Покончив с неприятной обязанностью оправдываться (чего мне стоили супруги Каррико и полиция!), я позволила себе перевести дух. Позвонила клиентам, разобралась с бумагами, скопившимися на столе, обновила заявки, просмотрела просьбы о займах, то и дело прихлебывая газированный транквилизатор.
Пока я трудилась, Барби головы не повернула в мою сторону. Даже когда у дверей затормозил седан Рида и Констелло, из которого вышли Джек и Эми, коллега не проронила ни слова.
Входная дверь, как всегда, была нараспашку, и Барби не могла не заметить молодых людей. Я, например, отлично видела, как Джек и Эми, даже не взглянув в сторону агентства, чуть не бегом бросились к своей машине.
Барби могла бы полюбопытствовать, почему эта парочка, выехавшая утром со мной, вернулась несколько часов спустя с полицейскими. Рид и Констелло разъезжали на машине без мигалки и прочих опознавательных знаков, но Барби знала, кто они такие. Расследуя убийство Кросса-старшего, Солонка и Перечница допросили в "Кв. футах" всех и каждого.
Правда, моя коллега сидела в глубине комнаты. Возможно, она не успела разглядеть блюстителей закона, но Джека и Эми должна была видеть. Очевидно, если Барби и сочла происходящее странным, тем не менее отказалась поступиться гордостью и нарушить бойкот.
Ах, она разбила мне сердце.
Сидя за столом слева от двери, я наблюдала, как рванул с места автомобиль златокудрых ребяток. Надо думать, мои шансы вновь увидеть Эми и Джека равны нулю.
Молодых людей я не осуждала. Если продырявленного выстрелом человека и полицейского допроса не достаточно, чтобы срочно сменить агента, то уж тогда не знаю, что вам еще нужно.
Я вернулась к бумагам, по-прежнему радуясь тому, что не надо ни с кем объясняться и можно полностью отдаться работе… и унынию. Однако к тому времени, когда я разобралась с документами, мое настроение изменилось. Барби давно ушла, мне же страстно захотелось обсудить с кем-нибудь последние события.
Возможно, этот кто-нибудь развеет мои тревоги.
Конечно, я имела в виду Матиаса. Сегодня вечером мы намеревались поужинать у меня дома. Готовить, разумеется, должен был он.
Сразу признаюсь, хуже меня поварихи на всем белом свете не сыскать. В чем я виню свою мать. В то время как других девочек мамочки учат готовить, моя учила орудовать консервным ножом.
В открывании банок мне равных нет.
До своего дома в Гарвардском проезде я обычно добираюсь за пятнадцать минут. Сегодня долетела за десять. Когда я подъезжала к дому, автомобиль Матиаса как раз тормозил у моей двери. Матиас разъезжает на древнем, видавшем виды "БМВ". Считается, что он его реставрирует. По-моему, этой колымаге никакая реставрация не поможет. Она нуждается в реанимации.
Издав предсмертный хрип, экипаж замер на месте.
Почему Матиас души не чает в этой развалине, выше моего понимания. Впрочем, я не совсем понимаю и другое - почему он души не чает во мне. Выбравшись из своего катафалка с пакетом в руках, Матиас подмигнул и произнес:
- Привет, красотка.
Он преувеличивал. Правда, малые дети не разбегаются в ужасе, завидев мою особу, но красавицей я себя не считаю. Цвет моих каштановых волос чересчур банален, карие глаза чересчур велики, и хотя я довела свой вес до 65 кг, однако не худо было бы сбросить еще парочку лишних. Но если мой приятель предпочитает называть меня красоткой, не мне с ним спорить.
Глядя на Матиаса, я вдруг подумала, что, возможно, возвела напраслину на Барби. Совершенно не исключено, что не только деньги влекли ее к этому парню. В синей рубашке, потертых джинсах и кожаных сапогах с облупленными носами Матиас походил не на профессора колледжа, коим он являлся, а на ковбоя с рекламы "Мальборо".
Ковбой Мальборо, который не курит.
Мой некурящий ковбой высок ростом, широк в плечах, зеленоглаз и обладает каштановой гривой, спадающей почти до плеч. Кроме того, у Матиаса есть одно отличие от прежних моих близких приятелей: он бородат. И я обожаю запускать пальцы в его густую, аккуратно подстриженную бороду.
Матиас исключителен и еще кое в чем: он на год моложе меня. Я могла бы назвать наш союз неравным, если бы не пример Марвина Каррико, - до этого педофила мне далеко.
Мое сердце учащенно забилось, когда Матиас улыбнулся:
- Проголодалась, детка?
Как я уже говорила, он ни разу не признавался в любви, но всякими ласковыми словами меня называет.
Я не возражаю.
Я также не возражаю, когда в первую же секунду нашей встречи Матиас долго и нежно меня целует.
Когда мы добрались до входной двери, события, не дававшие покоя целый день, показались мне сущими пустяками. Что верно, то верно: Матиас умеет целоваться.
Еще он умеет готовить. Такой эксперт в кулинарии, как я, понятия не имеет, почему еда у моего друга всегда получается изумительно вкусной. Конечно, я знала, что сегодня, например, он использовал кусочки бифштекса, чесночное масло и какие-то невероятно белые макароны из пшеницы очень твердых сортов. А также много всего прочего, обнаруженного в моих кухонных шкафах.
Матиас изменил мою кухню до неузнаваемости. Прежде я считала ее ненужным помещением, пользовалась только микроволновкой, купонами со скидкой в ближайшие рестораны и списком телефонов заведений, где отпускали обеды на дом.
А теперь - о чудо! - в моей кухне появились продукты. И приправы. И всякие приспособления вроде деревянных лопаток. И дуршлаг. И разные другие штуковины, которые я раньше видела только в журналах.
Матиасу пригодились все эти штуковины, пока он колдовал над плитой. Я же в это время готовила то, что у меня лучше всего получается. Мое фирменное блюдо.
Правильно: два больших стакана колы со льдом.
Закончив приготовление наших фирменных блюд, мы двинулись в столовую. До этого момента я проявляла похвальную сдержанность. Дождалась, пока мы сядем за стол и приготовимся отведать кулинарной фантазии с чесночным маслом, и только тогда выложила, что со мной сегодня стряслось.
Поначалу Матиас отреагировал на мой рассказ так, как мне и хотелось.
- Что-о-о? - Он уже подхватил макароны, намереваясь отправить их в рот, но со звоном опустил вилку на тарелку. - Ты напоролась на перестрелку? Бедная моя! Как ты себя чувствуешь?
Я едва не расплылась в улыбке, настолько мне нравится, когда со мной носятся. Однако сдержалась. Не следует рассказывать жуткую историю с улыбкой на устах - вам могут и не поверить. Не говоря уж о том, что Матиас перестал бы надо мной причитать.
- Ну, это была не совсем перестрелка. - И я подробно изложила, как нашла раненого Бартлета и что он мне сказал.
С этого момента реакция Матиаса нравилась мне все меньше и меньше. Он долго смотрел на меня и наконец осведомился:
- Ты уверена, что он сказал "больно стало", а потом застонал?
Я кивнула:
- Так я его поняла.
- Наверное, плохо расслышала. - Матиас покачал лохматой головой и продолжал, словно беседовал сам с собой: - А если ты неправильно поняла эти слова, то, возможно, насчет девочки Мередита, стрелявшей в него, тоже ошибаешься.
Я грозно хмыкнула.
- Что слышала, то и слышала. Я ничего не выдумываю.
Матиас принялся за еду, ответил он уже с набитым ртом:
- Гм.
Это "гм" прозвучало очень скептически.
И последующая речь Матиаса тоже. Поверите ли, он начал анализировать каждое мое слово!
- Возможно, Бартлет сказал не "стало". - Он задумчиво поскреб бороду. - Возможно, опустившись на колени рядом с ним, ты нечаянно придавила ему что-нибудь, например руку, и на самом деле он сказал "больно, встань".
Настал мой черед долго и пристально разглядывать Матиаса.
- Так вот, ничего я ему не придавила, а то бы заметила. И ему не пришлось бы тратить последние силы, чтобы сообщить мне об этом.
Что он себе воображает? Что я могу навалиться на лежащего мужчину и ничего при этом не почувствовать?
Мой друг пожал плечами:
- Что "больно, встань", что "больно стало" звучит одинаково несуразно. - Тон у него был обиженным.
Я снова хмыкнула. С ума сойти: самый близкий мне человек сомневается в моих словах! Да он не многим лучше Солонки и Перечницы!
- Дорогой, - подавшись вперед, начала я. Полагаю, легкая язвительность в моем голосе была вполне оправданна. - Я потратила кучу времени, доказывая полицейским, что ничего не выдумываю и лишь повторяю слова Бартлета. А теперь ты вынуждаешь меня делать то же самое.
Но Матиас не так прост, как кажется. С минуту он молча жевал, а потом вдруг сказал, словно только что заметил:
- Послушай, ты ведь не съела ни кусочка. Попробуй и скажи, как получилось.
Однако я тоже не лыком шита. На удочку Матиаса не клюнула и тему сменить отказалась.
- Эдвард Бартлет четко произнес…
В этот момент зазвонил телефон. Матиас явно обрадовался перерыву в нашей теплой беседе. Что ж, его можно понять.
Автоответчик стоит в гостиной. Гостиную отделяет от столовой арка, как и в доме Каррико. Посему я слышала каждое слово. Трубку я снимать не собиралась, но, услышав знакомый истерический голос, вздохнула, бросила салфетку на стол и двинулась в гостиную.
Дениз Каррико почти орала:
- Скайлер, это ужасно! Просто не знаю, что делать!
- Добрый вечер, - перебила я, - как мило, что позвонили. - Я бессовестно лицемерила.
Серия щелчков - это отключался автоответчик, - и вновь раздался голос Дениз. Дама перешла на визг.
- Вы в курсе? Об этом передали в вечерних новостях!
Когда кто-то впадает в истерику, я норовлю сохранять спокойствие. Дабы уравновесить ситуацию. Вот и сейчас безмятежно осведомилась:
- О чем вы? Что было в новостях?
Маневр не удался. Похоже, миссис Каррико уже колотилась головой об стенку.
- Как о чем?.. Да об этом Бартлете! Он умер в реанимации!
У меня сдавило желудок.
Какое уж тут спокойствие! Не забиться бы в истерике, как Дениз.
Глава 7
Эдвард Бартлет умер? Верно, я предполагала, что он не выживет, но тем не менее весть о его смерти потрясла меня.
- Нет, я ничего не слыхала, - пробормотала я.
- Уму непостижимо! - продолжала Дениз. Миссис Совершенство пребывала в растерзанных чувствах, что, видимо, с ней редко случалось.
- Видите ли, иногда врачи бывают бессильны…
Однако моя попытка утешить ее не удалась.
- Но почему, скажите на милость, его застрелили в нашем доме! - перебила она. - Мы всегда запираем дверь. Всегда! - Дениз сделала паузу. - Не иначе, кто-то по небрежности оставил дверь незапертой - это единственное объяснение.
Было совершенно ясно, на кого намекает моя клиентка.
- Послушайте, я не оставляла дверь открытой. Напротив, отлично помню, как достала ключ из-под кошки и отперла дверь. Иначе я бы не попала в дом!
- Ну тогда не понимаю, каким образом он туда проник!
Миссис Каррико едва не плакала. Теперь она намеренно валяла дурочку. Держать ключ на крыльце под керамической статуэткой и не понимать, как можно забраться в дом?
Ее жилье значится в общем списке продаваемой недвижимости. Сие означает, что хотя Каррико и подписали со мной эксклюзивный контракт на продажу, однако любой агент имеет право показывать их владения своим клиентам. И если дом будет продан другим риэлтором, я, как личный агент хозяев, поделю с ним комиссионные поровну.
Все это я заблаговременно разъяснила чете Каррико, так что Дениз была в курсе.
Не надо обладать незаурядным воображением, чтобы предположить такой вариант: Бартлет мог спрятаться и понаблюдать, откуда я или какой-нибудь другой агент берем ключ. Затем он сам проделал то же самое, проник в дом, а потом вернул ключ на прежнее место - под кошку. Где я его и обнаружила, приехав с Эми и Джеком.
Мало того, как я уже говорила, владение на Озерном проезде было выставлено на продажу аж неделю назад и вызвало на рынке большой интерес. Соседи, наверное, уже привыкли к тому, что около дома Каррико то и дело шастают незнакомцы. Возможно, никто и не заметил маневры Бартлета. А если и заметил, то не придал значения: мол, еще один агент наведался.
Так что проникнуть в этот дом было проще пареной репы.
Однако если Бартлет действительно забрался туда по своей воле, то встает вопрос: зачем? Что ему там понадобилось? Ведь хозяева утверждают, что не были с ним знакомы.
Что Бартлет замышлял?
По-моему, этот хорек вонючий - знаю, о мертвых плохо не говорят, и упокой Господи его душу, но давайте смотреть правде в глаза - был способен на все. Да он мог запросто вломиться в дом Каррико с целью ограбления!
Интересная мысль. А что, если Бартлет вломился в дом, а хозяева его застукали? И застрелили вора, а уж потом улизнули из дома, якобы за покупками.
В таком случае почему бы Марвину и Дениз не сознаться? Защита собственного жилища и, возможно, жизни повредит их репутации куда меньше, чем нераскрытое убийство.
- Наверное, прятать ключ на крыльце - не самый лучший способ… - осторожно начала я.
Но собеседница, вероятно, сообразила, к чему я клоню. Она вдруг заторопилась окончить разговор.
- Милочка, я всего лишь хотела сообщить вам о смерти Бартлета, только затем и позвонила. - И тут же повесила трубку.
Терпеть не могу, когда молодая женщина, которая мне чуть ли не в дочери годится, называет меня "милочкой". Да, похоже, что чета Каррико вскоре последует за Эми и Джеком. То бишь покинет ряды моих клиентов. Дениз определенно не жаждала со мной больше встречаться.
Правда, Каррико, как и златокудрые ребятки, подписали контракт на три месяца. Так что им придется еще немного меня потерпеть. Но продление контрактов мне явно не светит.
Матиас догадался по моему лицу, что я не в настроении комментировать беседу по телефону.
- Ешь, - посоветовал он, когда я снова села за стол, и придвинул ко мне тарелку. - Остывает.
Не успела я проглотить и кусочка, как опять начался перезвон.
На этот раз не телефонный. Звонили в дверь. Кто-то жал на кнопку не переставая. Я вскочила, едва не перевернув стул.
- Ладно! Иду!
Дадут мне сегодня поужинать или вынудят поститься?!
Либо посетитель из-за шума не услыхал моего крика, либо решил во что бы то ни стало довести меня до бешенства, но трели раздавались до тех пор, пока я не зажгла свет на веранде и не открыла дверь.
На пороге стояла очень высокая, очень худая и очень сердитая дама.
И видела я ее впервые в жизни.
- Да?
Незнакомка была одета в шелковый костюм от Эллен Трейси с воротником кораллового цвета. Я заприметила этот костюмчик в "Бейконе" и влюбилась в него с первого взгляда. Любовь продолжалась до тех пор, пока я не взглянула на ценник. Платить такие деньги за вещь, у которой нет даже пары колес?!
Стоило мне подать голос, как посетительница сложила руки на груди.
- Меня зовут Вирджиния Кеньон, - объявила она.
Тон вкупе с мрачным взглядом давал понять, что это имя должно мне о чем-то говорить.
Никаких воспоминаний.
Я внимательно оглядела гостью. Модная прическа - писк сезона: волосы разделены на косой пробор и зачесаны назад, а густая челка завита и взбита. Даже при тусклом свете уличного фонаря невозможно было не заметить, что посетительница безукоризненно подкрашена, цвет ее губной помады идеально сочетается с лаком на ногтях, а на шелковом костюме нет ни морщинки.
Господи, еще одно Совершенное Создание! Второе за день, считая Дениз Каррико. Прямо нашествие какое-то!
- Меня зовут Вирджиния Кеньон, - с раздражением повторила незваная гостья.
Я продолжала тупо смотреть на нее.
- Послушайте, Скайлер, хватит притворяться! Вы отлично знаете, кто я такая.
- И кто же вы такая? - Если учесть, в каком настроении я открыла дверь, мне полагалась медаль за терпеливость.
Вирджиния, напротив, и не думала сдерживать свои эмоции. Язвительно хмыкнув, она выпалила:
- Я встречаюсь с Портером Мередитом!
Вот как! Ну теперь все понятно.
Я кивнула, продолжая пристально вглядываться в посетительницу. Значит, она та самая "девочка", что укокошила Эдварда Бартлета!
К счастью, вслух я этого не сказала, вовремя спохватилась. Но, вероятно, ход моих мыслей отразился на физиономии, потому что глаза Вирджинии Кеньон вдруг полыхнули недобрым огнем.
- Верно, я та самая, что заменила вас!
Что ж, можно и так сказать.
- Знаете, что я делала последние два часа? - Тон гостьи становился все свирепее.
Меня приглашали сыграть в "Угадайку", но я была не в настроении развлекаться, поэтому молчала.
- Объяснялась с полицейскими! - Последнее слово Вирджиния произнесла с той же брезгливостью, что и Дениз Каррико. Очевидно, Совершенные Создания не жалуют ребят в форме. Вот Солонка с Перечницей расстроятся! - А вам известно, почему меня допрашивали?
Я решила, что отвечать на этот вопрос нет необходимости, так же как и на предыдущий.
- Потому что вы сказали, - продолжала Вирджиния, - будто я застрелила Эдварда Бартлета!
- Минуточку! - Я подняла руку. - Ничего подобного я не говорила. Всего лишь повторила слова покойного.
Незначительная разница, но, на мой взгляд, существенная. Увы, гостья не желала вдаваться в тонкости.
- Вы обвинили меня в убийстве! - рявкнула она.
- Ошибаетесь. Я не делала никаких заявлений. Вас обвинил Бартлет. Не я.
- Да ладно трепать-то! - съязвила Вирджиния.
Надо же, дама в невероятно элегантном костюме употребляет столь вульгарные выражения!
- Тем не менее я не говорила того, что сказала. - Надеюсь, она меня поняла. Разозлившись, я порой начинаю заговариваться. А Вирджинии удалось-таки вывести меня из равновесия. Ради чего, спрашивается, эта нахалка выдернула меня из-за стола? - Я рассказала полиции то, что узнала от Бартлета. Повторила его слова, и все.
Пятна на щеках мисс Кеньон стали почти такого же цвета, что и воротник на ее костюме, - кораллового.
- Значит, вы неправильно расслышали! - Гостья буквально задыхалась от гнева. К сожалению, она нашла в себе силы закончить: - Я пришла, чтобы предупредить: если вы и дальше будете распространять обо мне гнусную ложь, я привлеку вас к суду за клевету! Даю слово!
С ума сойти! Только я избавилась - если можно так выразиться - от одного иска, как мне угрожают другим. Похоже, я становлюсь мечтой адвокатов. Вечная ответчица.
- Послушайте, вам не о чем беспокоиться. Подозрения сами по себе ничего не значат, если нет мотива преступления. А разве он у вас был?
Моим намерением было успокоить посетительницу, залить, так сказать, водой бушевавшее в ней пламя, но реакция оказалась такой, словно я плеснула в огонь не водой, а маслом.
Вирджиния скрестила руки на груди и вздернула подбородок.
- К вашему сведению, я не общаюсь с людишками вроде Эдварда Бартлета. - Гостья скривила идеально накрашенный рот. - Он был жалким адвокатишкой и мерзким пронырой, в клиентах у него всякая шваль… подонки общества!
Оставалось надеяться, что мисс Кеньон не попросят произнести надгробное слово.
- К тому же я его почти не знала… А с Портером у них было очень отдаленное знакомство. - Тряхнув головой, Вирджиния фыркнула. - Мы с Портером вращаемся в иных кругах… более патрицианских.