Я выдохнул воздух, скопившийся в легких, и оторвался от глазка. Колени предательски дрожали, норовили подломиться, поэтому я на одну минуту прислонился спиной к холодному толстому железу ворот.
Поднес к глазам левую руку и посмотрел на часы.
Хотите – верьте, хотите – нет, но с того момента, как я присел рядом с раненым незнакомцем, прошло ровно десять минут.
А мне показалось – прошла целая жизнь.
Однако времени на философские раздумья не было. Через пять минут парни вернутся обратно. И неизвестно, что они сочтут нужным предпринять.
Я быстрым шагом вернулся к машине, открыл заднюю дверь и без слов потянул незнакомца за руку. Тот, не сопротивляясь, вывалился наружу. Я с трудом успел подхватить тяжелое массивное тело. Помог ему выпрямиться, обхватил за пояс и потащил в сторону дома.
Незнакомец старался мне помогать, но ноги его заплетались, подкашивались, и вообще мне легче было бы его донести, чем довести.
Но, в конце концов, мы добрались до нужной цели.
Я достал из кармана ключи, отпер на входную дверь, а дверь, ведущую в подвал. Втащил раненого вниз по ступенькам и осторожно помог ему опуститься на пол.
– Потерпите немного, – сказал я негромко. – Они могут вернуться.
Он снова молча кивнул. Дыхание незнакомца стало тяжелым и вырывалось из груди с неприятным свистом. Неужели задето легкое? Тогда дело кислое. Нужен врач. Срочно нужен врач. А где я его сейчас возьму? Уж не говоря о том, что ранение огнестрельное и нужно это как-то объяснять…
В ворота требовательно постучали. Я выпрямился над раненым и замер.
Вернулись.
Вот они и вернулись.
Как написано у Кинга: "Иногда они возвращаются…"
– Идите, – сказал вдруг незнакомец совершенно нормальным твердым голосом. – Иначе через ворота перелезут.
– Иду, – ответил я.
На негнущихся ногах вышел из подвала и медленно направился к воротам.
Их трое. Я один. В случае чего сопротивляться долго не смогу.
Что делать?
Идея пришла в голову неожиданно. Просто потому, что взгляд упал на магнитолу, которую я оставил на скамейке под яблоней.
В ворота ударили еще раз, по-видимому, ногой. Ударили с такой силой, что толстый чугун завибрировал всеми октавными звуками.
– Ребята, да откройте кто-нибудь!! – крикнул я громко и побежал к магнитоле. Врубил радио, увеличил звук на всю катушку.
Пускай думают, что у меня собралась шумная компания, расслабляющаяся под музыку.
Я стоял на месте до тех пор, пока дыхание не стало ровным. После этого двинулся к воротам, по пути быстро осматривая свою одежду.
Хорошо, что я догадался это сделать. Потому что на моей белоснежной майке пестрели алые пятна.
Я на ходу сорвал с себя майку, забросил ее в кусты и продолжил торопливое движение к воротам, по дороге громко выкрикивая:
– Толик! Шашлык сними, у меня на все рук не хватает!
Надеюсь, за воротами меня услышали. Во всяком случае, больше в дверь никто ногами не бил.
Я дошел до машины, стоявшей почти впритык к воротам, поднял дверцу багажника, выхватил из сумки бутылку пива. Открыл крышку с помощью обручального кольца, быстро облился пенистой пахучей жидкостью.
Подошел к воротам, наклонился к глазку.
"Иногда они возвращаются".
Вот именно.
Перед воротами стояли все трое. Стояли молча, упорно, как бультерьеры, вцепившиеся в добычу. И не уйдут, пока не получат своего куска мяса.
Ну, с богом, хотя я в него и не верю.
Я отхлебнул здоровенный глоток пива. Уж не знаю для чего: для правдоподобия или для храбрости. Пиво было теплым и невкусным, но мне оно показалось восхитительным.
Вполне возможно, что это последний глоток пива в моей жизни.
Я вспомнил рассказ Маяковского о двух конкурирующих мексиканских генералах.
Один зовет другого на чашечку чая. Придвигает чашку к противнику, уже сжимая под столом заряженный пистолет и, сентиментальный, как все латиносы, начинает уговаривать коллегу со слезами на глазах:
– Пей! Пей! Это последняя чашка кофе в твоей жизни!
Я не удержался и громко фыркнул.
В ворота постучали еще раз. Но уже не так безапелляционно. Стук был негромкий, можно даже сказать, вежливый.
Неужели поверили, что я не один?
Я сделал еще один глоток и поверну ключ в левую сторону. Два раза. Замок чавкнул и разжал челюсти. Я вытащил замок из ушек, приоткрыл чугунную створку и явил бойцам свою перекошенную пьяную физиономию.
То есть, надеюсь, что мне удалось слепить морду нужным образом.
– Да? – спросил я с благожелательной пьяной ухмылкой.
Они стояли передо мной. Все трое.
Сеня, который, видимо, в бригаде был за главного, стоял чуть впереди. Парни в серой и желтой майке стояли у него за плечами. Композиционная группа напоминала памятник "Расстрел коммунистов", который я видел в учебнике истории для седьмого класса.
Я снова фыркнул, икнул и тут же виновато прикрыл ладонью рот. Не знаю, было ли это действием пива на голодный желудок, или от страха я просто утратил способность вести себя адекватно, но неожиданно мне стало очень весело.
Лица парней, стоявших напротив, слегка размагнитились. У парня в желтой майке чуть дрогнули уголки губ, словно он пытался сдержать ухмылку. У парня в серой майке в глазах проглянуло нормальное человеческое удивление.
И только Сеня остался каменно неподатлив.
– Да? – повторил я и вышел наружу.
Сеня оглядел меня с головы до ног. Наверное, я представлял собой комичное зрелище. Полуголый непропеченный торс, джинсы, облитые пивом, пьяная ухмылка и всклоченные волосы. Одним словом, пленительное видение.
– Добрый день, – сказал Сеня неожиданно очень вежливо.
– Добрый, – согласился я и снова икнул. Икнул, кстати, совершенно естественным образом.
– У вас гости? – спросил Сеня.
Я отмахнулся бутылкой пива, зажатой в руке.
– Да нет! Какие гости? Все свои!
– Какой-то праздник? – продолжал допытываться Сеня.
Я оскорбленно поджал губы.
– А что такое? Мешаем, что ли? Музыку слушаем, шашлыки жарим… П-подумаешь! У себя слушаем, не у соседей же!..
– Мы без претензий, – оборвал Сеня мой монолог.
– Тогда чего?
– Вы здесь поблизости никого не видели? – спросил парень в желтой майке из-за спины начальника.
Сеня быстро обернулся и подарил подчиненному такой свирепый взгляд, что тот поперхнулся и умолк.
– В каком смысле? – озадачился я, краем уха прислушиваясь к звукам радиостанции на семи холмах. Там шла какая-то очередная викторина, причем звукорежиссер создавал эффект присутствия множества людей. Кто-то улюлюкал, кто-то свистел, кто-то одобрительно хлопал в ладоши. Одним словом, впечатление было такое, что у меня на задворках собралась обширная пьяная компания.
"Очень кстати", – подумал я.
Бойцы замерли, прислушиваясь к звукам гомерического веселья в глубине дачи. Затем молча переглянулись.
– Из психдиспансера убежал опасный пациент, – начал Сеня. – Есть основание думать, что он прячется в дачном поселке.
– Да вы что! – ужаснулся я, и даже бутылку чуть не выронил. Но успел подхватить ее на пути к земле. – Здесь псих бродит?!
– Да, – подтвердил Сеня. – Он очень опасен. Мания убийства.
– Елки! – снова ужаснулся я и еще раз сильней разлохматил свои космы, якобы в пьяном раздумье.
– Так вы никого не видели? – уже теряя терпение, повторил Сеня.
– Не-а, – ответил я растеряно.
– Давно вы на даче?
– С утра…
– И не выходили?
– Не-а. У меня книжка вышла, обмываем…
– Вы писатель? – спросил парень в желтой майке, самый молодой среди бойцов. В его голосе прозвучало невольное уважение.
Я скромно приосанился.
– Антон Петербургский. Может, слышали?
Бойцы переглянулись.
– Слышали, – вежливо ответил парень в желтой майке. – Конечно, слышали! Я даже прочитал один ваш роман, забыл название… Отлично книги пишите!
"Ни фига ты, мой мальчик, не читал", – подумал я мимоходом, а вслух умилился:
– Вот спасибо! Может, присоединитесь к нам?
Я слегка распахнул створку ворот, стараясь сделать так, чтобы глубина дачи осталась за кадром.
Конечно, это был ход ва-банк. С другой стороны, терять мне было нечего. Если они меня заподозрят, то и так войдут. Без приглашения.
Бойцы молча переглянулись. Между нами пролегли бесконечные две минуты раздумья, за которые я успел состариться на десять лет.
– Нет, спасибо, – наконец, решил Сеня. – В другой раз.
– А вы мне книжку не подпишите? – спросил парень в желтой майке. Его квадратное, словно вырубленное из камня лицо неожиданно стало детским.
Я озабоченно похлопал себя по карманам и развел руки в стороны.
– С собой не привез! – оповестил я с сожалением. – Приходите в другой раз.
– Можно, да? – обрадовался мой любознательный собеседник. – Я куплю! А вы подпишите?
– Обязательно, – пообещал я.
– Вы все время на даче живете? – спросил практичный Сеня.
– Почти все время, – поправил я. – Иногда приходится за продуктами ездить.
Он кивнул головой.
За моей спиной снова раздался взрыв многоголосого веселья.
– Ладно, не будем вас отвлекать, – сказал Сеня.
– Может, все же зайдете? – еще раз предложил я.
– Нет, не можем.
– Слушайте, а если я этого психа увижу? – встревожился я. – Сообщать-то куда? В милицию?
Все трое нервно шевельнулись.
– Нет, в милицию не нужно, – быстро ответил Сеня. – Вы запишите номер моего мобильника.
– Я запомню.
Сеня продиктовал мне номер, я послушно повторил цифры.
– Все-таки запишите, – посоветовал Сеня. – А то забудете.
– Дойду до дома, запишу, – пообещал я.
– Ну, ладно. Удачи вам.
– И вам, – ответил я.
Вошел во двор и, не торопясь, потащил на себя створку ворот. Ее тень медленно проехалась по лицам троих бойцов, которые так и не тронулись с места, словно раздумывали, а не стоит ли им принять мое приглашение?
Поэтому, едва успев прикрыть створку, я громко и весело закричал в глубину дачи:
– Берегись, ребята! Психи вырываются на свободу!
И тусовка радиостанции на семи холмах очень кстати ответила мне мощным улюлюканьем.
Я вытер мокрый лоб и припал к глазку. Местность передо мной была пуста. Я бесшумно задвинул засов, повесил на место замок и дважды повернул ключ. Еще раз посмотрел в глазок и убедился, что бойцы испарились так незаметно, словно были призраками.
– Туда вам и дорога, – пробормотал я сквозь зубы. Меня начала сотрясать нервная дрожь.
Ни на минуту не забывая о том, что за мной могут наблюдать, я неторопливо направился к дому. Каким образом за мной могут наблюдать, я не знал. Но старался не выпускать эту мысль из головы. Для большей безопасности. Поэтому, подойдя к дому, я не направился прямиком в подвал. Не-е-ет! Я неожиданно стал дьявольски хитрым.
– Ну, вы где? – позвал я обиженно, озирая пустую дачу. – Домой, что ли пошли?
Открыл входную дверь и вошел в дом. Вытащил колонки мощного радиоприемника на веранду, прикрыл их занавеской и врубил звук. Так создавалось впечатление, что в доме веселье продолжается полным ходом.
После этого вышел из дома, прихватив с собой из прихожей огромную, почти неподъемную автомобильную шину. Выкатил ее наружу, прислонил к стене, открыл дверь, ведущую в подвал.
Вкатил внутрь шину и торопливо отпихнул ее ногой подальше от себя.
Шина скатилась со ступенек, разогналась, но тут же ударилась о верстак и тяжело повалилась на пол. Я спустился следом, огляделся вокруг в поисках раненого.
Незнакомец смог самостоятельно добраться до стены и сидел на полу, прислонившись к ней спиной. Поразительно, но он все еще был в сознании. Не знаю, как ему это удавалось, если учесть, сколько крови он успел потерять.
– Вроде, поверили, – сказал я шепотом, отвечая на незаданный вслух вопрос.
Незнакомец слабо улыбнулся.
– Нужно перебираться в дом, – сказал я.
Он поднял здоровую руку и покачал ею.
– Не стоит… Если вернутся, то первым делом дом проверят…
Говорил он с трудом, но вполне четким ясным голосом.
– Ранение пулевое? – спросил я, указывая рукой на его плечо.
Он молча кивнул.
– Сквозное или нет?
Незнакомец пожал одним плечом.
– Дайте посмотрю.
Я склонился над раненым. В подвале царил полумрак, но свет зажечь я не рискнул. Я ни на минуту не выпускал из головы мысль, что за домом наблюдают.
Как говорится, береженого бог бережет.
Я потянул вниз молнию замка. Осторожно опустил ворот спортивной куртки незнакомца, оторвал его от стены и заглянул через плечо.
Ай, как скверно! Ранение-то не сквозное! Спина целенькая!
Что делать?
– Пуля внутри, – проинформировал я уныло. – Что делать будем?
– Вынимать будем, – ответил незнакомец так спокойно, словно речь шла о совершенно обыденной вещи.
– Врача вызывать нельзя, – напомнил я. – За домом могут следить.
– Конечно, нельзя, – согласился незнакомец. – Сами вытащим.
– Что-о-о?!
Я невольно выпустил тяжелое горячее тело, незнакомец откинулся назад, ударился спиной о стену. Скрипнул зубами от боли, но снова не издал ни звука.
– Извините, – сказал я.
Он молча рассматривал меня насмешливыми черными глазами. Наверное, я здорово испугался, потому что незваный гость вдруг дотронулся до моей руки ледяными пальцами и тихо сказал:
– Все будет нормально. Ты мне только помоги. Основное я сам сделаю.
Я молча кивал головой, испытывая невыносимый стыд. Он утешал меня! Он! Человек, раненый в плечо и потерявший полведра крови!
– Спицы есть? – спросил незнакомец деловито.
Я очнулся.
– Что?
– Спицы есть? – повторил он нетерпеливо. И уточнил:
– Вязальные…
Я поднялся на ноги.
Ольга вяжет. В городской квартире валяется несколько клубков разноцветной шерсти и несколько начатых шарфиков. Правда, довязать до конца хотя бы один моя разлюбезная не удосужилась. Она говорит, что для нее важен сам процесс. Нервы успокаивает. Интересно, а на дачу она свое терапевтическое средство привозила? Не помню.
– Нужно посмотреть, – сказал я.
– Посмотрите, – велел мне незнакомец.
Я вышел из подвала, прикрыл дверь и потрусил к входу в дом. Перевернул все ящики в спальне жены и, к своей радости, обнаружил клубок ниток, перечеркнутый двумя воткнутыми в него спицами. Я вытащил спицы, с сомнением осмотрел их. Спицы были толстенькие, даже отдаленно не похожие на медицинский зонд. Кроме того, они соединялись друг с другом каким-то шнуром. Интересно, шнур-то зачем? Черт знает, что такое.
Я вернулся в подвал. Закрыл за собой дверь и только теперь осмелился включить свет. Проводить операцию в темноте я не рискну. Я вообще не рискну самостоятельно проводить какую-то операцию.
– Подойдут? – спросил я, протягивая спицы незнакомцу.
Тот принял инструмент здоровой правой рукой. Повертел перед глазами и вдруг тихо рассмеялся.
– Других нет, – поторопился объяснить я.
– Подойдут, – запоздало ответил незнакомец.
Зажал одну спицу между согнутыми коленями и резко дернул вторую. Шнур, связывающий две стальные иглы, с треском лопнул.
"Идиот! – выругал я себя. – Сам догадаться ты, конечно, не мог!"
Незнакомец с интересом осмотрел подвал. Поразительно, но он вел себя, как совершенно здоровый человек, пришедший в гости и осваивающий незнакомое пространство. Увидел просторное тридцатиметровое помещение с рабочим верстаком (я люблю немного поплотничать), увидел ящики с вином, стоявшие в глубине, у противоположной стены. На винных ящиках взгляд гостя задержался.
– Водка есть? – спросил он деловито.
Я оглянулся на ящики с бутылками.
– Водки нет, – ответил я. – В доме есть виски. Сойдет?
– Сойдет! – беспечно ответил незнакомец. – Тащите!
Я принес из холодильника открытую бутылку с надписью "Голден лейбл". На всякий случай сбегал к машине и прихватил из нее аптечку.
– Вот, – сказал я, поставил перед незнакомцем всю добычу. – Пойдет?
– Пойдет, – ответил он и тут же спросил:
– А стакан?
– Стакан? – не понял я.
– Ну, да! Из горла пить неудобно!
Минуту я пялился на него, ничего не соображая. Потом сорвался с места и принес из дома две стопки.
Ситуация начинала напоминать мизансцену из пьесы Эжена Ионеско. Театр абсурда, иначе не назовешь.
– Разливайте, – велел незнакомец.
Я послушно плеснул в одну стопку крепкий янтарный напиток. Незнакомец резко выдохнул воздух, подхватил стопку и лихо отправил в рот все содержимое. Проглотил, сморщился, поставил стопку на пол и велел:
– Еще!
Я повторил процедуру, глядя на него, как зачарованный.
Он с прежней лихостью опрокинул вторую порцию, затем третью. После этого накрыл стопку широкой ладонью и сказал:
– Все.
Я замер на месте с бутылкой в руках. Незнакомец облизал белые губы и велел:
– Теперь спицы облейте. И ваткой протрите.
Я содрогнулся. Достал из аптечки ватный тампон, вылил на него щедрую порцию виски и тщательно протер обе спицы.
– Положите их на стерильный бинт, – продолжал руководить незнакомец.
Я выполнил и этот приказ.
Он взял бутылку и велел:
– Руки подставьте.
Я, как во сне, вытянул перед собой обе руки. Незнакомец щедрым потоком облил мои ладони.
– Протрите руки, чтобы как следует промыть.
Я послушно повозил ладонями друг о друга. Незнакомец поставил бутылку на пол и тихо сказал:
– Можете приступать.
– К чему? – спросил я резиновыми губами.
Он ехидно сощурился, но ответил неожиданно мягким тоном:
– К операции.
– Я не смогу, – шепнул я.
Холодные пальцы перехватили мою руку чуть повыше кисти.
– Иначе я могу подохнуть.
– А если ты подохнешь после этого? – спросил я свистящим яростным шепотом, невольно переходя на "ты".
Он не ответил. Только сильней сжал мою руку.
Я взял одну спицу. Я был как под гипнозом.
– Промокни края раны, – сказал незнакомец. Его голос предательски дрогнул, и я понял, что он боится не меньше меня.
Я промокнул влажным тампоном ровный круг на плече, обведенный запекшейся кровавой коркой. Моему взгляду открылось углубление, ведущее внутрь живой человеческой плоти. Страдающей человеческой плоти.
– Пуля неглубоко, – утешил меня незнакомец. – Я чувствую. Надо просто выковырять ее оттуда.
Просто выковырять! Я хрипло выдохнул воздух и вытер кистью мокрый лоб. Происходящее было настолько чудовищным, что мой мозг отказывался его воспринимать. Мною овладело странное ощущение иллюзорности событий. Примерно то же чувство я испытываю, когда с головой ухожу в написание романа. Когда становлюсь одним из участников событий.
– Давай, – сказал незнакомец и отпустил мою руку.
"Это все не по-настоящему, – сказал я себе. – Это я придумываю".
Медленно, как во сне, вытянул вперед руку с зажатой в ней спицей. Заостренный конец вошел в углубление со стенками из человеческого мяса, мышц и нервов.