На самом деле все было гораздо проще, чем можно себе представить. Майор Колосников был навязан Севостьянову чуть ли не насильно человеком Рассказова. Было бы еще полбеды, если бы он вел себя нормально, но Колосников не только совал свой нос во все дыры, но еще и старался показать всем, что ни в грош не ставит самого Севостьянова. Полковник долго терпел, но всему есть свой предел. Он, конечно же, знал, что Колосников грабит осужденных и никогда не сдает деньги в общий фонд, который использовался для нужд сотрудников и подкупа нужных людей, но Севостьянов делал вид, что не обращает на это внимания. Хотя все могло быть по-другому, если бы тот поступал разумно и делился с начальником.
Узнав от Бесика, что Фомич относится к "авторитетам" и может устроить бузу, Севостьянов решил убить сразу двух зайцев: избавиться от набившего оскомину Колосникова и приобрести симпатии уголовников. Отпустив Бесика, он вдруг вспомнил - Бешеный. Откуда ему известно это прозвище? Он снова потянулся к селектору. - Спецчасть? Кто это? - Капитан Маликов, товарищ полковник! - Срочно принесите, мне дела поступивших вчера осужденных.
Народный депутат - убийца
Бесик сам отвел Савелия в жилой двухэтажный корпус второго отряда. По дороге он рассказал Савелию, что этот отряд находится на привилегированном положении и попадают в него только по очень большому блату, а самый блатной в отряде - первый этаж, куда и был определен Савелий.
В этой колонии не было изнурительных проверок на плацу, потому что Хозяин считал это бездарной тратой времени. Проверки в "райском уголке" заключались в том, что бригадиры отрядов в определенное время по селетору докладывали о наличии людей на работе, в санчасти и ШИЗО. Причем, никто из них никогда не решился бы пойти на обман, потому что это грозило потерей не только теплого места, но и здоровья. В любой момент могла нагрянуть внеплановая проверка, и провинившегося моментально сажали в "мокрое ШИЗО", и не на пятнадцать суток, а на тридцать, а то и больше.
"Мокрое ШИЗО" отличалось от обычного не только сроками пребывания в нем. Это была каменная конура, по стенам которой постоянно стекали струйки грунтовых вод. В сутки там давали только сто грамм хлеба и стакан воды. После "мокрого ШИЗО" человек обычно умирал от туберкулеза и истощения.
В отряде Савелия режим был щадящий, работали там не каждый день, а только тогда, когда у других отрядов, были выходные дни: конвейер по сборке оружия не должен был простаивать. Получалось, что отряд работал не более трех-четырех раз в неделю.
Бесик окончательно развеял сомнения Савелия, рассказав ему об оружии, которое сдавалось на склад бригадиром отряда. Бесик обещал его сводить во все рабочие помещения фабрики, кроме цеха, в котором делались оптические прицелы и лазерные устройства для автоматического оружия. Туда набирали рабочих с воли, и они никогда не общались с осужденными. Однако Бесик тут же добавил, что вольнонаемные отличаются от осужденных только тем, что завербовываются сюда сами. По окончании контракта они получают деньги, и их небольшими партиями отвозят в ближайший город, однако за редким исключением почти все вновь возвращаются назад. В городе они за месяц спускают заработанное, соскучившись по вольной жизни, и вынуждены вновь связывать свою судьбу с колонией.
Савелий подумал, что хозяева "Райского уголка" наверняка имеют своих людей, которые "помогают" бывшим работникам как можно быстрее освободиться от заработанных денег. И это наверняка помогает существенно экономить на подготовке новых кадров.
Они подошли к двухэтажному строению, на котором яркой белой краской была выведена огромная двойка. Савелий остановился и сказал: - Мне сейчас к завхозу идти? - Ты хочешь один?
- С тобой меня встретят по-другому, - пояснил Савелий.
- Тебя и так встретят по-другому. Очень редкий случай - с первого же дня попасть в этот отряд.
- Ты не думай, я тебе очень благодарен. - Тебе виднее. Понадоблюсь
- знаешь, где меня найти. А завхозу, Щербатый его кликуха, скажи, что в отряд попал, потому что просто забашлял. Твой костюмчик поможет ему поверить. - Бесик хитро подмигнул. - А что, обычная униформа похуже? - Небо и земля! Этот пятьдесят баксов стоит, а тот - пятьдесят центов. Есть разница? - А это тебе для знакомства с завхозом. - Он сунул Савелию десять баксов.
- Спасибо, Бесик. Бешеный никогда добро не забывает! - Савелий крепко пожал ему руку.
- В этом мы с тобой похожи, земляк!. Бывай! - Бесик дружески хлопнул Савелия по плечу. - Да, забыл сказать: по территории зоны свободного хождения нет без специального пропуска. - Он показал пластиковую магнитную карточку. - Когда захочешь пообщаться со мной, скажи Щербатому, он соединит по селектору, а потом я тебе сделаю пропуск. - Еще раз спасибо, Бесик!
Савелий подошел к металлической двери, толкнул ее, но она не поддалась. Ручки не было, и Савелий хотел уже стучать, но увидел кнопку звонка, а прямо над головой - глазок видеокамеры. Он нажал кнопку и добродушно улыбнулся в камеру, даже помахал рукой: "Привет! Вы не ждали, я пришел!"
Дверь скрежетнула и лениво распахнулась. Он поднялся по трем ступенькам, открыл еще одну дверь и оказался в длинном коридоре. Савелий ругнул себя за то, что забыл спросить у Бесика, где находится комната завхоза, но в тот же момент увидел надпись над дверью, обитой ярко-красным дерматином. Савелий подошел и трижды стукнул в нее.
- Да! - услышал он хриплый голос и толкнул дверь.
Комната была чуть меньше, чем у Бесика, но меблирована не хуже. За огромным столом сидел мужик лет сорока. Все его лицо было покрыто оспинами. Он чифирил, вычерчивая чтото на куске ватмана. Телевизор был выключен, и Савелию было трудно понять, отсюда наблюдали за входом или из другого места. Он снова пожалел, что не расспросил Бесика, хотя и невозможно было бы все узнать за один день.
- Новенький? - хрипло произнес завхоз, даже не взглянув в его сторону. - Фамилия, имя, отчество. Твои данные, короче!
- Говорков Савелий Кузьмич, 1965 года рождения, сто восьмая, вторая, четыре! - вяло ответил Савелий. Завхоз ему совсем не понравился. - А кличут как?
- Бешеным меня кличут. Щербатый! - В голосе Савелия послышался металл, и завхоз поднял на него глаза.
- Мне сказали, что придет кто-то прямо с этапа. - Завхоз явно заметил костюм Савелия, и тот решил последовать совету Бесика.
- Пробашлял чуток! - Савелий добродушно усмехнулся.
- Вижу! На такой костюм я заработал лишь через полтора года. Чифирнешь?
- А может, и к чифиру что найдешь? - Савелий сунул руку в карман, вытащил десятидолларовую бумажку и положил перед Щербатым. - Мешок с собой возьмешь или у меня в каптерке оставишь? - Голос завхоза подобрел.
- А что, крысятничают? - нахмурился Савелий.
- У нас? Крысятничают? - Щербатый удивился, словно услышал нечто невероятное. - Пусть кто попробует - сразу руку под циркулярку! Нет, чтоб менты не шмонали! - объяснил он.
- У тебя. - Савелий подмигнул. - Тогда мы в расчете! - Завхоз взял деньги, аккуратно сложил и сунул в карман. Только теперь Савелий понял, почему Бесик сказал, что эти деньги для завхоза, и мысленно поблагодарил его.
Щербатый достал еще один стакан и налил Савелию чифиру. Это существенно отличалось от порядков в Бутырке, где выпивалось по два глотка и передавалось дальше по кругу.
- Что, удивился? - ухмыльнулся завхоз. - Здесь чаю - завались! - Он настолько раздобрился, что вытащил из стола коробку шоколадных конфет.
- Угощайся, земляк! Кстати, я тоже из Москвы.
- И как здесь к москвичам относятся? - Неважно, откуда ты, а вот какой ты - главное! - серьезно пояснил Щербатый.
- Настоящая демократия! - криво усмехнулся Савелий, отпивая чифир.
- Зря скалишься! - незлобно заметил завхоз. - Здесь тоже жить можно. Ладно, пойдем, покажу тебе твою комнату и шконку… на первом этаже! - закончил он со значением.
- Спасибо, Щербатый: за мной не заржавеет.
Они прошли по коридору и остановились у двери с цифрой тринадцать.
- Надеюсь, ты не суеверный? - ухмыльнулся Завхоз.
- Я во многое верю, но тринадцать у меня - счастливое число. - Вот и хорошо!
Комната была небольшой - ровно такой, чтобы могли уместиться пять кроватей и пять тумбочек. Савелия удивил кран с раковиной слева от двери и небольшой шкафчик для одежды и обуви: все это напоминало обыкновенную комнату в рабочем общежитии. Четыре кровати были аккуратно заправлены. Действительно, напоминает пионерский лагерь!
- Матрас, подушку и белье получишь у шныря, - пояснил завхоз. - Место тебя устраивает? - кивнул он на свободную кровать напротив умывальника. Савелий пожал плечами.
- Без проблем! - Завхоз свернул постель на той кровати, что стояла у окна справа, и развернул ее на пустой. - Вот так!
- Да, но… - попытался вставить Савелий, но завхоз успокаивающе поднял руку.
- Во-первых, это я переложил! А во-вторых… - Он хитро подмигнул.
- Это постель Бесика, который здесь пока еще ни разу не ночевал. Понял?
- Понял! - улыбнулся Савелий, оценив жест Завхоза: никого не обидел, сделал приятное Савелию, а главное - дал понять его соседям, что новенький - не простой человек. - А где все? - спросил Савелий. - Скорее всего, в комнате отдыха, телевизор смотрят, а может, у кентов своих. Во всяком случае, все здесь, в блоке. - В блоке? А ты, значит, блокфюррер? - Гитлеровский концлагерь вспомнил? - усмехнулся завхоз без всякой обиды. - Действительно, похоже! Разве только не сжигают…
- Он хотел еще что-то добавить, но в этот момент распахнулась дверь и на пороге появились трое парней почти одинакового возраста и комплекции. Они были похожи и лицами, словно братья, но цветом волос различались. Савелий мысленно окрестил их Блондином, Рыжим и Чернявым.
Увидев новичка и обратив внимание на перестановку в комнате, они быстро переглянулись между собой, словно решая, кому первым чтото говорить. Самым смелым оказался Рыжий.
- Вот и у нас полный комплект! Щербатый, ты не запамятовал, что та шконка Бесику принадлежит?
- Я всегда все помню! - с намеком произнес тот. - Может, ты имеешь что-то против?
- Ни боже мой! - Рыжий даже вскинул руки вверх.
- Вот и хорошо! А сейчас, Бешеный, он тебе все покажет и поможет с постелью. - Завхоз ткнул пальцем в грудь Рыжего.
- Показать можно, помогать - нет! - решительно возразил Савелий. - Да ему нетрудно! - Обойдусь! - упрямо бросил Савелий. - Как хочешь! - Завхоз пожал плечами. - Сирена - построение в коридоре, - напомнил он и тут же вышел.
- Меня кличут Рыжим, его - Блондином, а это - Черныш! - представил всех Рыжий, как только дверь за завхозом закрылась. - Я только с одной кликухой ошибся, - улыбнулся Савелий, пожимая каждому руку.
- А со мной все ошибаются, - заявил с улыбкой Черныш. - Москвич? - неожиданно спросил он.
- Как догадался? - удивился Савелий. - А москвичи везде умеют устраиваться! - Значит, ты тоже москвич, как и твои приятели?
- Да! - кивнул он. - А ты как догадался? - Сам же сказал, что москвичи везде устраиваются, - заявил Савелий, и все рассмеялись.
- Ловко он тебя словил, а? - усмехнулся Блондин. - Я с Марьиной рощи, Рыжый с Лужников, а Черныш с Бауманской.
- Значит, с Чернышом мы земляки: я - с Лефортово.
- С Лефортово? - переспросил Черных. - С какого… - начал он, но тут же хихикнул: - Фу, только теперь до меня дошло! Ты что, по политике?
- Ага, - серьезно кивнул Савелий. - Политика пришиб! К счастью, не сразу окачурился, а через сутки, в больнице. Могли бы и по "мокрому" пустить!
- Повезло, что и говорить! Пришили бы сто вторую на всю пятнашку и гуляй, Вася! - покачал головой Рыжий.
- А мне и так четырнадцать корячилось, да все решили… - Он вдруг громко пропел: - Мани, мани, мани! Вы наполните кармани!
- Слушай, у тебя классный голос! - восторженно воскликнул Блондин.
- Может, сбацаешь что? - А заказывай! - Ты Высоцкого про баньку знаешь? - Протопи ты мне баньку по-белому! - прохрипел очень похоже на Высоцкого Савелий. - Эту, что ли?
- Сбацай, а? - взмолился Блондин. - Жаль, гитары нет… - протянул Савелий со вздохом.
- Как это нет? - взревел Черныш, и его как ветром сдуло.
Блондин с Рыжим переглянулись и прыснули. Савелий неудоменно пожал плечами, не понимая причины их неожиданного веселья.
- Ты чуть-чуть опередил нас! - пояснил Рыжий. - У его кента гитара есть, но Черныш такой ленивый, что заставить его сбегать - большая проблема. Но ты его зацепил, вот он и ринулся.
- Теперь понятно! - улыбнулся Савелий. - А говорил, нету! - с гордостью вскинув гитару над головой, воскликнул Черныш. Вбежав в комнату, он почему-то оставил дверь открытой.
Взяв гитару в руки, Савелий с огромным удовольствием пробежался по струнам. Как давно он не держал в руках гитару! Его охватило волнение, как влюбленного школьника. Он вдруг забыл, что находится в колонии, что рядом с ним сидят совершенно незнакомые ему парни. Савелий окунулся в далекое прошлое, когда с ним рядом была милая, удивительная женщина по имени Варя. Струны стонали, взрывались счастливым хохотом, а порой рыдали в голос.
Парни сидели раскрыв рты, завороженно затаив дыхание. У Блондина стекала по щеке слеза, медленно, как бы стыдливо, но глаза его светились, наполненные нежностью и добротой. Все настолько ушли в себя, что не заметили, как в дверях показались люди. Они не решались войти, чтобы ненароком не прервать это волшебство.
Неожиданно по лицу Савелия пробежала еле заметная тень, он оборвал мелодию, резко вырвал из гитары аккорд, и комнату заполнила песня:
- Протопи ты мне баньку… Когда Савелий закончил петь, несколько минут стояла мертвая тишина, которую прервал скрипучий голос: - Ну, паря, уважил так уважил! Савелий повернулся и увидел перед собой плотного мужика лет шестидесяти. Его глаза тоже были на мокром месте.
- Я ж эту песню одним из первых слышал в его исполнении! - продолжил мужик. - На приисках это было… Я тогда у Туманова горбатился. Умный мужик, между прочим… Володя там много насочинял! - Он тяжело вздохнул. - Такого мужика замучили, бляди! Э-эх! - Он взмахнул рукой, словно кого-то ударил по горлу ребром ладони. - Сколько слушал, как бацают под Высоцкого, ни разу не слышал, чтобы так, как ты! Закроешь глаза и видишь Володю? Спасибо, уважил. Бешеный!
- Он протянул руку. - Бурый!
Савелий молча пожал ему руку, немного смущаясь от похвалы мужика со странной кличкой Бурый. И тот, словно подслушав его мысли, пояснил:
- Меня так стали кликать потому, что я в свое время бурильщиком пахал. А о тебе мне рассказал Фомич: навещал я его сегодня. Привет передавал. Я ж ему сказал, что тебя к нам определили. Много эабашлял?
- Нормально! - Савелий пожал плечами. - Да я не к тому! Не сорвали ли больше, чем надо?
- Нет-нет, я знал сколько… - задумчиво сказал Савелий, в который раз поражаясь тому, как четко и быстро работает "радио" в колонии.
- А-а, Бесик? - догадливо улыбнулся Бурый. - Может, ко мне зайдем? "Купеческого" погоням с конфетками, а?
- С удовольствием, но позднее: мне постель прибрать нужно… - Савелий кивнул на свернутый в рулон матрас.
- За это не волнуйся! - подмигнул Бурый, затем повернулся к Рыжему: - Будешь с него пылинки сдувать!
- Понял! - кивнул тот и сразу же бросился раскладывать матрас Савелия. Тот попытался возразить, но Рыжий тихо сказал:
- Разреши, Бешеный… Пойми, это мне в кайф! - В его глазах было столько мольбы, что Савелий махнул рукой и пошел вслед за Бурым. Позднее, когда он с Рыжим остались один на один, тот ему рассказал, что он у Бурого в полной власти - проигрался в карты. Бурый мог его и "опустить", но не стал этого делать, сказав, что Рыжий будет просто отрабатывать свой долг, и это вполне справедливо.
Савелий согласился на приглашение Бурого без особого желания. С большим удовольствием он бы отдохнул, но понял, что от приглашения такого человека лучше не отказываться, чтобы не наживать врага.
Комната, где жил Бурый, почти ничем не отличалась от той, куда поселили Савелия, разве только небольшим телевизором, стоящим на тумбочке, сделанной, вероятно, по личному заказу, более дорогим одеялом на кровати Бурого, да и самих кроватей было не пять, а четыре.
Они остались вдвоем. Савелию повезло: Бурый почти ничего не спрашивал, а с увлечением рассказывал о себе. Вскоре в дверь постучали, и Бурый бросил: - Входи, Рыжий!
Это действительно оказался Рыжий. Он принес небольшой фарфоровый чайник.
- Как и просил. Бурый, отличный купеческий "чайковский"! - с уважением проговорил Рыжий. - Еще что-нибудь?
- Надеюсь, не такой крепкий, как раньше? А то снова сердце прихватит. - Нет-нет, точно по твоему рецепту! - Смотри! Ладно, свободен. Возьми! - Бурый взял с тумбочки пару шоколадных конфет и протянул Рыжему.
- Спасибо! - Рыжий чуть замешкался, не зная, брать или нет.
- Бери-бери, это от меня! - с явным намеком сказал тот, и только после этого Рыжий взял конфеты и тут же вышел.
- Какие-то тайны, тайны… - заметил Савелий, желая услышать пояснения, но Бурый словно ничего не заметил, весело потер ладошками, деловито разлил кипяток по стаканам и сказал:
- Представляешь, пару недель назад так прихватило, что пришлось даже в больничке поваляться! Сегодня ходил за "колесами". - Бурый взглянул на собеседника, словно жалея, что сказал лишнее.
Однако Савелию и так все было ясно. Он прекрасно понял, что в больничку Бурый ходил не для того, чтобы навестить своего старого приятеля Фомича, а по собственной нужде. Но он сделал вид, что не обратил на это внимания.
- Да, с сердцем шутки плохи, - кивнул Савелий и тут же участливо добавил: - Может, не стоит тебе его пить?
- Не беспокойся, это все равно что лекарство. Вот, попробуй! Думаю, что и на воле ты не всегда такой пил. По собственному рецепту заварен - с мятой, смородиновыми листьями и еще кое с чем!
Савелий сделал небольшой глоток и с удовольствием ощутил, как горячий напиток прокатился по горлу. Однако у напитка был странногорьковатый вкус. Савелий сделал еще глоток, взглянул на Бурого. - Это же с коньяком!
- Да, с коньяком. - Бурый пожал плечами, словно не понимая, чему тут можно удивляться. - Причем с французским.
- Красиво жить не запретишь! - Савелий подумал, что если здесь так свободно можно за деньги приобрести все, что угодно, то нетрудно догадаться, что за очень большие деньги можно и на свободу выйти. Кстати, на это намекал Король. Что же удивительного, если какую-то женщину отправили на тот свет, а ее сестру хотели засадить? Она попыталась прикоснуться к правде. Видно, здесь настолько все повязаны, что любого чужака уберут с дороги.
- Пусть только попробуют запретить! Мы и в застойные времена жили неплохо, а сейчас и подавно! - Савелий заметил, что Бурый уже изрядно пьян. - Тогда рублями платили, теперь зелеными. И вся разница.