- Пойди прими у него заказ.
- Не пойду! Это дело официантов.
- Немедленно ступай к клиенту! - не желала отступать Женька. - Прояви, в конце концов, житейскую мудрость. Такой мужик пропадает, а она из себя принцессу корчит.
- Не пойду… - Дальше я не успела продолжить.
Женька нырнула ко мне за барную стойку, и в тоже мгновение мою правую ступню пронзила резкая боль. Я легонько взвыла и согнулась в коленях. Прежде чем я сообразила, что произошло, Женька со всей дури лупанула каблуком по моей второй ноге. У меня из глаз радостным фейерверком посыпались искры. Сквозь туман пробилось повелительное шипение подруги:
- Падай в обморок! Падай, дура, кому сказала!
Боль в ногах напрочь парализовала сознание, и я послушно сползла на пол, распластавшись желейной массой на мягком ковролине.
- Господи, Машенька, - зазвенел в ушах озабоченный Женькин голос. - Боже мой, она сознание потеряла. Да помогите же кто-нибудь!
Я немного пришла в себя и, удивленно зыркнув на нее, предприняла попытку встать на ноги. За это она тут же наградила меня увесистым тумаком в грудь.
- Лежи, идиотка, смирно! Закрой глаза и предоставь дело мне! - просипела она тихонько, после чего заголосила иерихонской трубой: - У нее, наверное, снова приступ гипогликемии. Если срочно не доставить ее в больницу, она может умереть. - Рядом со мной наметилось вялое шевеление и групповое сопение. Не нужно даже открывать глаза, чтобы сказать с уверенностью, что вокруг столпились люди. Что, спрашивается, Женька задумала? Спинным мозгом чувствую, что разгребать последствия ее авантюры снова придется мне. Но пока ничего не оставалось, кроме как изображать бесчувственное тело.
- Мужчина! Мужчина, я к вам обращаюсь! - надрывно заголосила Женька. - Уверена, вы за рулем! Машу нужно срочно доставить в больницу. Вы ведь не позволите молодой женщине умереть в расцвете лет?
- Ну, я… у меня вообще-то того… типа дела, - послышался откуда-то чуть издалека мужской голос, который показался мне смутно знакомым.
Одно усилие мысли и - о ужас! - коварный Женькин план выстроился в моей голове во всей своей неприглядной красоте. Подруга принуждает Хозяина жизни везти меня в больницу. Она искренне уверилась, что этот индюк мне приглянулся, и сейчас занимается банальным сводничеством, не погнушавшись даже устроить подлую инсинуацию с потерей сознания. Пристрелите меня, если она не спланировала весь расклад заранее!
Между тем мужик с "Ролексом" продолжал растерянно упираться. С одной стороны, ему явно не было никакого дела до какой-то рухнувшей в обморок ресторанной администраторши, но с другой - было как-то неловко уронить себя в глазах собравшейся публики.
- Нужно вызвать "Скорую", - твердил он. - Вдруг ей в дороге станет хуже?
- Мы теряем драгоценные минуты, - нетерпеливо гнула свою линию Женька. - Пока "Скорая" приедет, Маша впадает в кому.
- Давайте я ее отвезу в больницу, - неожиданно вступил в переговоры еще один голос.
- Вы? - В голосе подруги просквозило недоумение. - Вы на машине?
- Да. Давайте-ка перенесем ее. Помогайте, мужики!
Я испытала здоровое чувство удовлетворения. Справедливость восторжествовала. Такой поворот сюжета Женькиным планом наверняка не предусмотрен. Тип с "Ролексом" непременно должен был согласиться везти меня в больницу. А дальше сценарий прост, как постные щи. "Спасенная" рыдает на широкой груди героя, сморкаясь в его эксклюзивный галстук. Хозяин жизни, преисполненный чувства гордости, несет ее на руках из больницы прямо во Дворец бракосочетаний. Зрители всхлипывают от счастья, а Женька срывает "Оскар" за лучшую режиссерскую постановку. Но где ей, бедной, было предвидеть появление безвестного самаритянина, который вытеснил из кадра главный положительный персонаж.
Тем временем заботливые руки подхватили меня и осторожно понесли на улицу. Женька семенила рядышком и даже попробовала пойти на попятную:
- Может, она все-таки сама в себя придет? К чему такая спешка? - Вероятно, таким образом, она дала мне команду очухаться и прекратить спектакль. Ну уж, дудки! Если играть роль, то играть до конца. Не буду приходить в чувства! Не буду, и все тут! Пускай везут в больницу. Только вот что за болезнь Женька мне придумала? Что-то похожее на гемофилию, но точно не она. К тому же женщины этой болезнью, кажется, не болеют.
Надо сказать, Женька оценила по достоинству мое актерское рвение и отплатила щедрой монетой:
- К сожалению, не могу поехать с вами. Нельзя оставлять ресторан без присмотра, - проворковала она кому-то, но я отчетливо различила ехидные нотки в ее голосе. Сама кашу заварила и тут же в кусты. А мне, как обычно, предстоит в одиночку из всего этого выпутываться.
Меня запихнули на заднее сиденье, и сразу же в нос ударил довольно сильный запах бензина. Пока водитель обходил машину, чтобы устроиться за рулем, подруга тихонько прохихикала:
- Успехов, дорогая!
- Спасибо, - буркнула я и рискнула слегка приоткрыть веки.
Меня окружала обтерханная обивка тесного салона, а боковое зрение зацепило фигуру моего спасителя. Похоже, жизнь уверенно повернулась ко мне своей пятой точкой, причем всерьез и надолго. По крайней мере, тогда я была абсолютно убеждена, что ничего худшего со мной уже не случится.
Женька еще разок хихикнула и упорхнула. Работяга в порванных джинсах устроился впереди и завел двигатель. Колымага поехала, издавая натужное пыхтение и противный скрежет.
* * *
Конечно, в дороге Федор Митрофанович распекал несчастного Федьку, как мог:
"Ну чего было лезть со своей помощью?! Кто тебя просил? Тысячи людей теряют в общественных местах сознание, но нельзя же буквально каждого собственноручно доставлять в больницу".
"Человек должен помогать ближнему!"
"Вот и помогай! Куда больше пользы будет, если закупить для больницы дорогие импортные лекарства. Каждый должен помогать ближнему соразмерно своему статусу".
"Ага, только этой девице никакая помощь ближнего может больше не пригодиться. Помнишь, я еще в школе учился, когда от гипогликемии умерла мамина троюродная сестра? Резкое понижение сахара в крови чревато летальным исходом", - ответствовал Федька.
"Помню, конечно. Но, кроме тебя, в ресторане было еще два десятка человек. И череда машин рядышком припаркована. Вечно тебе больше других надо".
"А кто, собственно, пострадает, если я доставлю администраторшу в больницу?"
Федор Митрофанович на этот раз не нашел, что возразить, и поэтому просто насупился.
С заднего сиденья послышалось сдавленное чихание.
* * *
Как, интересно, было не расчихаться, если к запаху бензина примешался легкий аромат перегара, а от обивки заднего сиденья отвратительно смердело псиной! Есть все-таки предел терпения у моего несчастного обоняния.
- Будьте здоровы! Пришли в себя? Как самочувствие? - осведомился водитель колымаги, не поворачивая головы.
- Кажется, лучше. Апч-хи-и-и…
- У вас простуда?
- Нет у меня никакой простуды. Просто я не выношу запах бензина и псины. Остановите, пожалуйста, я выйду.
- Не могу. Во-первых, здесь нельзя останавливаться, а во-вторых, мы едем в больницу. С вами случился приступ.
- Знаю. Но уверяю вас, со мной уже все в порядке, - заявила я, но какого-либо результата мое заявление не возымело. "Жигуленок" продолжал двигаться по проспекту с прежней скоростью.
- Вы слышите меня? Остановите! - мне пришлось немного повысить голос.
Вместо того чтобы повиноваться, водитель неожиданно принялся меня допрашивать:
- Скажите, у вас такие приступы часто бывают?
- Часто, - зачем-то брякнула я, - не беспокойтесь, они сами собой проходят. Апч-хи-и-и…
- И вы не носите с собой никаких медикаментов?
- Нет.
- Тогда вам непременно нужно в больницу. С этим шутить нельзя!
- Мне лучше знать, что мне нужно! - разозлилась я. Не иначе как работяга решил записать себя в добровольные спасатели. Но если б я и согласилась прокатиться в приличном автомобиле до приемного покоя ближайшей больницы, то в вонючем салоне "Жигулей" меня вот-вот стошнит. - Остановите немедленно!
Вероятно, последний мой вопль был вполне убедительным. Во всяком случае, водитель чертыхнулся и затормозил. Я потянула ручку двери, но выбраться на свободу собственными силами не удалось. Дверной замок заклинило.
- Помогите! - требовательно скомандовала я.
Работяга недовольно посмотрел на меня и выбрался из машины. Оказавшись на улице, он зачем-то огляделся по сторонам, после чего потопал к тетке, которая торговала мороженым, укрывшись в тени большого цветастого зонтика. Моему возмущению не было предела. Этот тип оставил, меня наслаждаться в салоне миазмами, а сам отправился лопать мороженое на свежем воздухе. Как, спрашивается, земля носит таких уродов?
Но, вопреки моим ожиданиям, мужик не стал наслаждаться мороженым. Он купил одну порцию, вернулся назад к машине и рывком открыл заевшую дверцу. А когда я собралась было выпрыгнуть из удушливого плена, работяга нежданно-негаданно преградил мне дорогу и протянул мороженое.
- Ешьте! - Его голос носил приказной тон.
- Чего? - не поверила я в подобную наглость.
- Ешьте, я вам говорю!
У меня в голове пронеслась известная фраза из старого кинофильма, ставшая крылатой: "Пытка апельсинами продолжалась два часа". Неужели этот мужик собрался пытать меня мороженым? Я попробовала вежливо отказаться от угощения:
- Спасибо, но мне не хочется. Можно я пойду?
- Никуда вы не пойдете, пока не съедите это мороженое! - зловеще проговорил он.
У меня задрожали поджилки. Ну, конечно! Как я сразу не догадалась? Этот субъект - псих! Поэтому он, грязный и небритый, вломился в дорогой ресторан. По этой причине предложил свою помощь, в то время как нормальные мужчины озадаченно переминались с ноги на ногу. Вот почему он не хотел останавливаться, когда я просила. И теперь вознамерился принудительно напичкать меня мороженым. Ну, точно - псих… А с психами лучше не спорить. Возможно, если я буду выполнять его указания, он меня отпустит целой и невредимой. Я осторожно приняла брикетик из его рук и разорвала цветастую обертку. Откусив маленький кусочек, поморщилась - угощение было фруктовым и сладким до невозможности. Мне ни за что не затолкать в себя целую порцию. Я с мольбой глянула на своего мучителя.
- Ну? - Он по-прежнему загораживал собой путь к свободе. - Нельзя ли побыстрей. Надеюсь, вы не собираетесь есть мороженое целый час? Я тороплюсь.
Что тут было ответить? Сам заставляет меня давиться приторной мерзостью, и сам же при этом недоволен. Псих, да и только! С перепугу я отхватила зубами здоровенный кусок фруктовой массы. От холода судорогой свело скулы и зубы, а к горлу снова подкатила тошнота.
- Можно я потом доем? - чуть не плача, заскулила я.
- Ладно, - вдруг смилостивился полоумный водитель. - Выходи.
Он посторонился, а я юркнула наружу буквально у него под мышкой. Но едва ноги почувствовали под собой почву, их пронизала острая боль, и они сами собой подкосились. Чтобы не грохнуться на асфальт, я инстинктивно уцепилась за первую попавшуюся опору. Угадайте-ка, на чем я повисла? Правильно! Я грушей повисла на шее у психа. Причем мороженое, естественно, выскользнуло из моих рук, и липкая подтаявшая гадость оказалась зажата между нами.
От неожиданности мужик едва не потерял равновесие, но все же на ногах устоял и даже сделал попытку подхватить мое обмякшее тело. При этом он непроизвольно выдохнул. Зловонная волна перегара ударила мне прямо в лицо, и это оказалось последней каплей… Сначала вонь в салоне автомобиля, затем тошнотворное мороженое, и в довершение перегар… Я отшатнулась в сторону, и меня вырвало прямо под фонарным столбом под осуждающие взгляды случайных прохожих. Могу себе представить картинку со стороны: пьяные мужик с бабой, перепачканные блевотиной (никто ведь не знает, что по одежде у нас размазалось фруктовое мороженое), выясняют отношения посреди бела дня прямо в центре города.
Было бы удивительно, если б подобная сцена не привлекла внимание служителя правопорядка. Он вырос совершенно внезапно, будто из-под земли.
- Ваши документы! - громко обратился постовой к водителю-психопату.
Тот лихорадочно извлек из внутреннего кармана какое-то удостоверение и, взволнованно размахивая руками, что-то быстро заговорил милиционеру. К тому времени рвотные позывы у меня, к счастью, закончились. Но зато стало понятно, почему у меня подкосились ноги. Женька чересчур рьяно приложилась каблуком к моим ступням, растертым позавчера новыми туфлями. Бедные ноги опухли и нестерпимо болели при каждом шаге. И еще этот мужик с перегаром… Пожалуй, мне стоит попросить помощи у доблестной милиции.
Но прежде чем я успела об этом подумать, милиционер и псих подхватили меня под белы рученьки и в мгновение ока затолкали на заднее сиденье все того же треклятого "жигуленка". Водитель в два прыжка обогнул машину и рванул с места что есть мочи, не обращая внимания на отчаянное пыхтение мотора.
Все ясно: психи в нашем городе спелись! Иначе поведение постового объяснить нельзя. С его помощью полоумный работяга похитил меня и теперь везет в неизвестном направлении с недобрыми намерениями. От безысходности я тихонько заревела.
- Очень плохо? - озабоченно осведомился тиран. При этом он без зазрения совести пересек двойную разделительную, совершая обгон по полосе встречного движения. Возможно, псих просто решил поиграть в камикадзе, и для этого ему понадобилась спутница. А тут как раз Женька подсуетилась.
- Плохо-о-о… - подтвердила я его предположение, шмыгнув носом для убедительности.
- Потерпи. Я тебя сейчас мигом в больницу доставлю. И глазом моргнуть не успеешь.
- Не надо меня в больницу-у-у…
- Надо! - отрезал он.
И автомобиль наконец затормозил у центральных ворот Первой городской больницы.
* * *
Позору моему не было предела. То есть мой позор был совершенно беспредельным. То есть если у позора вообще бывают хоть какие-то пределы, то это не мой случай. Мы сидели в больничном кафе. Я, умываясь слезами, рассказывала о Женькиной безумной затее с потерей сознания и о потенциальном принце с золотым "Ролексом". Бывший псих, а ныне вполне здравомыслящий человек Федя жевал плюшку и ехидно хихикал.
Что уж сейчас с его хихиканья? Полчаса назад здесь, в больнице, надо мною потешался весь медицинский персонал. Когда Федя втянул меня, едва живую от страха, в приемный покой и заголосил, что это сахарная кома, медсестры кинулись на подмогу, намереваясь взять анализ крови. Но я вырвалась и с криком: "Уберите от меня психопата!" почесала по больничным коридорам, поочередно хромая на обе ушибленные ноги. Отлавливали меня всем миром, а поймав, потратили уйму времени на выяснение причин моей неадекватности.
Оказалось, что Федя, доставивший меня в больницу, неплохо подкован по медицинской части. В отличие от меня, ему было знакомо чудное слово "гипогликемия", которым Женька в недобрый час обозвала мой "приступ". Эта самая гипогликемия означает резкое падение уровня сахара в крови, и больные нуждаются в срочном медицинском вмешательстве. Поскольку на полпути я потребовала, чтобы меня высадили, добрый человек Федя для очистки совести решил накормить бедняжку сладким мороженым с целью повышения содержания сахара в крови. Но тут, при выходе из машины, мои ноги сами собой подкосились, и меня стошнило. Федя, конечно же, не мог знать, что ноги оттоптала Женька, а вырвало от его же зловонного перегара. Поэтому он интерпретировал ухудшение моего самочувствия по-своему. Произошла чудовищная ошибка, подумал он. У больной сахар в крови был не понижен, а, наоборот, повышен. Такие колебания иногда случаются у людей, страдающих сахарным диабетом. Сладкое мороженое только усугубило ситуацию, и бедная администраторша уже ступила одной ногой в могилу. Именно это Федя и объяснил милиционеру, который принял живое участие в моем спасении и помог запихнуть "умирающую" в машину. Затем, рискуя собственной жизнью, Федя изображал из себя Шумахера, рассекая на убитом "жигуленке" плотный автомобильный поток.
Пока мой спаситель с аппетитом поглощал в больничном кафе плюшки, я каялась во всех своих прегрешениях. Этого в принципе можно было и не делать. В конце концов, Женька могла перепутать диагноз, а придумать иную причину моего обморока не составило бы труда. Но весь ужас пережитого вдруг выплеснулся из меня сплошным словесным потоком чистосердечных признаний.
Слушая мою сопливую исповедь, Федя почти сразу перестал злиться, а к концу повествования почти укатывался от смеха. Он даже попросил у официантки принести лед, чтобы приложить его к моим распухшим ногам.
- Не хочется тебя огорчать, - в пылу страстей мы как-то незаметно перешли с ним на "ты", - но, боюсь, тебе придется отвезти меня назад на работу. У меня там сумка осталась, а в ней ключи от квартиры и кошелек с деньгами. Я даже за свой кофе здесь не смогу заплатить. Но я тебя за все отблагодарю… и за кофе, и за мороженое, и за бензин, и за твое потраченное время.
- Мое время дорого стоит, - впервые за все время вклинился в разговор Федор Митрофанович, презрительно хмыкнув, но Федька его тут же перебил: - Не бери в голову.
- Что значит не бери в голову? Ты не переживай, у меня хватит денег тебя отблагодарить.
- Иди ты знаешь куда со своей благодарностью!
- Не сердись, я же хочу как лучше!
- Раньше надо было думать, как лучше. А то придумали, вертихвостки, способ знакомства с богатыми мужиками, - взялся за воспитательную работу Федор Митрофанович.
- Но я же уже объяснила! Это не я, а Женька все придумала. А ты сам-то вообще кем работаешь?
Господин Вейнберг открыл было рот, но Федька его опередил:
- Я - прораб. Строим людям дачи, делаем ремонт…
- Прораб?
- А что, не похож?
- Не знаю. Среди моих знакомых нет ни одного прораба. Но, по правде говоря, я не думаю, что прораб может позволить себе обедать в нашем ресторане.
- А что, рабочий класс уже не имеет право на приличный обед?
- Право-то как раз он имеет, а вот деньги…
- Не в деньгах счастье, - загнул Федор Митрофанович весьма ценную мысль.
- Безусловно, - поддакнула я, - только если раз семь-восемь не покушать в нашем ресторане, то вполне можно приобрести машину поновее. Твой "жигуленок" еще запчасти в пути не теряет?
- Не теряет, кажется, - миролюбиво усмехнулся Федька, и мы покинули больничное кафе.
По дороге к ресторану я устроилась на переднем сиденье возле водителя. Свежий ветерок через окошко приятно обдувал лицо, и никакого дискомфорта от посторонних запахов в салоне я не ощущала.
Пока мы ехали, Федя болтал какую-то чепуху о рыбалке. И, хотя к рыболовам-любителям я себя не отношу, слушать его было приятно. Интересно, как бы повернулись события, если б меня повез в больницу тот напыщенный тип с "Ролексом"? Не думаю, что в его обществе мне было бы уютно.
Прощаясь возле ресторана, я еще раз предложила Феде денег, на что он сначала обиделся, а потом неожиданно заявил:
- Между прочим, по твоей милости я сегодня остался без обеда. Так что вид компенсации напрашивается сам собой. Когда ты заканчиваешь?
- В двенадцать ночи. Думаю, для обеда поздновато.
- Похоже на то. А ближайший выходной у тебя когда?