Шейле Уоррен было лет сорок. Загорелая кожа, острый нос, ярко-голубые глаза и каштановые волосы. На лице глубокие морщины. Такие всегда появляются, когда много играешь в теннис или гольф или вообще проводишь время на солнце. Волосы она собрала в хвост, перевязанный белой лентой. В белом теннисном костюме она смотрелась очень даже неплохо, но все же не слишком спортивной. Наверное, больше слонялась, чем играла.
Она распахнула дверь и, махнув стаканом, показала мне, чтобы я входил. На дне звякнули кусочки льда.
- Думаю, вы хотите посмотреть, где у него лежала эта чертова книга, - сказала она так, словно речь шла об учебнике для восьмого класса.
- Конечно.
Она снова помахала стаканом:
- Люблю выпить чего-нибудь холодненького, когда возвращаюсь с корта. Там ужасно потеешь, и все такое. Принести вам тоже?
- Может быть, чуть позднее.
Мы прошли по вестибюлю длиной не меньше шести тысяч миль, через гостиную, которую они могли бы сдавать в качестве ангара для самолетов, и оказались в столовой размером в зал заседаний конгресса. Шейла Уоррен, покачиваясь, шла на шаг впереди.
- Кто-нибудь был дома в ту ночь, когда украли книгу?
- Мы были в Канаде. Брэдли строит в Эдмонтоне отель, и мы полетели туда. Обычно он летает один, но мы с ребенком тоже захотели, и он взял нас с собой.
"С ребенком".
- А прислуга?
- У всех семьи, которые живут в Маленьком Токио. Как только мы куда-нибудь уезжаем, они сразу же отправляются туда. - Она посмотрела на меня. - Полиция уже задавала мне эти вопросы.
- Я люблю их проверять.
- Ах, да, любите, - проговорила она.
Мы прошли по длинному коридору, выложенному плиткой, и попали в пещеру, оказавшуюся хозяйской спальней. В дальнем конце коридора я заметил отделанный мрамором атриум со множеством декоративных растений, а слева от него - стеклянные двери, выходящие на лужайку за домом и бассейн. В одной из дверей был вставлен кусок фанеры размером четыре на восемь. Напротив атриума на покрытой лаком черной платформе стояла кровать, а вокруг была расставлена черная лакированная мебель. Мы прошли мимо кровати к двери, ведущей в его гардеробную. У нее была своя собственная, с отдельным входом.
В его гардеробной я увидел трехстворчатое зеркало в полный рост и туалетный столик из черного гранита, а также примерно милю пиджаков, брюк и костюмов. Обуви хватило бы на целый американский город. Ковер около зеркала был скатан, и моим глазам предстал вделанный в пол сейф фирмы "Ситабриа-Уилкокс" таких размеров, что в нем вполне мог бы поместиться взрослый мужчина.
Шейла Уоррен махнула в его сторону стаканом и скривилась:
- Сейф Большой Шишки.
Крышка была сдвинута, совсем как у канализационного люка. Я заметил, что она из бронированной стали, в четверть дюйма толщиной, с тумблерами и предохранительными штифтами толщиной полдюйма. Все поверхности были покрыты черным порошком. Это поработали ребята из полиции, когда искали отпечатки пальцев. Все остальное казалось в полном порядке. У меня за спиной звякнули кусочки льда.
- Вы обнаружили сейф именно в таком виде?
- Он был закрыт. Это полиция оставила его открытым.
- А как же сигнализация?
- Полицейские сказали, что грабители, видимо, знали, как с ней справиться. Или мы забыли ее включить.
Шейла Уоррен слегка пожала плечами, словно ей надоело обсуждать одну и ту же тему. Она стояла, прислонившись к дверному косяку, и наблюдала за мной. Может быть, думала, что работа детектива - это чудесное представление, пропустить которое невозможно.
- Вы бы видели стекло, - сказала она. - Он принес сюда проклятую книгу. Ну и вот что случилось. Я прошлась босиком по ковру и до сих пор вынимаю осколки. Мистер Большая Шишка.
Последнее относилось не ко мне.
- Вам звонили? Может, вы получили письмо с требованием выкупа?
- За что?
- За книгу. Когда крадут что-нибудь редкое и известное, то делают это, как правило, чтобы продать обратно владельцу или страховой компании.
- Глупость какая! - поморщилась Шейла Уоррен.
Думаю, ее ответ означал, что с ними никто не связывался. Я поднялся с места:
- Ваш муж сказал, что у вас есть фотографии книги.
Она осушила стакан и заявила:
- Лучше бы он сам всем этим занимался!
И вышла. Может быть, стоит попросить Хэтчера задать ей все необходимые вопросы вместо меня. Впрочем, возможно, он уже это сделал. А может быть, позвонить в аэропорт, остановить самолет Брэдли и сказать ему, чтобы забирал свой чек, а с ним и эту работу. Не-е-а, не выйдет. Что может подумать Дональд Трамп?
Шейла вернулась уже без стакана, но со снимком восемь на десять, на котором Брэдли принимал нечто, похожее на фотоальбом, из рук величественного седовласого японского господина. Вокруг были и другие люди, все японцы, но все же не такие величественные. Книга была в темно-коричневом кожаном переплете и такая старая, что, если на нее нечаянно чихнуть, могла рассыпаться в прах. На снимке была и Джиллиан Беккер.
- Надеюсь, это то, что вам нужно, - заявила Шейла Уоррен, успевшая расстегнуть три верхние пуговицы своего теннисного костюма.
- Вполне, - ответил я и убрал снимок в карман.
- Вы уверены, что не хотите ничего выпить? - облизнув губы, спросила она.
- Абсолютно. Спасибо.
Она бросила взгляд на свои тапочки и воскликнула:
- Bay, шнурки проклятые!
Затем она повернулась ко мне спиной и наклонилась. Лично мне показалось, что шнурки в полном порядке, но бывает, что я пропускаю важные детали. Она некоторое время возилась с одним шнурком, потом с другим, а я тем временем вышел из комнаты. Мне удалось найти дорогу на кухню и выбраться на задний двор. Зеленая лужайка плавно спускалась к огромному бассейну в стиле греческого классического Ренессанса. Около него имелся обязательный домик с беседкой и круглым грилем. Я немного постоял у бассейна, оглядываясь по сторонам и качая головой. Что за люди! Сначала он. Теперь она. Ну и парочка.
Тот, кто влез в дом, судя по всему, знал код или где его найти. Это совсем не трудно. В один прекрасный день, когда никого нет дома, садовник потихоньку пробирается внутрь, натыкается на обрывок бумажки, на каких люди вроде Брэдли Уоррена записывают коды, а потом продает его нужному парню за хорошую цену. Или, например, Шейла распустила свои холеные ручки и дала оплеуху экономке, получающей за работу сотню баксов в неделю, а экономка сказала: "Ладно, сучка, ты мне за это заплатишь". И отдала шифр своему дружку, который как раз ищет работу. Продолжать можно до бесконечности.
Я обогнул бассейн, прошел мимо теннисного корта и дальше по границе владений Уорренов, а затем повернул к дому. Никаких тебе сторожевых собак, камер слежения и какого-либо другого охранного оборудования. По стене, идущей по периметру участка, не был пропущен ток, а сторожевая башня, если таковая и имелась, была замаскирована под пальму. Любой пацан с Голливудского бульвара мог бы вынести отсюда все, что угодно. Может, стоит туда отправиться и поспрашивать у детишек. Только на это у меня уйдет года три или четыре.
Вернувшись в дом, я обнаружил, что на одном из диванов в гостиной сидит по-турецки девочка-подросток. Она рассматривала огромную книгу, которая вполне могла быть озаглавлена "Самые скучные пейзажи Эндрю Уайета".
- Привет, меня зовут Элвис, - сказал я. - А ты, наверное, Мими?
Она наградила меня таким взглядом, словно, открыв парадную дверь, обнаружила на крыльце свидетеля Иеговы. Ей было около шестнадцати. Каштановые волосы подстрижены так коротко, что ее лицо казалось гораздо круглее, чем на самом деле. Я посоветовал бы ей поднять волосы наверх или отпустить подлиннее, но она меня не спрашивала. Никакой косметики, никакого лака на ногтях - а не мешало бы. Я бы не назвал ее хорошенькой. Девочка потерла нос и спросила:
- Вы детектив?
- Вроде бы. У тебя имеются какие-нибудь улики, касающиеся кражи века?
Она снова потерла нос.
- Улики? - повторил я. - Ты, случайно, не видела посторонних на вашей лужайке? Или слышала обрывок подозрительного разговора. Ну типа того.
Может быть, она на меня смотрела. А может, и нет. По ее лицу блуждала кривая улыбка, заставившая меня подумать, что она под кайфом.
- Я тебе мешаю читать?
Она не кивнула, не заморгала от удивления и даже с визгом не бросилась прочь из комнаты. Она просто смотрела на меня.
Я прошел назад через столовую, потом выбрался из дома, добрался до "корвета" и выехал на подъездную дорожку.
Когда я проезжал мимо Хэтчера, сидевшего в своем "тандерберде", тот, ухмыльнувшись, спросил:
- Ну и как оно тебе?
- Отвали, - предложил я ему.
Он рассмеялся, и я уехал.
3
Три года назад я кое-что сделал для Берка Фельдштейна, который владеет симпатичной художественной галереей в Венис на побережье, чуть дальше Санта-Моники. Это одно из перестроенных промышленных зданий, где с помощью белой краски поддерживается промышленный вид, а все произведения искусства представляют собой белые коробки с цветной бумагой внутри. В этом году на Рождество Берк подарил мне большую кружку с надписью "ИСТРЕБИТЕЛЬ ЧУДОВИЩ". Мне она ужасно нравится.
Из Холмби-Хиллз я направился в Вествуд, припарковался и из телефона-автомата позвонил в галерею Берка. Мне ответил женский голос:
- Галерея "АртВеркс".
- Я вам звоню по поручению Мишеля Делакруа, - сообщил я ей. - Мистер Фельдман принимает?
Черный паренек в рубашке с логотипом университета Лос-Анджелеса сидел за столиком для пикников и читал книгу по социологии.
- Вы хотели сказать, мистер Фельдштейн? - с сомнением переспросил женский голос.
- А, значит, его так зовут? - напустил я на себя важный вид.
Она попросила меня подождать. Я услышал, как на том конце провода кто-то или что-то передвигается. Потом раздался голос Берка Фельдштейна:
- Извините, кто говорит?
- Король рок-н-ролла.
В ответ сухой сардонический смешок. Должен заметить, что сардонический смешок у Фельдштейна получается лучше, чем у всех, кого я знаю.
- Можешь ничего не говорить. Ты не знаешь, что тебе выбрать: Моне или Дега. И тебе нужен мой совет.
- Украден раритет, восемнадцатый век, Япония, - ответил я. - Кто может про это что-нибудь знать?
Черный паренек закрыл книгу и уставился на меня.
Берк Фельдштейн попросил меня подождать. Через минуту он снова взял трубку. Его голос звучал ровно и очень серьезно.
- Ты не станешь называть моего имени?
- Берк, - обиженно проговорил я.
- На Каньон-Драйв в Беверли-Хиллз есть галерея. Называется "Сан три". Она принадлежит типу по имени Малькольм Деннинг. Я не могу поклясться, что это так, но поговаривают, будто Деннинг время от времени проворачивает сомнительные делишки.
- Значит, сомнительные делишки. Хорошая формулировка. Речь идет о противозаконных сделках?
Черный парнишка встал и пошел прочь.
- Не умничай, - посоветовал мне Берк.
- А ты как узнал про эти сомнительные делишки, Берк? Проворачиваешь дела на стороне?
Он повесил трубку.
Я мог найти названную им галерею несколькими способами. Например, позвонить одному из своих приятелей, работающих в полиции, и попросить его поискать в закрытых файлах. Или бесцельно ездить по городу и окрестностям, заезжая во все встречные галереи, пока не наткнусь на кого-нибудь, кто в курсе, где находится "Сан три", и выбью из него эту секретную информацию. А вот еще вариант: заглянуть в "Желтые страницы". Что я и сделал.
Галерея "Сан три" находилась в Беверли-Хиллз, за ювелирным магазином, в двух кварталах от Родео-драйв, среди самых шикарных на свете торговых заведений. Вокруг было полно бутиков с арабскими или итальянскими названиями и маленькими табличками, гласившими: "ТОЛЬКО ПО ЗАПИСИ". Богатые покупатели, немецкие машины, швейцары - как правило, молодые, красивые, настоящие герои боевиков. В воздухе так и пахло преступлениями.
Я дважды проехал мимо галереи, но парковки не нашел. Тогда я направился на север, вверх по каньону выше бульвара Санта-Моника в жилой район Беверли-Хиллз, там припарковался и вернулся назад. Рядом с ювелирным магазином я увидел тяжелую стеклянную дверь с красивой медной табличкой, гласившей: "ГАЛЕРЕЯ "САН ТРИ", ОТКРЫТА С 10.00 ДО 17.00, СО ВТОРНИКА ПО СУББОТУ; ВОСКРЕСЕНЬЕ И ПОНЕДЕЛЬНИК ВЫХОДНОЙ".
Я вошел в дверь и поднялся по застеленной роскошной дорожкой лестнице, которая привела меня на площадку с еще одной, более надежной, дверью и очередной табличкой "ЗВОНИТЕ".
Возможно, стоит позвонить в звонок, как тут же появится какой-нибудь тип в берете, со шрамом на щеке и спросит, не хотите ли вы приобрести какое-нибудь краденое произведение искусства. Я позвонил.
В дверях появилась очень симпатичная брюнетка в бордовом брючном костюме. Впустив меня, она радостно поинтересовалась:
- Надеюсь, вы хорошо провели день?
Эти преступники на все готовы пойти, лишь бы втереться к вам в доверие.
- У меня имелись на сей счет кой-какие сомнения, пока вы со мной не заговорили. Мистер Деннинг здесь?
- Да, но сейчас он разговаривает по международному телефону. Если вы подождете, я с удовольствием вам помогу.
Уже немолодой лысеющий мужчина и женщина с серебристыми волосами стояли у входа возле длинной стеклянной стены, выходившей на улицу. Мужчина рассматривал черный шлем, установленный на красной подставке под стеклянным куполом. Шлем весьма смахивал на тот, что украшал голову Дарта Вейдера.
- Конечно, - ответил я. - Вы не возражаете, если я тут немного поброжу?
Она вручила мне каталог с ценами и одарила очередной радостной улыбкой:
- Разумеется.
"Уж эти мне мошенники!"
Галерея размещалась в огромном помещении, разделенном на секции тремя фальшстенами, которые образовывали альковы с выставленными в них экспонатами. Их было совсем не много, но все до единого показались мне подлинниками. Вазы и чаши стояли на подставках под изысканными акварелями, выполненными на тонких тканях в бамбуковых рамках. Ткань пожелтела от времени.
Мне понравились несколько гравюр на дереве, особенно очень красивая сдвоенная гравюра с разными сюжетами. На каждой был изображен мужчина в бамбуковой хижине на берегу реки, на горизонте бушевала гроза и вспыхивали молнии. На обеих гравюрах мужчина держал в руках полоску голубой ткани, развевавшейся на ветру и летящей за пределы картины. Причем гравюры были составлены таким образом, что полоска словно переходила из одной картины в другую, соединяя двух мужчин.
"Чудная вещь и прекрасно смотрелась бы у меня дома, - решил я, посмотрев, сколько она стоит: 14 000 долларов. - Возможно, мне удастся найти что-нибудь более подходящее".
В дальнем конце зала стояли изящный письменный стол работы Эллиота Райерсона и три стула с бархатной обивкой, чтобы покупатели могли присесть и обсудить свое новое приобретение, а также пара пальм из тех, что я безуспешно пытаюсь вырастить в своем офисе. Эти пальмы были полны жизненных сил. За ними я разглядел дверь. Дверь открылась, из нее вышел седеющий мужчина в розовой рубашке "Лакоста" и слаксах цвета хаки и принялся что-то искать на столе. Брюнетка оглянулась через плечо и сказала:
- Мистер Деннинг, этот господин хотел вас видеть.
Малькольм Деннинг дружелюбно мне улыбнулся и протянул руку. Глаза у него были грустные.
- Вы не могли бы подождать еще минутку? Разговариваю по телефону с клиентом из Парижа.
Мне понравилось его рукопожатие.
- Конечно.
- Спасибо. Постараюсь недолго.
Он наградил меня еще одной улыбкой, нашел то, что искал, и скрылся за дверью. Малькольм Деннинг, Заботливый Мошенник.
Брюнетка продолжила разговор с пожилой парой, а я принялся снова бродить по галерее. Когда все вернулось на круги своя, я прошел в дверь. Слева был небольшой коридор с туалетом, в дальнем конце - помещение, похоже отведенное под склад и упаковку покупок, а справа - маленький офис. В нем за заваленным бумагами бюро с раздвижной крышкой сидел Малькольм Деннинг и разговаривал с кем-то по телефону - по-французски. Увидев меня, он поднял голову, прикрыл рукой трубку и сказал:
- Извините. Еще пара минут.
Я достал свою лицензию и показал ему. Можно было бы обойтись и визиткой, но лицензия выглядит более официально.
- Элвис Коул. Так меня зовут. Я частный детектив. И вот я тут. - Всегда хочется выразиться как-нибудь эдак. - У меня возникло несколько вопросов по искусству феодальной Японии, и мне сказали, что я должен обратиться к вам.
Не отводя от меня глаз, он что-то буркнул в трубку, кивнул чему-то, чего я не слышал, и закончил разговор. На бюро стояли четыре фотографии, на одной была полная женщина с милой улыбкой, на другой - три мальчика-подростка. На третьей моим глазам предстала команда Малой лиги с Малькольмом Деннингом и еще каким-то мужчиной. На обоих были рубашки с надписью "ТРЕНЕР".
- А могу я поинтересоваться, кто прислал вас ко мне?
- Поинтересоваться-то вы можете, но, боюсь, я не смогу ответить на ваш вопрос. Кое-кто мне кое-что сказал. Я должен охранять свои источники информации. Особенно если то, что они мне сказали, может быть использовано против них. Вы меня понимаете?
- Против них?
- Особенно в этом случае.
Он кивнул.
- Мистер Деннинг, вам известно, что такое "Хагакурэ"?
Он явно занервничал.
- Ну, "Хагакурэ" нельзя назвать произведением искусства. Понимаете, это книга.
Он положил одну руку на бюро, а другую - на колено. На бюро стояла красная кружка с надписью "ПАПА".
- Но ведь правильно будет сказать, что тот, кто интересуется ранним японским искусством, обязательно заинтересуется и "Хагакурэ"?
- Полагаю, что так.
- Один из оригиналов "Хагакурэ" был похищен несколько дней назад. Вы что-нибудь слышали об этом?
- Господи! А почему я должен был об этом слышать?
- Да потому что все знают: вы пару раз толкали краденые произведения искусства.
Он поднялся, резко отодвинув стул. Офис был таким маленьким, что мне казалось, будто мы стоим в телефонной будке.
- Полагаю, вам следует уйти, - заявил он.
- Да ладно вам, Малькольм. Расслабьтесь. Вы ведь не хотите, чтобы я вам врезал, а я могу.