Майор заглянул в список пассажиров, с которыми должен был поговорить, и попробовал угадать, кто именно сидит перед ним.
- Если не ошибаюсь, - начал он, немного поколебавшись - Леонид Эдуардович Русанов? - Этот элегантный мужчина средних лет обязан был иметь и элегантную фамилию - Русанов, Боярский, Мещерский, а не какую-то простецкую, вроде Хаблака, Дзюбко или Кобеляка.
Однако предположения Хаблака не оправдались - его собеседник погладил складку на отутюженных брюках и ответил с достоинством:
- Ошибаетесь, меня зовут Михаилом Никитичем. А фамилия Манжула.
- Очень приятно, - улыбнулся Хаблак, хотя, честно говоря, этот пижонистый мужчина не вызвал у него симпатии.
Хаблак хотел уже перейти к сути разговора, но дверь приоткрылась, и в комнату заглянула старушка. Она поманила пальцем Хаблака, и не успел он подойти, как спросила:
- А где же мой чемодан? Ты чего о нем расспрашивал? Может, украли?
Хаблак подумал, что разговор с бабкой грозит затянуться до бесконечности, потому и поспешил заверить:
- Нет.
- Чай, я говорила: игрушки там и гостинцы, как же я домой без них?
- За ваше имущество, - уклончиво ответил Хаблак, - несет полную ответственность Аэрофлот. Понимаете, полную?
- Ну, ежели так… - Старушка, кажется, успокоилась, но все же пробурчала: - Лучше б чемодан был при мне.
Хаблак едва заметно улыбнулся - не мог же сказать потерпевшей, что в принципе согласен с ней. Оглянулся и поймал насмешливый взгляд Манжулы. Тот, не ожидая, пока Хаблак возобновит разговор, спросил сам:
- Если не ошибаюсь, наша беседа вызвана неприятным эпизодом с багажом?
- Если, конечно, это можно назвать лишь неприятным эпизодом…
- Извините, с кем имею честь?..
- Майор Хаблак, старший инспектор Киевского уголовного розыска.
- Оперативно работаете.
Хаблак промолчал: какое дело этому пижону до методов работы милиции? Спросил сухо:
- Разрешите поинтересоваться, Михаил Никитич, где вы живете, работаете?
Манжула прищурился.
- Извините, - спросил сам, - я тут в какой, так сказать, роли? Свидетель, потерпевший?
- Видите, - Хаблак кивнул на пустой стол, - я не веду протокол. Если не возражаете, надо выяснить кое- что.
- Не возражаю, - на удивление кротко согласился Манжула. - Как меня зовут, уже знаете. Живу в Одессе, улица Степная, сорок семь. Работаю в отделе снабжения машиностроительного завода.
- Кем?
- Заместителем начальника отдела.
"Сто семьдесят - сто девяносто рублей в месяц… Плюс прогрессивка, быстро прикинул Хаблак. - Не шибко разгонишься".
Спросил:
- Были в командировке?
- В Киеве наш главк.
- Что-то выбивали?
- Работа… - развел руками Манжула. - Станки, топливо, металл… Без снабженцев - хана.
- Долго были в Киеве?
Манжула вздохнул:
- Две недели…
- Успешно?
- Более или менее…
- Где жили?
- В гостинице.
- Вещей имели много?
- Какие у нас вещи!.. Малый джентльменский набор: белье, носовые платки, плащ, пижама и зубная щетка.
- Может, что-то приобрели в Киеве?
Манжула хитро сощурился;
- Чего вы ходите вокруг да около?.. Давайте уж прямо…
- Давайте, - согласился Хаблак. - Чемодан сами в багаж сдавали?
- Конечно.
- Упаковывали его сами?
- Кто же еще?
- И чужие руки к нему не прикасались?
- Вот вы о чем! - Манжула посмотрел на Хаблака холодно. - Нет, товарищ, ищите где-то в другом месте. В моем чемодане, кроме обычной дребедени, не было ничего. Гарантия.
- А если гарантия, - поднялся майор, - то не смею больше задерживать.
Они попрощались, довольные друг другом, по крайней мере, так решил Хаблак, увидев, как приветливо улыбнулся ему Манжула, затворяя дверь.
В комнату вошла седая женщина в темно-синем английского покроя костюме и белой блузке. Она взглянула на Хаблака сурово, как учительница на нерадивого ученика, и майор в самом деле почувствовал себя проштрафившимся мальчишкой. Стоял у стола и смотрел на нее - строгую и неприступную, казалось, сейчас отчитает за неуместную шутку или неблаговидный поступок. Потому и начал чуть ли не заискивающе:
- Извините, что побеспокоили, но вынуждены поговорить со всеми пассажирами…
- Чего там, - махнула рукой властно, будто отпуская майору этот грех. И, не дожидаясь обычных вопросов, назвалась: - Мария Федотовна Винницкая. Доктор медицинских наук. Этого достаточно?
- Работаете?
- Заведую кафедрой в мединституте.
Хаблак подвинул Марии Федотовне стул. Она опустилась на него, опираясь на спинку, и смотрела, как прежде, холодно и вопрошающе.
- Нам надо выяснить лишь один вопрос. - Хаблак стоял перед профессоршей, сообразив, что именно это внешнее проявление почтительности может пойти ему на пользу. - У вас есть бирка к чемодану, который сдавали в багаж?
- Две… - Винницкая щелкнула замком сумочки и вытянула два картонных номерка. - От чемодана и сумки.
- Вы сами укладывали вещи?
Профессор смерила Хаблака с ног до головы внимательным взглядом, подумала немного, и майор услышал исчерпывающий ответ, - видно, привыкла к неожиданным вопросам в аудиториях и никогда не тушевалась:
- Я еду в санаторий на месяц и не хочу ограничивать себя. Вещи отбирала сама, кое-что дочка, они вместе с зятем уложили чемодан и сумку, я не имею времени заниматься такими мелочами, слава богу, мои домочадцы еще понимают это…
- Стало быть, дочь и зять… - раздумчиво протянул Хаблак. - Но кто же именно?
Винницкая лишь пожала плечами, вероятно, она и в самом деле не придавала этому значения, но Хаблак должен был докопаться до истины.
- Вы сами сдавали вещи в багаж?
Профессор посмотрела на него так, что майор сразу понял неуместность своего вопроса.
- Зять, - ответила, - зять отвез меня в аэропорт и уладил все формальности.
- Значит, хороший зять… - то ли резюмировал, то ли спросил Хаблак, однако Винницкая ничем не выказала своего отношения к этим словам, и майор подумал: традиционные отношения тещи с зятем, тем более тещи титулованной, властной, привыкшей во всем играть первую скрипку.
И еще подумал, что зять, в конце концов, мог взбунтоваться, и трудно представить, в какие формы может вылиться такой протест.
- Кто ваш зять?
Винницкая пренебрежительно выпятила нижнюю губу, будто само обсуждение этого вопроса унижало ее достоинство.
- Обычный инженер.
- Бывают необычные?
- Еще бы. - Она подняла глаза на Хаблака: неужто в самом деле не понимаете? И продолжала с нажимом: - Рядовой всюду останется рядовым, средним, разве среди вас нет таких? Ну, знаете, одному суждено всю жизнь ходить в лейтенантах, а другой в сорок уже генерал.
Что ж, в принципе Винницкая была права, но Хаблаку не понравилось, как откровенно она высказывала неприязнь к собственному зятю.
- Где он работает?
- Какой-то мостоотряд.
Майор прикинул: люди, сооружающие мосты, могут пользоваться взрывчаткой, это взволновало его, и, видно, наблюдательная дама заметила перемену в настроении майора, потому что сказала с ощутимой иронией:
- Мой зять и мухи не обидит. К сожалению, человек без взлетов, но добрый и тихий. Вероятно, для семейной жизни это подходит, конечно, смотря кому, но мою дочь вполне устраивает, может, так и надо.
- Весьма признателен вам за информацию, - сдержанно поклонился Хаблак.
Винницкая поняла, что беседа окончена, и направилась к выходу, наверно, и не оглянулась бы, но Хаблак остановил ее:
- Фамилия вашего зятя?
Профессор несколько секунд постояла и только потом повернулась к майору. Ответила уверенно:
- Напрасно. Я имею в виду, что напрасно подозреваете его. Тишайший человек. Он не способен на что-либо серьезное, надеюсь, вы понимаете меня? К сожалению, не способен, - добавила.
- И все же?
- Иван Петрович Бляшаный… - Она произнесла слово "Бляшаный" так, что сразу стало понятным ее отношение к человеку, который помимо всех недостатков носит еще и столь непредставительную фамилию. И вышла, сердито хлопнув дверью.
Хаблак постоял немного, словно переваривая полученную информацию, и пригласил следующего собеседника. Примерно через полчаса он закончил разговор с половиной пассажиров злосчастного самолета, записав в блокнот четыре фамилии. И пошел в кабинет директора гостиницы, где беседовал с пассажирами Дробаха.
По-видимому, они работали почти синхронно: в коридоре сидела лишь одна женщина, крашеная блондинка с длинными волосами, спадавшими ей на плечи. Она с интересом посмотрела на Хаблака, едва не столкнувшегося в дверях с краснолицей женщиной, буквально кипевшей от возмущения. Оттеснив майора, она подскочила к блондинке и затараторила в ярости:
- Идите, спешите, они еще смеют допрашивать нас, вместо того чтобы защитить, я уже и так едва жива, чуть не умерла от переживаний и страха!
Она явно говорила неправду: ее здоровья хватило бы на трех, а то и больше обычных пассажиров, однако Хаблак не стал возражать, зная, что зацепить такую сварливую особу мог разве что самоубийца.
Вслед за краснолицей женщиной в коридор выскочил Дробаха.
- Ну зачем же так, уважаемая?.. - пробурчал примирительно и, увидев Хаблака, едва заметно подмигнул ему.
Майор понял следователя без слов: с такими женщинами разговор на равных вести почти невозможно, они сразу идут в наступление, а почувствовав хоть немного шаткость позиции противной стороны, буквально уничтожают ее.
Но Дробаха видел-перевидел и не таких агрессивных особ, видно, все же заполучил нужную ему информацию - улыбнулся довольно, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.
- Прошу вас, Людмила Романовна, - обратился он к блондинке.
Та подняла удивленные глаза: откуда этот кругленький и по-домашнему уютный человек знает ее?
А Дробаха и правда улыбался ей, как старой знакомой; блондинка прошла в любезно распахнутую дверь кабинета, обдав майора и следователя густым и сладким запахом духов. Если бы Хаблак разбирался в них, то тут же сообразил бы, что Людмила Романовна не ровня той краснолицей пассажирке - такие духи могут позволить себе только люди весьма состоятельные, да и то не все, а особо заботящиеся о собственной персоне.
Дробаха, опередив Людмилу Романовну, любезно пододвинул ей стул, сам устроился напротив на диванчике, сплел пальцы на груди и произнес, как бы извиняясь:
- Мы задержим вас, уважаемая, лишь на несколько минут; видите, разговаривали со всеми пассажирами, вы - последняя, если бы я знал, что вы скучаете в коридоре, давно отпустил бы…
Хаблак усмехнулся: Дробаха покривил душой, но сделал это тонко и непринужденно - расположил женщину к себе и направил разговор в нужное русло.
Людмила Романовна подарила следователю искреннюю улыбку и успокоила его:
- Не все ли равно, где ожидать самолет - тут или в зале аэропорта? Кстати, долго еще?
Дробаха заверил:
- Минут через тридцать, может, раньше. - Он знал, что одесский самолет готов к вылету, и посадку объявят сразу же после их команды, собственно, после разговора с последним пассажиром.
- О, боже, - засуетилась Людмила Романовна, - вы не задержите меня?
- Всего несколько вопросов.
Женщина нетерпеливо заерзала на стуле, и Дробаха начал, не теряя времени:
- Вы замужем, Людмила Романовна?
- Конечно, - ответила она с достоинством, даже немного обиженно - неужели непонятно: женщина с такими данными редко бывает одинокой.
- Живете в Киеве?
- В новом доме на улице Ленина, - ответила не без гордости.
Дробаха задумался лишь на секунду - вспомнил: на улице Ленина за последнее время сооружен только один жилой дом.
- На углу Коцюбинского? - уточнил. - Прекрасный район, в самом центре. Квартиры улучшенной планировка…
- Да, квартира у нас неплохая.
- Двухкомнатная.
- Три.
- Замечательно, - одобрил Дробаха. - Ваш муж?..
- Директор комбината. Юрий Лукич Лоденок. Может, знаете?
- Лоденок?.. - процедил, будто припоминая, Дробаха. - Кажется, знаю… - Он бросил взгляд на Хаблака, как бы советуясь с ним, и майор понял, что Дробаха впервые слышит эту фамилию, просто ловко подыгрывает чванливой блондинке. - Говорят, прекрасный руководитель.
Да, мужа ценят.
- Главное, чтоб ценила жена.
- Не без того.
- Он провожал вас в аэропорт?
Людмила Романовна посмотрела на Дробаху как на абсолютного невежду.
- Муж заботится обо мне.
Дробаха подумал: небось намного старше и бегает на цыпочках вокруг своей крали.
- Какой багаж имели?
- Два чемодана.
- Вы сами укладывали вещи?
Женщина презрительно хмыкнула:
- Юра не позволяет мне заниматься бытом.
"Ну и ну, - подумал следователь, - неужели эта кукла не удосужилась даже вещи свои уложить?" Сверкнул глазами и уточнил:
- Летите в Одессу на отдых?
- Муж достал путевку в санаторий.
- И вы позволили мужу подбирать вам платья?
- Я вытащила из шкафа, а Юра укладывал.
- Он умеет это?
- Мой Юра все умеет. А зачем вам мои чемоданы?
Дробаха вроде бы пропустил этот вопрос мимо ушей,
- Итак, - уточнил, - ваш муж сам укладывал вещи? Без вашего вмешательства?
- Да.
- И сам сдал их в аэропорту?
- Он же муж!
- Вы всегда ездите на курорт одна? - вмешался Хаблак.
Людмила Романовна перевела на майора любопытный взгляд, губа у нее дрогнула, видно, хотела ответить резко, но сдержалась.
Хаблак почувствовал, что проявил бестактность, и пошутил:
- Оставлять дома такого руководящего мужа в одиночестве небезопасно.
- Считаете?.. - улыбнулась легко, но вдруг наморщила лоб, вероятно, иногда и сама думала так, помрачнела, взглянула на Дробаху и повторила: - Считаете, так?.. Потому и расспрашиваете о чемоданах? Говорите прямо…
- Ну что вы, просто надо уточнить некоторые детали…
Людмила Романовна переплела пальцы, сжала так, что суставы побелели, и вдруг сказала твердо и непреклонно:
- Он завел себе любовницу и решил избавиться от меня. А.я как последняя дуреха… Да, немедленно возвращаюсь домой!..
Дробаха обошел вокруг стола и наклонился к женщине.
- Вы воспринимаете наши вопросы чересчур серьезно, - попробовал успокоить. - Просто мы разыскиваем некоторые вещи, произошел несчастный случай, вот и расспрашиваем пассажиров.
- Ага, значит, это несчастный случай… - Черты лица у Людмилы Романовны смягчились, она сразу поверила Дробахе, конечно же ей хотелось верить ему, и Хаблак подумал, что перепады в настроении женщин редко подчинены логике и зависят преимущественно от эмоций. - Ну вот, случай, а я наговорила на мужа бог знает что, надеюсь, вы не приняли все это за чистую монету?
- Ни в коей мере, - заверил Дробаха, - и не нужно вам возвращаться домой, тем более, - взглянул на часы, - что через несколько минут объявят ваш рейс.
Когда Людмила Романовна ушла, Хаблак устроился на ее стуле и вытянул блокнот.
- Четверо, - сообщил, - у меня четверо таких, которые требуют проверки.
- И у меня трое. - Дробаха кивнул на исписанный листок бумаги. - Одну из них вы видели: уважаемая Людмила Романовна Лоденок. Не очень верится, что ее муж мог прибегнуть к таким… - запнулся, подыскивая слова, - крайним мерам, но проверить обязаны. Еще имеем Николая Васильевича Королькова. Академик, директор научно-исследовательского института. Летит в Одессу на симпозиум, чемодан укладывал дома сам, жены у него нет, разведен, но потом в институте чемоданом мог распорядиться кто угодно: оставил его возле вешалки в приемной.
- Но ведь в приемной сидит секретарша, - возразил Хаблак, - и от ее бдительного ока…
- Но она, конечно, выходила из приемной, и не раз, затем, может, у нее есть основания не любить начальника. К тому же Николай Васильевич не может вспомнить, кто положил в его чемодан бутерброды, принесенные из буфета. Академик весь в своей физике, ни на что другое его не хватает.
- Да, - склонил голову Хаблак, - у таких людей много учеников, друзей, много и недругов. - Представил, какой переполох вызовет расследование дела с чемоданом академика не только в институте, и нахмурился.
Дробаха аккуратно сложил листок с пометками, спрятал во внутренний карман пиджака:
- Наконец, Ярослав Нестерович Залитач, студент-заочник и рабочий. Его дорожную сумку паковали товарищи в общежитии. Основательно набрались и поехали в аэропорт.
Хаблак постучал пальцами по красной обложке своего блокнота:
- У меня четверо. Профессор медицины Мария Федотовна Винницкая. Раз. Евгений Емельянович Трояновский. Скульптор. Два. Григорий Андреевич Дорох. Председатель колхоза из села Щербановка. Три. И наконец, четвертая. Надежда Мирославовна Наконечная. Официантка ресторана.
- Итак, семеро, - подытожил Дробаха торжественно, как будто сделал большое научное открытие. - И все из Киева. Кроме председателя колхоза. Но - Киевская область.
Они возвратились в аэропорт и вышли на летное поле. Хаблак увидел цепочку пассажиров, потянувшуюся к самолету, стоявшему неподалеку. Во главе ее шла седая женщина в темном английском костюме. Шагала, помахивая сумочкой, суровая и независимая, будто прокладывала путь людям, измученным ожиданием, нервотрепкой и разговорами со следователем.
"С характером женщина", - подумал Хаблак и сказал:
- Началась посадка на Одессу.
- А нам назад в город, - ответил Дробаха. - Кстати, несколько пассажиров отказались лететь - возвратились домой за вещами. Другие позвонили домой, чтобы родственники упаковали новые чемоданы и завезли их в Борисполь. Очень спешат, а аэропорт гарантирует, что сегодня же чемоданы будут доставлены в Одессу.
- Пошли, Иван Яковлевич, может, эксперты что-нибудь подкинут нам. Надо также составить протокол осмотра места происшествия.
Однако надежды Хаблака оказались напрасными. Как первоначально констатировали специалисты, в одном из чемоданов или в сумке взорвалась, несомненно, самодельная мина с часовым механизмом. Уцелели только остатки трех чемоданов, владельцев которых можно было установить. Но среди них не было ни одного из "великолепной семерки", как прозвал ее майор.
Оставив эксперта Деркача подводить окончательные итоги, Дробаха с Хаблаком возвратились в город.