Александра Борисовича дымилась сигарета, про которую он, предавшись размышлениям о тщетности и суетности человеческого бытия перед лицом природы, совершенно забыл.
Звонок телефона отвлек Турецкого от философических мыслей. Он быстро затянулся сигаретой и выбросил окурок в окно. Затем прошел в прихожую и снял трубку:
- Алло.
- Это Александр Борисович Турецкий? - спросил его незнакомый, слегка приглушенный мужской голос.
- Да. Здравствуйте. Кто это?
- Моя фамилия Данилов. Подполковник Данилов. Мне нужно поговорить с вами.
Турецкий глянул на зеленую цифирь электронных часов:
- Подполковник, а вы знаете, который сейчас час?
- Знаю. Но время не терпит. Я хочу поговорить с вами об убийстве Кожухова.
- Где вы хотите встретиться? - быстро спросил Турецкий.
- А вы один?
- Ну, допустим. Хотя какое это имеет…
- Я хочу встретиться у вас.
- У меня? Интересное предложение, но боюсь, что…
- За мной охотятся, - перебил его Данилов. - Я только что убил человека, который хотел убить меня.
Рука Турецкого вспотела.
- Вы знаете, где я живу? - спросил он.
- Да.
- Когда будете?
- Через пару минут. Я уже возле вашего дома. Только не вызывайте милицию, иначе я ничего вам скажу.
- Хорошо. Поднимайтесь.
На том конце провода раздались короткие гудки, и Турецкий положил трубку на рычаг.
Через несколько минут в дверь позвонили. Турецкий глянул в глазок и повернул ручку замка. На пороге стоял высокий, худощавый, с проседью в волосах мужчина в черной кожаной куртке. Его левая щека была окровавлена.
- Входите, - быстро сказал ему Турецкий.
Мужчина вошел. Турецкий закрыл за ним дверь.
- Вы и в самом деле… - заговорил было Турецкий, поворачиваясь к мужчине, но осекся, увидев направленный на него пистолет. - Это еще зачем? - недовольно поднял брови Турецкий.
- Я не могу рисковать, - ответил мужчина. - В квартире, кроме нас с вами, кто-нибудь есть?
- Нет.
- Тогда давайте пройдем в комнату.
- У вас кровь, - сказал Турецкий, кивком указав на щеку Данилова.
- Это пустяк. Царапина.
- У меня есть вата и перекись водорода.
Данилов покачал головой:
- Это не понадобится. Пойдем в комнату.
Они прошли в гостиную: Турецкий - впереди, Данилов - за ним. Он по-прежнему держал в руке пистолет.
- Сядьте там, под торшером, - сказал Данилов и показал пистолетом на диван.
Турецкий сел на диван. Сам Данилов уселся в кресло, стоящее в темном углу комнаты.
"Похоже, это у них в крови, - с усмешкой подумал Турецкий. - Не хватало еще, чтобы он мне лампой в морду светил".
- У меня мало времени, - сказал Данилов. - Поэтому слушайте и не перебивайте. - Он поднял локоть и вытер рукавом куртки окровавленную щеку. - В этом деле замешаны большие фигуры…
- Вы говорите об убийстве Кожухова? - спросил Турецкий.
- А о чем же еще? - удивился Данилов. - Этим большим людям нужны пленки… Записи разговоров Кожухова с другими большими людьми. Вы понимаете, о чем я говорю?
- Ни черта не понимаю, - угрюмо ответил Турецкий, глядя на направленное на него дуло. - Вы сказали, что у вас мало времени, а сами говорите какими-то экивоками. Одни "большие люди", другие "большие люди"… Если хотите, чтоб я вас слушал, выражайтесь яснее.
Данилов прищурил серые глаза.
- Речь идет о заговоре против Президента, - сказал он. - Я расскажу вам все, что знаю, только, пожалуйста, не перебивайте меня…