После 1991 года Севостьянов перебивался с хлеба на воду, примыкая то к одной новоиспеченной партии, то к другой, полагая, что легко получит "теплое" местечко, на котором не нужно будет особенно "горбатиться". Однако времена партийных функционеров прошли, и нужно было стараться изо всех сил, чтобы хоть както держаться на плаву. Разуверившись, Виктор Николаевич кинулся в коммерцию, но и там ничего путного не смог достичь. К тому моменту, когда его разыскали люди Рассказова, он уже был вполне готов идти в лотошники. Услышав привет от Аркадия Сергеевича и предложение возглавить крупное предприятие, он на несколько минут лишился дара речи. Когда он спросил о зарплате, посредник заметил:
- Виктор Николаевич, наш общий знакомый просил передать вам дословно следующее: "Официальная - как у министра, а остальное, как сам решит".
Севостьянов понял, что наконец-то пришел и на его улицу праздник. Единственное, что его удручало, так это отдаленность от родной столицы, но, немного подумав, он пришел к выводу, что с теми деньгами, которые ему светят, никто не помешает ему каждые выходные проводить дома. Он даже не стал задумываться о том, чтобы перевезти к новому месту работы жену и двух великовозрастных дочерей, ведущих абсолютно праздный образ жизни, но тем не менее горячо им любимых.
Проведя на новой работе пару месяцев, Севостьянов настолько вник в производство, словно всю жизнь только этим и занимался. Вскоре он понял, что для того, чтобы требовать даже от рабов хорошей отдачи, нужно их хорошо кормить, предоставлять необходимый для восстановления сил отдых, а для поощрения использовать природную потребность самцов. Та- ким образом и возникла мысль о создании женской части колонии. Севостьянов, заручившись поддержкой "наверху", быстро построил двухэтажный корпус и сделал запрос на триста женщин не старше сорока лет. Начальники переполненных тюрем настолько обрадовались, что буквально в считанные дни заполнили новоиспеченную колонию "спецконтингентом".
Должность главного врача колонии занимал капитан Воробьев. На воле он был обыкновенным медбратом кожно-венерологического диспансера. Свой срок он получил за то, что сделал аборт и совсем еще молодая женщина умерла от потери крови. Каждый вновь прибывший заключенный первым делом проходил тщательный медицинский осмотр, и если обнаруживалось, что у него простая, известная "доктору" болезнь, то его помещали в стационар. Если же капитан Воробьев подозревал сложное заболевание, тем более инфекционное, то такого, как правило, отправляли обратно, составив внушительную сопроводиловку о "невозможности принять тяжелобольного в связи с отсутствием надлежащих условий для лечения". Иногда назад не принимали, и тогда больной был обречен: более двух суток жить ему не давали. В отчете всякий раз ставился диагноз: "Умер от сердечной недостаточности" - единственный диагноз, которым в совершенстве овладел "доктор" Воробьев.
На предмет инфекционных заболеваний гораздо более тщательно обследовались представительницы женского пола, в этом вопросе Воробьев чувствовал себя достаточно уверенно. При осмотре почти всегда присутствовал сам Севостьянов и отмечал тех женщин, которые "приятно ласкали глаз".
У Севостьянова было странное хобби, которое ему удавалось скрывать от посторонних: он любил подглядывать за тем, как "трахаются" другие. В такие моменты он и сам получал удовлетворение. Именно для этой цели и было отведено несколько комнат для "снятия стресса". Каждая комната была оборудована видеокамерой, записи с которых подавались прямо в специально оборудованный кабинет Севостьянова. Самое большое наслаждение он получал, если жертва сопротивлялась, и чем сильнее, тем в больший экстаз он входил.
Но сегодня ему было не до эротических развлечений: нужно было отправлять очередную партию оружия. Процедура была отработана до мельчайших деталей. Сначала приезжал представитель Рассказова, внимательно следил за погрузкой, потом появлялись боевики для охраны груза. Он доставлялся на небольшой тщательно замаскированный аэродром. Там ящики с оружием буквально за считанные минуты перебрасывались в самолет, который тут же улетал через границу. Наземные ПВО, получив несколько раз указание пропустить коммерческий рейс, вскоре настолько привыкли к подобным полетам, что, сделав запрос на борт и получив позывные, даже перестали связываться с руководством, давая самолету "зеленый свет". Тем не менее Севостьянов всякий раз волновался при отправлении груза и обретал покой только тогда, когда получал сообщение, что груз благополучно доставлен адресату.
Однако именно сегодня, когда Севостьянов торопился отправить груз, с этапом прислали трех женщин. Одна была просто красавица. У нее был огромный бюст, тонкая талия и длинные ноги, короче, все так, как любил Севостьянов. Перед тем как пойти на погрузку, Севостьянов не удержался и пролистал ее личное дело. Виолетте Хрестьяниновой было двадцать два года, но она уже успела побывать в местах лишения свободы: в первый раз получила два года за участие в разбое, сейчас - три за грабеж.
Севостьянов завел неукоснительное правило: вновь прибывшие женщины, если против их фамилии он ставил крестик, первым делом, после посещения бани, оказывались на медосмотре. Как только "доктор" Воробьев выдавал свой приговор: "практически здорова", они направлялись в гинекологический кабинет якобы для осмотра. Однако вместо врача их осматривал помощник Севостьянова старший лейтенант Константинов, единственный, кто знал о слабости начальника и допускался до исполнения этого "эротического шоу". Константинов находился во всероссийском розыске за два убийства и участие в нескольких разбоях.
"Доктор" документально зафиксировал, что осужденная Хрестьянинова "практически здорова". Женщин, которые пришли вместе с ней, уже отправили по комнатам, а ее продолжали держать в карантине: старший лейтенант Константинов ожидал сигнала от своего шефа.
На этом давайте прервем знакомство с этим "райским уголком": у нас еще будет возможность окунуться в эту клоаку. Вернемся к нашему герою.
Когда Савелий проанализировал сведения о "райском уголке", полученные от Зелинского, Короля, Зины и Розочки, он явился к Богомолову и решительно сказал:
- Прошу извинить, Константин Иванович, за то, что мне приходится ставить вас в неловкое положение перед вашим медицинским светилом!
- Ты что, передумал? - нахмурился генерал.
- Нет, не передумал… Просто хочу отложить наш проект на неопределенный срок.
- Ничего не понимаю! С какой стати? Чтото произошло?
- Произошло… - Савелий тяжело вздохнул и стал рассказывать.
Богомолов слушал нервно, беспокойно: то сидел не шелохнувшись, то вскакивал, ходил из угла в угол, но ни разу не перебил Савелия. Как только тот замолчал, генерал сел напротив него и сказал:
- Извини, Савелий, но все это кажется выдумкой. Однако если здесь есть хотя бы доля правды, то все это очень круто! Настолько круто, что наверняка во всем этом замешаны очень высокие инстанции. Чтобы провернуть такое дело, нужна такая мощная рука, что… - Богомолов покачал головой. - И что же ты придумал? Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я помог тебе пробраться в эту "тринадцать дробь четырнадцать"? - Он настороженно замолчал. - Именно об этом я и хочу просить! - Но это же безумие! - Богомолов вскочил на ноги. - Это все равно, что сунуть голову в пасть льва!
- А вы хотите дождаться, пока они, сняв пенки, исчезнут? Сами же говорите, что в этом задействованы большие силы! А значит, и большие деньги! Как вы не можете понять, что если речь идет об оборонке, то на этой зоне не кухонные фартуки шьют? - Не нужно преувеличивать… - В этой колонии производится сборка оружия!
- Что? Ты представляешь, что ты сейчас сказал?
- Вполне! - спокойно ответил Савелий, - Я-то представляю… в отличие от вас!
- Не забывай, с кем разговариваешь! - вспылил Богомолов.
- А вы, товарищ генерал, поставьте по стойке "смирно" того, кто вам сказал не то, что вы хотели услышать! - Савелий взглянул прямо в глаза Богомолову, - Отличный, между прочим, аргумент!
- Да как ты… - Казалось, сейчас Богомолов сорвется на крик, но вдруг он опустил голову и тяжело вздохнул. - Извини, сержант, нервы стали совсем ни к черту.
- Чего там… - улыбнулся Савелий. - На меня и не такое накатывает… Когда я узнал обо всем этом, хотел сразу сорваться и рвать этих подонков голыми руками, но потом понял, что их так просто не возьмешь… Вот и пришел к вам. Глядишь, вместе мы и прижучим эту свору…
- Ты прав, черт побери! - взволнованно воскликнул генерал. - Тысячу раз прав! - Тут зазвонил телефон правительственной связи. - Генерал Богомолов! Срочно? Хорошо, сейчас буду!.. - Положив трубку, генерал бросил Савелию: - Ты посиди здесь: не думаю, что надолго задержусь…
- Вы разрешите? - спросил Савелий, кивая на телефон.
- Звони… - Савелий стал набирать номер Воронова, а генерал Богомолов быстро вышел из кабинета.
- Андрюша? - Савелий обрадовался, застав Воронова дома. - Привет!
- Ну наконец-то объявился! Где пропадал, чем занимался? И вообще, как ты?
- Со мной-то все нормально… - Савелий тяжело вздохнул.
- Что случилось? - Воронов сразу почувствовал, что Савелий подавлен.
- Такое случилось, что я снова хочу отправиться за решетку…
- Господи, что ты опять натворил? - взволновался Воронов.
- Ты меня не так понял, братишка. Не я натворил, а мерзавцы натворили такое, что мне хочется зубами их порвать! - В голосе Савелия было столько злости, что Воронов сразу спросил:
- Надеюсь, обо мне ты не забыл? - Как можно, братишка? Мы же с тобой как сиамские близнецы: куда ты, туда и я! - Это в Москве?
- Нет, Андрюша, в Ставропольском крае, но я поеду туда один, у тебя будет другая задача… - Как? Ты же сам сказал: куда ты, туда и я!
- Поверь, братишка, в данной ситуации, ты мне больше будешь полезен здесь, чем там.
- Хорошо! - со вздохом согласился Воронов. - Видно, ты действительно все продумал… Когда встретимся?
- Я сейчас у Богомолова, когда он придет - не знаю, но как только мы с ним все обсудим, я сразу же к тебе! Договорились?
- Но, если задержишься больше чем на пару часов, сообщи. Сейчас я могу что-нибудь сделать для тебя?
- Только одно: позвони Говорову и скажи, что я поехал по делам в другой город. Не хочется лишний раз волновать старика… - Вряд ли он поверит, - заметил Воронов. - Скорее всего, не поверит! - согласился Савелий. - Но все-таки переживать меньше будет.
- Хорошо, постараюсь убедить… - с сомнением сказал Воронов. - Что еще? - Пока все! До вечера… Генерал вернулся через сорок минут. Ничего не сказав о причинах своего отсутствия, он сразу же продолжил прерванный разговор:
- Нужно еще раз хорошо все взвесить. Ведь там тебе не на кого будет опереться: даже небольшой прокольчик может стоить жизни, если там такие дела крутятся!
- Бог не выдаст, свинья не съест! - с задором воскликнул Савелий.
- Ничего, Константин Иванович, прорвемся! А теперь давайте составим план совместных действий, когда вы получите от меня сигнал. Но прошу вас, не раньше! Сдается мне, там нас ожидает много сюрпризов. - Послушай, может с тобой еще и Воронова?.. - Генерал вопросительно взглянул на Савелия.
- Нет, достаточно того, что я сам себя подвергаю опасности. Для Андрея у меня припасено особое дело. Но об этом позднее, а сейчас хочу попросить вас пройтись по этому списочку. - Савелий протянул генералу небольшой листочек.
- Да-а, - протянул Богомолов. - Ты, как всегда, готовишься основательно! - Он внимательно прочитал список, приговаривая: - Это просто… Это без проблем… И это можно найти… Что ж, пока Зелинский готовит бумаги, я "отоварю" твой список.
- У меня к вам будет еще одна просьба… - Слушаю тебя!
- Не посвящайте Говорова в то, что я хочу окунуться в зону: в последнее время он что-то совсем сдавать начал…
- Пожалуй, это будет трудно… - Богомолов поморщился. - Но обещаю постараться…
- Спасибо… - облегченно сказал Савелий, потом деловито проговорил: - Я вот что думаю, Константин Иванович… "Радио" там работает быстро и безошибочно - может стоит мне посидеть в Бутырке чуток перед этапом?
- Зачем? Подготовим все так, чтобы перекинуть тебя туда спецконвоем. К чему тебе лишнее хлебать?
- Лишнее не лишнее, а хлебать придется: сами сказали, один прокольчик и… - Савелий вскинул глаза кверху.
- Что ж, возможно, ты и прав! Сколько же в тебе… - Генерал попытался найти подходящие слова, но не смог, махнул рукой и добавил:
- В тебе есть что-то такое, что вызывает у меня уважение и даже зависть!
- Скажете тоже! - засмущался Савелий. - Чему тут завидовать?
- А тому, что я в свое время не мог быть таким, не мог отстаивать свои принципы до конца, шел на компромиссы.
- Вот поэтому вы - генерал, а я лишь сержант! - Савелий усмехнулся.
- Может, хочешь махнуться? - в тон ему бросил Богомолов.
- Ну уж нет, вы за столько лет наколбасили, а мне расхлебывать? Сами исправляйте, а я помогу чем смогу!
- Хитер, ничего не скажешь! - усмехнулся Константин Иванович. - Ладно, шутки в сторону, пора и за дело!
Очередной прокол Майкла
Когда люди Рассказова захватили самолет с детьми, Барт был в запое уже вторую неделю. И случилось так, что он, обычно тихий во время запоев, сорвался и устроил дебош в супермаркете - ему показалось, что кассирша его обсчитала. Разгорелась ссора, никто не хотел уступать.
В самый разгар перебранки появился администратор и сделал замечание кассирше: покупатель всегда прав! И вдруг Барт встал на ее защиту, вылив на администратора потоки брани. Ребята из службы безопасности подхватили Барта под белы руки, отвели в свою комнату и вызвали полицию. И здесь Господин Случай вновь решил проявить свой непредсказуемый и своенравный характер.
Те, кто читал предыдущий роман о моем герое, должны помнить Дональда Шеппарда, которого Майклу Джеймсу пришлось вызволять из тюрьмы. После Афганистана, Майкл, как и обещал, вручил ему документ о полной реабилитации и неожиданно сказал:
- Знаешь, Дон, подонков в любой профессии хватает, но это никак не должно бросать тень на саму профессию… Скажу больше, мне приятно, что я в тебе не ошибся, потому что именно такие люди, как ты, умные, физически подготовленные, выстоявшие в трудной и упорной борьбе против неснраведливости, и должны быть в рядах тех, кто пытается защищать Закон и людей… - Полковник Джеймс говорил тихо, но убежденно. Шеппард ни разу не прервал его, а в конце монолога опустил голову, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
- Вы хотите сказать, что я могу попробовать работать в полиции? - с волнением выговорил он, продолжая смотреть вниз.
- Не попробовать, а начать работать! И я уверен, что ты станешь отличным полицейским, а потом, надеюсь, перейдешь и ко мне, в ФБР.
Несколько дней Дональд Шеппард привыкал к новой профессии под началом опытного наставника, который уже более десяти лет проработал в полиции. Кристофер за время работы переменил довольно много напарников, но не потому, что имел неуживчивый характер. Первый его напарник умер от сердечного приступа, второй - после операции от заражения крови, а третий погиб, выполняя задание.
Когда Дональда назначили в напарники Кристоферу, тот удивился, узнав, что его подопечный совсем недавно был освобожден из тюрьмы. Кристофер понял, что лучше пока не затрагивать эту тему. Шли дни, и вскоре он понял, что с напарником ему действительно повезло. Однажды Дональд "вразумил" в одиночку пятерых распоясавшихся хулиганов, причем у двух были ножи. К их великому изумлению, он не стал их задерживать, спокойно пообещав на прощание, что это произойдет в следующий раз, если они не одумаются и не перестанут хулиганить. Уличная молва очень быстро разнесла новость: появился новый полицейский, которого лучше не задевать.
В тот день они с напарником заступили на дежурство и тут же получили сообщение, что нужно заехать в супермаркет: какой-то пьяница учинил там дебош.
Когда они появились, Барт совсем потерял над собой контроль. Он кричал, что этого так не оставит, что они еще узнают, с кем связались, и обещал "взорвать их к чертовой матери". Трудно сказать, почему Дональд, составив рапорт и передав Барта дежурному, решил позвонить Майклу и рассказать о задержанном, дословно воспроизведя все его угрозы. Еще труднее было объяснить, почему полковник ФБР проявил интерес к этому заурядному инциденту - скорее всего, из уважения к Дональду, который впервые рассказал ему о своей работе.
Как бы там ни было, Майкл приехал в участок и лично решил допросить нарушителя. После краткого общения с Бартом он быстро связался с начальством и вскоре забрал Барта с собой. Дело в том, что задержанный разговаривал сам с собой. Майкл сначала подумал, что он "сдвинулся", но, прислушавшись к его бормотанию, услышал довольно связную речь. Казалось, что он сам задавал себе вопросы и сам же на них отвечал. И вдруг в потоке слов мелькнула фамилия Рассказов!
Не долго думая, полковник запер Барта в камеру и распорядился записывать все, что он бормочет. Долго ждать не пришлось: вскоре сотрудник, осуществлявший прослушивание, доложил, что задержанный вновь упомянул фамилию Рассказова. Майкл побежал в аппаратную и нетерпеливо приказал воспроизвести запись.
"… И как всем можно пускать пыль в глаза? - спрашивал Барт и сам же отвечал: - Да очень просто - швырнул пачку зеленых по ветру, и все вокруг писают от восторга, сделал вид, что вокруг тебя миллионы крутятся, и тебе поверят… Ты уверен? Может, ты скажешь, что и я поверил в твои понты? Как ты махнул рукой на предложение Рассказова пересчитать миллион двести пятьдесят тысяч баксов! А потом, когда никто ни видел, стал втихомолку слюнявить их, боясь, что тебя накололи! Но я-то все видел! И можешь поверить, эта картина произвела на меня неизгладимое впечатление! Вот Рассказов - это настоящий мужик! Как он спокойно дал тебе понять. Артист, что ты самое настоящее говно, мразь! Он говорил о проектах, которые тебе не могли привидеться даже во сне! Двести килограммов кокаина! Да тебе, дай Бог, половину провернуть…"
Барт замолчал. Раздавался только шорох, после которого вдруг послыщался смех.
Кажется, они подумали, что я иностранный агент… Ребята! Напрасно вы записываете мой бред!" - хихикнул он прямо в микрофон, так что в нем даже заскрежетало.
- Как же вы так опростоволосились? - нахмурился Майкл, повернувшись к сотрудникам, которые устанавливали микрофоны.
"Может быть, я и не прав… - пьяно проговорил Барт, - но у меня возникло подозрение, будто бы вас интересует кто-то из тех, кого я называл вслух. Или я ошибаюсь? Так вот, ребятишки, я человек деловой: вы мне - я вам! Спрашивайте прямо, а я прямо отвечу… Не задаром, конечно…"
- Мне этот парень начинает нравиться! - задумчиво проговорил Майкл и заторопился в камеру Барта.
- Вы действительно готовы сотрудничать с нами? - спросил он прямо с порога. - Ну, это слишком громко сказал, - усмехнулся Барт. - Не сотрудничать, а помочь в силу своих возможностей…
- И что же вы потребуете за свои возможности?
- Люблю деловых людей! Я хочу попасть под федеральную программу защиты свидетелей и, естественно, денег.
- Что ж, вполне разумные требования, - согласился Майкл.
- Как? Вы хотите сказать, что принимаете мои условия? - Судя по выражению лица, Барт был готов к долгому торгу. Казалось, он был даже немного разочарован.