– Да? – она упала на колени и попыталась крутануть вентиль, не выпуская свечки из рук.
– Погоди, я помогу.
Вдвоем нам удалось слегка повернуть тугую железку, и на пол потекла тонкая красная струйка.
– Вино! Вино! – завопила подруга, впадая в эйфорический транс. – Я люблю, тебя жизнь!
– Тише ты! Тише! Во что его налить?
– Ни во что, – она упала на пол, запрокинула голову и открыла рот, ловя струйку.
Я метнулась к коробкам и стала срывать с дезодорантов колпачки. Наполнив десятка два, мы закрутили вентиль и принялись пировать.
– Я стремительно оживаю, – подруга опрокидывала колпачок за колпачком. – Ты сняла бы ружье с плеча, что ты к нему прилипла?
– Так спокойнее, – я не отставала по колпачковым показателям, – так я ощущаю себя могущественнее.
– А ты стрелять умеешь?
– Чего там уметь, нажимай, да пали. Какое вино вкусное!
– Ага. Одного не могу понять, что оно тут делает, вроде бы мусульманам религия строго настрого запрещает пить вино.
– Они могут его экспортировать. Да и какая разница, главное, оно тут есть.
Опустошив колпачки, наполнили их заново и перенесли к укромному местечку, избранного местожительством. Установив свечки в такие же колпачки, обложились вином, улеглись на пол и заблаженствовали. Боженка устроила голову у меня на плече и прикурила две сигареты.
– Это прямо награда нам за все страдания, – я с наслаждением выдохнула дым и отхлебнула винца, – ты права, Бог не дремлет.
– Угу… – промычала подруга, пытаясь пить, не поднимая головы. Половина пролилась на мое ливийское платье.
– Не свинячь на меня!
– Прости… и-и-к. Но, это ты шатаешься.
– Я не шатаюсь, я лежу. Как я могу шататься?
– Тогда я что ли шатаюсь? Я тоже лежу.
– Погоди, – я прислушалась, – слышишь? Вода плещется… это корабль! Боженка, мы отчалили! Гуд бай, Ливия, да здравствует Турция!
Глава тринадцатая: …к несчастью… к несчастью…
– Ох, Ивка, как же я тебя люблю!
– А я тебя!
– Какие у нас с тобой чудесные мужья! Как ты думаешь, они все еще держатся на плаву?
– Держатся! Наши откуда угодно выплывут!
– Да, с такими женами они должны были хоть чему-то научиться. Слушай, а чего это мы так напились, а?
– А что ты хочешь на голодный желудок?
– Уже ничего не хочу, я спать хочу.
– И я. Давай поспим.
– Давай.
Сон пьяниц очень крепок, поэтому проснулись мы только тогда, когда весь трюм уже был в дыму.
– Что это, Ивка?! – спросонок заголосила перепуганная Божена.
– Кажется, от свечек коробки загорелись! Бежим!
– Куда? Ты что?
– В железной бочке наверняка горючее или спирт! Скоро бабахнет! И дезодоранты еще…
Перебросив ремень винтовки через плечо, я мчалась на выход, вскоре подоспела и Божена. Оперативно распечатав дверь, мы понеслись, чихая, кашляя, расталкивая попадавшихся по пути матросов. Вслед нам неслись изумленные возгласы, но у нас не было времени объяснять, кто мы и что тут делаем.
Мы карабкались по невыносимо маленьким отвесным ступенькам, когда со стороны трюма донеслась канонада – огонь добрался до дезодорантов. На палубе царила суматоха, видать народ уже был в курсе происходящего. Не особо рассчитывая на вакантные места в шлюпках, мы похватали спасательные круги и, перегнувшись через борт, посмотрели, как перекатываются тугие черные волны.
– Может, обойдется еще? – тоскливо произнесла Божена. – Не хочется… туда… может, потушат?
Я обернулась. На палубу вырывались густые клубы дыма.
– Не потушат. Прыгай. Вот-вот бабахнет.
– О, Господи… – подруга перекрестилась, задрала платье до самого спасательного круга и принялась перелезать через борт кормы. – Ива, ты тоже лезь! Я боюсь одна!
– Уже лезу, уже.
Набрав в легкие побольше воздуха и задержав дыхание, я сиганула вниз. Следом, ругаясь на чем свет стоит, полетела Божена. Плюхнувшись в воду, мы усердно погребли прочь от корабля, а судно, освещенное заревом разгорающегося пожара, спешило как можно дальше от нас.
– Ива! – орала подруга, стараясь не отставать от меня. – Тут акулы есть?
– Не знаю! – отплевывалась я, пытаясь перекинуть ремень винтовки поудобнее, с оружием я расставаться не желала, хоть и не знала, будет ли стрелять, когда высохнет? В крайнем случае, пригодится для устрашения.
– А куда мы плывем?
– Не знаю! Просто плывем и все! И я не знаю, где тут берег или спасательные корабли! Я никогда не плавала по Средиземному морю, тем более так, своим ходом!
– У меня голова болит, – всхлипывала Божена, барахтаясь в средиземноморских волнах. – У меня похмелье. Вода холодная. Пить хочу!
– У меня тоже самочувствие не фонтан. Ты греби, давай, греби!
– Я гребу, гребу…
Раздался отдаленный взрыв, но оборачиваться мы не стали, чтобы совсем уж не расстраиваться.
Плыли, а вернее переваливались с волны на волну до полного изнеможения, а когда выбились из сил, безвольно повисли на красно-белых кругах и отдались воле проведения.
– Все время боюсь, что кто-нибудь за ногу тяпнет, – пожаловалась Божена, – и сапоги на дно тянут.
– Ну, так сбрось их.
– Они ужасно дорогие! Это же…
И она назвала какую-то заковыристую фирму.
– Не думаю, что после всего пережитого они будут иметь хоть какую-то ценность.
– Все равно жалко. Слушай, на круге где-то должен быть свисток, да?
– Нет, не должен, он на спасательном жилете.
– А как же мы будем свистеть?
– Никак не будем, увидим корабль и закричим.
– А ты уверена, что мы его увидим?
– Утоплю тебя сейчас! Пойдешь ко дну со всем своим пессимизмом!
Так и встретили рассвет. Вылезло солнце, начало ощутимо припекать.
– Ох! – страдала Божена, надвигая платок на самый лоб. – Давай хоть поплывем, что ли? Невыносимо вот так вот болтаться.
– Давай.
Мы потихонечку гребли, разговаривая о насущном.
– Слушай, какое издевательство в самом-то деле! Пить хочется, воды полно, а не напьешься!
– Да, – вздохнула я, облизывая пересохшие губы, – это подло.
– Думаю, ружье все-таки придется выбросить.
– Это почему еще? Я к нему привыкла, я его люблю.
– А как ты себе представляешь наш подъем на корабль-спаситель? У экипажа наверняка возникнут вопросы. Мы одеты как мусульманки, плаваем на кругах с турецкого корабля, еще и вооружены до зубов, это любому покажется странным, разве нет?
– М-да, – не могла я не согласиться, хотя ружье было безумно жаль. – А ты свой пистолет оставишь?
– Ну да, кобуры же под курткой незаметно. Жарко как, а!
– Хорошо, что не зима, а то помнишь, что с пассажирами "Титаника" стало? Все позамерзали. Спасательные лодки подоспели, а они плавают в жилетах, мертвые все, в инее…
– Ива, замолчи! – взвизгнула Божена.
– Чего ты нервничаешь, не зима же.
Где-то через час на горизонте показалось небольшое судно.
– Корабль, Ива! – завопила Божена. – Мы спасены! Поплыли к нему скорее!
– Главное ори "помогите" по-английски, неизвестно, чей это корабль.
– Хорошо. Help! Help!! He-e-e-elp! Кажется, это опять какой-то грязный баркас! Ну почему нас не хочет спасти белоснежный лайнер с красавцем капитаном?
– Я и на это согласна, лишь бы нас заметили! Плыви, давай, плыви!
– Я плыву, плыву!
– И кричи!
– Я кричу!
И нас заметили. Кораблик сбавил ход, на воду спустили шлюпку и быстрыми темпами лодка направилась к нам.
– Что на лодке написано? – вытягивала шею подруга. – На каком языке?
– По-моему, на арабском, – вздохнула я, – везет нам как утопленникам.
– И что делать? – мгновенно запаниковала Божена.
– Сделаем вид, что мы в глухом шоке, ничего не соображаем, будем мычать и вращать глазами.
– Ты ружье выкинула?
– Да.
– Слушай, а может, угоним лодку? – Божена прищурилась, вглядываясь вдаль. – Там только один человек…
– И куда поплывем? Мы же ничего не смыслим в навигации. Лодка уже близко, делай глупое лицо… Но не на столько же! Оставь хоть какие-то признаки рассудка!
Взволнованный мужик что-то лопотал на своем, на мусульманском, но мы мычали и вращали глазами, не выпуская из рук спасательных кругов. По очереди он затащил нас в лодку и, продолжая монолог, погреб к кораблю. Мы с Боженкой усердно кутали лица в платки, сожалея, что нечем прикрыть глаза, их цвет – голубой у подруги и зеленый у меня, как-то не вязался с нашими представлениями об арабках.
На борту корабля нас уже поджидала горячо любимая веревочная лестница. Наверху столпились шумные люди, они что-то кричали, протягивали нам руки, а водитель лодки все пытался отнять у нас спасательные круги.
Забравшись на корабль, мы приготовились в любой момент дать отпор своим спасителям и всех перестрелять в случае чего, но экипаж проявил заботу и участие. Нас проводили в крошечную тесную каюту, выдали безразмерные зеленые штаны, кажется, из брезента, тельняшки с начесом и по две пары носок вместо обуви. С нами упорно пытались разговаривать, но мы как заведенные вращали глазами и лепетали "Help… help…". Уразумев, что толку все равно не будет, бравые моряки оставили нас в покое, и мы получили возможность избавиться от мокрых тряпок.
– Куда кобуру пристроить? – Божена то так, то сяк примеряла ее. На высокой подруге моряцкая одежда смотрелась вполне сносно, а вот у меня тельняшка болталась едва ли не до колен, штаны пришлось закручивать толстой колбасой, и все равно выглядела я хуже пугала огородного.
– Давай к себе примотаю, у меня тельняшка мешком висит, незаметно будет.
– На. Платки надеваем?
– Конечно. Как же без платков?
Хорошо, что мокрыми были только концы, поэтому особого дискомфорта не испытали. Божена вылила из плеера воду, вытащила кассету и спрятала в карман.
– Ее же можно будет высушить и вылечить?
– Думаю, да, – я поправила платок, вид у нас был самый, что ни на есть пиратский. – Пойдем насчет еды с водой разузнаем.
За дверью нас поджидал щупленький парнишка ростом по плечо Божене.
– Help! Help! – замычала я, открывая рот и тыкая туда пальцем, мол, жрать хотим, господин любезный.
Он понимающе закивал и жестом попросил следовать за ним. Привел он нас в помещение с низким потолком и длинным деревянным столом, за которым восседал экипаж, сплошь состоявший из чернявых восточных мужчин, среди них выделялись только два европейца – худощавые коротко стриженые парнишки. Мужик, привезший нас на лодке, бурно и весело рассказывал товарищам, как он нас спасал, изображая процесс отъема спасательных кругов. Перед нами поставили по тарелке супа, каши и по стакану компота. Не теряя времени, мы набросились на еду. Парнишки европейцы, сидевшие напротив, кушали не спеша, без особого энтузиазма ковыряясь в железных тарелках, а процесс нашей с Боженкой свинской трапезы, развернувшийся у них прямо перед глазами, тем более аппетита не прибавил. Отложив ложки, они принялись бесцеремонно нас рассматривать.
– И чего только в море не плавает, да, Эрик? – тихонько произнес вдруг "парнишка", по голосу оказавшийся девушкой. – Всякое барахло.
Услышав эту фразу, мы с Боженой одновременно поперхнулись безвкусной жесткой крупой и закашлялись.
Поспешно завершив свой обед, посредством мычания и жестов, мы попросились обратно в каюту, и щупленький мальчик охотно нас проводил. Оставшись вдвоем, мы заперли дверь, и, трясясь от возбуждения, взялись за обсуждение создавшейся ситуации.
– Это Эрик с Этной! – размахивала руками Божена. – Наверняка бандиты из Триполи связались с этим кораблем и попросили забрать убийц с "Солнечного ветра". Значит, у них несколько таких вот бандитских баркасов!
– Ты не о том думаешь, – я щупала наши тряпки, развешанные по всей каюте, высохли хоть немного или нет? – Божена, получается, мы снова едем обратно в Ливию! К гангстерам из Триполи!
– О-о-о-о-о! – подруга заметалась по каюте. – Что делать? Что делать? Что делать?
– Тихо! Угомонись! Нам известно, что Эрика с Этной собираются убить, надо все им рассказать и объединиться!
– Ага! Так они и разбежались! Пацанка назвала нас барахлом, плавающим в море, а ты – "объединиться"!
– Выбора нет, надо убедить их сотрудничать. У нас есть пистолет, у них тоже должно быть оружие. Мы захватим корабль и заставим капитана плыть к "Солнечному ветру", как тебе?
– Звучит достаточно безумно, значит, должно получиться.
Эрика с Этной отыскали на палубе, они преспокойно курили, глядя, как корабельный нос рассекает пенные волны. Мы подошли к ним поближе, делая вид, что страшно заинтересованы этим захватывающим зрелищем. Парочка покосилась в нашу сторону.
– Эрик, – откашлялась я, – Этна, нам нужно поговорить с вами.
Они удивленно уставились на меня.
– Мы не арабки, – шептала я, а Божена не забывала посматривать по сторонам, – мы пассажиры "Солнечного ветра", у нас есть очень интересная и важная информация для вас. Можно сигарету? А то наши промокли.
– Конечно, – Эрик протянул нам пачку. – Так что за информация? И откуда вам известны наши имена?
– Дело было так…
Стараясь не перескакивать с пятое на десятое, я поведала нашу увлекательную историю. Эрик с Этной внимательно слушали, куря без передышки. Скорее всего, они являлись братом и сестрой, внешнее сходство было удивительным: оба белобрысые, с резкими, угловатыми чертами лиц и колючими бледно-зелеными глазами. Чтобы они поверили в мой рассказ окончательно и бесповоротно, я описала гостеприимных хозяев трипольского дома, заикнулась о кассете с диктофонной записью, умолчав, о том, что она мокрая и неизвестно, подлежит ли восстановлению. Зачем ненужные подробности?
– Нас всех убьют, – подобралась я к финалу пламенной речи, – ни в коем случае нельзя возвращаться в Ливию. Мы с таким трудом оттуда выбрались.
Божена наступила мне на ногу, и я не стала докладывать, каким же образом мы это осуществили.
– Я же говорила – им нельзя доверять! – отрезала Этна. – И не такие уж большие деньги они заплатили!
– Кстати, – не выдержала Божена, – а где вы были? Почему не пришли на корму в назначенное время?
– Я же говорила – на корму! – набросилась Этна на Эрика. – А ты "на носу, на носу"! Сам все перепутал!
Мы понимающе кивали и сочувствующе вздыхали – да, мужики они такие.
– Не сейчас, – отмахнулся Эрик, – надо думать, что делать…
– У нас есть план, – довольно улыбнулась Божена. – Ива, озвучь.
Глава четырнадцатая: Нас ожидает Истамбул
Мы с Боженой пробрались в каюту, отведенную нам и, морщась от отвращения, натянули не до конца еще просохшую одежду, поверх напялили платья, сложили штаны с тельняшками аккуратными стопками и поднялись на палубу, где нас уже поджидали Эрик с Этной.
– Значит, не будем вязать всю команду? – я ежилась в противных влажных тряпках.
– Достаточно будет взять одного капитана.
– И сразу поплывем к "Солнечному ветру".
– Не имеет смысла.
– Что вы хотите этим сказать?..
Ноги мои мгновенно ослабли, колени подогнулись.
– Пассажиров там нет, – пояснила Этна, – мы пересели на это суденышко как раз во время эвакуации, народ усаживался в шлюпки. Так что, на борту нет никого.
– А куда они направились?
– В Истамбул, он там ближе всего.
– Значит и нам туда дорога. Ну, за дело? – Божена извлекла из кобуры пистолет. – Надеюсь, мне стрелять не придется, он мокрый насквозь.
– Зато наши сухие.
Парочка извлекла очень симпатичные пушки, и мы отправились в капитанскую рубку. На внешний вид капитан ничем не отличался от матросов, и одет был как попало, что не могло нас не разочаровать. Эрик с Этной наставили на него оружие, и Эрик заговорил на иностранном языке. Божена тоже добросовестно тыкала в капитана пистолетом, а я желала только одного, чтобы из дула не потекла водичка в самый неподходящий момент. Выглядел Эрик очень убедительно и выражение лиц у них с сестренкой были подходящими, на месте капитана я не стала бы раздумывать ни минуты.
Капитан выслушал Эрика, внимательно осмотрел всю нашу скульптурную композицию, довольно равнодушно пожал плечами и взял рацию.
– Все в порядке, – кивнул нам Эрик, – ему, в принципе, без разницы, куда следовать, лишь бы платили.
– Ты пообещал ему деньги? – моментально взвилась Этна. – Какие еще деньги?
– Не беспокойся, ничего он не получит, просто человека легче уговорить, чем заставить.
"Да-а-а, – подумала я, – и лучше всего уговаривать под дулом пистолета".
– Располагайтесь, – приглашающе махнул пушкой Эрик, – лучше побыть здесь до самого порта, кто знает, что этому капитану взбредет в голову.
Мы сочли это вполне разумным и расселись кто куда. И потянулись часы скукотищи, качки, тошноты, невкусной еды, затекшей спины и разговоров ни о чем. Эрик с Этной в беседу вступали крайне неохотно, с капитаном, понятное дело, веселой болтовни тоже не светило.
– И что мы будем делать в Истамбуле? – Божена прикурила две сигареты из пачки Эрика и протянула мне одну.
– Перво-наперво, разыщем наших бесценных мужей, они наверняка должны быть где-нибудь в портовой гостинице, потом купим много дешевого золота, полосатого мыла, и поедем в Анкару.
– Куда? – Божена подавилась сигаретным дымом. – Ни в какую Анкару я не поеду! Хватит! Напутешествовалась! Домой хочу!
– Доберемся до места, там и решим.
– И нечего решать! Я уже все решила!
– Эрик, – сменила я тему, – возможно, это совершенно не наше дело, но раз уж мы спасли вам жизнь, не могли бы вы сказать, что стало с Мавром Элифом? И чем он вам не угодил?
– Нам просто заказали его и все, – равнодушно пожала плечами Этна, – мы должны были забрать у него какие-то диски, а что на них – не наше дело.
– И что вы с ним сделали? – Божена затушила сигарету в большой консервной банке. – Хотя нет, не надо! Не говорите! Я ничего не хочу знать!
– И забрали диски?
– Да.
– Могу предложить выгодный обмен, нашу кассету с компроматом на вас, на диски Элифа с неизвестно чем. И в полицию мы не пойдем, и про вас забудем.
Божена собиралась что-то вставить, но увидала мой красноречивый взгляд и благоразумно промолчала.
– А зачем вам диски?
– Ну… так, пусть будут.
– Мы подумаем. А нельзя ли прослушать вашу кассету?
– Плеер сломан, – немедленно ответила Божена, – но у нас все по честному, не беспокойтесь.
– Да, – лживо закивала я, – если мы говорим, что запись есть, значит, она есть, и вы сможете шантажировать своих заказчиков, срубите денег в два раза больше. Эти негодяи собирались вас использовать и уничтожить, вы должны их наказать.
– Да-а-а! Да-а-а! – с самой серьезной миной подзуживала Божена. – Должны! Должны!
– Мы подумаем.
– Конечно, думайте, времени полно.