- Легче!.. Господи Боже, Мэтт, что?.. Меня просто парализует моя тогдашняя невнимательность! Я была твоей учительницей. Я так гордилась, когда узнала, что ты принял сан. И теперь ты мне говоришь, что это решение было бегством от чего-то ужасного, которое сформировалось еще тогда, когда ты был ребенком. Чего я не заметила?
- Не обвиняйте себя. Католики вечно обвиняют себя слишком исступленно. Я же говорю, никто из нас тогда даже не понимал своей собственной ситуации. Помните Мэри-Лу Зыковски?
- А, эта невероятная рыжая девочка… Жутко упрямая. Всегда мрачная. Она так плохо училась!..
- Я встретился с ней некоторое время назад на групповой терапии. Все ее школьные годы ее насиловали старшие двоюродные братья.
Сестра Стефания остолбенела. Она нашла в себе силы только покачать головой.
- Никто не знал - ни школьники, ни учителя, - сказал Мэтт. - Она тогда и сама не понимала, что с ней делают. Думала, так у всех.
- Мы ведь тогда даже предположить не могли, что в семье могут происходить кошмарные вещи. Семья - это было святое. Никто не смеет вмешиваться в семейные отношения…
- До сих пор слишком многие думают так же… Между прочим, она очень тепло о вас вспоминала.
- Обо мне?.. Как разговор на групповой терапии мог зайти обо мне?
- Вы буквально силой заставили ее ходить летом на дополнительные занятия английским после шестого класса, помните? Она упиралась и отбрыкивалась тогда, но сейчас уверена, что, если бы вы не занимались с нею английским дополнительно, она бы не смогла окончить школу. Просто провалила бы экзамен.
- Ну, да, мы старались. Иногда уделяли особое внимание детям из многодетных семей, которым не доставалось достаточно родительской заботы, или доставалась одна ругань. Я думаю, мы, несмотря на нашу оторванность от реальности, все же интуитивно подозревали некую отвратительную правду за семейным фасадом. Некоторые дети… они были как-то особенно склонны к несчастным случаям… вечно в синяках… вечно сами себя ранили. Поневоле призадумаешься и начнешь относиться к ним со всей возможной добротой…
- А как насчет детей, которые никогда ничего такого не показывали? - перебил Мэтт. - Тех, чьи родители были слишком хитрыми, чтобы их можно было уличить? Тех, кто чувствовал себя обязанным защитить своих родителей от физических свидетельств того, что мама и папа не умеют любить свое дитя?.. И, когда дети, наконец, осознавали, что над ними издеваются, они все равно не верили. И начинали обвинять самих себя.
- Дети могут жить в ужасных условиях и молчать. И выглядеть просто образцом послушания и воспитанности, - сказала Стефания, кивая головой. - Или не выглядеть. Кто бы мог подумать, что Мэри-Лу Зыковски будет с благодарностью вспоминать уроки, от которых она отбрыкивалась изо всех сил, плакала и злилась?.. А другие дети, наоборот, стараются изображать идеально безоблачную жизнь. Просто ангелы. Кто-то может даже подумать…
Она замолчала и уставилась на Мэтта так, будто видела его впервые.
Он пришел сюда, чтобы вытянуть из сестры Стефании то, чего она не знала. Вместо этого, она обнаружила то, что знала всегда, но никогда по-настоящему не осознавала. Ее рука взметнулась к лицу и захлопнула ладонью рот, как будто монахиня боялась сказать что-нибудь вслух, как будто надеялась этим жестом отменить внезапное осознание, пришедшее к ней слишком поздно.
- О, Господи… О, Господи, Господи… теперь я вижу то, чего никогда не замечала…
Да уж, - подумал Мэтт с каким-то странным облегчением, которое возникает в моменты абсолютной честности между друзьями.
Он был хорошим священником, но, как выяснилось, плохим детективом.
Глава 7
Que sera, sera!..
Некоторые тут заявляют, что никогда не забывают лиц.
При моей работе лица мелькают туда-сюда, всех не упомнишь. Лично я никогда не забываю мест.
Итак, я снова прогуливался по тропическому эрзац-саду отеля "Хрустальный феникс", наполненному аурой ностальгии такой концентрации, что ее можно было разливать в бутылки и продавать странствующим голубям. Впрочем, не уверен, что в окрестностях остался хоть один такой голубь - я слышал, они вымерли. Лично я, и я рад это заявить, не имею к их истреблению никакого отношения, а что касается популяции карпов, так она, кажется, выглядит вполне жизнеспособной.
Ах, карп! Уютное словечко - всего лишь из одного слога, но такое милое для меня. Когда кто-то произносит "карп", или же использует изысканное восточное слово "кои", в моей голове возникает образ золотой рыбки - великолепного пищевого ресурса.
Я обошел пруд, где когда-то имел привычку бродить в гордом одиночестве, как олух. Мой Уолден! Мой живительный источник!.. Мой плавучий буфет!..
Никто, кстати, не может обвинить меня в том, что я нападаю на слабых. Некоторые из этих красивеньких рыбок размером со щенка питбуля. Когда они отталкиваются плавниками, стремясь к поверхности за кусочками сырого мяса во время кормежки, каждый может заметить, какие они мускулистые, эти рыбки. Для Полуночника Луи охота за такими красавцами - все равно что для какого-нибудь миллионера добыча голубого марлина в прибрежных водах Флориды. И я, в отличие от него, съедаю мои вкусные трофеи, вместо того чтобы безвкусно развешивать их по стенам. Представляю реакцию мисс Темпл Барр, если бы я приперся домой со сверкающей шкурой добытого карпа в качестве доказательства успешной рыбалки! Ее бы передернуло, по меньшей мере, и она обязательно обвинила бы меня в извращенных вкусах - впрочем, я не в первый раз подвергаюсь подобного рода нападкам, и, видимо, не в последний, если уж говорить начистоту. Извращенные вкусы - самые стойкие, поскольку они, как правило, приносят море удовольствия.
Легкое дуновение пустыни чуть шевелило огромные листья растений, окружающих пруд. Они напомнили мне опахала гарема, колышащиеся туда и сюда. Не то чтобы я обладал гаремом, но всякий чувак должен к этому стремиться.
У самых моих лап большой серебристо-голубой карп заложил крутой вираж, обдав меня веером брызг. Ну и наглые же рыбы эти императорские кои!
Я притаился под сенью широких листьев каллы. Пусть себе скачут, как дельфины в парке развлечений "Морской мир". Я слышал пение сирен - и оно означает мой, а не их ужин.
Впрочем, до ужина еще далеко, а я могу позволить себе подождать.
Под жужжание шмелей где-то высоко над головой я задремал. Даже визг плещущихся детей, доносившийся от далекого бассейна, не нарушал моего покоя и умиротворения. До моего носа доносился запах влажной от брызг почвы и слабый рыбный букет, обозначающий близкое соседство карпов.
И тут по моему лицу скользнула какая-то тень. Мои глаза широко раскрылись, такие же зеленые, как сигнал светофора. Ходу!..
Но тень не спешила нападать, томно скользя между мной и моим прудом. Все умиротворение разлетелось вдребезги, и мое расслабленное тело сжалось в напряженный комок.
Любое разумное существо поостереглось бы напрягать Полуночника Луи. Но нарушительница моего спокойствия не была разумным существом. Это была девчонка с верхнего этажа, известная под именем Икорка.
- Что ты здесь делаешь? - прошипел я.
- То же, что и ты, - ответила она спокойно, обнаглев до такой степени, что посмела приблизиться нос к носу и обнюхать мои усы. - Наслаждаюсь видами.
Она изогнулась и задрала свою хорошенькую головку, чтобы окинуть взглядом поверхность воды.
- Перезрели, - сообщила она и чихнула. - Здоровенные туши, никакого аромата. Лучший карп должен быть не длиннее хвоста бобтейла.
- С каких это пор ты стала разбираться в карпах?
Она пожала плечиками. Этот жест сильнее обозначил ее хорошо очерченные острые лопатки. Малышке не помешало бы усиленное питание, но, если она настолько капризна в еде, что ее не устраивают откормленные рыбы, пусть пеняет на себя.
- Что ты здесь делаешь? - повторил я, показав зубы.
- Могу тебя спросить о том же самом. Между прочим, до меня дошли слухи, что мой так называемый папашка любил болтаться в этих местах.
Я чуть не подавился:
- Зачем он тебе?
- О… - она лениво потянулась, выгибая спинку, прижав животик к земле и задрав хвостик к небесам.
Эта поза могла бы показаться соблазнительной, если бы мой чуткий нос не уловил полное отсутствие у маленькой Икорки характерного дамского запаха. С тех пор, как мы виделись с ней в последний раз, бедняжку свозили в клинику Доктора Смерть и кастрировали!..
Я вздохнул в память о том, чего больше нет. Скажу я вам, в наше время становится все труднее рассчитывать на встречу с существом противоположного пола, которое сохранило бы в себе хоть какие-то половые признаки. Я всеми лапами за предохранение от нежелательных… э-э-э… детенышей, но, согласитесь, в современном мире простой акт зачатия становится все труднее осуществить.
- Между прочим, ты подходишь под его описание.
Ее задумчивый голосок заставил меня вздрогнуть, как летящий в мою сторону мясной тесак японского шеф-повара. Вся кровь застыла в моих жилах, если только это возможно при двадцати пяти градусах в тени.
- Как и многие другие парни, - прорычал я.
Она поморгала глазами цвета золотого карпа:
- Да не волнуйся, дедуля. Ты слишком старый и толстый, чтобы быть моим мерзавцем-папашкой, бросившим семью. Мамочка до сих пор втюрена в этого проходимца, и она задолбала нас рассказами о нем: жгучий брюнет, мускулистое тело, блестящее, как деготь; белоснежные усы и брови - не от возраста, а от природы; яркие зеленые глаза; острые белые зубы. Короче, Мужчина года. Уж точно, такой хлыщ не станет сидеть возле искусственного пруда в отеле и выуживать из него престарелых рыб, слишком толстых, чтобы шевелить плавниками.
Я не знал, то ли радоваться ее заблуждению, то ли злиться на умозаключения, которые она тут выкладывала. Судя по возрасту Икорки, моя связь с ее мамашей была около года назад. Чувак не может так сильно измениться за какой-то жалкий год. Очевидно, легкомысленное мнение Икорки о вашем покорном слуге в корне отличалось от более взвешенного и разумного мнения ее матери.
- А чем сейчас занимается твоя мать? - поинтересовался я.
Возможно, я мог бы еще разок навестить старушку.
Икорка выпустила коготки и обмакнула их в воду. Могу поклясться, что видел, как она улыбается, наблюдая за удирающими в панике рыбами.
- Я слышала, что ее забрал патруль, отлавливающий бродячих животных, так что она либо мертва, либо одомашнена.
Я покачал головой. Оба варианта ужасны. Если ее одомашнили, то точно кастрировали. Что они подразумевают под выражением "практика безопасного секса", (мне лично в этом деле практика не нужна, уж будьте покойны), если угроза вообще лишиться какого бы то ни было секса вплотную нависла в наши дни над чуваками моего положения в обществе?
Страшно вспомнить, когда я в последний раз имел возможность удовлетворить зов амура! Фактически, я даже помню мою последнюю партнершу. Но, правда, это исключительно потому, что данная связь была больше, чем простое "сунул-вынул". Образ Божественной Иветты легкой тенью прошел по моей памяти. Amata nobis quantum amabitur nulla! Рядом в нею Икорка - просто… корм собачий. Не то чтобы я желал кому-то из своих потомков сгинуть в зубах собаки, но все-таки девчонке явно не помешало бы научиться проявлять уважение к старшим.
- Я найду его, - сказала она, и золотой коньяк ее глаз блеснул из-под прижмуренных век, точно сверкающее лезвие ножа.
- Не сомневаюсь, - поспешно согласился я, поскольку она и так уже его нашла. - И что ты с ним сделаешь?
- Я выскажу ему все, что я о нем думаю.
- Звучит весьма психотерапевтично, если верить тому, что я слышал в моем любимом телешоу Опры, Фила и Салли Джесс. Джеральдо тоже был весьма крут, но из-за недетского содержания его запретили к показу в дневное время, когда мисс Темпл Барр смотрит телевизор, так что я больше его не вижу. У мисс Темпл Барр много хороших черт, но она, к сожалению, не проявляет интереса к образовательным программам. Она даже не смотрит "Внутреннее зрение", если только я сам не найду его на пульте. Но в этом случае она говорит, что мой выбор "очень мил" и переключает канал!
- Меня совершенно не интересуют твои отношения с хозяйкой, - рявкнула Икорка.
(Клянусь, она натурально рявкнула, сверкнув клыками на одного из карпов, имевшего наглость в поисках корма высунуться из воды. Из этой Икорки может выйти толк, если, конечно, она оставит свою идею фикс непременно найти отца. У меня вот лично нет таких обсцессий).
- Мисс Темпл Барр мне не хозяйка, а компаньонка, - поправил я спокойно. Возраст имеет свои преимущества. - А как у тебя дела с твоим сожителем мистером Мэттом Девайном?
- О, он мне не мешает. Разве что разговаривает со мной время от времени, да изредка гладит по голове. По крайней мере, я сумела организовать себе те же привилегии, что и у тебя: окно в ванной.
Я кивнул. Икорка - дитя улицы, как, собственно, и ее папа, не дай Бог ей установить его личность. Она, думаю, способна пролезть в любую щель, если сумеет просунуть в нее голову, и так же свободно заползет в сердце любого двуногого, если ей это будет выгодно. У мистера Девайна, если говорить о дамах в любую полоску, и даже однотонных, нет ни единого шанса устоять.
- Итак, что ты здесь делаешь? - спросила теперь уже она меня.
- Загораю, - сказал я. - Мисс Темпл Барр совещается с хозяевами отеля. У нее тут наклевывается хорошая работенка.
- Ну, по крайней мере, она выручила меня из этой долбаной клетки, - сказала Икорка. - Жаль, что ты уже торчал у нее дома. Я уверена, что окрутила бы твою компаньонку в два счета.
- Возможно. Однако все имеют тенденцию недооценивать мисс Темпл Барр, начиная с лейтенанта Молины и кончая парочкой убийц, которые сейчас сидят за решеткой.
Я выпустил когти на своей правой лапе, чтобы полюбоваться на тоненькую алую полоску крови, засохшей под их перламутровыми пластинками. Не понимаю, почему мисс Темпл Барр красит свои собственные когти в странные цвета, скрывающие натуральный. К тому же, в последнее время она использует анемичный розовый оттенок, который меня совершенно не впечатляет, в отличие от ярко-красного, который ей так идет и прекрасно сочетается с ее рыжим волосяным покровом, впрочем, довольно скудным.
Икорка зевнула:
- Ну, ладно. Если ты услышишь что-нибудь о красавце-брюнете, которого видели в окрестностях в последний год, дай мне знать. Я тут же примчусь. У меня найдется для него пара слов.
Она не упустила возможности сказать напоследок колкость, но она меня не задела, и я смотрел, как она удаляется, вильнув хвостиком. Какая потеря для нее!.. Я имею в виду не только ветеринарную процедуру, но и упущенную возможность завязать родственные отношения.
Меня совершенно не задело и то пренебрежение, с которым мисс Икорка отвергла возможность для меня быть ее отцом, потому что, видите ли, я недостаточно красив. Ох уж эта современная молодежь! Им предстоит еще многое узнать. Надеюсь только, что в случае Икорки это не будет знание о нашем с ней родстве.
Что касается меня, моего отца тоже не было рядом, чтобы наблюдать первые царапины на носу, полученные мною в драке. И я его за это не осуждаю. Чуваки в нашем роду не привыкли взваливать на себя семейные обязанности. Мы предпочитаем удрать с места преступления до того, как нас поймают и прикуют на цепь в детской.
Итак, я остался в своем любимом уголке, хотя удовольствие от охоты и было безнадежно испорчено после общения с моей собственной дочерью, плоть, так сказать, от плоти.
Несмотря на внушительные размеры, меня нелегко заметить, если я сижу неподвижно, и особенно если я специально стараюсь слиться с пейзажем.
Со своего удобного местечка я наблюдал, как шеф-повар Сонг со своим тесаком в руках и в фартуке, забрызганном красноватой субстанцией, вид которой вызвал множество предположений с моей стороны, занимался своим обычным послеобеденным подсчетом карпов в пруду. Этот ритуал был обязан своим возникновением вашему покорному слуге, чем я весьма горжусь. Правда, сегодня мне, к сожалению, нечем гордиться: закончив подсчет, повар удовлетворенно кивнул и скрылся в недрах отеля.
Встреча с Икоркой сотворила немыслимое: лишила меня аппетита.
Я продолжал сидеть в зарослях, никем не замеченный, угрюмо наблюдая за резвящимися карпами, избегнувшими участи жертвы, пока на пруд не сошла вечерняя тень, и я не решил, что пора отправляться домой. Мисс Темпл Барр могла начать волноваться, и мне не хотелось опаздывать к ужину.
И в этот момент я заметил двух длинных чуваков самого гнусного вида, которые, крадучись, пробирались сквозь заросли каллы.
- Может, оторвем всем этим карпам головы? - предложил один.
Я напрягся, моментально оскорбившись. Еще не хватало мне тут соперников в охоте!
- Могу поспорить, это сильно расстроит леди управляющую! - сказал второй.
- Уж не говоря о первых постояльцах, которые попрутся с утреца к бассейну, чтобы поплескаться. Эй, мы можем закинуть дохлых карпов в джакузи!
- Дохлятина есть дохлятина, - ухмыльнулся второй. - Не будем пока возиться с такой грязной работой. Мы профессионалы. Давай-ка прикинем, что к чему, и родим что-нибудь по-настоящему уродское.
- Если кто-то и способен это сделать, то это ты, Вито.
Я в своей засаде среди листьев каллы не мог не согласиться с последней сентенцией. Мамочка Вито родила нечто по-настоящему уродское много лет назад.
Мне хотелось зарычать, но не следовало выдавать этим двум ублюдкам моего присутствия.
Вот так всегда. Похоже, мисс Темпл Барр снова вляпалась в самый эпицентр какого-то предстоящего шахер-махера. К счастью, Полуночник Луи очень вовремя прибыл в свою бывшую резиденцию, чтобы всех спасти. Как обычно.
Очень жаль, что мисс Икорка столь скептически отнеслась к моим возможностям, но и эти два мерзавца еще не знают, с кем связались. Что ж, я покажу своему дитяти, что за борец с организованной преступностью ее старик, и ей придется научиться проявлять уважение к старшим!