- Володя, шкотового Довгань нанимал на свою яхту при мне. До этого Довгань перебрал с десяток кандидатур, и он никого из них не знал - в том смысле, в котором вы это имеете в виду. Довганю плевать было, что это за люди, ему было важно, умеют ли они работать с парусами. К тому же, если шкотовый Довганя - агент ГРУ, мечтающий попасть на крейсер, то он полный идиот, что нанялся на яхту к Довганю. Потому что в тот момент Довгань понятия не имел, когда он пойдет на Кипр и пойдет ли вообще. И, естественно, понятия не имел, что его обстреляют в море и мы, как по заказу оказавшись рядом, возьмем его на борт. Или, может, вы считаете, что и Довгань - агент ГРУ?
- Леонид Петрович, я этого не говорил. Но…
- Что "но"? Все, о чем вы говорите, могло случиться лишь при одном условии: если Довгань работает на ГРУ. Но Довгань не работает на ГРУ. Даю вам гарантию. Или работает?
- Нет, - помолчав, сказал Лапик.
- Значит, и его шкотовый не работает на ГРУ.
Лапик, отвернувшись от ветра, молчал. Петраков положил руку ему на плечо:
- Володя… Вы отличный специалист своего дела. Я вас ценю. Но не вызывайте меня больше из каюты без телефонного звонка, ладно?
Лапик пожал плечами:
- Леонид Петрович, все, что я делаю, я делаю только для пользы дела.
- Понимаю. Хорошо, Володя, идите. Если уж вам так хочется, понаблюдайте за этим шкотовым. Я не запрещаю.
- Обязательно понаблюдаю, Леонид Петрович, - натянув поглубже штормовку, Лапик застучал вниз по трапу.
Вернувшись в каюту, Петраков сел за стол. Довгань, решивший в его отсутствие последить за перестрелкой на экране, спросил:
- Что-то важное?
- Да нет, просто подчиненные больно ретивые. Выключи ты эту жеванину, давай посидим нормально. - Подождав, пока Довгань выключит звук и повернется, разлил водку по рюмкам. - Ветер на палубе страшный, колотун пробрал. По маленькой, а?
- С удовольствием.
- Давай за удачу. Выпьем, а потом я скажу Ленке, чтобы принесла горячее.
После того как они выпили, Петраков спросил:
- Глеб, что ты вообще скажешь про своего шкотового? Довгань посмотрел на Петракова.
- Ты имеешь в виду Юру?
- Да? Как он, нормальный парень?
- Нормальный. А почему тебя это интересует?
- Ну… ты ведь все знаешь. Про наш поход. Тут случайные люди не нужны.
- А, ты об этом… - Довгань надолго замолчал. - Леня, я вот что тебе скажу. Я никогда бы не взял на "Алку" человека, не проверив его.
- Значит, ты его проверял?
- Конечно. Он из Питера, а у меня там есть люди. В первый же день, как я его встретил, я им позвонил. Они проверили все.
- И что же они узнали?
- Если не считать, что он яхтсмен, - обычный парень. Несколько лет ходил механиком на торгашах. Своей семьи нет, отец с матерью живут в Питере. Перед самым приездом в Новороссийск собирался жениться, но невеста в последний момент предпочла другого. На свадьбе он устроил драку, попал в милицию. Но отбился. И поехал в Новороссийск.
- Сам он тебе об этом рассказывал?
- Не все. Про невесту и про драку на свадьбе - нет. Но я сразу понял, что у него что-то не то с личными делами.
- И все это ты проверил?
- Да. Мои люди побывали в этом яхт-клубе, потом на коробке, на которой он ходил. Даже поговорили с братом невесты.
- Понятно… А вообще как он? Довгань пожал плечами:
- Леня… Ну вот бывает: повезет. Так вот и мне повезло, что я нашел такого шкотового. У меня случилась пара тяжелых случаев на Черном море. И он показал себя человеком.
- Ладно, извини. Мне вообще-то все равно, просто я к слову спросил. - Петраков взял трубку, набрал номер: - Лена? Как там насчет горячего? Ага… Смотри, картошечку не забудь… Давай неси… - Положил трубку. - Сейчас горячее будет.
- Только, Леня, через двадцать минут я ухожу.
- Что так?
- Меня ждет Алла. Сам понимаешь.
- Но рюмку со мной ты еще выпьешь. А?
- Куда я денусь. Но после этого сразу уйду.
Здесь, в гулкомангаре, освещенном висящей наверху тысячесвечовой лампой, слышался только вибрирующий звук главной машины крейсера. Изредка звук машины перебивал завывающий свист ветра, трущегося о стены.
Однако через несколько секунд Седов и Алла услышали: со стороны кормы крейсера доносится неясный звук шагов. Затем шаги стихли, слабо стукнул засов. Вделанная в ворота металлическая дверь открылась, вошел Глеб. Подойдя к яхте, осмотрел корму. Кивнул:
- Молодцы. Только можно было не спешить.
- Почему? - взяв ветошь, Алла вытерла руки.
- Крейсер в Лимасол не заходит. Алла положила ветошь
- Интересно… То есть мы остаемся здесь?
- Как минимум на две недели, до Бендер-Аббаса.
Седов подумал: пока все складывается одно к одному, как по заказу. Сначала он вопреки всему попадает на крейсер, причем попадает именно в том качестве, в котором должен был попасть, - как доверенное лицо друга командира корабля. Сейчас наконец отпадает последнее препятствие, которое могло помешать ему остаться на борту, - заход в Лимасол. Обняв Аллу за плечо, Глеб кивнул:
- Юра, мы пойдем. Ты уж не обижайся, но мы с Аллой будем столоваться у Петракова. Он сам предложил, отказаться было неудобно.
- Глеб, какие обиды, вы же с ним друзья. За меня не беспокойся, в мичманской кают-компании я прекрасно устроился.
- Значит, до завтра? Встречаемся утром, после завтрака, здесь?
- Да.
Алла, улыбнувшись, подняла руку:
- Чао!
- Счастливо. - Проводив Аллу и Глеба до двери, Седов закрыл ворота на засов. Осмотрев ангар, вернулся к яхте. Подумал: похоже, он недооценил Чемиренко. Он помнит его слова: "Ваша задача - чтобы Довгань взял вас на яхту шкотовым. Остальное приложится". Так и получилось. Он попал на яхту, а об остальном, то есть о том, чтобы он попал на крейсер, позаботился Центр. То есть Гущин.
Подумал: трюк вроде обстрела яхты неизвестным катером - отличный трюк. Правда, трюк на грани фола, но трюк отличный. И, конечно, то, что Гущину удалось фальшивыми сигналами радиомаяка свести вместе, в одной точке, курсы "Хаджибея" и "Алки", - действительно виртуозная работа.
Теперь он понимает, что мог и просмотреть какой-то еще из трюков Гущина. Ведь он, после того, как они вышли из Новороссийска, не один раз замечал проходящие мимо торговые суда, военные корабли, пролетающие над яхтой вертолеты. С какого-то из этих кораблей или вертолетов люди Гущина запросто могли вести наблюдение за "Алкой". Может быть даже, они пытались подать ему какие-то знаки, но он их не заметил.
Взяв приставной трап, поднялся на яхту. Втащил трап на палубу. Пройдя в каюту, постелил свежее белье, заботливо положенное у изголовья Аллой. Разделся, лег, попытался заснуть. Полежав с полчаса, понял: сон не приходит.
Он лежал, разглядывая подволок и раздумывая о трюках Гущина. Что же Гущин мог еще приготовить… Что же еще…
А что вообще было на их пути сюда? Море, одно море. Впрочем, нет, не одно море. Был еще Кара-Даг.
Некоторое время лежал, беззвучно ругаясь про себя. Недотепа, дебил, идиот. Конечно, Кара-Даг, бухта Барахта. Вошедший в бухту через несколько часов после их появления там милицейский катер.
Кстати, там ведь был не только милицейский катер. Там Крутилась еще и четверка туристов.
Полежав, подумал: нет, на подготовленную заранее группу эти туристы были непохожи. Конечно, ребята и девочки, на голубом глазу распевавшие с ними песни у костра, могли быть подсадными. Но зачем их мог послать Гущин? Для того чтобы убедиться, что он, Седов, еще существует в природе? Нет, на Гущина непохоже. А вот в том, что катер, в котором сидели ребята в форме украинской милиции, был изобретением Гущина, он теперь не сомневается.
Он вдруг отчетливо вспомнил один из моментов. Это случилось, когда Довгань ненадолго отошел, и парень в милицейской форме, сидящий на носу лодки, вдруг уставился на него. Теперь он понимает: это был взгляд с каким-то особым значением. Парень пытался дать ему какой-то знак. Какой?
Он лежал, перебирая детали. Может, что-то особое было в этой милицейской форме? Или в разговоре? Или в самой лодке?
Нет, ни в форме, ни в разговоре, ни в лодке ничего особенного не было. Или ему кажется, что не было.
Что может быть особенного, скажем, в лодке? Цвет, форма? Буквы и цифры на носу?
Буквы и цифры на носу. А что? В этом что-то есть.
Полежав, отчетливо вспомнил: на носу той лодки было написано "Ч.А.Ст. 38-3" На вопрос Глеба один из милиционеров объяснил, что надпись переводится как "Черноморская аэрофизическая станция". Занимающаяся охраной окружающей среды.
Полная белиберда. С какой стати астрофизическая станция должна заниматься охраной окружающей среды… И вообще, что это за астрофизическая станция такая…
Снова выругал себя. Нет, степень его собственного кретинизма просто не поддается описанию. "Ч.А.Ст." - ну конечно же, это частота. Частота волны, на которой его вызова будут ждать. А "38-3" - мегагерцы. Впрямую, в лоб, Гущин написал специально для него на носу лодки: "Седов, не будь дураком, срочно выходи на волне 38, 3 мегагерца в эфир". А он ничего не понял. Он оказался настолько тупым, что сообразил это только сейчас.
Сев на койке, придвинулся к вмонтированному в переборку передатчику. Включив сеть, настроился на волну. Повел стрелку по частотам. Вот 40 мегагерц… 39, 5… 38, 5… 38, 3… Та самая частота. Сейчас все станет ясно. Взялся за ключ. И тут же отпустил его. Вытер выступивший на лбу пот. Выключил сеть.
Черт, хорошо, он не успел нажать на ключ. Он чуть было не сморозил страшную глупость. Здесь, на крейсере, радисты несут круглосуточную вахту. И корабельная радиостанция обязательно засекла бы его выход в эфир. И в первую очередь засекла бы волну, на которой он начал бы работать. После чего на этой волне, 38, 3 мегагерца, он мог бы поставить жирный крест. А сам тут же попал бы под подозрение.
Застонал от отчаяния. Лишь сейчас он сообразил: если бы он сразу понял, что означает надпись на лодке, он мог бы выйти в эфир в первую же свою вахту на "Алке". Там, на яхте, никто бы этого выхода в эфир засекать не стал. Теперь же, когда у него есть частота для связи, частота, на которой его ждут, он ничего не может сделать.
Халид уже собирался уходить из посольства, когда зажужжал телефон. Сняв трубку, услышал приветствие на родном языке. Голос человека показался ему знакомым, тем не менее для верности Халид ответил неопределенно:
- Алейкум ассалям, уважаемый. С кем имею честь?
- Дорогой Халид, вы уже забываете голоса. Вас беспокоит Гамаль Латиф.
Черт, как же он не узнал его голоса… Генерал службы безопасности Гамаль Латиф… Человек, отвечающий в Департаменте безопасности за выполнение специальных поручений. Это имя вызывает дрожь у всех граждан его страны. В том числе и у него, Халида. Да что там, Гамаля Латифа побаивается сам директор Департамента безопасности Риид Лахи.
- Ради Аллаха, простите, господин Гамаль… Поверите или нет, но я подумал сначала, что это вы… Но потом решил переспросить для верности…
- Дорогой Халид, перестаньте оправдываться.
- Но, господин Гамаль…
- Дорогой Халид, все хорошо. Я знаю, у вас в Москве много дел. Как вы себя чувствуете? С делами все в порядке?
- Спасибо, господин Гамаль. Аллах милостив ко мне. Пока все в порядке.
- Мы могли бы сейчас с вами встретиться?
- Сейчас? - Халид помедлил. - Господин Гамаль, а где вы?
- Я в Москве.
- В Москве?
- Да. Просто… - Халид услышал смешок. - Просто пока я не хотел бы, чтобы люди в посольстве знали, что я в Москве.
Уф, вздохнул Халид, кажется, смертельной опасности нет.
- Понимаю, господин Гамаль.
- Кроме вас, об этом знает лишь посол и водитель посла Хабиб, который приехал меня встретить. Увидеться с вами я хотел бы не в посольстве, а где-то в другом месте.
- Это легко устроить, господин Гамаль, - Халид помолчал. - Я правильно понял - вы сейчас на машине господина посла?
- Совершенно верно.
- И хотели бы со мной встретиться где-то в городе?
- Да, это было бы идеально. Может быть, в каком-то кафе. Выпили бы кофе, поговорили.
Халид почувствовал: у него отлегло от сердца. Если бы генерал Латиф затевал что-то именно против него, он никогда бы с ним так не говорил.
- Очень хорошая мысль, господин Гамаль, - Халид посмотрел на часы: четыре часа дня. - У вас есть на примете какое-то кафе?
- Нет. Вы, как мне известно, хорошо знаете Москву. Предлагайте.
Подумав, Халид предложил:
- Знаете… Есть очень тихое и уютное кафе "Артист". В самом центре Москвы. В эти часы народу там мало. Хабиб должен знать это кафе. Спросите у него.
- Сейчас… - в трубке наступила пауза, прерываемая неясными голосами. - Да, Хабиб знает это кафе. Он говорит, это недалеко.
- Тогда, господин Гамаль, я подъезжаю туда? И жду вас?
- Или я вас, если подъеду раньше. Договорились?
- Договорились, господин Гамаль. Я выезжаю. Спустившись вниз, сев в "Сааб" и направив машину к кафе
"Артист", Халид попытался привести в порядок мысли. Прилететь в Москву генерала Латифа, по сути второго человека в службе безопасности, могли заставить лишь очень серьезные обстоятельства. При этом совершенно ясно, что негласный патрон Халида, директор Департамента безопасности генерал Риид Лахи, об этом приезде Латифа знает. Больше того, возможно, именно он и послал Латифа в Москву. Подумал: может ли приезд Латифа как-то быть связан со сделкой, которую он всего два дня тому назад заключил с Луи Феро и Анри Балбочем? Насколько он понимает, никаких оснований для беспокойства у него пока нет. Сто тысяч долларов Луи перевел на счет Халида в тот же день, и в тот же день Халид отдал распоряжение перечислить с этого счета пятьдесят тысяч долларов на счет генерала Лахи, открытый в том же банке. Неизвестно, успел ли генерал узнать об этом перечислении. Но в любом случае совесть Халида чиста.
Подъехав к кафе "Артист", Халид сразу же увидел черный "Роллс-Ройс" посла, стоящий у тротуара. Поставив свою машину сзади, успел заметить: Хабиб в машине. Значит, генерал ждет его в кафе.
Гамаль Латиф сидел в кафе за столиком у окна. Смуглый, небольшого роста, избегающий лишних движений генерал напоминал Халиду ящерицу, затаившуюся перед броском на добычу. При виде Халида лицо генерала расплылось в широкой улыбке:
- Дорогой Халид, рад вас видеть. Садитесь. - После того как Халид сел, улыбка стала более скупой: - Я уже заказал нам кофе. Сейчас все принесут.
- Спасибо, господин Гамаль.
- В самом деле, очень милое кафе. Вы бываете здесь?
- Иногда. Не очень часто.
- Милое, милое… - Генерал оглядел полупустой зал. Подождав, пока официантка поставит кофе и вазочку с пирожными, сказал: - Дорогой Халид, надеюсь, вы понимаете, что я приехал сюда не пить кофе?
- Безусловно, господин Гамаль.
- Зная, что вы… - Латиф помолчал. - Что вы умеете хранить государственную тайну, а потому пользуетесь у службы безопасности доверием, в том числе и моим лично, буду с вами откровенен.
- Спасибо, господин Гамаль. Слушаю вас.
- Начну с главного. Вам известно об исчезновении некоего Абдул-Мажид Насра?
Халид сделал вид, что раздумывает. Наконец сказал:
- Простите, господин Гамаль. Но я не знаю, кто такой Абдул-Мажид Наср.
- Собственно, вы и не должны знать, кто такой Абдул-Мажид Наср. Это наш разведчик, работавший в Москве под вымышленным именем. Работавший, замечу, прекрасно. Но три дня тому назад бесследно пропавший.
- Пропавший?
- Да. Поиски Насра, которые велись нашими людьми, в основном военным атташе посольства майором Шадидом, ни к чему не привели. Условные знаки, которые Наср в случае опасности должен был оставить в определенных местах, также не были найдены. Вывод: все произошло внезапно.
- Простите, господин Гамаль, что именно произошло?
- Наср мог предать родину и перейти на сторону русских.
- Печально.
- Печально, но такое вряд ли случилось. Я Насра прекрасно знаю, это не тот человек. Есть и второй вариант: его убили.
- Убили?
- Да. Лично я склоняюсь именно к этому варианту. И хотел бы задать вам несколько вопросов.
- Господин Гамаль, я готов ответить на любые вопросы.
- Я знаю это, дорогой Халид. - Генерал отхлебнул кофе. - Непосредственную связь с пропавшим Абдул-Мажидом осуществлял военный атташе Шадид. Так вот, скажите, в последнее время вы не замечали ничего необычного в поведении военного атташе? Майора Шадида?
- Н-нет, господин Гамаль… - Халид, изображая сомнения, закусил губу.
- Вас что-то смущает?
- Нет, господин Гамаль. Просто…
- Прочто что?
- Не знаю. Мне это могло показаться.
- Что вам могло показаться?
- Ну… - Халид помолчал. - Мне показалось, что майор Шадид… Как бы это сказать… Следит за мной, что ли.
- Следит за вами?
- Да. Не сам, конечно. А с помощью…
- С помощью кого?
- С помощью… Но, господин Гамаль, мне это могло показаться… С помощью новой секретарши посла.
- Новой секретарши посла? Вы имеете в виду Фаризу?
- Да, господин генерал. Я заметил с ее стороны… как бы это сказать… некоторое внимание. Подчас назойливое. Кроме того, я заметил, что она, поговорив со мной, практически всегда заходит после этого в кабинет майора Шадида.
- И давно вы заметили, что Фариза следит за вами?
- Господин Гамаль, утвердился я в этом всего лишь три дня тому назад.
- Три дня тому назад?
- Да, господин Гамаль, три дня тому назад.
- То есть как раз тогда, когда пропал Наср?
- Господин Гамаль, - Халид помолчал. - Вообще-то я никак не связываю два эти события.
- Зато я связываю.
- Не знаю, господин Гамаль. Просто три дня тому назад я впервые подумал, что активность Фаризы может быть связана со слежкой за мной. Вот и все.
Латиф поставил чашку на стол. Задумался.
- Интересно. То, что вы рассказали, очень интересно. Что еще вы можете сказать о Шадиде?
- Больше ничего, господин Гамаль. В посольстве мы занимаемся разными делами и почти не сталкиваемся по работе.
- А вне работы?
- Господин Гамаль, вне работы тем более. У нас с майором Шадидом если и возникают изредка какие-то взаимоотношения, то лишь чисто служебные.
- Понятно. - Латиф помолчал. - Хорошо, дорогой Халид. Мне приятно было поговорить с вами.
- Господин Гамаль… Вы знаете, я в самом деле считаю за честь встречу с таким человеком, как вы.
- Спасибо, дорогой Халид, - тронув собеседника за плечо, Латиф улыбнулся. - Не буду больше вас задерживать. Думаю, сегодня в посольство вы возвращаться уже не будете?
- Пожалуй, нет, господин Гамаль.
- И, конечно, вы отлично понимаете, содержание этого разговора должно остаться между нами?
- Безусловно, господин Гамаль.
- Тогда я вас не держу. Дело в том, что я хочу еще немного здесь посидеть. Один.
- Конечно, господин Гамаль. - Халид встал. - Всего доброго.
- До свиданья. Мы еще увидимся.