- Да я бы тех французиков сам, собственными руками!.. Только я не могу, кишка у меня тонка, а братишка может! Он - герой. Он их там знаешь, скока положил! У-у!
- Но за что? - задал вопрос ведущий.
- Как за что? - удивился двоюродный брат. - А хоть за их Наполеона?! Ты знаешь, сколько он наших ребят почикал? И каких ребят! Что же им прощать; паразитам?
- Так это когда было! - сказал ведущий.
- Ну ты даешь, брателло! - ахнул брат. - Твои, видать, тогда в Сибири отсиделись, а наши на Смоленщине были. Они знаешь, как от этих лягушатников хлебнули. Во - хлебнули, по самое горло! Вот Ванька, видать, им и припомнил. И правильно сделал! Тем более что не он начал, они сами первыми полезли. Ну вот и получили!..
- Хочу пригласить сюда еще одного свидетеля этих взбудораживших Францию событий. Близкую родственницу Иванова - его жену.
- Верку, что ли? - сморщился двоюродный брат. - Она вам сейчас тут такого наплетет...
Камеру перевели на присутствующих в студии зрителей, которые дружно захлопали в ладоши.
Воспользовавшись моментом, к двоюродному брату подскочили два дюжих монтировщика и, ухватив под руки, потащили с площадки.
- Вы чего? Я еще не все сказал! Вы чего?! - возмущался брат. - А ну тащи меня обратно!
Но микрофоны были отключены.
В кресло против ведущего села жена Иванова.
- Говорят, вы были в Париже? - заинтересованно спросил ведущий.
- Ой, да, была! - блаженно расплылась жена Иванова. - Только сегодня прилетела. Мне там Лувр показали и Сену...
- Но вы там, кажется, были по делу? - перебил женщину ведущий.
- Я?.. Ах, ну да, я забыла... Там же Ваня, сокол мой ясный, такого натворил, уж такого... - заплакала женщина. - Ванюшечка мой! Миленький!.. Да кабы не он, разве бы я попала в Париж? И к вам сюда? Лютик мой голубоглазый! На кого ты меня покину-ул!
Женщины на трибунах достали платки и промокнули выступившие слезы.
- Как я вижу, вы любите своего мужа? - констатировал ведущий.
- Как же его не любить, родненького моего? Люб-лю-ю-у! Уж как люблю-у! - завыла жена Иванова. - И как он там без меня-а-а, сердешный! Может, обижают его французы те!.. Не кормят, не пою-ут! Мне бы только обратно в Париж попасть, хоть на недельку, да чтобы одним глазком взглянуть на миленка моего! Ой да кто бы меня туда отвез-то! - опять и очень искренне завыла женщина.
- Но ваш муж, кажется, преступник, убийца? - напомнил ведущий.
- Кто? Ванюша? Да он никогда кошки не тронул! Он даже тараканов сам не давил, меня кричал! Ну, может быть, только если его сильно обидели... А чтобы первым ударить - да ни в жизнь! Лапушка моя-а!
Ведущий тоже промокнул слезы.
- Мы решили помочь вам, - сообщил ведущий. - Нашлись добрые люди, спонсоры, внизу вы видите телефоны их коммерческого отдела, которые согласились оплатить вашу поездку к мужу.
- Правда? - очень искренне удивилась женщина. - Голубь мой ясноглазы-ый! Соколик мо-ой!
- Кроме того, они предоставляют билеты на самолет и номер в пятизвездочном отеле в пригородах Парижа с видом на Эйфелеву башню герою нашей сегодняшней передачи, отечественному Шерлоку Холмсу, следователю Старкову.
Старков помахал рукой. Зрители захлопали в ладоши.
- И предлагают всем желающим совершить увлекательный тур в столицу Франции с посещением Лувра, кабаре Мулен-Руж и мест, где бывал Иванов, в том числе подъезда дома, где происходили события, которые потрясли Европу.
Долгие, продолжительные аплодисменты.
- Но на этом мы не ставим точку, мы ставим вопрос, - многозначительно сказал ведущий, - кто он, Иванов - злой гений современности, маньяк, совершивший преступления, пред которыми блекнут деяния, совершенные небезызвестными Ленькой Пантелеевым и Чикатило, или новый Робин Гуд?
Кто он? Кто?!.
Глава 51
- Кто стрелял в снайпера? - наверное, уже в тысячный раз спрашивал Пьер Эжени. - Кто?
- Кто стрелял в снайпера? - как заводной повторял переводчик. - Скажи, кто стрелял в снайпера?
- Не я, - отвечал Иванов. - Честное слово, не я! Ну не я!..
Переводчик переводил.
- А кто?
- Он! Все - он.
- Кто он?
- Товарищ Максим.
- А в полицейских?
- Тоже не я. Тоже товарищ Максим.
- Один?
- Один!
Ответы звучали малоубедительно. Хотя бы потому, что противоречили свидетельским показаниям, актам экспертиз и здравому смыслу. Иванов был взят на месте преступления, взят с поличным, с пистолетом, из которого за несколько секунд до того были убиты четыре полицейских и на котором были обнаружены отпечатки пальцев Иванова и не было пальцев второго русского.
- Сейчас я приглашу сюда полицейских, участвовавших в операции, и в вашем присутствии допрошу их, - предупредил Пьер Эжени. После чего задал еще один непривычный уху русского зэка вопрос: - Вы согласны?
Иванов судорожно кивнул.
В кабинет вошел первый полицейский.
- Вы видели этого человека? - спросил Пьер, по - казывая пальцем на Иванова. Полицейский посмотрел.
- Да, узнаю. Это преступник, который взял заложников.
- Вы уверены?
- Уверен.
- Что он делал, когда вы оказались в помещении?
- Он стоял на коленях, вот так, чуть боком, - стал вспоминать полицейский. - В руках у него был пистолет.
- Куда он был направлен?
- В нас. Поэтому мы вынуждены были в соответствии с инструкцией открыть огонь, - на всякий случай сказал полицейский.
- Как, по вашему мнению, имел ли он целью убить вас или только пугал?
- Ни черта себе пугал! - возмутился полицейский. - Он до этого там четверых наших до смерти напугал! И нас тоже хотел! И убил бы, если бы мы первыми выстрелить не успели...
Все следующие полицейские показали то же самое.
- Как вы это можете прокомментировать? - поинтересовался Пьер Эжени у Иванова.
- Ну не я стрелял, не я!.. - привычно заканючил тот. - Я правду говорю.
- Тогда кто? - жестко спросил Пьер Эжени.
- Ну я же говорю - он, товарищ Максим!.. Тьфу, заладил!..
- Хорошо, тогда объясните, почему патологоанатомы обнаружили на слизистых оболочках глаз и в носоглотке этого вашего Максима следы воздействия слезоточивого газа, а ваши глаза и носоглотка чистые?
- Так это просто! - обрадовался Иванов. - Я же в маске и очках был!..
- Зачем в маске и очках? - быстро спросил Пьер, потому что посчитал, что преступник проговорился.
- Ну, чтобы не плакать...
- А не плакать, чтобы иметь возможность прицельно стрелять! Так?
- Не... Это не я, это все он!
- Да как же он, если его глаза были полны слезоточивого газа! Если он мушку увидеть был не способен! Как он мог стрелять?!
- Не знаю. Может, он зажмурился...
Никогда еще Пьеру Эжени не попадался такой тяжелый подследственный! Ему акты экспертиз - а он чуть не плачет. Ему очную ставку - а он глазами хлопает. Другой бы сто раз сознался, а этот - ни в какую!
Следующими свидетелями были заложники, которые в один голос утверждали, что главным был Иванов.
- Он, он! - наперебой орали они, испуганно шарахаясь от Иванова к дальней стенке. - Тот хороший был, а этот плохой. Этот гангстер! Тот нас жалел, а этот заставлял его нас связывать и пальцы отрубил!
- Я отрубил?! - совсем ошалел Иванов.
- Ты!.. Он! Мы точно знаем! А когда тот не хотел его слушать, этот его бил. По лицу. И еще пинал...
Тут свидетели маленько приврали, что было простительно, если вспомнить, что им пришлось пережить.
- За что вы били своего соучастника? - спросил следователь.
- Я не бил!
- А свидетели утверждают, что били!
Иванов аж задохнулся от обиды. Ну что за дураки - ничего не понимают! Им говорят, что не бил, а они бил! Ну как им объяснить?
- Понимаете, он сам мне сказал... Я руки выставил, а он - раз, ударился об них и отлетел, - понес уже совершенную чушь Иванов.
Многие из находившихся в кабинете полицейских заулыбались.
- Ах, вот в чем дело! Это, оказывается, не вы его избивали, это он вас избивал - ударами лица по кулакам? - не удержался, съязвил Пьер.
- Ну да, конечно! - обрадовался, что его наконец. поняли, Иванов.
Кто-то за спиной следователя прыснул в ладонь. Ну фантазер! Это ж надо такое придумать!
- А потерпевшего на четвертом этаже кто застрелил?
- Тоже он!
- А двух потерпевших до него?
- Снова он.
- Да? Но отпечатки пальцев там нашли почему-то ваши! А пули, извлеченные из тел погибших, были выпущены из пистолета, из которого вы впоследствии убили пятерых полицейских и которым, по показаниям свидетелей, грозили своему соучастнику!
- Я?!.
- Вы! И еще вас опознала женщина, у которой вы убили мужа через окно спальни и которая видела вас болтающимся на веревке, спущенной с крыши, с пистолетом в руке! - уже почти кричал Пьер.
- Да вы что? - искренне удивился Иванов.
- Или вы опять скажете, что это не вы?
- Не я.
- А кто?
- Товарищ Максим.
"М-м-м", - как от зубной боли замычал Пьер Эжени.
- Ну нельзя, нельзя быть таким идиотом!.. Вам доказательства предоставляют - акты экспертиз, свидетельские показания... Десятой части того, что мы имеем, будет довольно любому суду для вынесения обвинительного приговора! Ну почему, почему вы отрицаете очевидные вещи? Почему вы упорствуете?
- Потому что... потому что я не убивал! - честно сказал Иванов. И на глаза его навернулись слезы.
Пьер Эжени схватился за голову, хотя с большим удовольствием схватил бы за глотку Иванова.
- А пять трупов возле казино, убитые из оружия, на котором найдены отпечатки ваших пальцев!.. - наступая, быстро проговорил Пьер. - Это, конечно, тоже не вы?
- Конечно, не я! - уверенно заявил Иванов.
- А кто же на этот раз? Кто?!
- Маргарита! - честно признался Иванов.
- Женщина? Женщина застрелила пять мужчин из пистолета, который держали вы?
- Ну да, она, Маргарита, - кивнул Иванов.
- Кто она такая?
- Моя жена.
- Погодите, как жена? - вновь поймал Пьер подозреваемого на несоответствии. - Ведь ваша жена, кажется, живет в России!
- Да нет, в России другая, - попытался объяснить Иванов.
Присутствующие полицейские оживились.
- Какая другая? - спросил Пьер, уже не допрашивая, уже просто удивляясь.
- В России та - прежняя...
- Так у вас что - две жены?
- Выходит, так, - скромно согласился Иванов. Пьер обессиленно упал на стул.
- Полицейских убивал не он, а Максим, тех, что до полицейских, тоже не он - тоже Максим, тех, что до Максима, тоже не он - Маргарита... А он сам ангел с крылышками, который при этом имеет двух жен...
Совершенно нормальный дурдом!..
- Слушай, ты, гад! Ты чего их изводишь!.. - возмутился от себя переводчик, пожалев французскую полицию. - Ты чего плетешь!
- Да ничего я не плету, я правду говорю... - окончательно расстроился Иванов.
Пьеру Эжени принесли воды, сигарету и рюмку коньяку. Он выпил воду, коньяк и выкурил сигарету. И продолжать допрос отказался.
- Все, я больше не могу. Пусть кто-нибудь другой.
- Хорошо, допустим, здесь вы никого не убивали, - сказал другой следователь. - Согласен. Но там, в России, там вас разыскивают за убийство тридцати потерпевших...
Кто-то из полицейских поперхнулся и закашлялся.
- Тридцати, тридцати, - повторил следователь. - Ну не станете же вы утверждать, что их тоже не убивали ?
- Конечно, не убивал! - заверил присутствующих Иванов.
- Что - ни одного?!
- Ни одного! Я никого пальцем не тронул...
- Редкая сволочь! Просто первый раз таких вижу! - сказал следователь по-французски, попросив это не переводить. - Маньяк и сволочь! Надо было его еще там пристрелить.
- Стоп! - развел противников по углам очухавшийся Пьер Эжени. - Так мы ничего не добьемся. Давайте с самого начала...
С начала так с начала. И Иванов стал рассказывать с начала.
Про то, как пришел к любовнице, куда чуть позже пришел еще один любовник, и он был вынужден залезть в шкаф, где сидел, когда в квартиру вломились какие-то вооруженные люди и всех убили и сами погибли. А милиция подумала, что это он. А на самом деле не он. И своего приятеля, которому спилили зубы, тоже не он. И на Северной не он. И уголовников на Агрономической тем более не он...
Полицейские слушали Иванова, раскрыв рты, как Шехерезаду, рассказывающую сказки тысяча и одной ночи. Это же надо такого напридумывать и ни разу не сбиться!
- А почему вы убивали тех, которых не убивали? - спросил Пьер Эжени. - Какие были мотивы?
- Золото, - просто сказал Иванов. Полицейские переглянулись. Ну конечно, какая сказка без золота.
- Да нет, не в том смысле, что золото, а в смысле золото партии, - понизив голос сообщил Иванов.
- Какой партии? - также сойдя на шепот, спросил Пьер Эжени.
- КПСС, - уточнил Иванов.
- И много у них золота? - все так же заговорщиц - ким тоном поинтересовался Пьер.
- Не знаю... Я снял четыре с половиной миллиарда долларов.
- Вы сняли? - уже совершенно не удивился Пьер. - Четыре с половиной миллиарда... А почему не десять? Почему так мало?
- Там больше не было, - развел руками Иванов.
- А где они, эти деньги? У вас?
- Нет. Ну то есть считается, что как будто у меня, а на самом деле не у меня.
- Ну да... То есть снова вы, хотя не вы? Как с полицейскими? - понятливо закивал Пьер.
- Ну да, - согласился Иванов. - Убивал не я и снимал не я.
- Четыре с половиной миллиарда? - еще раз уточнил Пьер.
- Четыре, - подтвердил Иванов.
- И жены у вас две?
- Как бы две.
- Мне все ясно, - сказал Пьер.
И вызвал психиатрическую бригаду...
Людям в белых халатах Иванов тоже рассказал чистую правду - про то, что пришел к любовнице, что забрался в шкаф, что никого не убивал, что снял в швейцарском банке четыре с половиной миллиарда долларов и имеет двух жен...
- Ну, вообще-то, говорит он складно, - заметили врачи. - И довольно разумно. Потому что, если бы у него была мания величия, то, по всей вероятности, он утверждал бы, что это именно он убил шестьдесят человек, а он, наоборот, утверждает, что не он. Правда, шестьдесят человек... Это, конечно, цифра несуразная...
- А деньги? Четыре с половиной миллиарда?..
- Да, наверное... Но, с другой стороны, он же не утверждает, что они принадлежат ему и что он, к примеру, хочет купить на них Тихий океан или Луну и, значит, вряд ли это шизофрения... Разве только мания преследования ?..
- Какая мания преследования - он убил шестьдесят человек! - вскипел Пьер Эжени.
- Шестьдесят? - как-то очень заинтересованно спросили врачи. - Он?
И показали на смирно сидящего и растерянно хлопающего глазами Иванова.
- Шестьдесят, шестьдесят! - горячась повторил Пьер. - Вернее, шестьдесят одного! И именно он! А может, больше, гораздо больше! Потому что это страшный человек! Однажды он убил четырнадцать человек. Единовременно.
- Он? - опять показали психиатры на Иванова. И внимательно посмотрели не на Иванова, посмотрели на Пьера.
- Он! Хотя по нему не скажешь. А еще он требовал привести к нему президента Франции, чтобы пристрелить. А я, дурак, не поверил. А теперь верю!.. Он хотел убить нашего с вами президента! Бах - и все...
- Он - президента?! - в третий раз посмотрели на Иванова врачи.
- Он, он! - лихорадочно закивал Пьер. - Потому что никогда не убивал президентов! А я его поймал. Я! Именно я!.. На свою голову!..
И со злости даже по лбу себя хлопнул!
Психиатры переглянулись. Быстро о чем-то пошептались и сказали что-то медсестре. Та полезла в медицинскую сумку.
Пьер Эжени заметил вытащенный шприц и сник.
- Ладно, все, спасибо, - сказал он. - Я понимаю, что все, что вы здесь услышали, звучит сумасшедшим бредом. Это действительно похоже на бред... Но это правда.
- И все же вы бы зашли к нам, - сказали на прощание психиатры. - С такой работой...
- Зайду, обязательно зайду, - пообещал Пьер Эжени.
Но пошел не в больницу, пошел в русское консульство к своему приятелю и консультанту по России Константину. Потому что с русскими, наверное, могут разобраться только русские.
- Ха! - быстро все понял Константин. - Вы что, ему поверили? Да он просто Ваньку ломает... Это выражение такое, которое обозначает, что он вас за нос водит. Ну то есть обманывает.
- Почему ты так решил? - чуть даже обиделся Пьер.
- Потому что невооруженным глазом видно! Он же анекдоты вам травит - про мужа, жену и любовника. У нас же там, в России, половина анекдотов про это.