– Вы женщина? – подал голос Марк.
– Нет, – дернулось блюдце.
– Значит мужчина, – сделал логичный вывод Марк, и мы замолчали, не зная толком, о чем дискутировать дальше.
– Скажите, это вы здесь дебоширите? – наконец, задала я наболевший вопрос.
– Да! – резво прыгнуло блюдце в противоположную сторону круга.
– А зачем? – приподнял одну бровь Марк. – Что мы вам плохого сделали?
– Вы нарушаете покой, – прочитала Божена. – Немедленно убирайтесь из этого дома.
– Как же, сейчас, – фыркнула я, позабыв про уважение к призракам. – Во-первых, это теперь наш дом и мы имеем на него полное право, во-вторых, я за него столько денег отвалила, что теперь меня отсюда ничем не вышибешь!
– Вы должны уйти, – настаивал призрак. – Вы не можете здесь оставаться, я вас изгоню!
– Мы будем бороться, – заверил Марк. – И нечего тут командовать.
– Жизни не дам, – в свою очередь пообещал призрак. – Сгною!
– Мы в долгу не останемся, вы нас еще не знаете, так что не известно, кто кого быстрее сгноит.
– Уходите! – потребовал Текина и блюдце, вылетев из-под пальцев Божены, упало на пол и разбилось.
– Он еще и посуду бьет! – воскликнула я.
– Тише ты, – предупредила Божена, – он может рассердиться.
– Подумаешь, какая цаца, – изволила негодовать я. – Что это еще за новости! "Уходите"! Как будто мы пришли, вселились и живем! Да, мы пришли, вселились и живем, но этот дом мы купили и я могу этому, как там его, бумаги показать. Сбегать? Принести?
– Думаю, не стоит, – остановил Марк, – навряд ли они смогут его утихомирить.
– Значит, нам придется терпеть его выходки всю жизнь? Предупреждаю, с домом я не расстанусь!
– Надо что-нибудь придумать. – Марк встал со стула и принялся мерить спальню шагами. – Может найти кого-нибудь, кто сможет выдворить его отсюда? Как он сказал, его зовут?
– Текина, – вздохнула Божена. – Странное имя.
– Надо его выкурить отсюда, – проворчала я. – Он своё отжил, пусть даст пожить другим.
– Следует обратиться к специалистам, – решительно сказала Божена. – Своими силами мы вряд ли справимся.
– А где мы найдем специалистов? – спросил Марк. – По объявлениям в газетах или есть специальные агентства?
– Нет, это не то, в агентствах сидят одни шарлатаны.
– А где же искать не шарлатанов? – я готова была отправиться на поиски немедленно.
– Мне надо подумать, – сказала Божена. – К утру я наверняка что-нибудь соображу.
– У тебя будет масса времени, потому что спать ты не сможешь, – заверил Марк. – Текина сдержит свое слово. Если хочешь, можем пойти поиграть в бильярд, ты играешь, Божена?
– Пару раз ударяла клюшкой мимо шара и все, если вы меня научите, будет здорово.
– Хорошо, только это называется не "клюшка", а "кий".
Мы спустились вниз и гоняли шары почти до двух ночи, стараясь не обращать внимания на бесчинства Текины. Мало того, что он устроил жуткий тарарам, он еще и принялся писать на стенах всякие гадости и угрозы. Это было похоже на копоть, но оттиралось легко. Решили все убрать утром, когда этот гад угомонится окончательно, потому что стоило вытереть стену, как там сразу же появлялось что-нибудь новенькое. Мы махнули рукой и продолжили играть, у Божены получалось все лучше и лучше, она почти перестала попадать кием то мне в плечо, то Марку в спину.
Текина мучил нас по полной программе, но мы, решив переупрямить занудливого призрака, непринужденно беседовали и делали вид, будто всю жизнь со всем этим имеем дело и видали кое-что похуже. В конце концов, нам все-таки надоело и, свернув для Божены большие ватные тампоны в уши, по размерам больше напоминающие бананы, мы отправились спать. Предоставив Текине беситься сколько его неугомонной душе угодно, мы с Марком, уснули на зло ему, причем уснули крепко и счастливо.
* * *
Утром нас разбудила Божена. Она уже была одета, накрашена и рвалась в бой.
– Мы идем в церковь! – сообщила она. – Собирайтесь! Быстро!
Мы с Марком поспешно оделись и помчались вслед за нею. В столовой Божена сунула нам в руки по чашке кофе, по бутерброду и дала на все минуту. По ее истечении, она вытолкала нас на улицу, подгоняя к машине – видимо Текина здорово достал ее за ночь, мы-то с Марком уже немного привыкли, а вот Божена…
– Давайте скорее, – цедила она сквозь зубы. – Начнем с церкви, если ничего не выйдет, будем думать дальше.
Марк завел машину, и мы помчались за спасением. Церковь отыскали быстро, она была маленькая, беленькая, очень симпатичная и внушала доверие. Мы постарались сделать благообразные лица и вошли внутрь. Божена вырядилась в потрясный голубой костюм: юбка и пиджак, а я в белую блузку и бежевые брюки, которые из-за ширины можно было вполне принять за юбку, так что выглядели вполне пристойно.
В церкви горели свечи, пахло уже знакомым нам ладаном, и отовсюду смотрели суровые лики. Мы огляделись в поисках какого-нибудь живого лица. В дальнем углу стоял молодой человек в черной рясе и беседовал с крошечной сморщенной старушкой. Мы потихоньку стали подкрадываться поближе. Молодой человек дал старушке поцеловать свою руку и отпустил восвояси, к этому моменту мы подошли почти вплотную, сверля его настороженными взглядами.
– Вы что-то хотели? – спросил он, ласково глядя на Божену.
– Да, нам надо кое-что узнать, – откашлялся Марк. – Кто у вас тут главный?
– Главный? – молодой человек посмотрел на большую икону, висящую неподалеку. – Вообще-то Господь Бог, но, может, вам нужен кто-нибудь из служителей?
– Да, мы это и имели в виду.
– А по какому вы вопросу?
– Нам надо избавиться от привидения, он нас уже достал, – пояснила я.
Молодой человек посмотрел на меня так, будто только что заметил. Естественно, на фоне Божены меня и не различить.
– От привидения? – переспросил он.
– Да, его зовут Текина.
– Пойдемте со мною.
Гуськом мы двинулись вслед за ним. Молодой человек привел нас к группе священников, что-то обсуждавших между собой.
– Отец Леонтий! – позвал он.
От группы отделился кряжистый дед с длинной серой бородой. Он подошел к нам и с одобрением посмотрел на Божену.
– Отец Леонтий, у этих людей проблемы, выслушайте их.
Спихнув нас Леонтию, он поспешно ретировался.
– Что случилось, дети мои? – басом пропел он.
– Все дело в том, – снова чинно откашлялся Марк, – что в нашем доме бесчинствует привидение и не дает нам никакой жизни, нельзя ли что-нибудь предпринять?
– Диавол лукавый, – сразу же выдал диагноз отец Леонтий. – Освятить требуется дом.
– Давайте, – согласилась я. – А что для этого требуется?
– Пять тыщ.
– Сколько? – изменился в лице Марк.
– Пять тыщ, сын мой.
– А дешевле от дьявола никак не избавиться?
– Нет, никак.
– Пойдемте отсюда, – рассердился Марк, – сами что-нибудь придумаем!
– Три! – крикнул нам вслед отец Леонтий.
– Больше одной не дам!
– Нет, сын мой, – развел руками отец, – этого мало. Не скупись на благое дело.
– Я не скуплюсь, но денег у меня нет, я их в подвале не печатаю, а зарабатываю. Пять тысяч не могу заплатить, три тоже, вот, тысяча еще терпимо. Больше не дам.
– Хорошо, – скорбно кивнул отец. – Давай адрес.
Марк нацарапал на листочке наши координаты и протянул священнику.
– К четырем прибудем.
Он сунул листок куда-то в складки одежды и поплыл обратно к своей компании, а мы вышли на улицу.
– Ой, не внушает он мне доверия, – вздохнула я, мысленно прокручивая массу вариантов, как потратить тысячу. Жалко ее было безумно!
– А что остается делать? Кто знает, вдруг что-нибудь и получится.
Мы заехали в пару магазинов, купили кое-чего из продуктов и отправились домой.
Отмыли стены, все прибрали, пообедали и стали ждать наших избавителей. Чтобы скоротать время, я решила нарисовать Боженкин портрет. Она сбегала наверх, оделась пошикарнее, уложила волосы, поправила косметику, и ослепительная вернулась обратно. Я усадила ее в гостиной у камина, расставила подсвечники со свечами, и принялась за дело. Марк время от времени заглядывал к нам и мешал дурацкими советами, типа: "Не забудьте глаза цвета морской волны, лучше сразу три штуки".
Ровно в четыре, на шикарном авто прикатили священники. Их было четверо и все в рясах, мы их встретили и проводили в столовую. Отцы тут же расселись за стол и выжидательно посмотрели на меня.
– Может, хотите что-нибудь перекусить? – догадалась я.
Священники синхронно закивали. Мы с Боженой быстренько накрыли на стол и предложили еще и по рюмочке, на что они закивали еще энергичнее.
Наевшись и напившись, отцы все же решились взяться за дело. Священники облазили весь дом, все осмотрели, сокрушаясь, что чуть ли не в каждой комнате у нас пристанище сатаны и, в конце концов, всем стало ясно – в нашем доме существует лифт, на котором можно уехать прямиком в преисподнюю.
Повздыхав и покачав головами, священники стали подготавливаться к изгнанию нечистой силы. На стенах они мелом нарисовали большие кресты, рядом прилепили свечки, но они то и дело отлеплялись и падали на пол.
– Сатана обрывает, сатана! – причитали священники и прилепляли снова.
Марку это скоро надоело, он принес липкую ленту, приделал свечки как надо и сатана тут же успокоился. Потом из большой кожаной сумки отец Леонтий достал какую-то штуку, запалил в ней ладан и принялся раздувать дым по всему дому. Остальные раскрыли молитвенники и хором принялись что-то быстро неразборчиво читать. Этим они занимались около часа, потом пожелали нам всего хорошего, забрали тысячу и уехали. Глядя им вслед, мы скорбно молчали.
– Думаете, поможет? – тусклым и пыльным голосом произнес Марк.
Мы с Боженой пожали плечами. Честно сказать, я слабо верила в успех предприятия, но Марку говорить об этом не стала, чтобы не расстраивать его окончательно.
Глава девятая: "Не счесть алмазов в каменных пещерах"
Ночью началась старая песня. Озлобленные до предела, даже не сколько на призрака, сколько на священников, мы сидели в столовой и разрабатывали кровавые планы. Более решили никому не доверять, тем более что денег почти не осталось.
– Завтра прибудет самолет за саркофагами, – сказал Марк. – Я поеду сопровождающим, чтобы уж точно ничего не стряслось. Институт должен мне выдать средства на продолжение экспедиции и заплатить за проделанную работу, так что с голода не умрем.
– А я возобновлю рисование картин, вдруг начнут продаваться.
– Давай, Ива, – поддержала Божена, – нарисуй штук пять "Леди Лаур", я помогу тебе продать, в крайнем случае, раскидаю по знакомым или по мужьям, они мне точно не откажут.
– Я не могу писать одно и тоже. Это будут разные картины, но ничуть не хуже "Лауры". Кстати, Марк, давай повесим картины на стены и мои, и найденные в подвале.
– Давай.
Подвальные портреты повесили в гостиной, девушку с догом определили в нашу с Марком спальню, "Лауру" Божена вытребовала в свою комнату, а "Мальтийский Замок" вывесили в холле.
Ночью, ни с того ни с сего, разразился ливень. За его шумом не так были слышны проделки Текины, и спали мы спокойно.
Рано утром приехал фургон. Я сквозь сон слышала, как выносили гробы, к которым уже успела привыкнуть. Спать хотелось так сильно, что я даже не вышла попрощаться с тутенхамонами. Марк заскочил в спальню, поцеловал меня, потрепал за ухо храпящего в ногах Фредерика и умчался.
Окончательно я проснулась часов в одиннадцать. Дождь лил как из ведра, в доме было сыро, промозгло и противно. Я спустилась вниз. Божена готовила завтрак, напевая что-то собственного сочинения.
– Доброе утро, сонное царство, – приветствовала она, – ну и дрыхнуть же ты горазда.
– Под дождь так сладко спится, – я зевнула и принюхалась. От кастрюлек на плите исходил чудесный аромат.
– Боженочка, что у нас на завтрак? – я присела за стол.
– Уже скорее на обед. У нас жульен, рагу по-французски, салат со спаржей и картофель по-деревенски. Что ты будешь?
– Все! – обалдела я от такого количества деликатесов. – Буду есть, пока не тресну!
Мы позавтракали, попили кофе, и мне в голову пришла идея.
– Слушай, – сказала я, – где-то здесь, в липах, похоронена Лаура, давай поищем ее могилу.
– Зачем?
– Не знаю, но очень хочется, вдруг родится сюжет для новой картины.
– Но такой дождь! Ты не можешь рожать сюжеты дома, в тепле и сухости?
– Нет, не могу, в тепле и сухости только конфетные фантики рисовать. Идем, не раскиснем.
Уж если мне в голову что-то втемяшилось, то это всерьез и надолго. Мы оделись, взяли зонты и отправились на разведку. Лип оказалось очень много, я даже и не представляла, что являюсь владелицей такого леса! Мы брели по заросшим дорожкам наугад, но, в отличие от меня, Божена запоминала дорогу, чтобы не заблудиться.
– Боже мой, как здесь красиво, – восторгалась я. – Я таких деревьев сроду не видала. И это все мое! Даже не верится! Я, пожалуй, тоже здесь похоронюсь! Вон под тем деревом, или нет, вот под этим… одно другого лучше!
– Подожди выбирать, где тебе похорониться, мы еще с тобой лет двести поживем, а там видно будет.
Деревья расступились, и перед нами открылась невероятная картина.
– О… – только и смогла произнести я.
Мы стояли на берегу заросшего кувшинками озера. В зеленых зарослях виднелась небольшая белая часовня, окруженная плакучими ивами. Неземной красоты деревья обрамляли воду живой зеленой рамой. Над озером стелился туман, в безветренной тишине моросил легкий, почти невесомый дождик и все вокруг казалось нереальным, особенно белая часовня на берегу…
– Ивка, – только и смогла выдохнуть Божена, – и это тоже все твое?
– Кажется, да, – прошептала я, совершенно потеряв голос от восторга.
Теперь Текина точно может ни на что не рассчитывать, из этого дома меня можно будет вынести только в гробу.
– Пойдем, посмотрим часовню?
Я кивнула, и с трудом передвигая одеревеневшими от счастья ногами, поковыляла к часовне. Двери оказались не заперты. Мы приоткрыли их и засунули внутрь свои любопытные головы. В часовне нас поджидал еще один сюрприз. В центре красовалась большая мраморная гробница, а рядом с нею коленопреклоненный ангел в человеческий рост. Голову ангел склонил над гробницей, а руки молитвенно сложил на груди. Над головой ангела распахнулись большие красивые крылья, по плечам сыпались длинные локоны, а несколько прядей развевались так, словно откуда-то дул ветер. Ангельский лик был точной копией лиц девушек с портретов, найденных в доме.
– Здорово. Как красиво!
– Вот, значит, где похоронена Лаура, – благоговейно прошептала я. – Какой ангел! Настоящее произведение искусства!
Теперь уж я точно знала сюжет своей будущей картины. Я принялась ее уже мысленно рисовать, но Божена прервала творческий полет:
– Ива, пойдем домой, у тебя все ноги мокрые, не дай бог простудишься.
Но я все никак не могла сдвинуться с места. В конце концов, Божена силком оторвала меня от созерцания ангела и вытолкала из часовни. В туфлях у меня и вправду прилично хлюпало. Мы закрыли за собою двери, чтобы никто ненароком не забрел в часовню и не нарушил покой Лауры, не потревожил уединение ангела.
Дождь лил все сильнее, и я окончательно замерзла. Обувь настолько промокла, что я спокойно могла бы ее снять и идти босиком, разницы не было бы никакой. Божена все время сокрушалась по этому поводу и прочила мне воспаление легких. Я просила ее не каркать, но, видимо, было уже поздно. Мы пришли домой и ровно через полчаса я начала чихать и кашлять. У меня всегда это очень быстро происходит – раз, два и заболела.
– Ну вот, далась тебе эта могила в такой дождь, – выговаривала Божена. – Теперь вот, заболела, что я Марку скажу?
– Ну, я же не виновата, что мгновенно простужаюсь, – гнусавила я из-под одеяла, – очень уж хотелось прогуляться.
– Вот, прогулялись на свою голову!
Я лежала в кровати в ночной рубашке, в боженином лохматом свитере и в зимних носках Марка. Во всем этом я потела и страдала, но ничего снять не разрешалось. Божена перерыла весь дом и не нашла ни одной таблетки, чем была страшно возмущена. Тогда она решила лечить меня своим способом. Из холодильника подруга извлекла бутылку вина, подогрела его в кастрюльке, налила мне этого дела полную кружку, насыпала туда еще корицы, сахара, выдавила пол лимона и сказала:
– Пей.
– Что это? – недоверчиво принюхалась я.
– Глинтвейн, пей, давай.
– А нельзя мне просто винца? Я бы с удовольствием…
– Пей и не рассуждай, – приказала Божена, и я покорно принялась глотать ее варево. Оказалось так вкусно, что отныне и навеки, я решила пить только горячее вино!
Прикончив всю кружку, я основательно окосела, и меня потянуло на разговоры. Вспомнила, что еще не расспрашивала Божену о ее сыне.
– Божена, а как там твой Влад? Здоровенный, наверное, стал.
– Под потолок и совсем от рук отбился. Всего восемнадцать, а уже вовсю с девчонками развлекается, просто какой-то кошмар.
– А что, лучше, если бы он развлекался с мальчишками?
– Господи, Ива, ну что ты говоришь такое? Еще чего не хватало!
– Тогда я не понимаю твоего ужаса. Помнется, он был очень красивым мальчиком, так что все логично.
– Сделает меня бабушкой раньше времени, вот и будет – "логично". Ты только представь, я – и вдруг бабушка! Все, конец жизни!
– Ерунда, мне, например, в шестнадцать лет казалось, что двадцать – уже старость. А вот сейчас скоро тридцать будет и ничего… господи, мне скоро тридцать… Страх и ужас. Давай еще винца нагреем?
Напившись глинтвейна, мы поболтали еще немного, и меня сморил сон.
Проснулась я глубокой ночью, и мне показалось, будто за стеной Божена с кем-то беседует. Сначала я приняла это за горячечный бред, но, прислушавшись повнимательнее поняла, Боженка действительно разговаривает. Я жутко заинтересовалась и, обуреваемая любопытством, выбралась из недр кровати. Спотыкаясь в огромных носках Марка, я вышла в коридор и снова прислушалась. Вне всякого сомнения, какой-то разговор доносился из комнаты Божены и, хотя доносился только ее голос, я все же могла предположить наличие собеседника, потому что Божена никогда не разговаривала сама с собой. Я подкралась к двери и приложила к ней ухо.
– Ужасная история! – раздался возглас Божены, и я тут же вломилась внутрь. Что еще за ужасные истории без меня?
– Божена, с кем ты тут говоришь?
– Тише ты, – зашипела она. – Не кричи!
– А что такое? Кто тут у тебя?
Боженка сидела за столиком, найденным в подвале, на нем лежал лист картона с кругом для спиритического сеанса и блюдце.
– Не мешай, я разговариваю с Текиной.
– Да? – опешила я от таких новостей. – А чего вдруг?
– Решила поконтактировать с ним спокойно, без вашего участия. И мне все удалось!