Иногда я спрашиваю себя: почему я женился именно на Оле? Честно говоря, я не был в нее безумно влюблен. На параллельном курсе училась девушка, которая вызывала у меня гораздо более сильные чувства. Но предложение я сделал не ей, а Ольге. Наверное, все дело в том, что Оля выглядела ужасно беззащитной и неловкой. Если была хоть малейшая возможность попасть в неприятное положение, то Оля в него попадала. Ее нужно было постоянно направлять, отводить в сторону от глубоких ям и острых углов, и я в конечном итоге стал считать это своей обязанностью. Да-да! Можете смеяться, если хотите! Девушка, которая училась со мной в университете. Подобных чувств не вызывала. Она была человеком сильным, самодостаточным, уверенным в себе. В общем, полной противоположностью Ольге. Так все и вышло.
– Рада, что ты извинился, – сказала Оля все еще недоверчивым тоном.
– Был не прав, – подтвердил я с готовностью.
– Хорошо.
Оля окончательно успокоилась и спросила:
– Еще чаю?
– Нет, спасибо.
Она налила чай в свою чашку, присела напротив меня за стол. Честно говоря, я уже собрался уходить, но сделать это сейчас было неловко. Не так часто мы с женой общаемся вот так, тет-а-тет за семейным завтраком, чтобы я мог встать и оставить ее одну.
"Подожду минут десять, – решил я. – Приличия есть приличия".
– Антон, я хочу купить новую машину, – сказала Оля.
Я безмерно удивился:
– Зачем тебе новая? Ты на этой ездишь не больше двух месяцев.
Оля посмотрела на меня в упор.
– Тебе жалко? – спросила она.
Я неловко пожала плечами.
– Конечно, нет! Ради бога! Просто не ожидал от тебя такой просьбы…
Глаза Оли смотрели на меня, не отрываясь. Я не мог определить их выражения, и мне это отчего-то не понравилось.
– Почему не ожидал? – спросила Оля.
– Я тебя полгода уговаривал эту машину купить…
– Другими словами, ты так привык к тому, что я ничего не прошу, что решил и дальше на мне экономить?
Я невольно поперхнулся. Грубо, но справедливо.
Поймите правильно: денег мне ничуть не жаль. Но Ольга всегда казалась мне человеком настолько далеким от всяких житейских мелочей, что забота о новой машине в этот образ абсолютно не вписывалась.
Не верите, что существуют такие люди? Вот вам пример. На двадцатилетие нашей свадьбы, два года назад, я подарил Ольге колье с бриллиантом. Бриллиант был неплохой, обошлось мне колье в десять тысяч долларов, и я посчитал, что это вполне приличный подарок. Оля приняла колье спокойно, взрыва восторга не последовало, и я на нее даже немного обиделся.
Как-то раз, собираясь с женой на пляж, я спросил:
– Ты, что, в колье пойдешь?
– Ну, да, – ответила Оля простодушно. – Нельзя?
Я почесал затылок.
– Да нет, почему нельзя… просто оно может расстегнуться…
– Ну и что?
Я снова почесал затылок. Конечно, не последние десять тысяч долларов на моем счету, но отчего-то мне их жаль.
– Оль, надевать на пляж дорогие украшения всегда считалось дурным тоном, – сказал я мягко.
Она поразилась так безмерно, что заподозрить ее в неискренности я не мог.
– Дорогие украшения? – переспросила жена.
– Ну, да! Может, десять тысяч долларов и не смертельная для нас сумма, но все же…
– Десять тысяч долларов?!
Ольга быстро расстегнула застежку, сорвала с шеи колье и осмотрела его так, словно впервые увидела.
Потом посмотрела на меня огромными изумленными глазами и уточнила:
– Оно настоящее?
И я расхохотался. Оказывается, жена на полном серьезе считала, что я подарил ей обыкновенную чешскую бижутерию, красиво сверкающую на солнце. Вот вам пример Олиной… как бы это сказать… Олиного равнодушия к разным житейским соблазнам.
Она довольно долго отказывалась от собственной машины, и два месяца назад я с трудом уговорил ее купить небольшой вертлявый автомобильчик "пежо", словно специально придуманный для хрупких миниатюрных дам. Таких, как Оля.
– Мне неловко, – отбивалась жена. – У нас на работе ни у кого нет машины. Даже у директора.
– Оля, я прошу тебя, – настаивал я. – Пойми, в нашем положении автомобиль не роскошь, а дополнительное средство безопасности.
Говоря это, я ничуть не кривил душой. В последнее время в Городе начали набирать обороты преступления, связанные с похищением людей. И мне не хотелось, чтобы Ольга пополнила этот печальный список. В общем, уговорил, но с трудом. Поэтому заявление жены о смене машины меня, мягко говоря, удивило.
– Я не собираюсь на тебе экономить, – ответил я несколько сухо. Может, потому, что в Олиных словах была доля правды. Меня, в общем, устраивало отсутствие дорогих запросов у жены. Да и какого мужчину это бы не устроило?
– Деньги я, конечно, дам. Сколько тебе нужно?
– Не знаю, – ответила Оля, качая ногой. – Тысяч пятнадцать…
– Сколько?!
Она посмотрела на меня все с тем же непонятным выражением в глазах.
Я взял чайную ложку и принялся крутить ее в пальцах. Повторяю, денег мне не жалко. Я просто не доверяю практической сметке жены.
– Какой автомобиль ты хочешь купить? – спросил я.
– "Фольксваген", – быстро ответила Оля.
– Новый, подержанный?
– Пока не знаю. Не нашла нужный.
Я кивнул.
– Что ж, вполне достойная машина. Если продать "пежо", пятнадцать тысяч тебе хватит даже на новую, самую навороченную модель. Но ты уверена, что тебе не впарят липу?
Оля поморщилась.
– Слышали бы тебя твои читатели, – сказала она недовольно. – Они, глупые, уверены, что ты и дома выражаешься тем же возвышенным классическим русским языком, на котором пишешь.
Я немного обиделся.
– Я стараюсь говорить правильно.
– Да? – ехидно уронила жена.
Минут пять мы помолчали.
Затем я откашлялся, положил ложку на место и сказал:
– Деньги переведу на твой счет завтра же.
Жена рассеянно кивнула. Поблагодарить меня не сочла нужным. Что ж, может, оно и правильно. Пятнадцать тысяч долларов – мизерная компенсация за шалости мужа на стороне.
Детей у нас нет, и никогда не было. Честно говоря, меня этот факт ничуть не напрягает. Я не слишком восторженно отношусь к проблемам, которые создает наличие отпрысков, и не люблю их решать. Не люблю проблемы вообще, какого бы порядка они ни были.
Подозреваю, что Оля страдает от того, что не реализовала свои материнские чувства. В семьях, где нет детей, женщины часто переносят материнский инстинкт на мужа. Со мной у Ольги этого не получилось.
Я не гожусь на роль взрослого сыночка. Слишком рано я стал самостоятельным человеком. Финансовая независимость мою самостоятельность упрочила, и я стойко уклонялся от всех попыток жены меня понянчить. Не знаю, кто из нас двоих бесплоден. И не хочу знать. На эту тему мы с женой не говорим.
Но иногда мне бывает жаль, что у Ольги нет возможности занять не только свою голову, но и свое сердце. Я – неподходящая для этой цели кандидатура, а кроме мужа, родителей и детей сердце женщины никто не занимает. Разве что любовник…
Но в такой поворот событий я не верю. Оля слишком правильный человек, чтобы обманывать мужа. А может, я, как и все мужчины, живу иллюзией? В любом случае, не хочу знать правду. Даже если это и так.
Я поблагодарил Ольгу за завтрак, поднялся со стула и пошел в свой кабинет. Бываю я здесь редко, и вообще в городской квартире, которую ремонтировала и обставляла жена, ощущаю себя гостем. Но ей этого не говорю. Обидится.
Итак, я вошел в кабинет, окинул равнодушным взглядом холодный безукоризненный дизайн, подошел к массивному столу и уселся в вертящееся кожаное кресло. (Ненавижу такие кресла!)
Достал из кармана мобильник, набрал номер и приложил аппарат к уху.
Сашка ответила почти мгновенно:
– Да!
– Привет, – сказал я.
Не знаю почему, но при звуках ее бодрого жизнерадостного голоса у меня сразу поднимается настроение. Вот и сейчас я почувствовал себя намного лучше. Может, я энергетический вампир? Краду у девочки часть ее молодости?
– Привет, – ответила Сашка все так же приподнято.
– Как дела?
– Нормально. А у тебя?
– Тоже ничего. Вчера сделал тридцать страниц, – не удержался и похвастал я.
– Да ну!
Сашка что-то быстро прикинула в уме.
– Значит, ты на двести двадцатой странице.
– Точно, – ответил я с невольным уважением.
Сашка всегда абсолютно точно помнит, на какой странице я завершил вчерашнюю работу. У нее вообще идеальная память на цифры и незаурядные математические данные. С задачками из учебника десятого класса по алгебре она расправляется одной левой. Ее об этом часто просит соседский лоботряс.
– Молодец! – похвалила Сашка. – Значит, тебе остается примерно сто страниц. По десять страниц в день, получается десять дней. Три дня на вылизывание…
Она минуту помолчала и бодро сообщила:
– Двадцать пятого июня сможешь сдать роман.
– В график укладываюсь?
– Вполне. Даже опережаешь.
Сашка еще немного подумала и добавила насмешливо-одобрительным тоном:
– Стахановец…
Я скромно отмахнулся, как будто она могла меня видеть.
– Что у меня на сегодня запланировано? – спросил я.
– Сейчас посмотрю, – ответила Сашка и зашелестела страничками ежедневника. – В общем, почти свободный день. В четыре читательская конференция в новой библиотеке, и спи-отдыхай.
– В четыре? – уточнил я.
– В четыре.
– Форма одежды?..
– Обычная, – ответила Сашка. – Будут твои поклонники и поклонницы, а больше никого. Так что надень джинсы и майку. Очень демократично.
– Ладно.
Мы помолчали еще немного. Я понял, что Сашка от меня чего-то ждет, и быстро спросил:
– Когда увидимся?
– Не знаю, – ответила она после паузы.
Ясно. Барышня практичная и ждала от меня совсем другого. Например, того, что я спрошу ее о новом романе. Восьмым по счету за время нашего знакомства. Не спрошу. Мне его так и так читать придется.
– Я сегодня на дачу перебираюсь, – отчитался я.
– Один? – уточнила Сашка.
Уточнила не из-за ревности, а опять-таки по практическим соображениям. Ну, например, можно ли мне звонить по вечерам, можно ли внезапно нагрянуть в гости, и так далее.
– Один, – ответил я.
Ольга дачу не любит так же сильно, как я не люблю городскую квартиру. На даче жена появляется раз в месяц. Выдерживает ровно один день и тут же смывается назад, в город.
Но я по этому поводу не переживаю. У Оли своя жизнь, у меня своя. Печально? Возможно. Но вполне тривиально. Покажите мне людей, которые живут лучше после двадцати лет брака. Лично я таких не знаю. По крайней мере, мы с женой не треплем друг другу нервы. И меня это очень радует.
– Понятно, – ответила деловая Сашка. – Продукты купил?
– Сегодня заеду. После встречи с читателями.
– Не забудь.
Мы помолчали еще немного. Сашка ждала. Я хотел спросить, как идет работа над ее новым романом, но не смог выдавить из себя даже небольшого интереса.
– Может, заедешь завтра ко мне? – предложил я.
– Созвонимся, – коротко ответила Сашка и разъединилась.
Мне в ухо понеслись короткие гудки. Я сложил телефон и сунул его в карман брюк. Несмотря на сухой деловой тон беседы, настроение осталось приподнятым. До чего же приятная вещь – молодость!
До четырех часов я немного поработал. Работал лениво, потому что не могу сосредоточиться, зная, что придется уходить. Чтобы полностью зарыться в роман, мне нужно знать, как Пятачку, что "до пятницы я совершенно свободен".
В три часа и вылез из-за стола, потянулся, закрыл ноутбук и спрятал в карман дискету с наработанными пятью страницами текста. Приеду на дачу, перегружу в свой любимый компьютер.
Ноутбук, который мне подарила Оля, я почему-то не люблю. Нет, это отличная мощная машина с современным дизайном и множеством приятных разнообразных возможностей. Еще он отлично вписывается в интерьер кабинета, обставленного Олей с большим вкусом. Подозреваю, что по этой причине она его и купила. Но я этот малогабаритный холодный чемоданчик не люблю. Не работается мне на нем, и все!
Когда я открываю крышку ноутбука, у меня возникает ощущение, что на мне тесный пиджак, который жмет в плечах. Экран находится очень близко от лица, и это раздражает. Еще меня раздражает, что после пяти минут моего творческого раздумья, компьютер убирает с монитора текст и начинает гонять из угла в угол какие-то разноцветные шарики. Мне эта привычка кажется отвратительно высокомерной. Машина словно говорит мне:
– До чего же с тобой скучно, убогий! Ничего-то ты придумать не можешь! Придется развлекать себя собственными силами…
На даче у меня стоит старенький и нежно любимый "Пентиум". Возможности у него по сравнению с ноутбуком ограниченные и скромные, фигура громоздкая, дизайн примитивный, но я этот старенький системный блок люблю. Когда я сажусь за стол и включаю в сеть такой же старенький монитор "Самсунг" с тяжелым длинным задом, у меня в мозгу немедленно начинают генерироваться идеи. Иногда мне кажется, что загрузка у нас с компьютером идет параллельно. Оля изгнала "Пентиум" на дачу давно, с началом ремонта. А вместе с ним из дома отбыл я. Добровольно.
В общем, я хочу сказать… Вполне понимаю хорошего писателя Стивена Кинга, который, будучи человеком не бедным, пятнадцать лет пишет на одном и том же устаревшем компьютере. И даже как-то сказал, что его старенький системный блок работает не на электрическом токе, а на каком-то другом виде энергии. Честно говоря, он прав. Есть у вещей своя бессмертная душа. Мой "Пентюх" очень хорошо чувствует мое настроение. Если работа не идет, я просто физически ощущаю, как от компьютера начинают исходить теплые энергетические волны. "Пентюх" старается меня успокоить.
– Расслабься, – говорит он мне дружески. – Это все ерунда. Подумаешь, сегодня три страницы написал. Зато завтра двадцать выдашь! Времени впереди много, ты все успеешь…
В отличие от ноутбуку, мой добрый "Пентюх" никогда не демонстрирует высокомерное превосходство над хозяином. Мы с ним находимся примерно на равных. Наверное, именно поэтому я его люблю так сильно и преданно. Я тоже не слишком новая модель гуманоида с довольно ограниченным набором возможностей. Есть модели поновей и покруче. Я бы даже сказал, гораздо новей и гораздо круче.
Я вышел из кабинета и направился в спальню. Оля сидела на кровати и приводила в порядок ногти. Перед ней работал телевизор.
– Слушаешь? – спросил я.
– Ага, – ответила жена, не поднимая головы.
– Нашла, что слушать, – покритиковал я, доставая из гардероба джинсы и свежую майку.
– Мне нравится, – ответила Оля.
В ее голосу прозвучал упрек. Действительно, по какому праву я решаю за жену, что ей смотреть и слушать?
На экране лицедействовал старый политик новой формации, которого очень любят приглашать на различные телевизионные шоу. Наверное потому, что с ним не скучно. Никогда нельзя заранее угадать, чем он потешит народ на этот раз: подерется в прямом эфире с оппонентом или высморкается ведущему в галстук. Я называю его "Демократор". Что это такое? Поясняю: демократор – это помесь демократа с терминатором. Внешне, конечно. Разрушить самостоятельно Демократор ничего не может, он только имитирует независимость, но поступает всегда так, как требует его хозяин. В соответствии с вложенной в него программой, так сказать.
Раньше я наблюдал за этим кривлянием с недостойным любопытством и часто смеялся. Сейчас постаревший обрюзгший Демократор стал вызывать у меня жалость. Когда я смотрю на его добросовестные попытки завести себя до нужной кондиции, то почему-то вспоминаю слова из бессмертного хита Аллы Борисовны:
– Смешить вас мне с годами все трудней…
Вот и сейчас шея демократора побагровела от усиленного прилива крови, а сам он начал пыжиться и раздуваться, как бабки-кликуши в деревнях, вводя себя в истерический транс. Я смотрел на это неэстетичное зрелище и мысленно клеймил телевизионное руководство, постоянно эксплуатирующее несчастного политика. Я понимаю, им нужен рейтинг, кроме того, и самим повеселиться хочется… Но они не боятся, что Демократор, концертирующий чаще Михаила Задорнова, просто свалится на пол студии и умрет от апоплексического удара? Ведь все к тому идет! "Какой бы ни был, а все ж таки живое существо", – говорила одна соседская бабушка, подкармливая задиристого дворового кота-горлопана.
Я забрал вещи и вышел из спальни. Смотреть на мучения Демократора в последнее время выше моих сил.
Мне кажется, что Демократор иногда почитывает неплохие книги. В частности, Стивена Кинга. Потому что свой скандально-базарный имидж он явно содрал с Грега Стилсона, политика, которого Кинг вывел в "Мертвой зоне". Да и партийная программа Демократора явно заимствована оттуда же.
– Знаете, что мы сделаем, когда попадем в Белый дом? – спрашивал Стилсон у своих избирателей.
Толпа замирает в нетерпеливом ожидании.
– Раздадим всем горячие сосиски! – открывает Стилсон первый пункт своей предвыборной программы. – Да-да! Мы сделаем так, чтобы у каждого американца была на обед горячая сосиска! И тогда вы скажете: "Слава богу, что кто-то позаботился об этом!"
Тут он открывает огромную кастрюлю и начинает швырять в толпу сосиски, исходящие паром.
– Ешьте! Ешьте и помните, что голосовать надо за Грега Стилсона, который обеспечит вас горячими сосисками!
Толпа воет от восторга.
– Знаете, что мы сделаем вторым делом? – продолжает Грег свою предвыборную агитацию. – Мы соберем в пакеты весь отравленный воздух и запулим его на Марс! Да! Мы очистим атмосферу от вредных выбросов, которые отравляют простых американцев! И так далее. Ну, что? Вам этот образ никого не напоминает? Нет? Тогда извините. Погорячился.
Я переоделся и вернулся в спальню. Приоткрыл дверь, сунул голову в комнату и доложил:
– Поехал.
– Удачи, – ответила Оля, не глядя на меня.
– Спасибо. Вечером еду на дачу.
– Надолго?
– Скорее всего, задержусь там недели на две. Пока роман не закончу.
– Звони, – сказала Оля.
– Ладно.
Я закрыл дверь и пошел к выходу. Спустился в подземный гараж, сел в свою старенькую "ниву" и поехал на встречу с читателями. Думаю, вы уже поняли, что я довольно сентиментальный человек, привязанный к старым вещам. На моей машине я катаюсь года три. До этого, правда, катался на подержанном "опеле", но душа к нему не прикипела. А вот к "ниве" прикипела. Хотя недостатков у нее гораздо больше, чем у немецкой машины. Тем не менее, менять машину мне не хочется. К дорогим игрушкам я равнодушен, пускать пыль в глаза не люблю. Мой жизненный девиз: "Чтоб было удобно". А в этой машине мне удобно. Хотя она иногда демонстрирует характер и отказывается заводиться. Оля предложила мне поменяться машинами, когда купила "пежо".
– Пойми, так будет лучше для всех, – убеждала она. – Тебе по рангу не положено ездить на такой раздолбайке, а мне по рангу не положено ездить на такой красавице. Давай махнемся! И потом, если я по неопытности разобью машину, то твою не жалко.
Да. Все это было очень правильно. Но я не согласился.