- Очень хорошо. Салаты из крабов и креветок. На эту тему можешь им при оказии пересказать всю кулинарную книгу. Если у меня вдруг заведутся какие-нибудь сумасшедшие идеи, то ты тут ни при чем, ты со мной целыми днями не сидишь, у тебя своя работа есть. Словом, с тебя взятки гладки.
Агата утешилась и пришла в себя.
* * *
Мартуся совершенно распустилась и почти потеряла ориентацию, где она живёт, у меня или у себя. Краков, в конце концов, не на краю света - чтобы перебраться из одной столицы Польши в другую, нужно часа четыре, не больше. Даже бельё на её кровати в гостевой комнате я не меняла.
Приезда Мартуси я ожидала с нетерпением, тем более что кошку мы так и не поймали.
- Так вот, слушай! - триумфально завопила Мартуся с порога. - Я по телефону достала этого какого-то Томека, только он не какой-то, а очень даже известный, в журналах его пользуют нарасхват.
Я взяла у Мартуси горшочек с привезённым мне в подарок цветочком. От растения я пришла в полный восторг, потому что именно такого кактуса не хватало в моей коллекции. От души поблагодарив Мартусю, я бережно поставила кактус на видное место. Мартуся успела мне признаться, что кактус купила для меня месяц назад, только все время забывала его захватить. Я её простила и вытащила из холодильника пиво в банках.
- Ты посмотри, как я у тебя привыкла к баночному пиву! - удивилась Мартуся. - Мне даже баночное теперь нравится больше бутылочного.
Я охотно согласилась. Уже много лет я покупала пиво в банках, чтобы не таскать по лестнице ненужное стекло, которое весит столько же, сколько само пиво. Переехав в свой нынешний дом, я избавилась от лестниц, но привычка осталась. Любовью к баночному пиву я заразила не один десяток человек.
- Хорошо, оставь пиво в покое, то есть не оставь, а пей, только рассказывая про этого Томека. У меня не столь грязное воображение, но как можно его нарасхват пользовать в журналах? Профессионально или как-то иначе?
- Ну что ты! - возмутилась шокированная Мартуся. - Он нормальный тип и очень полезный. А-а, поняла! Ты его хочешь… того…
- В каком смысле - того? Как мужчину, что ли?! Он что, геронтофил?!
- Тьфу на тебя, сумасшедшая! Может, он и геронтофил, но я имела в виду, ты его хочешь расспросить насчёт нашего следствия? Не знаю, что ему известно, но отловить и расспросить не мешает. Как считаешь?
- Ни с того ни с сего? У человека есть свои дела, а мы тут ему как снег на голову… Послушай, может покормить его обедом или ужином? Вместо ресторана. Давай пригласим его ко мне, я приготовлю что-нибудь приличное: курицу с рисом, колбаски на вертеле. И даже разведу огонь в камине, запросто.
- А что, идея неплохая, - похвалила Мартуся. - А я как раз вернусь с переговоров.
Прямо сейчас ему и позвоню!
Таинственный фоторепортёр Томек без малейшего сопротивления принял приглашение на ужин, только робко предупредил, что очень хотел бы меня пару раз сфотографировать. Да черт с ним, пусть фотографирует сколько влезет - между колбасками и курицей. Парик я нахлобучила на голову сразу, чтобы не забыть потом в спешке. С меня не убудет, а человека мы с Мартусей наверняка оторвём от его дел, окончательно и бесповоротно.
Так и случилось.
- Ни на грош правды в этих слухах не было, - заявил Томек, энергично расправляясь с едой и отличным вином. - Я лично фотографировал эту самозванку Борковскую, меня об этом Баська просила. У неё эта сволочь уже в печёнках сидела, и Баська решила добыть хоть какие-нибудь вещественные доказательства. Это вовсе не она шлялась по шалманам, а именно та, вторая, причём очень даже похожая, особенно волосы, я собственными глазами её видел.
- Ну слава богу, - обрадовалась я. - Наконец появился человек, который лично видел обеих! Полиция до вас ещё не добралась?
- Нет, но в случае чего я готов подтвердить, кто есть кто!
- И она на самом деле выкидывала все эти дурацкие фортели? - спросила Мартуся. - Представляясь при этом именем другой Борковской? Но зачем?
- Вот как раз этого никто не может понять. Мы сами думаем-гадаем.
- А живая Борковская тоже не догадывается? - подозрительно спросила я. - Она вообще знала ту, убитую?
- Ну что вы! В том-то и дело, что в глаза не видела. Поэтому меня попросила, чтобы я исхитрился и сфотографировал. Я два раза на неё натыкался в ситуациях на грани фола, и, надо признать, выглядела дамочка довольно мерзко.
- Ну да, - вздохнула я. - Получается, мотив напрашивается сам собой. Если Борковская не могла избавиться иначе от этой заразы, пришлось её убить.
- Убийства я вообще не понимаю, - перебил меня Томек. - В редакции сначала пошёл слух, что кто-то убил Барбару, якобы бандиты на неё напали, но потом Барбара сама позвонила и сказала, что с ней все в порядке. Вот ведь черт! Она же меня просила никому об этой афере не рассказывать, но раз вы уже знаете…
Мы в один голос бросились уверять Томека, что все уже сами разнюхали, без его помощи. Он успокоился и кивнул:
- Факт, мотив у неё имелся. Слава богу, что тогда Баськи не было в Варшаве, она взяла неделю отпуска. Стойте-ка! А не у вас ли эту вторую пришили?
Я подтвердила.
- У самого моего забора, точнее, у моей помойки, в объятиях плакучей ивы.
- Декорации контрастные…
- Ещё бы. Сами понимаете, трудно отвлечься от такого дела. Если труп лежит у вас под носом, об этом трупе хочется что-то разузнать, правильно? Тем более что с этим трупом я когда-то по соседству жила, только, естественно, тогда баба была ещё жива.
Мои слова заинтересовали фоторепортёра, и он попросил рассказать поподробнее. После чего и сам разговорился.
С настоящей Барбарой Борковской Томек знаком почти два года, сотрудничали они довольно часто, потому что она писала, а он делал для её материалов фотографии. Друг другу они по-человечески очень нравились, о романтических глупостях речи не заходило. Борковскую вообще невозможно было соблазнить. После развода она словно окаменела, потому что очень тяжело его пережила. В жилетку никому не плакалась, но шило в мешке не утаишь. Если учесть, что большинство знакомых поверили в её развратную жизнь, многие её избегали. Он сам на месте Борковской попробовал бы этой гидре свернуть башку…
- Но эта поддельная, похоже, переборщила, - оживлённо продолжал Томек. - В конце концов, Барбара - девушка очень приличная. Интеллигентность, воспитание, образование - все при ней… Если бы Баська выпендривалась в кабаках, пусть даже у неё появилась такая мерзкая привычка, то делала бы это как-то иначе, не столь гротескно. А шутница меры не знала, зарвалась в своём уродстве, и люди начали сомневаться, в последнее время слухам верили все меньше. Прошло бы ещё какое-то время, и до всех бы дошло, что история шита белыми нитками…
Во время монолога Томека я усиленно размышляла, и тьма в этом лабиринте мало-помалу уступала место свету.
- Мнение о покойнице у меня не изменилось, - задумчиво сказала я, вглядываясь в окно, за которым бродячие коты вытанцовывали на соседском заборе. - Недаром она пять лет терзала мои уши, да и музыка, которую она слушала, тоже кое о чем свидетельствует…
- Так ведь у тебя нет слуха! - упрекнула меня Мартуся.
- Но разве я не могу чувствовать музыку?
- Чувствовать можешь.
- Так вот, я чётко чувствую, что здесь одно из двух. Или кто-то подговорил убитую Борковскую на эти выходки и руководил всем спектаклем, или Борковская-прокурор зарезала эту вторую курицу, нёсшую золотые яйца. Ей или какому-то её любовнику - это уже неважно. Потому что сама по себе и без здоровенного допинга эта красотка вряд ли была бы такой работящей. Сердце мне об этом твердит, так же как и те флюиды, что летели из её окна в моё.
- А они светились? - полюбопытствовала Мартуся.
- Нет, это привидения светятся, а не флюиды.
- Тогда откуда знаешь, что флюиды к тебе летели?
- Я же объяснила - сердце подсказывает.
- А её подруга?
- Что "подруга"? Подруга не летела, иначе я бы её видела…
- О господи! Я про ту блондинку, что в машине с убитой сидела! Ты же что-то там говорила о подруге, разве нет?
- Ах, это! Ну да, говорила. Подругу надо обязательно найти.
- Минуточку! - перебил нашу перепалку Томек. - Я не могу сообразить, вы о которой? Подруг Барбары я совершенно не знаю!
- Нет, мы о подруге покойницы. Какая-то мутная личность.
Томек напомнил, что знакомство водил только с живой Борковской, покойницу видел от силы пару раз и в её интимной жизни совершенно не ориентируется., Тут меня снова осенило.
- А если кто-то поручил покойнице весь этот маскарад, а она стала впадать в гротеск, то заказчику такое могло не понравиться. И ему надо было усмирить актёрку, пока история не выплыла наружу…
- Ну и что? Чего ему бояться?
- Живая Борковская могла дать ему по морде, - предположила Мартуся.
- Может, и так, - согласилась я. - А что за тип этот её разведённый муж? Вдруг ему только нужен был предлог для развода? О, смотрите скорей!
Нет, за окном появился не подозрительный муж, а всего лишь коты, которые в балетных па на заборе превзошли самих себя. Фоторепортёр бросил единственный взгляд и мгновенно отреагировал, щёлкнув несколько снимков прямо из окна и ахая от восторга. При этом он, правда, уронил себе на колени часть снеди из тарелки. С салфеткой наперевес к нему кинулась Мартуся.
Небольшая уборка благотворно повлияла на её умственные способности, потому что она моментально сделала выводы из нашего разговора.
- Ничего не поделаешь, ты должна найти двух этих типов! - резюмировала она. - Мужа живой и сожителя покойницы.
- А почему я? Следователи и без меня их выловят.
- И ничего нам не скажут, правильно? А я так не хочу! Это я нашла труп и желаю все знать!
Я тоже желала, поэтому предложением соблазнилась. У меня ведь есть ещё окольная тропка - через прокуратуру…
В тот же вечер, энергично подгоняемая Мартусей, я позвонила своей подруге Ане.
- Конечно, я тоже кое-что слышала, - сразу же поделилась Аня. - Вся адвокатура и суд просто гудели от возмущения. Хочешь творить безобразия, твори на здоровье, но не так открыто и нагло! Я вообще-то немного знаю эту Басю Борковскую, правда очень поверхностно, мы с ней сталкивались, когда она только пришла в прокуратуру, она мне тогда писала протоколы.
Должна тебе признаться, что таких протоколов у меня никогда больше не было за всю мою карьеру. Они настолько разительно отличались от нормы, что их никак не забудешь.
- В худшую сторону отличались или в лучшую?
- В лучшую, естественно. У Борковской прекрасный польский язык. Представляешь, я впервые в жизни с удовольствием читала судебные протоколы! Обоснование приговора на их основании у меня просто само собой получалось. И чтобы умная, интеллигентная женщина могла устраивать безобразные сцены?.. Как-то не верилось. Здесь явное недоразумение!
- Причём страшное недоразумение, - усердно поддакнула я. - У неё были какие-нибудь друзья?
- Не знаю. Она ведь перешла в районную прокуратуру… К тому же после всех сплетен… Знаешь, Ханя мне с этими скандалами все уши прожужжала. Ах да, ты же не знаешь Ханю: она тоже из судей. Так вот, Ханя этой историей буквально жила. Она мне напомнила, что вместе с Борковской работал такой Яцусь. Яцусь Жигонь, я его знаю, племянник прокурора Весоловского, мы с ним даже играли когда-то в бридж.
Уже само имя говорит, что человек он симпатичный, его никто даже Яцеком не зовёт - только Яцусь. Хочешь познакомиться?
- Хочу, дико и бешено! С ним можно как-нибудь договориться о встрече?
- По-моему, да. Яцусь работой себя не утруждает. Но способный и умный. Я ему передам, а ты записывай телефон. Как я понимаю, что-то происходит?
- Ну. Ещё бы! Если труп находят на моей помойке… До вас это ещё не дошло, пока мучается первая инстанция.
- И естественно, ты?
- А как же! Такая оказия!
- Ну хорошо, я тебе обеспечу Яцуся.
Мартуся велела повторить ей каждое слово из телефонного разговора, после чего ужасно расстроилась.
- Никуда я не уеду! Ой нет, я должна ехать… Слушай, позвони, когда договоришься с этим Яцусем, а я примчусь. Или запиши на диктофон! Я тебе оставлю свой.
- Опомнись, какой прокурор согласится на магнитофонную запись?!
- А ему обязательно об этом знать? Хотя ты права: такую громадину, как мой, не спрячешь… Ну хорошо, тогда позвони мне сразу после разговора!
Мартусю утешала только мысль, что в любом случае она приедет ко мне через несколько дней.
* * *
В тот же вечер Бежан с Гурским отправились ковать железо, пока горячо.
Они повторили предыдущий расклад: Роберт вцепился в Казимежа Млыняка, а потом в найденного через пару минут Ежи Капильского. А Бежан снова двинулся к подозреваемой.
- Насколько мне известно, эта оригинальная кампания против вас началась ещё во времена вашей семейной жизни? - спросил он бестактнее обычного. - Я не ошибся?
- Нет, вы не ошиблись, - ответила Борковская бесстрастно. - По крайней мере, мне так кажется… Да что я говорю, ведь даже муж предъявлял мне претензии за неподобающее поведение в злачных местах. Значит, действительно все началось во времена семейной жизни.
- Из-за этого у вас с мужем возникали трения?
- Никаких трений нам тогда уже не требовалось. Наш брак распадался.
- Может, сплетни на ваш счёт ускорили этот распад?
Борковская поднялась. Не спрашивая согласия Бежана, она налила в две чашки кофе из пузатого термоса, вынула из бара полбутылки коньяку и две рюмки и снова села.
- Знаете… - задумчиво сказала она, глядя куда-то в пространство, - мне кажется, что эти сплетни скорее избавили моего мужа от укоров совести.
Бежан не стал протестовать против выпивки на службе. Ему показалось, что атмосфера слегка потеплела и он наконец-то услышит хоть слово правды.
- Я правильно понял, что это он был инициатором развода?
- Тут трудно сказать что-то определённое. Он был мною недоволен, и я это отлично видела. Меняться я не собиралась, поэтому нетрудно было отгадать, к какому исходу приведёт моё упрямство. Не ломайте голову, как бы подипломатичнее меня расспросить, я вам сама все скажу.
Мужу нужна была рабыня, которая боготворила бы его. Он быстро продвигался по служебной лестнице, немалого достиг, гордился собой и нуждался в жене, которая возвела бы его на пьедестал. Ему требуется обожание, вся жизнь семьи должна быть подчинена его потребностям, все должны угадывать его желания. А я, увы, была увлечена работой, передо мной тоже открывались определённые перспективы, которыми я хотела воспользоваться, и мне совершенно не хотелось выступать в роли рабыни. В глубине души он, наверное, отдавал себе отчёт, что требует слишком многого, если, конечно, вообще считал нужным об этом задумываться. Мне кажется, он себя чувствовал по-дурацки, потому что я вела себя вполне достойно. В конце концов, трудно осуждать человека за трудолюбие и увлечённость своим делом. А вот когда стало ясно, что я скатываюсь в помойную яму, он наконец-то почувствовал себя праведником, и у него просто камень с души свалился. И тогда он стал предельно вежлив со мной. Ну вы сами подумайте: ведь если бы я была ему дорога, он бы в жизни не поверил в эти дурацкие сплетни! Поэтому ясно, что мы и без них развелись бы, но с ссорами и взаимными претензиями, а так нам удалось их избежать. Вот вам наша история.
И Борковская в упор посмотрела на Бежана.
Тот был уверен, что в её словах есть второе дно, но никак не мог до него добраться. Он чувствовал себя полным дураком, и ему оставалось только отхлебнуть коньяку.
- К сожалению, я вынужден говорить в открытую, - сразу предупредил он, не скрывая смущения. - Вы сами понимаете… А дети?
- О чем вы?
- У вас двое детей. Суд оставил их с отцом. Это тоже случилось по вашему желанию?
Борковская была само спокойствие.
- Если учесть постоянную клевету, которую я легкомысленно не принимала во внимание, трудно удивляться такому решению. Я вижусь со своими детьми, они чувствуют себя вполне хорошо. Как видите, я не бьюсь головой об стенку. Может быть, я плохая мать?
- А ваш муж снова женился?
- Насколько мне известно, да. Его вторую жену я не знаю.
- Совсем не знаете?
- Почти. Опять же, одни только сплетни. А что могут сплетни сделать с человеком, можно судить на моем примере. По-моему, до свадьбы она работала в его фирме, возможно, она его почитала, как божество, отсюда и растущие требования моего мужа… Простите, я в это не вникала.
- После свадьбы она бросила работу?
- От детей я знаю, что бросила, ведёт домашнее хозяйство. Из чего я сделала выводы, что мой бывший муж получил, наконец, желаемое. Кроме всего прочего, полагаю, что вы можете гораздо больше узнать непосредственно у него. Хотя сомневаюсь, что вам это пригодится…
Бежан готов был положить голову на плаху, что эта железная женщина, не выдержав напряжения, только что едва не проговорилась, но тут же постаралась исправить положение. Интересно, как на самом деле обстоят дела с этим её мужем?
Ясное дело, пора побеседовать с ним, а ещё лучше - с его новой женой!
- Не буду отнимать у вас время, - подытожил он со вздохом. - Естественно, вы сами прекрасно понимаете, что волей-неволей, но мы вынуждены вас подозревать. У вас есть мотив. Нет, я-то знаю, что вы находились в Колобжеге, но с вашим знанием криминального мира у вас гораздо больше возможностей нанять убийцу, чем у обычного гражданина. Будь вы на моем месте, думали бы точно так же.
- Верно! - живо согласилась Борковская. - Но в то же время, как профессионал, я действовала бы иначе. Искренне вам признаюсь, что если бы я действительно решила укокошить ту бабу, то устроила бы ей несчастный случай. Я ведь не совсем потеряла голову! И гарантирую вам, что поводов для подозрений попросту не оставила бы.
Этот аргумент убедил Бежана до такой степени, что он почти совершенно поверил в невиновность Борковской. Действительно, настолько по-дурацки она не повела бы себя, а симуляция непроходимой глупости была совсем уж макиавеллиевской. Гораздо надёжнее был бы несчастный случай.
Кроме того, нанимая убийцу, следовало позаботиться о том, чтобы убийство выглядело как ограбление. Никаких выстрелов: нож, молоток или палка, выхватить сумочку, и неважно, сколько в ней денег. А сумочка была при жертве, словно намекая, что ограбление тут ни при чем.
На том Бежан попрощался с Борковской и поспешил на рандеву с Гурским - в бар, где-то посередине между их жилищами.