- Что? - резко спросил Геренский.
- То, что слышали. Боби начал накручивать его: мол, Даракчиев относится к ним деспотически, не дает Дамяну все, что ему полагается. Хорошо бы, намекал Боби, чтобы Жорж вышел из игры, а его место занял Дамян Жилков.
- Хорошо, продолжайте.
- Они поговорили, вернулись к нам в беседку. Потом Дамян отлучился, пришел Жорж. Он недолго говорил с Боби, опять без нас, в отдаленье. Речь у них шла вроде бы о Лени. Этот старый мерин Боби лез из кожи вон, потому как его планы полетели ко всем чертям. Ну а Даракчиев, понятное дело, его приструнил. Потом Жорж, Лени и я пошли к даче. Тут Жорж и попросил меня взять под покровительство этого помятого Средкова:
- И вместе с просьбой сунул сто левов?
- Я вам сказала: законы знаю. Никаких денег за Средкова он мне не давал. А эту сотню Жорж брал у меня взаймы.
- И за пять минут до смерти непременно хотел рассчитаться? Занятно. Что же было дальше?
- Ничего. Пришли в гостиную, и тут Жорж отдал, бедняга, концы. Остальное вы знаете.
Геренский перевел взгляд на Елену Тотеву. Девушка сидела бледная, с перекошенным лицом. На виске у нее часто пульсировала синяя жилка. Казалось, Лени была близка к обмороку.
- Ну а вы, Тотева? Слышали рассказ Мими? Что еще хотели бы добавить?
Прежде чем ответить, девушка трясущимися руками налила стакан воды и залпом его опрокинула.
- Правильно, так все и было. Но я не слышала разговора между Паликаровым и Дамяном Жилковым. Поверьте мне, если б я такое услышала, сразу убежала бы оттуда. Честное слово!
- Хорошо, хорошо! И все же подумайте: может, Мими что-нибудь пропустила?
- Да, пропустила. Еще когда мы были в беседке вчетвером, из окон дачи донесся голос Дарговой. Она кричала, что кого-то убьет...
- А может, вам послышалось? - прервал ее Геренский.
- Да нет же, товарищ Геренский, она громко так закричала: "Я убью тебя!" И потом еще раз: "Убью тебя!" По-моему, голос Дарговой слышали все.
- Это правда, Данчева?
- Совершенно верно, гражданин следователь.
- Почему вы об этом умолчали?
- Потому, что не придала воплям Бебы никакого значения. Подумайте сами: Жорж и Беба были любовниками три года. Целых три года! Это пострашней законного брака! И сказать вам по правде, в последнее время они больше цапались, чем ворковали. Мало ли что она ему орала? После трех лет любая готова прикончить любовника!
- Елена Тотева, продолжайте.
- В сущности, сказать больше нечего, товарищ подполковник... Хотя есть еще один факт, который меня смущает... Когда Даракчиев выпил свой коньяк и упал, все очень испугались, переполошились. Жилков кинулся помогать ему, другие суетились кто как мог. И только одна Даргова оставалась абсолютно безразличной, как будто такие сцены она видит каждый день. Даже когда таможенник начал делать искусственное дыхание, она спокойно пила свой коньяк. Поразительное хладнокровие!
- На этом пока закончим, - сказал подполковник, вставая. - Если вы мне понадобитесь, вас вызовут. Категорически запрещаю покидать Софию без моего разрешения. До свидания. - Девушки поднялись, но Елену Тотеву он остановил жестом. - Вы останьтесь на минутку. А вы. - он повернулся к Мими, - как хотите. Можете идти развлекаться, а можете подождать в приемной...
- Скажите, Тотева, вы ведь родом не из Софии? - мягко начал подполковник, когда они остались вдвоем.
- Да, товарищ Геренский. Я из города Первомая, - быстро ответила она, глядя на него округлившимися испуганными глазами.
- Вот так совпадение! - развел он руками. - Да мы, оказывается, бывшие соседи. Я ж почти три года работал заместителем прокурора в Асеновграде, а оттуда до вашего города рукой подать. Жаль, у нас не было возможности познакомиться - вы в ту пору, наверное, еще и в школу не ходили. А сейчас студентка, да?
- Славянская филология. Перешла на второй курс.
- Почему же так рано приехали, в середине августа? В Асеновграде сейчас благодать.
- Мне надо досдать один экзамен в сентябре, вот я и хотела позаниматься здесь. Экзамен трудный, а некоторые книги есть только в университетской библиотеке.
- Понимаю... Вы знаете, Тотева, я почти представляю, как вы жили до сих пор. Не обижайтесь, но в вашей жизни нет ничего исключительного. Отец ваш - служащий...
- Учитель, - уточнила она.
- Вступили, как и все, в комсомол, закончили школу.. Теперь вот славянская филология. Впрочем, могу добавить и некоторые данные, которые обычно не пишутся в автобиографиях. Увлечение спортом, тетрадка со стихами, спрятанная в гардеробе, парнишка с соседней улицы, который лучше всех на свете... Где он сейчас, этот ваш парень?
- В армии, товарищ Геренский. Служит в Плевене.
- Так, так, в армии. Хотите знать правду, Тотева? Ваш солдат стоит три пачки Даракчиевых и Паликаровых. Вместе со всеми их потрохами и коктейлями-парти.
- Уверяю вас, товарищ...
- Выслушайте меня, Тотева, - перебил он. - Перед вами столько возможностей. А вы хотели пожертвовать всем этим богатством, чтобы получить сомнительные удовольствия, которые подсунула бы вам компания немолодых уже проходимцев.
- Но...
- К сожалению, я не шучу. И Мими, между прочим, тоже не шутила. Ее предсказания осуществились бы целиком и полностью. Через несколько месяцев вы могли бы превратиться в подобие Мими. Про солдата своего вы начисто бы забыли, зато стали бы нашей постоянной посетительницей. Студентка-филолог, состоящая на учете в милиции, - не правда ли, звучит? И ради чего? Ради двух-трех глотков заморского коньяка? Ради нескольких долларов, купленных ценой унижения, позора? - Он поднял руку. - Не перебивайте меня! Я не пытаюсь читать вам нотации, поскольку знаю: все зависит от вас, а не от меня. Я только хочу, чтобы вы задумались над своей судьбой. Если вас устраивает образ жизни Мими, тогда продолжайте в том же духе. А если такая перспектива не для вас, лучше распрощайтесь с филологией, соберите пожитки и уезжайте домой. Там найдите себе работу по душе и спокойно ждите своего парня из армии. Поверьте мне: если университетский диплом невозможно получить без разгульной жизни, лучше забыть о дипломе. Разрешаю вам хоть завтра уехать из Софии.
5
В этот вечер Александр Геренский чувствовал себя уставшим. Перспектива готовить себе ужин самому его не соблазняла, еще меньше хотелось стать жертвой какого-нибудь медлительного официанта в ресторане. Проще было перекусить где-нибудь в столовой. Так он и поступил. Равнодушно пережевывая люля-кебаб, он не мог оторваться от мыслей о роковом коктейле-парти, о роскошных дачах, где после трудов праведных веселятся простые бухгалтеры...
Он пришел домой и, как обычно, встал под холодный душ. Плескаясь и отфыркиваясь, он ухитрился еще и попыхивать сигаретой - единственный в своем роде номер, которому не переставали дивиться приятели и сослуживцы. Потом, хотя на часах было только девять, Геренский натянул пижаму, сунул ноги в тапочки и принялся расхаживать по пустым комнатам. Открыл новую пачку сигарет, взял книгу с ночного столика, плюхнулся в любимое кресло под торшером. Но вскоре понял, что не в состоянии прочесть ни строчки - голова была занята проклятым делом Даракчиева. Он захлопнул книгу и направился в свой кабинет, который в шутку называл электротехнической лабораторией. Тут были разбросаны паяльники, провода, обрывки изоляционных лент, пылился в углу реостат, поблескивал осциллограф матовым экраном. На столе покоился разобранный по частям телевизор капитана Смилова. Телевизор был итальянским, и ни одно телевизионное ателье в Софии не бралось его починить - не было схемы. После долгих уговоров подполковник снизошел к беде своего подчиненного, однако задача оказалась настолько интересной, что он уже несколько недель тянул с ремонтом. Над столом висела слегка потемневшая от времени картина. С нее смотрел на Геренского мужчина с поседевшими волосами, бойкими глазами и пухлыми щеками, которые выдавали в нем любителя вкусной еды. Глянув на себя искоса в зеркало, Геренский подумал, что недалеко то время, когда и сам он станет точной копией отца.
"Ну что, не очень доволен мною? - мысленно спрашивал он отца. - И правильно, что недоволен. Сколько раз ты мне говорил: никогда никому проповеди не помогут... А я? Ничего не нашел лучшего, чем огорошить девушку пышной нравоучительной речью. А как иначе отыскать путь к ее сердцу? Я знаю: ты, отец, этот путь нашел бы сразу. Таково призвание врача, исцелителя всяческих недугов. Но я-то не врач, вот в чем загвоздка. К тебе люди приходили с надеждой, с неукоснительной верой в твое всемогущество. Они заранее знали, что будут исцелены. И потому не колеблясь доверяли тебе лечить свое тело, а порою и душу... Теперь, отец, попробуй встать на мое место. Я плачу за грехи многих моих предшественников, которые не знали иного средства для общения с людьми, кроме угроз, запугивания. Чему ж удивляться, если люди встречают меня настороженно, недоверчиво, порою злобно. Они заранее настроились на битву и готовы сражаться всей силой разума и воли. Попробуй перебороть их страх и недоверие. И если мой разговор с Еленой Тотевой был пустым сотрясением воздуха, один ли я в этом виноват? В конце концов, я сделал все что мог..."
ИГРА НА РАВНЫХ
1
Незадолго до обеденного перерыва Борис Паликаров навестил Жилкова. Едва приятели кивнули друг другу, Жилков предупредительно поднял указательный палец вверх: они были не одни. Возле окна какой-то преклонных лет гражданин, по-видимому пенсионер, корпел над таблицей прошедшего тиража спортлото. Время от времени он вздыхал, затем аккуратно зачеркивал очередной номер в лежащем перед ним билете. Взял и Паликаров билет, начал заполнять. Наконец пенсионер удалился. Дамян Жилков запер дверь на ключ, не забыв вывесить табличку "закрыто", и только тогда осведомился.
- Ну выкладывай, зачем явился?
В обычных обстоятельствах такой прием разозлил бы Паликарова, но сейчас было не до мелких дрязг.
- Билетик счастливый захотел приобрести, вот и явился.
- В самую пору, - буркнул Дамян. - Сдается мне, скоро все мы займемся спортлотереей. Сам знаешь - хватил кондрашка Жоржа, стало быть, наши доходики - тю-тю...
- Как знать, как знать, Дамян. Глядишь, опять злат ручей потечет.
- Потечет, да на том свете...
- И на этом потечет, помяни мое слово. Главное - не спешить, выйти сухими из воды. А забудут про эту глупую историю с Даракчиевым, опять гуляй-веселись...
Жилков посмотрел на дружка с подозрением.
- Гулять-веселиться мы будем всей компашкой в тюрьме. А кое-кто и на том свете вместе с Жоржем...
- Как раз потому я и пришел, - тяжело выговорил Паликаров. - Плохи дела, Дамян. Вчера вечером зашла ко мне Мими...
- Ну и что? - осклабился Жилков. - Хорошо ль провели времечко?
- Оставь! - махнул рукой Боби. - Не до того нынче, не до амуров... В милицию Мими вызывали вчера вечером. Вместе с крошкой Лени. Такая вот закрутилась карусель.
- Эка невидаль. Знаем мы сказки про белого бычка.
- Тут не до сказок, голова б осталась цела. Скверные новости, Дамян. Вызывал их какой-то Геренский. Чутье у него, как у охотничьего пса. В два счета расколол и Лени, и Мими. Ласковый такой, обходительный, а глядишь - всю подноготную вызнал, стервец. Мягко стелет, да жестко спать.
- А насчет чего он Мими расколол? - спросил недоуменно Дамян.
- Насчет нашего разговора. В саду, возле беседки. Ну когда я намекал, что ты самый подходящий на должность шефа нашего консорциума. А она и подслушала весь разговор, сволочь.
Долго раздумывал Жилков, а когда наконец смекнул, что к чему, то от огорчения и досады грязно выругался.
- Ну и влипли!
- Будем говорить откровенно, Дамян. Влип перво-наперво ты, - отвечал, ни секунды не раздумывая, Боби. - Встань на место этого милицейского пса. Что ты подумаешь, если услышишь россказни Мими? Дамян Жилков рвался занять место Даракчиева, ну и прикончил сердешного...
- А это на воде вилами писано, кто его прикончил. Псу милицейскому и другое может прийти на ум: чего ради старый развратник Паликаров накручивал Дамяна насчет Жоржа? А может, для отвода глаз, чтоб самому его кокнуть?
Видно, такая мысль и раньше мелькала в голове Паликарова. Лицо его сразу стало серым, а весь он скорчился как от невыносимой боли.
- Не старайся меня обвинить. Ежели и взаправду расквитался с Жоржем, можешь мне об этом не говорить. Знать ничего не знаю - и точка. Сам понимаешь, у нас и без того достаточно хлопот, к чему ж топить друг друга. Хотя одну вещь я тебе должен сказать. Не беспокойся, никто о ней никогда не узнает. А коли узнает - худо будет тебе, Дамян, а не мне. Когда я обходил дачу, чтобы позвать кретина таможенника, ты как раз выпорхнул из прихожей и пошел к калитке. Я видел тебя своими глазами, учти. А следователю ты втирал очки насчет того, что именно в это время ты шел от калитки к даче. Я знаю, зачем ты ему врал. Мы с Жоржем разговаривали приблизительно две минуты. Полминуты прошло, пока я обходил дачу. Уже две с половиной минуты. Время вполне достаточное, чтобы сварганить дельце в гостиной. И все шито-крыто. Без свидетелей. Чисто сработано.
- Ты меня не запугивай! Не клюнет рыбка! Если хочешь - беги, сам покайся перед Геренским. А мне бояться нечего!
- И впрямь: опасаться тебе, голубок, нечего. Совесть твоя не в пример моей чиста, - усмехнулся Паликаров.
- Ты о совести моей не волнуйся. Лучше о своей подумай. Был я тогда в гостиной, не был ли - одному богу известно. Зато все знают другое. Когда Жорж с девицами появился в гостиной, ты уже находился там. И совершенно один, без таможенника. Вот так-то. Получил? А если тебе этого мало, могу еще добавить. Сам говоришь: насчет отравления Жоржа сработано чисто. А теперь рассуди, кто чище мог сварганить такое дельце: бывший буржуй Паликаров или потомственный крестьянин и труженик Жилков?.. Ну-ка, Боби, вспомни наш разговор в саду. Кто сказал мне, что Даракчиев стал уже лишним? Может, ворона накаркала? Ты сказал, ты? К тому же и свидетели есть. Так кому же было легче позаботиться о яде? Неужели мне? Шалишь, брат. Ты давно все обдумывал, ты и яд припас!
- Но меня обыскали и никакого яда не нашли, - тихо сказал Паликаров.
- Не волнуйся, и меня обыскали.
- После того как ты съездил за врачом. И привез его минут через десять. Кто знает, где ты уронил флакончик. Или баночку. Или коробочку...
Схватка завершилась вничью.
- Зря мы так петушимся, Дамян, - примирительно сказал Паликаров. - Мы старые добрые друзья - чего нам артачиться, чего делить? Я ведь за другим к тебе шел, дружище. Сплотиться надо, да потесней. Вместе кашу заваривали, вместе и хлебать будем. А поодиночке Геренский утопит нас как котят. Давай обмозгуем, как дальше жить. Хорошо бы план составить дальнейших наших действий. Такой план, чтобы никто не пострадал. В том числе и консорциум...
Жилков смотрел на него тяжелым взглядом. В голове у него совершалась какая-то работа.
- А теперь послушай меня, - сказал Жилков наконец. - Ты ловкач ввертывать в свои сладкие речи разные поговорки да прибаутки. Подошла и моя очередь. "Своя рубашка ближе к телу" - слышал такую присказку? А коли слышал, смекай. К чертям собачьим все твои планы дальнейших действий, все твои консорциумы!.. Пусть я тугодум, пусть не очень умный и образованный. Почему ж вы держали меня рядом с собой, вы, изящные, утонченные? Нужен был вам холуй, мальчик на побегушках, оттого и терпели меня. Сами лопали лучшие куски, а кости подбрасывали мне, неучу, мужику, болвану, как обзывал меня Даракчиев. - Вдохновленный молчанием Боби, который и не пытался возражать, Дамян привстал, левой рукой оперся о стол, правой же совершал резкие размеренные движения, как бы разрубая большую рыбину на куски. Может быть, впервые в жизни он говорил такую длинную речь. - Знаю я, почему ты сладко запел о сплочении, единстве. Опять обведете Дамяна вокруг пальца, опять сухими выйдете из воды, а мне за все фокусы расплачиваться. Нет, номер не пройдет! Я не больно учен, это верно. Но я не такой дурак, чтоб совать свой нос туда, где пахнет убийством. Не волнуйся: пока вы меня не тронете, изящные и утонченные, до тех пор я нем как рыба. Ну а тронете, тогда не обессудьте!
...Если бы какой-нибудь любитель спортлотереи захотел бы в тот день после обеда приобрести билет именно в пункте Жилкова, ему пришлось бы долго ждать. Ибо глава предприятия битых три часа сидел за столом, пытаясь найти ответ на неразрешимый вопрос: как в создавшихся обстоятельствах жить дальше, что делать в первую очередь, а что во вторую.
К концу третьего часа невыразимых душевных мук Дамян Жилков решил: в первую очередь надлежит посетить квартиру Дарговых. Притом в такой час, когда Косты Даргова наверняка нет дома.
2
Беба не удивилась приходу Жилкова. Или сделала вид, что не удивлена, когда увидела перед собой скуластую физиономию Дамяна. Она провела его в гостиную, усадила в кресло, перемешала, в миксере мартини и джин, наполнила оба стакана и только тогда села в кресло напротив гостя. Они выпили, после чего Жилков спросил:
- Узнала новость?
- Многими новостями земля полнится, - отвечала Беба холодно, - какую ты имеешь в виду?
- Насчет подполковника Геренского, слыхала небось?
Но Беба еще ничего не знала, и Жилкову пришлось рассказать ей все.
- Вот в какую лужу посадили меня друзья-товарищи, - закончил он горестно. - Мими сдуру бухнула на следствии о нашем разговоре с Боби, а сам Боби, мерзавец, якобы видел меня одного в гостиной. Что теперь делать, ума не приложу.
- Не понимаю, почему ты мне рассказываешь эти вещи, - удивилась Беба. - Какое мне дело, кто ведет следствие, кто кого видел в гостиной? Я спокойна, совесть моя чиста. Чего мне опасаться?
- Брось, Беба, свои штучки. Если этот Геренский, черт бы его побрал, нажмет на нас посильней, боюсь, как бы Борис тоже не раскололся. Вот чего тебе надо бояться.
- В чем расколется? Я-то здесь при чем?
- Да если он расколется, тогда и меня прижмут к стенке, смекнула? Ну а уж коли я расколюсь...
- Выражайся яснее, - сказала Беба и зябко передернула плечами.
- Все и так яснее ясного... В четверг после обеда я передал твои картины Вернеру Шомбергу. Он честно отсчитал мне положенные деньги. В пятницу я приехал к Даракчиеву и все ему отдал. Ну вот. Жорж, даже не пересчитывая денежки, а там их было несколько пачек, положил в буфет, в правый средний ящик. Потом запер ящик на ключ, а ключ спрятал в карман. И...
- Догадываюсь, - прервала она его. - Польстился на чужие капиталы и решил вмиг разбогатеть.