* * *
Гурский сильно опоздал, но примчался с огнём в очах.
- Чтоб мне сдохнуть, ну и катавасия! - начал он, не успев сесть. - Этот Капильский такое рассказывает - пальчики оближешь! Я своим ушам не верю: одно слово скажет - пять в уме.
Вторая жена у него с языка рвётся, а он её изо всех сил назад запихивает, через слово у него склероз с потерей памяти…
- Да передохни ты, - перебил Бежан. - Поставь где-нибудь точку и перестань ёрзать на стуле. И говори по порядку, с самого начала.
- Никаких тайн мадридского двора поначалу никто не устраивал, - начал Роберт сначала, уже куда спокойнее. - Млыняк сразу признался, что у него есть такой старинный приятель, нашёл его адрес и телефон. Я позвонил. Капильский был дома, очень удивился, но сказал, что я могу к нему зайти хоть сейчас. Я и зашёл. Точнее, домчал. За десять минут.
- И как тебя дорожная полиция не повязала…
- Не решились, наверное. К тому же я никого не задавил. На кассете у меня вся беседа записана, а сейчас перескажу главное, потому что общего трёпа было по горлышко. Капильский изворачивался что твой уж на сковородке.
- Короче, короче!
- Так вот, он работает… Можно я закажу себе жареной колбаски? Работает он в той же самой фирме, шведское что-то там, что и Борковский, наш разведённый муж. Этого Капильский не скрывал. Барбару Борковскую он вообще не знает, то есть сейчас не знает, потому что когда-то он её очень даже хорошо знал, в юности. С тех пор они ни разу не виделись, и он понятия не имел, что его шеф женат на его давней школьной подружке. Теперь-то он это знает, Агата Млыняк сказала. Капильский подтвердил, что с Агатой они случайно встретились на улице и отправились поболтать под пивко. До этого момента у него все выходило в рассказе гладко, а потом начались сплошные кочки да ухабы.
Официант принёс колбасу и пиво, и Гурский ненадолго прервался. Бежан терпеливо ждал.
- Я не очень-то представлял, как его спрашивать и о чем, - снова заговорил Роберт, - но решил начать с шефа. Капильский шефа очень хвалил, дескать, мужик что надо. Тут я заикнулся о романе шефа, и Капильский вдруг как воды в рот набрал, ничего не знает, никаких сплетен не слушает, бабское это дело, не для него. Да, действительно, год назад у них сменилась секретарша, потому что на предыдущей шеф женился.
Некая Уршуля Белка…
- Да ну! - заинтересовался Бежан. - У нас появилась Уршуля?
- Появиться она появилась, но черт её разберёт, та это Уршуля или не та. Я за неё уцепился, как репей за собачий хвост, а Капильский про неё ничего не знает - никаких вопросов с ней не решал, не разговаривал, ничего и никак.
В конце концов у него вырвалось, что с ней даже не поговоришь. Молчунья такая. Я попробовал выяснить, есть ли подружки у молчаливой Уршули, но откуда мужику знать про подружек? Однако женщины её вроде бы не больно любили.
А вообще Капильский на неё внимания не обращал. Я ему замечаю: он ведь не слепой и по фирме с закрытыми глазами не ходил, а он мне на это отвечает: мол, нет, конечно, но не видел, чтобы секретарше кто-нибудь наносил визиты, тем более что она в приёмной сидела, а не в коридоре, а в приёмную лишний раз зачем заходить. Словом, под конец Капильский заявил, что если кто-нибудь про Уршулю что и знает, так только Зеня из бухгалтерии. Фамилию Зени назвать не может, он мало общается с администрацией, потому что работает в химическом отделе. Вот и все конкретные сведения. Ни о какой Феле он сроду не слышал, кроме как в детской дразнилке про Фелю-пустомелю. Конец.
- Вот черт, - огорчился Бежан. - Зеня - это явно не Феля. И если Уршуля работала секретаршей, а Борковский на ней женился, то у этой Уршули вряд ли могли быть контакты с гражданкой вроде нашей покойницы. Наверное, там замешана другая Уля…
Гурский, судорожно пережёвывая колбасу, замахал на шефа вилкой.
- Нет! - выкрикнул он наконец. - То есть да! То есть все не так! Он знает гораздо больше и скорее умрёт, чем что-нибудь расскажет. Капильский вёл себя как человек интеллигентный, дескать, сплетнями брезгует, но я-то видел, что внутри у него просто ядовитые змеи извиваются! Его так и распирало!
- Может, он был влюблён в секретаршу, а шеф её увёл у него из-под носа.
- Скорее всего, тут другое. На мой взгляд, Капильский её не очень жалует, но хотел сохранить объективность. Что касается Зени, тут я не знаю, как быть.
Бежан призадумался.
- Итак, служебный роман у нас наличествует. Но вот связи с убийством нет. Про роман проговорилась эта Млыняк. И чего они обе подрядились врать?
- Может быть, это все-таки Борковская? - предположил Роберт, переключаясь с колбасы на пиво.
- Не думаю. В жизни не поверю, чтобы баба меня так запутала. Но с другой стороны, до сих пор нам не попадались прокуроры, подозреваемые в убийстве… А вот Борковский начинает очень заманчиво попахивать. Он хотел избавиться от жены, и для этого ему нужен был предлог. Он дипломатично организовал всю аферу, а потом отделался и от единственного свидетеля.
- Вопрос: единственного ли? Я все-таки поговорил бы с этой Зеней. На всякий случай.
- Кстати, - снова вспомнил Бежан, - одного типа в блокноте Борковской нет, а все говорят, что они работали бок о бок. Я про живую Борковскую говорю, она приятельствовала с прокурором Яцеком Жигонем. Я до него ещё не добрался, он как раз вёл дело в суде, а потом носился по городу. Номера его мобильного никто не знает. Как раз в этот момент зазвонил собственный мобильный телефон Бежана.
Дежурный офицер сообщал, что некая особа по имени Стефания Чечак, ссылаясь на поручение пана полковника Бежана, по телефону сообщила, что этот негодяй вернулся. Некий Выдуй. Лежит дома вдрабадан пьяный, и договориться с ним нет никакой возможности, но она проследит, чтобы он не удрал, когда протрезвеет. Это все, особа положила трубку.
Если бы не Выдуй, Бежан ещё долго ломал бы голову, кто такая Стефания Чечак, однако фамилия сожителя жертвы немедленно вызвала в памяти любопытную старушенцию. Значит, вернулся, голубчик, и его наконец-то можно будет допросить!
- Я-то думал, мы немножко поживём дома, как все нормальные люди, - вздохнул он, выбираясь из-за стола, - но не получится. Соседка уверяет, что Выдуй ужрался в хлам, но кто его там знает. Посмотреть-то надо…
Одного взгляда хватило вполне, чтобы понять: никакая сила не сможет отрезвить гражданина Выдуя до следующего дня, он был проспиртован насквозь. Старушка Чечак с торжеством сообщила, что караулила охранника, ни на минуту не отлипая от глазка своей квартиры, и с порога осчастливила его вестью о гибели обожаемой сожительницы. Выдуй отреагировал правильно, русскую водку привёз с собой и сразу пустил её по назначению, никого не пригласив за компанию.
До полудня ни рукой, ни ногой не пошевелит.
- Он же наверняка голодный приехал, - доверительно зашептала старушка. - У этих русских, говорят, до сих пор есть нечего. Я даже не успела…
Тут она осеклась, а Бежан настолько был уверен, что старушка не успела дать охраннику супчика или какой-нибудь ещё еды, что на эти её слова не обратил ни малейшего внимания. Не зная алкогольной вместимости Выдуя, Бежан на всякий случай распорядился приставить к нему караульного с шести утра, после чего, вопреки всем пессимистическим пророчествам, им с Гурским все-таки удалось отправиться домой.
* * *
Благодаря посредничеству Ани я договорилась о вечерней встрече с прокурором Яцеком Жигонем в кафе "На распутье", потому что у меня в памяти осталось впечатление, что рядом с ним легко припарковать машину. Лёгкость парковки испарилась как сон, как утренний туман, и без малого полчаса я провела, впихивая машину в тесный табун таких же железных коней.
У Жигоня этот трюк получился лучше, потому что он уже меня ждал, когда я появилась в кафе.
Друг друга мы сразу узнали. Оказалось, я видела его лет десять назад, когда он, свежеиспечённый юрист, поступал на работу в прокуратуру.
Я в тот момент ругалась в прокуратуре из-за шайки весьма легко отделавшихся бандитов. У Жигоня была такая иссиня-чёрная, латиноамериканская шевелюра, что его легко было запомнить, а я настолько живо участвовала в тогдашней дискуссии, что тоже явно бросалась в глаза. Вот и отлично, все-таки со знакомым легче контактировать.
Я сразу объяснила причину моего интереса к Борковской: меня едва не заподозрили в том, что возле собственного дома я совершила убийство. А поскольку я совершенно невиновна, то наверняка меня посчитают самой подходящей кандидатурой, поэтому лучше самостоятельно добраться до истины. Жертвой убийства стали как бы сразу две Борковские, я ничего не могу понять и про обеих хочу узнать побольше. Ведь по крайней мере с одной из них он работал, но не исключено, что знал и вторую.
Жигонь слегка смутился, но ссылка на мою приятельницу Аню подействовала на него, как "Сезам, откройся", поэтому он не стал отпираться и уверять, что впервые слышит об этой истории.
- Правду сказать, - смущённо заговорил он, - я сам поначалу поверил, что Барбару черт попутал. Может, день у неё плохой выдался или, наоборот, слишком уж хороший, вот и потеряла чувство меры. Да и как не поверить, если весь персонал кабака в один голос живописал, как она выкаблучивала? С каждым такое может случиться. Меня лишь удивило, что она представлялась полным именем направо и налево, на неё это совершенно не похоже. Только потом стало ясно, что Барбаре кто-то портит репутацию и свиней подкладывает. Она сама меня просила ей помочь и докопаться до сути.
- И что вам удалось обнаружить? Ведь что-нибудь вы наверняка разузнали! У вас больше возможностей, чем у людей других профессий.
- Это наверняка человек, который очень хорошо её знает, более того, видит каждый день.
Понимаете, вся соль в одежде. Эта развратная гурия всякий раз была одета точно так же, как Барбара, что и сбивало с толку. Описание туалетов хулиганки точно совпадало с нарядами Барбары. Кто-то должен был подсматривать, в чем Барбара выходит из дому.
- И эта баба похожа на Борковскую, как сестра-близняшка?
- Вовсе нет. Только волосы. А суть в том, что знакомые Баськи её никогда не видели, сплетни всегда поступали из третьих рук. И главным образом они рождались из выкрикивания фамилии: прокурор Борковская, прокурор Борковская!
Добавьте к этому костюм, сумочку, какой-нибудь шарфик в горошек… Час назад я вижу Борковскую в этом шарфике в горошек, а ещё через час Борковская в этом шарфике устраивает пьяный дебош в кабаке. Причём я узнаю об этом от очевидца. Не я один, ясное дело, - множество людей из суда и из прокуратуры имели точно такое же удовольствие. Ну, естественно, всеобщее возмущение…
- Из того, что я слышала, получается, что эти эксцессы были совершенно не в её духе, - осторожно сказала я.
- Абсолютно, - с готовностью согласился Яцусь. - Вот я и решил поначалу, что с ней какой-то срыв случился, но потом насторожился.
По просьбе Барбары я поговорил с разными людьми, и тут уж сомнений не осталось: кто-то жаждет Баську под землю закопать. Но ведь не давать же в газету объявление, что это просто травля, а на самом деле пани прокурор - человек благородный и морально устойчивый. Никто бы не поверил.
- Даже наоборот, в этом случае безусловно все поверили бы в её полное разложение, - поддакнула я. - Ну хорошо, а та, вторая? Вы что-нибудь узнали о её дублёрше?
Прокурор Яцусь печально вздохнул.
- Фигура довольно известная в определённых кругах уже не один год, но только в последнее время она начала по-настоящему куролесить, и только тогда все услышали, как её фамилия. Что самое смешное, все эти вопли насчёт того, что она прокурор, её приятели сочли шикарной хохмой. Но мало-помалу дебоширка стала захаживать в самые лучшие рестораны. Явно целенаправленная деятельность против Баськи.
- И зачем ей это было?
- Понятия не имею. Разве что кто-то хотел выжить Баську из прокуратуры. Или мстил.
- А как вы считаете, почему дебоширку убили? И кто?
Жигонь помешивал кофе в чашке и, как мне показалось, добросовестно думал.
- Если бы укокошили Баську, я искал бы преступника, которого Баська упрятала за решётку. Это был бы не первый такой случай и наверняка не последний, мы на передовой невидимого фронта, потому что от прокурора зависит, заводить ли дело и выдавать ли ордер на арест, а Барбара ни на какие комбинации не шла. Есть ещё одна возможность…
Он поколебался и отхлебнул кофе. Я уже догадалась, что он скажет, но предпочитала немного помолчать.
- Потому что если одну принимали за другую, - сказал он наконец, - существует вероятность, что убийца банальным образом ошибся. Она ведь вроде как ехала к вам за интервью?
Я кивнула с довольным видом, потому что угадала безошибочно.
- То-то и оно. Заранее договорилась. Вопреки моему желанию, но это уже не имеет значения.
- Черт знает, откуда она звонила, но если она так старательно хотела притворяться Барбарой, то звонить могла из какого-то общественного места. Некий психопат в это поверил и воспользовался случаем, уверенный, что убивает именно Барбару. Идиотское дело, ни за какие сокровища не угадаешь, кого искать: врага Барбары или врага этой, второй. Но скорее уж врага Барбары. Не завидую я сыщикам.
- Я тоже. С удовольствием помогла бы им, поэтому землю рою и всем жить не даю, в том числе и вам. В конце концов, тут замешаны моя помойка и моя ива. Конечно, ни ива, ни помойка от этого не пострадали, но я - очень даже пострадала. Расскажу-ка я обо всем этом моему придворному комиссару.
Прокурор Яцусь посмотрел на меня с неподдельным интересом:
- А у вас есть такой?
- Есть. Завёлся лет пять-шесть назад. Мы оба мечтали разоблачить мерзкие махинации на очень высоком уровне, мафия тогда цвела буйным цветом, может даже колосилась… Мне-то ничего не сделали, а он слетел со своей должности, и долго же ему пришлось отрабатывать свои грехи. Мы с ним бросили действовать в открытую, потому что поняли: надо работать тихой сапой. Как вы наверняка заметили, один подпоручик и одна я - этого как-то маловато на весь польский народ.
Прокурор Яцусь отлично понимал, о чем я говорю.
- Он уже вернул себе чин?
- Даже повысил его.
- Значит, неглупый мужик. Очень хорошо, вот и расскажите ему все. А я помогу найти дела, которые вела Барбара. Один уголовник грозил ей в открытую, но он, по-моему, ещё сидит, что не мешает ему иметь сообщников.
- А вы не могли бы бросить взгляд на материалы этих дел и сами сделать выводы? - попросила я. - К тому же, помимо служебных дел, может, вы что-нибудь знаете о её частной жизни?
- Чьей?
- Живой Борковской, естественно.
- Довольно мало. На интимные признания у нас времени не было, да Барбара и не очень общительна. У неё двое детей, брак казался вполне счастливым, только под самый конец мне почудилось, что там что-то нечисто. Лично я, будь её мужем, встал бы на её сторону, потому что женщина она замечательная, но у меня такое ощущение, что муж сплетням поверил. Баська это пережила тихонько, про себя. И все. Больше я ничего не знаю. Нет, знаю - она не выносит чеснока, любит дождь, не любит маниакальной чистоты, не реагирует на навязчивые ухаживания, а в отпуске с удовольствием ловит рыбу. Незаурядное хобби для женщины. Но вряд ли вам эти сведения пригодятся?
- Кроме отношения к чесноку, которое мне решительно нравится. Хотя общеизвестно, что чеснок - панацея от всех болезней и его надо есть за обедом на первое, второе и третье, но неужели панацея должна так кошмарно смердеть?!
- А если есть только на ночь?
- Куда там, воняет и наутро! Человек им просто пропитывается!
- Но доживает до ста лет.
- Тогда почему болгары и греки не доживают до ста лет?
Не успела я оглянуться, как наш разговор перерос в дискуссию о чесноке. Оказалось, Яцусь чеснок очень любит, а Барбара резко ограничивала его аппетиты по этой части, решительно требуя, чтобы на работе он не вонял. Я даже начала подозревать, что Яцусь мог поспособствовать убийству коллеги, дабы жрать чеснок в своё удовольствие, но вовремя вспомнила, что Борковская прокуратуру давно покинула. Не в чесноке тут дело.
- Ну хорошо, лопайте этот ваш чеснок на доброе здоровье днём и ночью, но что вы об убийстве думаете?
- А я вам уже сказал. В прокуратуру дело ещё не передали, да оно к нам и не попадёт, уедет в городскую прокуратуру, потому что занимается им главный спец по таким вот камерным убийствам, инспектор Бежан…
- Это для меня не новость, - буркнула я.
- Но в прокуратуру его не передадут, пока не решат основной вопрос. У Баськи, безусловно, был мотив, но лично я в её вину не верю…
Я тоже отказывалась и думать о каком-либо участии настоящей Борковской в кошмарном преступлении, пусть даже косвенном. Что-то нечисто было с этой дублёршей, которая полжизни глушила меня музыкой из окошка…
Я оставила Яцуся в покое и вернулась домой, зная ненамного больше, чем раньше.