Хотя дух трезвого мышления, некий сидящий во мне умудренный опытом старичок, протестовал против такого романтического поворота событий. Неужели век потребления так необратимо испортил нас, что мы только с большим трудом можем допустить существование в реальной жизни, рядом с нами шекспировских персонажей? Мы привыкли все объяснять унылым коммерческим расчетом и выгодой.
Я остановила машину у четырехэтажного дома, на розоватом фасаде которого рельефно выступал орнамент из листьев и стеблей аканта. Мило. Агентство занимало весь второй этаж. Я приветливо улыбнулась консьержке – подслеповатой толстушке неопределенного возраста, – не преминув показать ей удостоверение, и стала не спеша подниматься по широкой лестнице, застеленной изрядно истоптанной посетителями красной ковровой дорожкой.
Я намеревалась прояснить всю эту историю с Терещенко. Вполне возможно, что это даст новое направление моим мыслям, поможет понять что-то важное. То обстоятельство, что Замуруев, говоря народным языком, был бабником, заставило меня пересмотреть мой весьма односторонний взгляд на сложившуюся ситуацию.
Если принять во внимание женскую месть, то число женщин, которые решили свести с Замуруевым счеты при помощи стрихнина, может быть огромным. Меня насторожило сообщение Людмилы о трогательном прощании Алексея с немолодой богачкой. Кто она, какое место занимала в его жизни? Нужно также было учитывать, что в случае с Замуруевым могло иметь место пересечение конкурентно-коммерческих и личных интересов. Это, конечно, затруднило бы дело, но ведь и жизнь сама по себе бежит от однозначных оценок.
Я постучала в высокую двустворчатую, выкрашенную бежевой краской дверь, на которой висела табличка: "Зал репетиций". До меня доносилась приятная плавная музыка. Я открыла дверь и проникла в тускло освещенное помещение. По сцене в шикарных вечерних платьях двигались манекенщицы. Рядом с подиумом на низеньком стульчике сидел пожилой мужчина. Я приблизилась так, чтобы получше рассмотреть его. Это был руководитель.
Седоволосый и степенный, он сидел на своем стульчике, гордо выпрямив спину и устремив одухотворенный творческой работой взор на сцену. Его благородный лоб был иссечен глубокими продольными морщинами, вокруг глаз появлялись гусиные лапки, когда его лицо озарялось снисходительной мягкой улыбкой. На нем были темно-зеленая рубашка, черные жилет и брюки, вокруг шеи был повязан черный в изумрудный горошек шелковый платок. На мизинце левой руки тускло светился обсидиан.
– Лариса, – сочный вежливый голос джентльмена был под стать его благородной наружности, – не нужно так жестикулировать, мягче, женственнее.
– Лев Леонидович, сейчас же наш выход, помните, вы говорили, что это дефиле будет смешанным? Тогда почему они так встали? – Наполовину выступивший из-за темных кулис высокий курчавый блондин неодобрительно посмотрел на столпившихся на сцене девушек, а потом перевел вопросительный взгляд на директора.
– Павлик, ты же не был на последней репетиции, мы все решили переиграть, тебе что, ребята не сказали? – терпеливо объяснил Лев Леонидович. – Обратись к ним.
Павлик пожал плечами и скрылся за кулисами.
– Еще раз все сначала. Улыбки, улыбки, попрошу вас не забывать. Радость, удовольствие, свежесть. – Привстав, Лев Леонидович с артистической грацией всплеснул руками: – Музыку!
В зал полились аранжированные в современном ключе "Времена года" Вивальди. Девушки начали свое триумфальное шествие.
– Лев Леонидович, извините, – обратилась я шепотом к мэтру, – здравствуйте, я из газеты "Свидетель".
Я широко улыбнулась. Лев Леонидович минуту пребывал в замешательстве, но потом громко прошептал:
– Но позвольте, мы никого не приглашали…
Он продолжал удивленно смотреть на меня, и я сочла нужным пояснить:
– Я к вам по личному вопросу.
– По личному? – Казалось, мое пояснение озадачило его еще больше.
– Мне нужно срочно поговорить с Терещенко Лилией. Мне говорили, что она работает у вас.
– Да-а, – протянул Лев Леонидович, продолжая недоверчиво коситься на меня, – но сейчас ее нет.
– А где она? – спросила я.
– Я бы сам хотел это знать, – усмехнулся Лев Леонидович. – Анжела, Анжела, дай же ей пройти.
Музыка стихла. По залу пробежал растерянный шепот. Руководитель имел в виду темноволосую девушку в жемчужно-синем сильно декольтированном платье, которая столкнулась со статной блондинкой в маленьком черном платье a la Шанель. Это и была Анжела. Она с невозмутимым видом посмотрела на мэтра, скептически пожала плечами и заняла исходную позицию.
– Начинаем все сначала, будьте предельно внимательными!
Живые звуки Вивальди опять заполнили зал, манекенщицы точно куклы задвигались по подиуму.
– Так, значит, она не явилась на работу? – снова обратилась я ко Льву Леонидовичу.
– Не вышла, – хмуро отозвался он. – С утра ее ждем.
Я почувствовала, как под ложечкой неприятно засосало.
– У нее есть телефон?
– Нет, девочки говорят, что она снимает квартиру. Соня, – окликнул он стоящую в правом углу сцены жгучую брюнетку с красивыми чувственными губами и пышной прической, – подойди, пожалуйста, сюда, побеседуй с нашей гостьей.
Брюнетка направилась в нашу сторону.
– Это подруга Лили, можете поговорить с ней, а я, простите, занят.
– Конечно, конечно, спасибо большое.
– Ну что вы, не стоит благодарности. – Лев Леонидович мягко улыбнулся.
Я подумала, что его галантность и хорошие манеры стоят, пожалуй, молодости ветреных юнцов. Подтянутый, элегантный Лев Леонидович – я была уверена – имел успех не только у дам своего возраста, но и у молодых леди.
– Здравствуйте, – сказала я Соне, когда та спустилась в зал и подошла ко мне, – я фотокорреспондент газеты "Свидетель", мне нужно кое о чем вас спросить…
– Привет, – непринужденно ответила та, принявшись разглядывать меня с детской непосредственностью.
– Меня беспокоит отсутствие вашей подруги.
– Лильки?
– Именно. Вы узнавали, почему она не вышла на работу?
– Не успела еще, – беззаботно сказала Соня. – А что такое?
– У вас есть ее адрес? – ответила я вопросом на вопрос.
– Вторая Дачная, знаете? Сойдете с троллейбуса, дорогу перейдете и в гору. Улица Лунная, слышали про такую? Почти до самого леса нужно дойти. Дом один, квартира двадцать четыре, первый подъезд, шестой этаж.
– Спасибо большое. А вообще вы не заметили в ее поведении в последнее время чего-нибудь странного?
Соня выпятила губы, сильно морща при этом лоб, и неуверенно пожала плечами.
– Да нет, может, чуть более нервная стала, да она всегда чувствительной была…
– Насколько вы с ней близки? – Ну, как сказать… – запинаясь, произнесла Соня, – пару раз устраивали у нее вечеринки – у меня-то родители, пару раз на проспекте в кафе сидели.
– А когда вы ее видели последний раз?
– Вчера в "Сириусе" показывали новую коллекцию… – Она внимательно посмотрела на меня. – Так вы же там тоже были, я помню ваш фотоаппарат на этом желтом ремешке.
Я согласно кивнула.
– Так вот там и видела, – продолжила Соня. – Не представляю, как она до дома добралась, может, на тачке, знаете ведь, во сколько все это закончилось.
– У вас есть какие-нибудь общие знакомые, я имею в виду – мужчины? Может, она у кого-нибудь зависла? – предположила я.
Соня недоуменно округлила свои и без того большие миндалевидные глаза.
– Есть один, но не наш общий, как вы сказали, – в ее голосе мелькнула легкая укоризна, – а непосредственно ее. Не так давно у нее появился парень… Олег, кажется. Он встречал ее после работы. Но его неделю уже не видно. Я спросила у Лильки, где, мол, он и почему за ней не заходит, она ответила, что поссорилась с ним и знать о нем ничего не хочет. И все. Сколько я ее ни спрашивала, в чем дело, она ничего мне больше не сказала.
– А как найти этого Олега, ты случайно не знаешь?
– Лилька говорила, что у него в Крытом рынке отдел есть на втором этаже.
– Спасибо. Если Лиля вдруг объявится, пусть позвонит вот по этому телефону. – Я достала из кармана визитку и, написав на обратной стороне номер своего мобильного, протянула ее Соне. – Это номер моего сотового. Только обязательно!
– Хорошо. – Соня склонилась над визиткой.
– До свидания, Лев Леонидович, – попрощалась я с директором.
– Всего доброго. – он с непринужденным изяществом махнул мне рукой. – Надеюсь, вы нас еще посетите.
– Непременно.
* * *
К вечеру ветер переменился и немного потеплело. Я опустила стекло, подставляя лицо свежему воздуху. Поток машин поредел, но до Второй Дачной я добиралась минут двадцать. У первого подъезда дома номер один какая-либо стоянка отсутствовала, а крошечный пятачок плотно укатанного газона, который использовался в качестве оной, был занят шикарным черным "БМВ" и "копейкой" неопределенного цвета. Мне пришлось сдать назад и пристроить свою "ладушку" у торца здания.
Дом, где снимала квартиру Лиля Терещенко, действительно находился у самого леса, который начинался почти от подъезда и поднимался по крутому склону холма метров на триста до самой вершины.
Я вошла в подъезд и нажала кнопку вызова лифта, который не только работал да еще, к моему удовлетворению, находился на первом этаже. Но сразу отчалить не удалось.
– Погодите, не уезжайте, – раздался сзади запыхавшийся голос.
В кабинку вбежал моложавый мужчина лет сорока в рыжей замшевой куртке нараспашку. Он был высокий и худощавый, с бородой и усами, которые уже давно нуждались в уходе. На его орлином носу поблескивали очки в тонкой металлической оправе.
– Спасибо, – поблагодарил он и, посмотрев на меня, улыбнулся. – Вам какой?
– Шестой, – ответила я.
– Нам по пути. – Мужчина вдавил черный прямоугольник в панель и снова посмотрел на меня. – Классный у вас аппарат, – похвалил он "Никон", болтавшийся на моем плече.
– Не жалуюсь, – улыбнулась я.
– Вы что, профессиональный фотограф?
– Я работаю в газете.
– Ха, – усмехнулся он, – значит, мы коллеги, я тоже работаю в газете.
– Вы, наверное, художник? – предположила я.
– Ха, – он опять хохотнул, – как вы догадались? А-а, – он шутливо погрозил мне пальцем, глядя на меня поверх очков, – наверное, по моему экстерьеру, да?
Я не успела ответить, потому что лифт завершил свое движение и распахнул двери. Художник галантно пропустил меня вперед и вышел следом.
– Так вы к Лильке? – увидев, что я повернула направо, спросил он.
Вообще-то он меня начал немного раздражать, нет, не беспардонностью, а скорее настырностью, поэтому я решила его подколоть:
– А вот и нет, я в соседнюю квартиру.
– Ха, – снова усмехнулся он, – вот это здорово, значит, вы ко мне?
– С какой это стати? – Я уже была почти возмущена, еще, чего доброго, начнет приставать.
– Потому что в соседней живу я, – невозмутимо произнес художник.
– Тогда я к Лиле.
Я позвонила в квартиру Терещенко, а художник сбоку от меня начал греметь ключами, отпирая свою дверь.
– Лилька, наверное, еще на репетиции. – Он перешагнул порог своей квартиры, но дверь не закрывал.
В квартире Лили была мертвая тишина, и я, надавив на кнопку, несколько секунд держала ее прижатой, прислушиваясь к веселой трели звонка.
– Она скоро должна прийти, – сообщил художник. – Если хотите, можете подождать пока у меня. Да не бойтесь вы, я вас не укушу. У меня срочная работа: нужно сделать шарж на одного нашего крупного предпринимателя – его сотрудники заказали, – пояснил он, – на юбилей. Ну проходите, у меня мало времени.
Он сделал шаг в сторону, давая мне дорогу.
Ну не укусит же он меня, в самом деле, – я смело шагнула через порог.
– Меня зовут Александр. – Художник запер за мной дверь и пригласил в комнату.
– Ольга, – представилась я.
– Ха, – непонятно по какому поводу хохотнул Александр, – замечательно. Присаживайтесь.
Я огляделась по сторонам, примериваясь, куда бы можно было приземлиться. На диване лежала неубранная постель, а единственное кресло было завалено разнообразной одеждой. Наконец я заметила обшарпанный стул, на котором лежал лист ватмана. Я приподняла его, освобождая себе место, и положила на стол, поверх рулонов бумаги, акварельных красок, карандашей, фломастеров и баночек с гуашью.
Александр, не обращая на меня никакого внимания, готовился к работе. Он достал со шкафа тубус, вынул из него лист ватмана и прикрепил к чертежной доске, сняв с нее предварительно несколько небольших эскизов, которые бросил на стол поверх остального хлама. Затем он достал из внутреннего кармана куртки фотографии полного лысоватого мужчины и прикрепил их в ряд к верхнему обрезу чертежной доски. Только после этого он снял куртку и, бросив ее на кресло, устроился за импровизированным мольбертом.
– Александр, – спросила я, решив хоть как-то использовать сложившуюся ситуацию, – а вы хорошо знаете Терещенко?
– Лильку-то? – не оборачиваясь от доски, переспросил он. – Она здесь уже полгода квартиру снимает. Нинка – хозяйка квартиры – переехала к своему хахалю в центр, а квартиру решила пока сдать.
Александр быстрыми точными движениями сделал несколько легких эскизов в углу листа ватмана и, выбрав один, начал переносить его на большой лист.
– Она ведь не замужем? – снова спросила я.
– Кто, Нинка? – водя карандашом по бумаге, спросил Александр.
– Да нет, Лиля.
– Ха, – он как-то неопределенно мотнул головой, – до вчерашнего дня вроде была не замужем.
– А вы вчера ее видели?
– Видел, – кивнул он. – Я вчера утром у нее тридцатник занял на опохмелку, сегодня обещал отдать.
Да ты, дружок, поддаешь, как все люди искусства. То-то мне в лифте показалось, что пахнуло спиртным.
– А сегодня вы ее не видели?
– Нет, – он отрицательно покачал головой. – Сегодня у меня работы полно было, я рано ушел, а она обычно дрыхнет часов до одиннадцати.
– А вчера вечером?
– Ха, вчера я рано уснул, часов в девять, перебрал маленько, но до девяти ее точно не было. Хотя… – карандаш повис над листом ватмана, – кажется, ночью, сквозь сон, я слышал какой-то шум…
– Шум чего?
– Закрывающейся двери… – Он снова начал водить карандашом по бумаге.
– У вас здесь такая хорошая слышимость?
– Ха, так дом же у нас панельный – мне всегда слышно, когда у нее дверь хлопает. Да, Оля, – он вдруг как-то встрепенулся, но от работы не оторвался, – идите-ка на кухню – заварите чайку.
Я пожала плечами и, оставив "Никон" на стуле, отправилась в указанном направлении. Там был такой же беспорядок, как и в гостиной, которая одновременно служила и спальней, и мастерской, ну и так далее. Поставив чайник на плиту, я нашла чай, сполоснула заварочный чайник и пару стаканов. Мысль о том, куда запропастилась Терещенко, не давала мне покоя. Получается, что вчера, то есть сегодня ночью домой она вернулась. Неизвестно только, одна ли она пришла? Но если даже и не одна… Непонятно, где она находится сейчас? На работу она не явилась – значит, что-то с ней случилось. Нужно осмотреть ее квартиру, может быть, это что-то прояснит. Я вернулась в гостиную.
– Александр, у вас случайно нет ключей от квартиры Лили?
– Ха, вы что, думаете, что я… – Его плечи затряслись от смеха. Наконец он успокоился. – Нет, девушка, ключей у меня нет. Если хотите, можете сходить к Нинке, у нее есть запасные, только вот вопрос: даст ли она их вам?
– Вы знаете ее адрес? – с надеждой в голосе произнесла я.
– Сейчас посмотрю.