- Завтра в Бангладеш вылетаю, - сообщил Патрикеев. Как бы между прочим.
- Живут же люди, - усмехнулась Черешнина.
- А знаете, сколько уколов для профилактики сделать на Истре, в нашем центре реабилитации, пришлось? - печально парировал Патрикеев. - Да и дело тухлое. Вот вы слышали, что из Бангладеш только за последнее десятилетие вывезено около двухсот тысяч девочек на продажу?
- В бордели? - спросил Бобренев.
- И в бордели и в семьи, как бы в качестве прислуги, а на самом деле...
- Куда везут?
- В основном в Пакистан, на Ближний Восток.
- А ты тут при чем? - удивился Бобренев.
- А из двадцати тысяч, вывезенных за последний год, пятнадцать вывезла некая фирма "Джанакантха".
- Это что-то индийское? - предположила образованная Черешнина.
- Точно. Только во главе этой индийской фирмы наша русская дамочка. И вывозила она часть девчушек из Бангладеш транзитом через Россию в Голландию. Так что дело оказалось в нашей компетенции. А копнул я это дело поглубже, такие перспективы оказались. Гигантский международный концерн по торговле детьми для борделей. Ужас!
- Бедные девочки, - вздохнул Бобренев, мечтавший, что сын наконец-то порадует его еще и внучкой.
- Не только девочки. Ежегодно, по нашим данным, из страны вывозятся несколько тысяч мальчиков в возрасте от восьми до двенадцати лет. Часть везут в ближневосточные государства. Их там используют в качестве жокеев на верблюжьих бегах. А часть продают для сексуальных утех в те же ближневосточные государства, но и в Центральную и Северную Европу тоже. Примерно сотня ежегодно оседает в "частных коллекциях" в России.
- У нас и своих, к сожалению, опущенных навалом, - заметил Бобренев.
- Ну, "новых русских" на экзотику тянет...
- Слушай, а что ты знаешь о торговле младенцами? Якобы некая подпольная фирма в России скупает правдами и неправдами младенцев, в том числе с сильными психическими отклонениями, но физически абсолютно здоровых, и продает их за рубеж. Будто бы на усыновление. Но вот одна журналистка из газеты "Московская молодежная", Мария Гринева, провела расследование, оказалось, что следов этих детей нет!
- Что значит нет? - подняла брови Черешнина. - И что это за журналистское расследование? Расследованием должны заниматься профессионалы! Если есть преступление, его должны расследовать госструктуры. Ты откуда знаешь?
- Да у меня была эта Маша Гринева. Славненькая такая...
- Ох, дождешься ты "семейного расследования", - погрозила пальцем Черешнина.
- У меня жена, слава Богу, не ревнивая.
- Не верю. Жены все ревнивые. Только более мудрые это хорошо скрывают.
- Ну, так что у тебя с Гриневой? - улыбаясь, напомнил Патрикеев.
- У меня с ней ничего. Просто когда-то, еще в Главной военной прокуратуре, давал ей интервью. Вот она по старой памяти и пришла за советом.
- На то ты и старший советник юстиции, чтобы советы хорошеньким девочкам давать, - усмехнулся Патрикеев, допивая кофе. - Но мой тебе совет как старшего товарища, будь осторожен.
- Не боись, полковник...
- Я не столько Машу Гриневу имею в виду. Если и закрутите роман, пойму и прощу. Я про дело о торговле детьми.
- А что? Располагаешь информацией?
- Пока конфиденциальной. Тут дело покрупнее фирмы, поставляющей детей для старых развратников. Тут и вовсе миллиардные обороты. Но это тема моей следующей командировки в Австрию. Вот вернусь из Бангладеш, поговорим. Возможно, мне потребуется ваша помощь.
- Не хочешь говорить, не надо. Но это ведь не помешает нам выпить еще по чашке кофе?
Жена гостила у больной матери в Одессе. Две кошки и толстый кастрированный кот-сиамец остались на его попечении. Гак что после работы Бобренев зашел в "Океан" рядом со станцией метро. "Им, заразам, еще и рыбу разную подавай, - раздраженно думал он, поднимаясь без лифта с тяжелой сумкой на третий этаж. - Девицам одна рыба положена, старому евнуху - другая, с учетом его драматической биографии".
Но стоило открыть дверь, как раздражение сразу прошло.
Трое печальных голодных кошек сидели полукругом в коридоре перед входной дверью и, чуть склонив головки, с интересом рассматривали большую пластиковую сумку, из которой доносился невообразимо приятный аромат. Поняв, что без ужина сегодня не останутся, все трое, сделав грациозные прыжки, оказались у полковника на руках и уткнулись влюбленными усатыми мордами в усатую же физиономию Бобренева. Слава Богу, нот он и дома.
26 МАРТА 1997 Г. ФИНАНСОВЫЙ ГЕНИЙ ПО КЛИЧКЕ МАДАМ
После сытных хачапури под крымский "Мускат" Мадам приказала мужу принять экстракт акульих хрящей, в чудодейственную силу которых свято верила, контрастный душ и настроиться на акт.
Он все сделал в указанной последовательности. Но акт не получился. Как говорится, эрекция оставляла желать лучшего. Неисполнительность мужа вызвала прилив раздражения.
- Ну что же ты? - укоризненно пожурила она.
- Извини, мамуля, приустал. Не мальчик уже. Ведь нет еще и двух, а мы с тобой третий раз этим занимаемся...
- Может, разлюбил? - грозно свела брови Мадам.
- Что ты такое говоришь, мамочка, как не стыдно? - сделал обиженное лицо муж.
- Ладно, с паршивой овцы хоть шерсти клок, - смирилась Мадам, - помассируй мне ступни. Сегодня тяжелый день.
- У тебя, мамочка, каждый день тяжелый.
- Вечером проводишь меня в аэропорт.
- Куда летишь?
- На юг. А больше тебе и знать не положено, чай, муж, а не начальник. Слава Богу, времена патриархата кончились, теперь жена не обязана давать отчет супругу о том, куда и зачем едет. Ну, что ты скукожился сразу? По делу еду. Деньги зарабатывать.
- Да разве мало у нас денег? И отдохнуть бы можно было.
- Вот ты и отдыхай. Каникулы у тебя. А мне вкалывать надо. Не женское это дело целыми днями в телевизор пялиться.
Оделась она на удивление быстро, ее кошачья медлительность была скорее напускной. Муж помог застегнуть на спине платье, соединил концы двойного жемчужного ожерелья. Она предпочитала жемчуг с Таити - крупный, богатый, лоснящийся. Китайский пусть мелкота носит. Корейский еще хуже.
Хотя летела она сегодня как раз в Китай и Корею. Впрочем, Сингапур - не Китай. Зато острова Бали - самая настоящая Индонезия. Там она еще не была. Не то чтобы любила путешествовать по незнакомым странам. Просто новая страна - новый рынок сбыта. А значит, новые богатства. А стало быть, еще больше власти.
Вот станет еще немного богаче, и не понадобится ей "крыша" Хозяйки, ее помощь и содействие. Сама всех, кого надо, сможет купить...
Уже в машине почувствовала боль внизу живота. И вместо конторы приказала везти на Мясницкую, в женский реабилитационный зал "Фемина плюс". Там ей, естественно, без всяких очередей (центр был частью ее огромной империи и принадлежал ей, хотя в качестве владельца была указана совсем другая фамилия) сделали ультразвуковое исследование мочевого пузыря и придатков. Все оказалось в норме.
Переела, наверное.
Но на всякий случай заскочила к своему психотерапевту.
Профессор Дамбаян Ашот Арутюнович, светило в своей области с внешностью и повадками "голубого", долго мял ее руку и пристально смотрел большими черными маслянистыми глазами в зрачки Мадам.
- Что ели час назад? - спросил подозрительно.
- Хачапури и вино.
- Плохо, - почему-то сокрушенно покачал головой профессор. - А что снилось?
- Ой, совсем дурацкий сон, профессор: будто я пришла в воинскую часть проситься на срочную службу. При этом чувствую, все догадываются, не служить я хочу, а попасть в среду мужчин, чтобы завести себе бесчисленных любовников. Меня жутко смущает, что по контракту мне надо будет отдаваться солдатам.
- Чем сон кончался? - загорелся Дамбаян.
- Будто иду я по коридору, поднимаюсь по узкой винтовой лестнице. И при этом у меня такое чувство, что я выполнила свой воинский долг.
- Очень, очень интересно, - доктор продолжал ласково мять своими большими теплыми ладонями руки Мадам. - Были ли другие сны?
- Да, доктор, и тоже чудные. То я все время на лошадях скачу. А то поднимаюсь на стремянку, спускаюсь и опять по какой-то лестнице поднимаюсь...
- Это все, матушка, звенья одной цепи. И верховая езда, и лестницы - символика сексуального акта.
- А еще - иду я будто по залу и вдруг стукаюсь головой о низко висящую люстру. Но мне не больно, а даже приятно.
- Это совсем просто: голова - как символ головки, части тела мужчины. Люстра олицетворяет все предметы, способные вытягиваться в длину. В данном случае мужской член. Вы, матушка, мечтаете о полноценном половом акте.
- А почему меня преследует какой-то офицер, и я наверху запираюсь от него?
- Это распространенная инверсия, часто используемая в сновидениях: перенос действия на другого партнера. Вы не удовлетворены своим постоянным сексуальным партнером.
- Но у меня не один партнер: дома - муж, в сауне - ...есть такой юноша. Очень большой затейник. И на работе - референт по Азии. Мы как раз с ним летим в командировку сегодня вечером.
- Не отказывайте себе ни в чем! - помахал пальцем Дамбаян.
- Я уж и так, доктор, ни в чем...
- И правильно, голубушка. И правильно. Жизнь-то одна, - печально мял Дамбаян своими толстыми руками гладкие ладошки Мадам. - А все-таки я вас так сегодня не отпущу. Настаиваю, чтобы вам сделали эротический массаж. Боли в нижней части живота как рукой, извините, снимет.
Мадам прошла по коридору до двери, ведущей в кабинет с надписью "Специальный массаж. Вход строго по графику".
Ну, графики - это для других. Она уверенно толкнула дверь ногой, закрыла ее за собой на ключ, разделась и легла на довольно широкую кушетку. На обычной медицинской, наверное, и не поместилась бы. Она слышала, как в кабинет вошел Тельман Хачатрян, ассистент Дамбаяна, высокий, необычайно красивый парень лет тридцати с огромными карими глазами, чувственным ртом, большим печальным носом и грудью, чудовищно заросшей густым черным волосом. Чтобы рассмотреть это, ей не было нужды поворачиваться: не впервые была на сеансе Тельмана.
Она чуть напряглась, когда Тельман мощно вошел в нее сзади, немного отжалась на локотках. Но и в этом особой нужды не было. Недаром говорят, что у мужчин если нос большой, так и все остальное адекватное.
Эротический массажист был фантастически неутомим. У Мадам сердце успело раза три-четыре улететь в пятки, пока он не вышел из нее и, бесшумно ступая по ковру, не покинул комнату.
Она еще минуту-другую понежилась на спине. Каждая клеточка тела пела и звенела, голова немного кружилась. Боль в нижней части живота прошла совершенно. Удовлетворенность, теплота, сладость и истома разлились по всему телу. Она медленно оделась и вышла из кабинета. Очереди в коридоре не было. График соблюдался четко.
Тем временем Тельман заглянул в кабинет шефа.
- Получи сразу, слушай, свою сотню баксов.
- Всего-то? - удивился Тельман.
- Получишь и еще две. Но их надо заработать, - хихикнул профессор, торопливо стягивая с себя кремовые чесучовые брюки.
- Вах, уважаемый, я это делаю не за деньги. Триста баксов - разве деньги?
26 МАРТА 1997 Г.
ДЕТСКИЙ ПСИХДИСПАНСЕР № 24. СЫН ДАУН
Бугров проснулся по будильнику в 7.45. Накинул халат, прошел по коридору, дернул дверь спальни Ирины. Дверь подалась. Включил ночник, дурацкое фарфоровое сооружение в виде трех драконов с красными светящимися глазами, подаренное ему во время командировки в Китай. Ясно, и сегодня Ирина не ночевала дома. Скорее всего на даче. Их госдаче. Или на их личной дачке, под Химками. Она ему не докладывает.
Он печально покачал головой: Ира и в молодости не страдала от избытка душевного жара, а в последние годы стала совсем холодной и отчужденной. Он бывает даже рад, когда она о чем- го просит его: то надо подписать какие-то документы на льготные тарифы, то на беспошлинную торговлю, то еще что. По ее словам, все это делается ради выживания отечественной науки.
Ну, если надо для науки, враг он, что ли? Сам доктор наук.
Вот уже год Ира перестала обращаться с такими просьбами. Их беседы стали уж совсем редкими. Когда и почему это произошло? Когда, вопрос легкий. После того как он принял на работу в свой секретариат племянника Иры из Тамбова. Парень па вид серьезный, дипломированный экономист, работает тихо, в глаза не бросается. Носит бумаги ему на подпись, готовит служебные записки, письма. Каждый день раз пять с ним видится Бугров, а за год если десятью фразами обмолвились, так хорошо. Ну, что ж. Так даже лучше. Значит, не кичится родственными связями. А вот почему Ира перестала обращаться к нему с просьбами, на этот вопрос ответить труднее. Положение науки в России лучше не стало. Значит, интерес потеряла к благотворительности? Жаль, если так. Ее частые в прошлом просьбы о поддержке, помощи как раз этим ему и нравились: значит, не так черства, как кажется, раз о других радеет.
Знать бы Бугрову, что нет давно нужды Ирине Юрьевне о чем-либо просить мужа; "племянник" давно заказал, получил и использовал в работе изящно и безупречно сделанный сканер - факсимильную подпись вице-премьера, академика Академии естественных наук Бугрова. Знай о том Бугров, и вся его оставшаяся жизнь могла бы пойти совсем по другому пути; и смерть бы оказалась не такой страшной. Да вот беда, не дано нам предугадывать события и видеть сквозь стены. Кабы мог...
Кабы мог, увидел бы, как в восемь утра, когда он, только закончив зарядку на ковре (серией упражнений растягивал позвоночник, измученный обширным остеохондрозом), готовил себе яичницу с ветчиной, варил крепкий кофе, в свой небольшой, но отдельный кабинетик в "Белом доме" вошел в модном ныне черном кашемировом до пят пальто неприметный молодой человек лет тридцати пяти. Членов не был племянником Бугровой. Не был и ее любовником, как можно было бы сгоряча предположить. Он был сотрудником созданной ею три года назад разветвленной и могучей криминальной, хорошо срежиссированной структуры. В его задачу входило готовить документы, необходимые для расширения экономической деятельности этой структуры за подписью вице-премьера правительства России. А уж поставить все нужные печати, когда есть подпись - не проблема.
Печати он поставит в девять, когда придут девицы из канцелярии. А пока шлепал факсимильную подпись вице-премьера на бумаги, полученные вчера вечером у станции метро "Красные Ворота", когда притормозила на минуту машина Хозяйки, высунулась холеная ее рука и передала ему папку с бумагами. Он только и успел принять тонкую папочку, как мощная элегантная машина, оставив после себя выхлоп газа, уже ушла вправо, на Старую Басманную.
Первая группа бумаг касалась оффшоров.
Идея Хозяйки была проста и не требовала от выпускницы института культуры особых макроэкономических познаний. Оффшор - как шапка-невидимка, надев которую любая криминальная структура, зарегистрированная в оффшорной зоне, словно растворяется в воздухе.
"Племянник" Бугровой знал два способа использования оффшора. Первый, казалось бы, самый надежный, сводился к тому, что капиталы обезличиваются во время движения через подставные фирмы по оффшорным банкам, после чего вкладываются в легальный бизнес. Но "племяннику" как экономисту более импонировал второй способ увеличения капиталов: деньги отмываются, даже не попадая на территорию оффшорных зон. Просто владельцы оффшора открывают счет в некоей швейцарской банковской системе. Распоряжается ими только настоящий хозяин средств. Но на бумаге между Хозяйкой и капиталами, которыми оффшорная компания манипулирует в "третьих странах", никакой связи нет...
Ну, например, апрелевская оргпреступная группировка вошла в систему Хозяйки. Не просто так. А в надежде отмыть кровавенькие деньги и войти в легальный бизнес, приобретя приятный лоск истэблишмента. Они приносят Хозяйке все деньги общака своей группировки и просят купить на них, скажем, контрольный пакет акций алюминиевого гиганта. Посланцы Хозяйки договариваются с тремя-пятью владельцами некрупных фирм, зарегистрированных в Монако и на Кипре. Те открывают счета в Швейцарии и Люксембурге, куда по отлаженным каналам Хозяйка перекачивает общаковскую валюту апрелевских "братков".
Потом все договора оформляются уже от имени этих тихих и мало кому в Европе известных фирм. А Хозяйка создает этим фирмам "коридор" в Россию, с помощью писем на правительственных бланках с факсимильной подписью вице-премьера гарантирует беспрепятственное вхождение этих зарубежных фирм и российский рынок.
Под словом "гарантирует" имеется в виду многое. Это не только документы со словами "в порядке исключения" и с подписью вице-премьера. Это еще и лицензии на отстрел тех руководителей предприятий отрасли, которые не захотят "делиться".
"Оффшорные игры" по алюминию "племянник" как раз сегодня заканчивал, зная, что проблем не будет, что Хозяйка "договорилась" и с Тайваньчиком в Израиле, и с Дато Ташкентским, руководителем грузинской группировки. Один из самых могущественных банков страны "Тепамет" гарантировал инвестиции в алюминиевое производство более двухсот миллиардов рублей в течение года. Постепенно целая сеть алюминиевых заводов была выведена из-под влияния вначале государства, затем израильских бандитов, братьев Шваркомпф; затем была приватизирована; и в конечном итоге, благодаря письму за подписью вице-премьера, станет через неделю фактической собственностью некоей загадочной фирмы под названием "Унион трейдинг-инвест", зарегистрированной на острове Мэн. Именно этой фирме будет принадлежать пакет акций весом в двадцать три процента трех сибирских алюминиевых заводов.
И концов не найдешь, если искать примешься. При чем тут Ирина Юрьевна Бугрова, директор скромного гуманитарного НИИ в Москве? А ни при чем.
Как ни при чем она и в случае с трагической гибелью еще двух сибирских гендиректоров, одного чиновника из аппарата вице-премьера, трех сотрудников Генпрокуратуры, расследовавших историю приватизации Глассинского алюминиевого завода и слишком близко подкравшихся к правде. Отдельно убийства людей. Отдельно Ирина Юрьевна. И никакой связи.
Александр Иванович Бугров приехал на службу минут за десять до начала рабочего дня. Иногда задерживался на службе и до полуночи. А вот утром себя не торопил. Если не выспится, трудно держать "мозги сухими" весь напряженный рабочий день.
Среди первых подписанных им бумаг была его резолюция "Разрешить в порядке исключения" на просьбе благотворительного фонда "Мать-одиночка" о предоставлении особых льгот на провоз детей, направляемых по линии фонда на отдых в Австрию.
Вместе с этим письмом "племянник" отнес в серой папке "Вице-премьер Правительства России А.И.Бугров" и еще несколько, на которых тоже стояла подпись Бугрова. При этом даже опытный эксперт не смог бы отличить подлинную подпись от сканированной.
С печатью правительства проблем не возникло.
Сегодня Бугров не собирался задерживаться, потому что по средам он ездил навещать сына.
В психдиспансер № 24 сын Александра Ивановича и Ирины Юрьевны поступил в младенческом возрасте.
Когда мать узнала, что ребенок родился с болезнью Дауна, тут же без раздумий отказалась от него. Категорически. Никакие слезные просьбы Бугрова не помогли.
Отказалась, отдала вначале в Дом ребенка, а оттуда, оформив все документы, - на "вечное излечение" в "детскую психушку".