Так сидеть можно было час, два, три – и все совершенно впустую. Даже Полковнику звонить было бессмысленно. Тот позвонил рано утром и сказал, что Липский вообще отказался от чьей бы то ни было помощи. Липский заявил, что само существование Гринчука представляет собой опасность для сына. И что он, Липский, все решит самостоятельно.
И Полковник рекомендовал Гринчуку к Липскому не приближаться. Гринчук и не приближался. Не смог.
У Липского возникало желание выйти на улицу, или даже пригласить наглого подполковника в дом, и поговорить с ним серьезно. В доме было восемь вооруженных охранников. Этого вполне хватило бы, чтобы отучить наглого подполковника быть таким наглым.
Но Липский решил отложить разговор на потом. Подполковник получит свое, когда Леонид вернется. Вот тогда…
А пока Олег Анатольевич пытался создавать видимость нормальной жизни в доме.
Жена к завтраку не спустилась, поэтому Липский завтракал втроем с дочкой и сыном. Дети, как обычно, устроили спор, Липский попытался навести среди них порядок, но махнул рукой и ушел в свой кабинет, оставив детей на попечение няни.
Та закончила завтрак и стала обдумывать, что именно делать после этого. В принципе, обычно после завтрака она выводила детей гулять.
Погода была хорошая. Солнца, правда, не было, но не было также и ветра. Мягкими хлопьями падал липкий снег. Миша и Даша хотели гулять.
Няня подумала немного и постучалась в дверь кабинета Липского.
Липский задумался.
Выпускать детей на улицу не хотелось. С другой стороны, неизвестные похитители должны были получить четыре миллиона. Это была достаточная сумма для того, чтобы подождать спокойно до завтра.
Четыре миллиона долларов были более чем достаточной суммой. Практически для чего угодно. И для кого угодно.
Хотя для Николая Ивановича Лосева, более известного как Коля Лось, абсолютно достаточной суммой был эквивалент тысячи баксов. Во всяком случае, для того, чтобы прогуляться приятным утром по хорошей погоде.
Деньги он взял с собой, и они ему согревали душу. Как согревала душу и мысль, что эта штука зеленых – только аванс. И что после этой прогулки к ней прибавиться еще пара тысяч. Что кинут, Коля Лось не боялся. Звонил заказчик по рекомендации старого знакомого. Старый знакомый перезвонил сегодня утром и подтвердил, что деньги уже него. Оставалось только прийти на место и выполнить работу.
Свою машину Коля оставил неподалеку от автобусной остановки. Дальше уже шла засыпанная снегом равнина. Через триста метров начинался кирпичный забор. Лось хорошо видел и его, и трехэтажный особняк, который забор окружал, и "джип", который стоял перед воротами.
Коля взглянул на часы. Ему не гарантировали, что все произойдет во время, но сказали, что обычно расписание соблюдается.
Кроме Коли на автобусной остановке стояло всего четыре человека. Автобус, понятное дело, задерживался. Это было даже к лучшему. Одиноко маячащий Коля вызвал бы подозрения. А так…
Гринчук посмотрел на ворота особняка, потом на часы. Тяжело вздохнул. Очень необычно ему было чувствовать свое бессилие. И обидно.
Гринчук посмотрел в сторону автобусной остановки. Стоят люди, человек пять. Ждут автобус. Счастливые, они хоть знают, чего ждут. И, скорее всего, дождутся. А Гринчук понимает, что ничего ему не светит. И дальнейшее ожидание будет все больше напоминать клоунаду.
Цирк уехал, клоуны, понятное дело, остались. Но клоунов это уже тоже задрало, и они уезжают. Как только подъедет к остановке автобус, клоун уедет домой, пообещал себе Гринчук.
Няня закончила одевать Мишу и Дашу. Дети вооружились лопатами и ведерками. Они собирались лепить снежную бабу. Им обещали, что они будут лепить снежную бабу, и они готовы были потребовать выполнения этого обещания.
Для охраны это значило, что детвору придется сопровождать за пределы двора, который еще с утра от снега был очищен. Хозяин не возражал, поэтому Рома и Саша оделись потеплее. Сами они бегать по снегу, естественно, не собирались. Мерзнуть – тоже.
Коля Лось похлопал руками. Мороз не сильный, но слегка пробирает. Или это от волнения. Коля потопал ногами. Все-таки, холод. Послышался звук мотора. Лось оглянулся. Автобус, натужно ревя, взобрался на горку и подъезжал к остановке.
Коля отбросил окурок и снова посмотрел в сторону дома. "Джип", похоже, тронулся с места. Точно. Ехал, правда, не торопясь.
Это хорошо, подумал Коля. Машина могла ему помешать. А так – все нормально.
Автобус остановился возле остановки. Четверо вошли в него, водитель глянул в сторону Коли, но тот покрутил головой. Дверь закрылась, и автобус поехал. Коля снова оглянулся на дом. В заборе открылась калитка.
"Джип" проехал мимо остановки.
Гринчук включил музыку. Мельком глянул вправо. Автобус уехал. На остановке остался стоять человек. Метрах в двадцати, за бугром, Гринчук заметил машину. Пустую "оку". От особняка она не просматривалась. Кто-то поставил машину почти посреди поля. Наверное, подумал Гринчук, тот самый парень, который стоит на остановке. Кого-то ждет.
Первым из калитки вышел Рома, огляделся и отошел в сторону. Следом выбежали Миша и Даша. Мент уехал, подумал Рома, и слава богу. Не хватало еще с ним базарить.
Дети, что-то весело вопя, бегали по свежему снегу. Сашка подошел к Роме. Няня старалась держаться к детям поближе.
– Как думаешь, – спросил Саша, – Леньку вернут?
– А я откуда знаю? – Рома достал из кармана сигареты, угостил Сашу и закурил сам.
– Повезло тебе вчера, – затянувшись, сказал Саша.
– Ага, – кивнул Рома. – А я, придурок, когда кишки прикрутило, еще расстроился. Все веселиться будут, а я в сральник.
– Да уж, – покачал головой Саша, – кому что на роду написано. Я когда срочную служил, у нас один деятель решил комиссоваться. На посту себе в ногу из АК-74 выстрелил. Прямо сквозь сапог.
– Козел, – оценил Рома. – Ногу ж могло на фиг оторвать.
– Два раза стрелял, – сказал Саша, – и оба раза пули между пальцами прошли. В дисбат придурка отправили.
– Бывает, – Рома оглянулся на детей и, увидев, что они отбежали уже метров на сто, крикнул няне, – Ленка, не отходите далеко!
– Попробуй их удержи, – ответила няня.
Охранники подбежали к детям.
– Ты еще долго с ними гулять будешь? – спросил Саша.
– Да мы же только вышли. Еще хотя бы час.
Рома оглянулся по сторонам.
Со стороны автобусной остановки выписывая неуверенные петли приближался одинокий пешеход.
– Саша, глянь, – сказал Рома.
– Алконавт, – сказал Саша.
– А куда он идет?
– Он и сам, наверное, не знает.
Саша оглянулся на дом. До него было не очень далеко, всего чуть больше ста метров. В доме были еще охранники, это внушало некоторую уверенность. Шатающаяся фигура опасности не внушала.
– Подойди, спроси, – сказал Рома, и его лицо напряглось.
Роман расстегнул куртку.
Саша последовал его примеру.
– Может, звякнем в дом? – предложил Саша.
– Спроси кто он, куда. И так в доме все на нервах.
Даша опрокинула брата в сугроб. Миша заплакал, и няня бросилась его успокаивать.
Саша пошел навстречу идущему парню. До него оставалось метров двадцать.
"Ока" не выходила из головы у Гринчука. Смысл оставлять машину в поле? Никакого. Разве что она сломалась. Или закончился бензин. Тогда нужно или искать бензин, или идти за помощью.
Гринчук остановил машину.
"Ока" стоит так, что ее от особняка не видно. Автобусы ходят редко, но тот мужик в него не сел. У него встреча на остановке? С кем? Там кроме особняка Липского и еще пары других домов ничего нет. А к Липскому и его приятелям на "оке" не ездят.
Идиот. Гринчук резко развернул машину. Какой идиот. На остановке никого не было. Зато на снегу неподалеку от особняка было людно. Дети, какая-то женщина. Три мужика. Один стоит возле детей, второй идет навстречу третьему. Третий, это тот, что не сел в автобус.
Гринчук надавил на газ.
Саша отодвинул полу куртки в сторону, чтобы не мешала доставать оружие. Патрон уже был в патроннике, оставалось только достать пистолет и снять его с предохранителя. На тренировке в тире Саша успевал за секунду выхватить пистолет и дважды выстрелить.
Он бы успел и здесь, будь у него секунда. Но секунды не было.
Коля Лось держал пистолет в руке.
Первые две пули ударили Сашу в грудь. Он упал на спину. Коля увидел, что охранник тянется к своему оружию, поэтому, проходя мимо него, выстрелил в голову. Саша замер.
Пистолет у Лося был без глушителя, грохот выстрелов Рома услышал. Выхватил пистолет, и бросился в сторону, чтобы прикрыть детей. Лось выстрелил. Пуля ударила Рому в грудь, напротив сердца. Но Рома удержался на ногах и выстрелил в ответ. Промахнулся.
Сзади что-то закричала Ленка.
– Ложись, – крикнул Рома, опускаясь на колено.
Нападавший выстрелил снова, и снова попал в Рому. И снова Рома не упал. И снова промахнулся.
Лось помнил, что в пистолете у него осталось три патрона. Нужно было скорее заканчивать с охранником и уходить. Почему охранник не падает? Черт. Бронежилет, понял Коля. Нужно стрелять в голову.
Он прицелился, но тут в спину что-то ударило. Лося бросило вперед. Звуки куда-то сразу пропали. Горячий снег обжег лицо. Коля перевернулся на спину. Сел. На дороге стоял "джип" и от него кто-то бежал.
Коля поднял пистолет, выстрелил. Мимо. Кажется, мимо. Выстрелил еще раз.
Пуля свистнула возле самого лица Гринчука. Запоздало уворачиваясь, он сбился с шага, споткнулся.
Убийца снова целился в него. Гринчук упал.
Снег залепил лицо. Гринчук перекатился, ожидая выстрела, но выстрела не было. Левой рукой протирая глаза, Гринчук поднялся на колени, но выстрелить не успел. Голова убийцы словно взорвалась. Красное полетело во все стороны.
Тело завалилось на бок.
Охранник, понял Гринчук. Второй охранник все-таки попал.
Гринчук встал, подошел к убитому. Наклонился и поднял его пистолет. Пусто. У него просто кончились патроны.
– С детьми все нормально? – спросил Гринчук.
Рома оглянулся:
– Да.
– А ты живой? – спросил Гринчук.
– Да. И даже целый. Спасибо хозяину за новогодний подарок, – Рома сел на снег.
От дома бежали четверо, разворачиваясь цепочкой.
– Брось ствол! – закричал один из них.
Гринчук не сразу понял, что это кричат ему.
– Я сказал – ствол брось! – повторил кричавший.
– Все нормально! – сказал Рома, но его никто не слушал.
Четыре автомата смотрели на Гринчука.
Гринчук бросил пистолет убийцы в снег. Потом бросил свой.
– Спокойно, – сказал он, протягивая руки вперед. – Все нормально – я из милиции.
От первого удара, удара в лицо, Гринчук уклонился. И даже умудрился ударить в ответ. Но следующий удар был нанесен сзади, в голову.
Гринчук его даже не почувствовал. Просто все вокруг исчезло.
Полковнику позвонил Шмель.
– Снова нападение на Липского. Похоже, попытка убить или похитить его младших детей. Убит один из охранников.
Полковник выругался, что с ним происходило не часто.
– Как дети? – спросил он.
– Мне сказали, что все нормально. Даже не слишком испугались. Там другой фокус… – Шмель замялся.
– Что там?
– Там был Зеленый.
– Что? – Полковник помертвел.
Гринчук стрелял? Этот Гринчук напал на детей?
– Конкретнее.
– Пока еще сам не знаю. Мне сказали по телефону, что Гринчук с самого утра терся у дома, пытаясь вызвать Липского на разговор. Потом вроде как уехал, но во время перестрелки оказался снова там.
– И что?
– Охрана его… вырубила. Сами понимаете, один охранник убит, второй получил две пули в бронежилет. Разбираться не стали, – Шмель говорил медленно, подбирая слова.
– Это он стрелял? – спросил Полковник.
– Он. Правда, уцелевший охранник сказал, вроде, что Зеленый стрелял в убийцу.
– Я выезжаю, – решительно сказал Полковник.
– Жду вас у подъезда, – сказал Шмель.
Гринчук стрелял в детей? Чушь. Бред. Но сейчас Липский, если захочет, сможет обвинить Зеленого. Или не сможет?
Полковник вышел к машине. Сел на заднее сидение возле Шмеля. Вслед за их машиной пошла машина с людьми директора охранного агентства "Булат" и машина Полковника.
– Что еще известно? – спросил Полковник.
– Что знал – все сказал, – Шмель протянул свой мобильник Полковнику, – звоните сами.
– Ладно, – отмахнулся Полковник, – на месте разберемся.
На месте разбираться, правда, особо не пришлось.
Рома все подробно рассказал, запись с камеры наружного наблюдения все подтвердила. Несколько раз просмотрев ее, Липский подумал, что, кажется, подполковник спас его детей.
Сам Гринчук узнал о смене настроения у Липского не сразу.
Вначале он почувствовал боль. Пострадавший затылок ломило немилосердно. Гринчук застонал и пощупал место удара. Не открывая глаз.
Шишка была огромная. На прикосновения бодро отзывалась вспышками боли.
– Господа бога душу… – Гринчук открыл глаза.
Лежал он на животе. На диване, немного поразмышляв, понял Гринчук. На кожаном. А диван стоит во внушительных размеров комнате. Справа камин. Прямо телевизор и елка. Слева…
Гринчук оперся руками о диван и сел, преодолевая пульсирующую боль.
– Все нормально? – спросил сидевший в кресле слева Рома.
Его левая рука висела на перевязи. Но выражение лица было, в общем, довольное.
– Я думаю, – сказал Гринчук, – со стороны виднее. Судя по ощущениям, шишка у меня на голове должна мигать синим цветом и издавать звуки сирены.
– Не, не мигает, – заверил Рома. – Все нормально.
– Насколько это возможно. Это они меня автоматом?
– Ага. АКС-74. Калибр пять сорок пять.
– Что ты говоришь? – изумился Гринчук и снова осторожно пощупал шишку. – А ощущение, будто все семь шестьдесят две. А где, кстати, мои девять миллиметров?
– У вас в головах, – указал рукой Рома.
– Только про голову – не нужно, – попросил Гринчук.
Пистолет действительно лежал на диване рядом. И он даже был заряжен.
Гринчук сунул его в кобуру.
– С детьми что?
– Живы дети, нормально.
– А твой напарник?
Рома промолчал. Потер левое плечо.
– Без бронежилета был? – спросил Гринчук.
– В бронежилете. Две пули в грудь, а третья – в голову.
– А тебе…
– А мне в грудь. В голову не успел. Спасибо вам.
– Носи на здоровье.
Гринчук попытался встать, но застонал, схватившись за голову, и сел на диван.
– Поймаю этого автоматчика – все пять сорок пять ему в задницу засуну, – пообещал он.
– Ребята психанули.
– Понимаю. Но…
– Вы, кстати, одному из них челюсть сломали, – сообщил Рома. – Тому, кто вас первый попытался ударить.
Гринчук посмотрел на свою руку:
– То-то я чувствую, что рука саднит, как ушибленная.
– Ага, а его увезла скорая. Врач, когда мне накладывал повязку, сказал что у вас все нормально, а у него сложный перелом со смещением. Увезли в челюстно-лицевую.
– Второй, – сказал Гринчук.
– Что? – не понял Рома.
– Так, ничего.
Гринчук достал из кармана мобильник, набрал номер Михаила.
– Я напротив дома, – сказал Михаил.
– Штурм отменяется, у меня все нормально, – Гринчук поморщился и снова дотронулся до шишки.
– Я так и понял, – сказал Михаил. – Минут двадцать назад приехал Полковник и Шмель. Полковник особо приказал мне не дергаться. Даже поставил возле машины двух парней Шмеля.
– Они еще живы?
– И здоровы. Контрольный звонок через час?
– Через час, – подтвердил Гринчук и спрятал телефон. – А где Полковник?
Рома молча показал пальцем в сторону лестницы на второй этаж.
– Беседует с Липским?
– Да.
– Тогда давай побеседуем с тобой, – сказал Гринчук.
Улыбка быстро сползла с лица охранника.
– Почему ты вчера уехал с хозяевами, а не остался с Леонидом? – не обращая внимания на гримасы Ромы, спросил Гринчук.
– Слопал чего-то, в кишках такое началось…
– Пучило, канючило и гагачило, – сказал Гринчук.
– Что? Ага. Я уже и таблетки у всех просил. Даже к Графу подходил. Думал, концы отдам… – Рома осекся и замолчал.
– А концы отдал вместо тебя Дима, – констатировал Гринчук.
– Дима.
– А потом Саша…
Лицо Ромы покрылось красными пятнами.
– Это вы меня обвиняете, что ли? Обвиняете?
– Не нужно кричать. А то охрана подумает черт знает что, сбежится и снова примется лупить меня по голове автоматами. Я просто удивляюсь.
– Если бы я пошел к тому типу навстречу, то сейчас бы вы с Сашкой разговаривали. И я, между прочим, вам тоже жизнь спас.
– Ошибочка, – поднял палец Гринчук, – ты тому засранцу голову разнес, когда у него патроны кончились. Пустая машинка в снегу лежала.
– А откуда я знал?
– Правильно. Не знал. Но все равно обидно. Мы б его сейчас допросили и узнали, где держат Леонида.
– Или не узнали, – задумавшись вдруг, добавил Гринчук.
В холл по лестнице с визгом сбежали Миша и Даша. Увидев незнакомого, они остановились. Мишка держал в руке игрушечный пистолет. Посмотрев внимательно на Гринчука, мальчишка поднял пистолет, прицелился ему в голову и оглушительно выкрикнул:
– Ба-бах!
Даша выхватила у брата из руки оружие и убежала вверх по лестнице.
– Один выстрел в голову, – сказал Гринчук. – Выстрел профессионала. И никакой бронежилет не поможет. Кстати, о брониках. У вас давно жилеты?
– С позавчера, – ответил Рома. – Шеф подарил всем на Новый год. Бабки дал и жилеты подарил. Как в воду глядел. Хочется, сказал, чтобы моя охрана могла меня закрыть своим телом не один раз.
– И не нужно мне вашей охраны! – сказал кто-то наверху.
Гринчук, поморщившись, оглянулся.
По ступенькам спускался Полковник в сопровождении Шмеля. Липский стоял над лестницей. Вид у него был самый решительный.
– Я сам смогу обеспечить свою охрану. Главное, чтобы никто не топтался здесь. И не мешал моим людям работать.
Заметив, что Гринчук уже в сознании, Полковник бросил через плечо:
– Пока вашим людям только помогли.
– А, – заметил Гринчука Липский. – Очнулись. Ваша помощь стоила мне еще одного охранника.
– Можете не благодарить, – Гринчук помахал хозяину дома рукой и встал с дивана. – Все в порядке. Привет супруге.
Липский отвернулся и ушел.
– Поехали, Юрий Иванович, – Полковник подошел к Гринчуку и пощупал его затылок. – Ничего, все целое.
– Осторожно, – предупредил Гринчук, – дырку проковыряете.
– Вы едете со мной, – безапелляционно заявил Полковник.
– Куда?
– Да хоть к вам домой. Нам нужно поговорить.
– А чего тут говорить? – сев в машину Полковника, сказал Гринчук.
Машина тронулась с места плавно. Следом за ней, Полковник специально оглянулся, тронулась машина Михаила. Потом тронулся "джип" Гринчука. За рулем сидел один из людей Полковника.
– Какой вывод можно сделать из сегодняшнего происшествия? – спросил Полковник.