* * *
День начался для нас в шесть утра, пришлось долго будить Лаврика и столько же ему объяснять, что прогулка сегодня состоится гораздо раньше обычного. Наспех умывшись, Тайка схватила поводок, собаку и они умчались во двор, я же принялась спешно готовить завтрак. Наш поезд отправлялся в город на Неве в девять часов тридцать минут по московскому времени и опоздать на него мы не имели права, иначе двойная покупка билетов грозила основательно подорвать и без того хилый бюджет нашего путешествия.
Быстренько пожарив яичницу с колбасой и сварив на двоих кофе, я впрыгнула в свои неизменные штаны, майку и принялась сооружать походную прическу. Чтобы волосы не болтались и не собирали грязь со всего плацкарта, я гладко зачесала и закрутила их в дульку. Видок, конечно, аховый и уши торчат, зато вши не заведутся. Не подумайте, что я так сильно боюсь плацкартных вагонов, просто мало ли что…
– Сена, мы пришли! – раздалось из прихожей.
– Ура.
Я спешно насыпала в миску Лаврентия сухого корма, сменила воду и чмокнула настороженный песий нос – Лавра беспокоила вся эта суета.
– Скоро вернемся, масенький, – обняла я своего лучшего четвероного друга, – Владичек тебя приедет развлекать, так что не грусти. До встречи, лапушка. Дай лапу!
Лавр чинно протянул мне свою лапищу, и мы с Таей по очереди пожали ее на прощание.
А на улице в этот ранний час было очень даже прохладно. Небо затянуло грязно-серыми тучами и, кажется, собирался дождь. Дожидаться маршрутки было некогда, мы поймали такси и через восемь минут были на Выхино.
– Расступитесь, расступитесь! – как танкер перла Таюха, проталкивая впереди себя туго набитую дорожную сумку.
– Простите, извините, – семенила я сзади.
Народу в метро уже набилось прилично, народ никогда не спал, он все время куда-то ехал.
На Ленинградский вокзал мы прибыли ровно в девять утра, еще оставалось время купить пару газет, чтобы не скучать в пути.
Пока Тая закупала прессу, я старательно вращала головой по сторонам, высматривая, на каком же табло указан номер нашего поезда. Вокзал гудел, как встревоженный улей, туда – сюда сновали встречающие и отъезжающие, катились тележки с громадными сумками, и над всем этим разносился запах поездов, куриц гриль и растворимого кофе. Я уже сто лет никуда не ездила, давно не была на вокзалах, поэтому от всего этого у меня слегка закружилась голова.
– Сена, чего у тебя такой обалдевший вид? – Тая сунула мне в руки стопку газет. – Идем, наш паровоз отчаливает через пятнадцать минут.
Разумеется, наши места оказались у самого сортира, нам как всегда везло по крупному, оставалось надеяться, что нашими соседями не станет какая-нибудь мамаша с крошечным постоянно орущим карапузом или пьяные болельщики "Спартака".
Убрав сумку под сидение, я положила газеты на столик и уставила в окно. Почти всегда дорога, рельсы, поезда повергали меня в романтическое настроение и я даже принималась пописывать стихи, вот и сейчас я, затаив дыхание, ожидала прихода вдохновения.
– Опять не повезло с местами! – раздался чей-то голос.
Я повернулась и увидела двух симпатичных парней с сумками.
– Зато нам повезло с соседками! Привет девчонки!
– Привет, – заулыбалась Тая.
Парни присели напротив и принялись выставлять на стол бутылки пива. И я поняла, что стихи мне писать будет некогда.
Глава шестнадцатая
Веселые и пьяные выкатились мы на питерский перрон в десятом часу вечера. Со своими прекрасными попутчиками Витей и Сашей прощались долго, как с родными, клялись друг другу в вечной любви и преданности, кажется, даже менялись адресами и телефонами. Потом Тая посмотрела по сторонам, поняла, что мы находимся в чужом городе в поздний час, и занервничала.
– Сейчас возьмем такси, – икнула я, – не беспокойся.
В сравнении с московскими ценами питерское такси оказалось просто дармовым. Мы ввалились в машину и повелели везти нас в гостиницу "Молодежная".
В такси нас неслабо укачало и уморило, да так, что и саму гостиницу, и момент заселения в нее я воспринимала в каком-то густом тумане. Тая все время пихала меня, толкала сумкой, кричала на меня, ругалась, я же сонно кивала и ничегошеньки не соображала.
– Сядь сюда! – Тая поняла, что толку от меня все равно не будет. – Садись уже, несчастье!
Она толкнула меня на диванчик, сунула мне под ноги сумку и куда-то ушла, оставив меня одну в пустынном гостиничном вестибюле. Я устроилась поудобнее и тут же задремала. Немыслимое количество пива, выпитое в дороге, подкосило мой организм.
Серия хороших тычков в бок привела меня в чувство.
– Вставай! Вставай, бесполезный ты человек!
– М-м-м-м-м! – запротестовала я против "бесполезного человека", с трудом разлепляя ресницы.
– Держи свой паспорт! Пошли в номер! Вставай же, горемыка!
Подхватив сумку и перебросив меня через плечо, Тая потопала к лифту, ругаясь сквозь зубы на мой счет. Но я вышла из строя окончательно и бесповоротно.
Потом мы шли по какому-то длинному коридору, долго не могли открыть какую-то дверь и, наконец, попали в какую-то комнату с двумя кроватями. Сбросив тапки, я упала поперек кровати и приготовилась отключиться.
– Какая же ты, Сена, дохлая! – чем-то громыхала подруга. – Прямо позор, а не человек!
– Откуда она взяла столько феназепама? – сквозь сон пробормотала я.
– Чего? – прекратила на минуту ругать меня Тайка. – Что ты там бредишь?
– Я говорю, интересно, откуда она взяла столько феназепама? – я с трудом приняла вертикальное положение, решив все-таки раздеться перед сном и лечь нормально. – Если не ошибаюсь, такой сильнодействующий препарат продается по рецепту. Откуда она взяла в Питере, на гастролях, четыре пачки?
Тая в недоумении смотрела на меня, потом рассердилась.
– Да ну тебя, Сена! Ложись спать горе-пьяница!
– Нет, ну а все же, – упорствовала я, пытаясь стянуть через голову майку, голова почему-то в вырез не пролезала.
– Откуда я могу знать? Ложись спать, утро вечера…
– Страшнее.
Уже сейчас я внутренне содрогалась, представляя, как здорово буду чувствовать себя утром.
* * *
Сквозь ресницы тускло брезжил свет, Головная Боль раскалывала черепную коробку на сотню маленьких частей… я застонала и подняла веки. Прямо напротив меня, за низким полированным столиком сидела Тайка и лопала бутерброд с колбасой. Рядом стояла открытая бутылка шампанского "Советское".
– Проснулась, Нефертити? – заметила Тая мои слабые попытки воскреснуть.
– Сколько времени?
– Почти час дня.
– Сколько?! – я постаралась приподняться и сесть, но это плохо получилось.
– Обед уже, голубушка, обед, никак не могла тебя разбудить, думала ты и впрямь померла. Шампусику тебе налить? Холодненькое.
Тошнота душной волной захлестнула мой отравленный пивом организм.
– А минералочки нет?
– Минералочки нет, в буфете была только водка, пиво и вот, шампунь. Слушай, а гостиница какая ужасная, форменный клоповник! У нас еще номер приличный, наверное, люкс.
– А ты куда вчера поселялась? – держа голову обеими руками, я сползла с кровати.
– Не помню, – честно призналась подруга, не прерывая трапезы. – Думаешь, я была трезвее тебя? Как бы не так, просто я человек ответственный, а когда у тебя на руках вещи, деньги, документы и пьяный журналист, поневоле начнешь двигаться. Давай я тебе все-таки плесну шампусику, смотреть на тебя страшно.
– Я умыться хочу, – плаксиво сообщила я. – Где моя зубная щетка?
– Все в ванной.
Пока я трясущимися руками совершала омовение, Тайка закончила обедать и вся из себя довольная жизнью отправилась на балкон любоваться питерскими пейзажами. Мне же было настолько плохо, будто накануне я пила синильную кислоту, а не банальное, пошлое, отвратительное пиво. В Тайкин стакан я налила шампанского, подождала пока осядет пена, и принялась осторожно глотать, прислушиваясь к реакции организма в случае чего, готовая в любой момент броситься к унитазу. Нет, все-таки пить это очень, очень и очень плохо.
– Сен, иди сюда, – позвала с балкона Тая, – вдохни малость кислорода.
Я взяла стакан и поплелась на зов. В Петербурге шел мелкий дождь.
– Что ты там вчера плела про феназепам? – Тая пристально рассматривала обыкновенные типовые многоэтажки, видимо пытаясь среди них отыскать признаки знаменитой питерской архитектуры.
– Что? – я подставила мордашку свежему ветерку и мелким капелькам дождя, надеясь, хоть немного унять боль в голове.
– Вчера ты что-то несла про феназепам, – терпеливо произнесла подруга, – хотела узнать, откуда она взяла такое количество на гастролях.
– И что?
– Так, ясно, ты еще не в форме. Пей шампанское, а я пойду, попробую выяснить у дежурной или администратора, где тут проживает продюсер Ольга.
– Мы не знаем ее фамилии, как ты будешь ее искать?
– Сена, как ты думаешь, где Аида глотала таблетки? Прямо на сцене? Откуда ее увозила скорая? Из гримерной? Она делала это здесь, в гостинице, и уж наверное всем и каждому известна эта история, а значит все знают, где живет продюсер самоубийцы.
Деловая Тайка ушла, а я осталась стоять на балконе, прижимая ко лбу прохладный стакан с шипучкой. В больном мозгу смутно плавали какие-то размытые образы, а тело слегка покачивало, будто я все еще ехала в поезде…
Когда Таюха вернулась, я все еще торчала на балконе.
– Я все выяснила, – в руках у нее был листок бумаги, – Оля живет этажом ниже в триста пятом номере. Ты не хочешь привести себя в человеческий вид и пойти со мной?
Я не хотела.
– Сена, что за дела? Мы зачем сюда приехали? Я что, должна все сама, одна делать? Мы так не договаривались! А ну, собирайся!
Делать нечего, борясь с тошнотой и головокружением, я принялась собираться. Как вести расследование в таком состоянии я не имела ни малейшего представления.
– На, выпей еще, – Тайка плеснула в стакан шампанского и сунула мне в руки.
– Не могу… – пискнула я.
– Пей, кому говорят, – грозно рыкнула подруга, – станет лучше!
– Хуже…
– Хуже уже некуда. Слушай, ты часом тайком не потребляла водку в тамбуре?
– Да ты что!
– Странно, откуда же у тебя такое похмелье?
– Ребята же покупали пиво на каждой станции, видать я слишком много намешала городов.
– Ладно, давай, пей, одевайся и пошли, на вот еще жвачечку пожуй.
Едва ли не силком она влила в меня полстакана шампанского, помогла справиться с одеждой, повозила по голове расческой, сунула в рот четыре подушечки "орбита" и вытолкала из номера. Обалдевая от собственного нечеловечески мятного дыхания, я поползла вслед за Тайкой к лифту. О том, чтобы пешком спуститься на этаж ниже по лестнице не могло быть и речи.
Немного поплутав по плохо освещенному коридору, мы отыскали триста пятый номер, и Тая деликатно постучала. Дверь распахнулась, на пороге стояла высокая красивая девушка с короткой стильной стрижкой. Эффектная брюнетка выжидательно уставилась на Таю, за ее спиной позорно покачивалась я, аки былина на ветру.
– Здравствуйте, – деловито начала Тая, – вы Ольга?
– Да.
– Продюсер Аиды? – на всякий случай уточнила подруга.
– Да, а в чем, собственно дело?
– Мы из детективного агентства "Фараон", хотели бы задать вам несколько вопросов, касательно Светланы Масляковой.
– Я не понимаю, – девица приосанилась, даже не думая пропускать нас в номер, – какое детективное агентство? Причем тут я и Света?
– Если не ошибаемся, у Светланы была попытка суицида?
– Это никого не касается, у нее был обычный нервный срыв после неудачного концерта.
– Касается, – насупилась Тая, – нас нанял ее друг Юрий, он считает…
– Юрий? – тщательно накрашенные губы красавицы дрогнули в усмешке. – Ах, Юрий, теперь-то все понятно. Вам он, небось наговорил бог знает чего, что Свету травят, что некто заказывает разгромные статьи специально для того, чтобы довести ее до самоубийства?
– Ну… в общих чертах вы правы.
– Юра давний и очень назойливый Светин поклонник, у молодого человека серьезные проблемы с психикой, он состоит на учете в психоневрологическом диспансере, однажды мы даже были вынуждены нанимать охрану, чтобы оградить Свету от его домогательств. Юра уже не знает просто, каким образом до нее добраться, вот и выдумывает всякую чушь. Мне очень жаль, если он дошел уже до детективного агентства и причинил вам столько беспокойства.
В моем организме что-то предательски булькнуло.
– Но… а как же попытка самоубийства? – не желала сдавать позиций Тая. – Что послужило причиной?
– Этого я сама еще толком не знаю, но это происходит уже не в первый раз, просто у Светы нешуточные проблемы с алкоголем и на этой почве бывают серьезные срывы. Мне просто не надо было оставлять ее одну, но так сложилась ситуация…
– А откуда у нее было столько таблеток?
– Видите ли, – Ольга прислонилась к дверному косяку, – пару раз она лежала в клинике с депрессией, врач выписывал ей успокоительное, рецепты Света всегда хранила в кошельке. Сами понимаете, купить лекарство в любой аптеке не составило труда. Это тоже мое упущение, но я всего лишь продюсер, а не нянька, не врач, не телохранитель. К счастью, я во время успела вызвать скорую, через пару дней Света уже сможет выйти из больницы, мы вернемся в Москву, где я передам ее семье, и пусть уже они о ней заботятся. Надеюсь, я ответила на все ваши вопросы?
– В общих чертах, – нехотя повторилась Тайка.
– А теперь прошу простить, у меня совершенно нет времени. Всего доброго, еще раз извините, что все так получилось.
– Ничего страшного. До свидания.
Дверь захлопнулась перед нашими носами.
– Шарман, – вздохнула Тайка. – Пошли, дружок.
Мы неторопливо потопали к лифту. Нажав на кнопку, Тайка удрученно поковыряла ногтем стену. Я напряженно думала, насколько мне это позволяла больная голова. Что-то было не так, что-то в словах Ольги насторожило мое подсознание, но сознание отчаянно тупило и не желало пропускать информацию на поверхность.
Поднявшись в номер, Тая достала из бумажного пакета три бутерброда и выложила их на тарелку.
– Будешь?
– Я бы чайку…
– Чайку нету, – она взяла бутылку и посмотрела, сколько в ней еще осталось. – Будешь или я допью?
– Допивай.
Я открыла балкон и присела на край кровати. Да что же там не так? Что меня насторожило?
– Что, идет напряженная мозговая работа? – с набитым ртом произнесла подруга.
– Погоди-ка…
Я сделала над собой мощное усилие, в сознании сверкнул проблеск, и я поняла, что именно показалось мне странным.
– Тай, Юра говорил, что Аида сирота, верно?
– Ну?
– А Оля, только что заявила, что как только они вернутся в Москву, она передаст ее семье, чтобы семья о ней заботилась. Так ведь?
– Так…
– Продюсер своему певцу достаточно близкий человек, она не может не знать, что у Светы нет семьи.
Тая сильно озадачилась. Пока она стояла посреди комнаты в глубочайших раздумьях, я тихонечко присела на кроватку и стала клониться к подушке.
– Куда? – рыкнула Тая. – Куда это ты пристраиваешься?
– Поспать маленько, – залепетала я, норовя прикрыть ножки краем покрывала.
– Сена, я не могу работать одна! Ночью поспишь, пойдем опять к Ольге!
– Таечка, ну пожалуйста, мне нужно поспать хотя бы полчасика, иначе я не смогу поехать в редакцию "Белых ночей", ну прошу тебя, не будь скотобазой, сходи к Ольге сама.
– С тобою, Сена, пропадешь!
– Тай, ну разве я виновата? Кажется, я отравилась, – я заерзала, устраиваясь поудобнее и закрывая глазки, – похоже, я умираю…
– Ладно, спи, алконафт несчастный, так уж и быть, схожу сама, но только к репортеру поедем вместе!
– Да, да, да, – пробормотала я, стремительно засыпая, – все что захочешь, любой каприз, любая шалость…
Сквозь сон я еще услышала пару едких слов, потом хлопнула дверь и воцарилась благословенная тишина.
Глава семнадцатая
За недолгое Тайкино отсутствие я умудрилась выспаться и придти наконец-то в себя. Меня лишь слегка пошатывало и совсем немного подташнивало.
– Значит так, – Тая присела за стол и с суровым недоумением посмотрела на пустую бутылку из-под шампанского, мол, почему она сама собой не наполнилась, – Оля совсем не обрадовалась моему повторному визиту, но вопрос о семье ее не озадачил.
– Что она сказала? – я изо всех сил демонстрировала свое участие в процессе расследования.
– Что выразилась насчет семьи фигурально, что не имела в виду конкретную семью: маму, папу, бабулю, а подразумевала тех людей, которые о ней заботятся.
– А что это за люди?
– Я не спросила.
– Тая, – тяжело вздохнула я, – иди в третий раз, можешь уже входить без стука со словами: "свои, свои".
– Не пойду, – заартачилась подруга, – мы же знаем, что это друг ее дедушки.
– Мы знаем это со слов буйнопомешанного Юры.
– Не известно еще помешен он буйно или совсем не помешен, об этом мы знаем со слов Ольги, которую видели и знали ровно пять минут. Она тоже могла нагородить ерунды.
– В таком случае, городила она очень уверенно и правдоподобно, – я взяла с тарелки одинокий, основательно подсохший бутерброд с колбасой. – Юра не производил впечатление психического.
– А как, по-твоему, должен вести себя шизоид? Он может казаться вполне нормальным человеком, у нас половина правительства психи и маньяки, и ничего, вон какие речи толкают.
– Я совсем запуталась, – призналась я, вгрызаясь в заветревшуюся колбасу, – если кто-то из них врет, то кто?
– А может никто не врет?
Тайка встала с места, подошла к балкону и открыла его, запуская в номер прохладный сырой ветерок.
– Если никто не врет, то почему Юра звонит во все колокола о том, что Аиде угрожает беда, а Ольга даже после ее попытки самоубийства утверждает, что все в порядке?
– Не знаю, – Тая вытащила из сумки сигареты и зажигалку. – Как ты думаешь, журналист пойдет на контакт?
– Кто ж знает. Предлагаю ехать в редакцию, пока не завечерело.
– Ты очухалась?
– Да, практически.
– Слава богу, собирайся.
– Я уже собранная, одетая и готовая.
– Тогда найди газету и посмотри адрес! – не сдавалась Тайка, которой хотелось покурить в тишине и покое.
Я добросовестно принялась шерстить по сумкам, в поисках газеты. Нашлась она у меня, в "Белые ночи" были завернуты рыбьи очистки и потроха.
– Фу, – увидела это безобразие куряка. – Пропала газетка?
– Какой ужас, улика испорчена.
Я поспешно вытряхнула всю эту рыбью мерзость в мусорное ведро и принялась изучать измятые страницы в поисках строчки с адресом.
– Статья с Аидой пострадала?
Статья с Аидой пострадала больше всего.
– Ладно, – Тая швырнула окурок с балкона, – посмотрим на прилавках, не думаю, что это издание тут дефицит и раритет. Адрес нашла?
– Да, – я аккуратно оторвала полоску снизу страницы.
– Поедем на такси.
– А мы можем себе это позволить?
Как никак кассой заведовала Тая.
– Тут такое дешевое такси в сравнении с Москвой, что вполне можем к метро и не подходить.