Несчастного пассажира - как ветром сдуло.
Макеев сам позвонил в ГИБДД и легко объяснился с прибывшими инспекторами. Ситуация, и вправду, казалось ясной: человек неожиданно выскочил из-за троллейбуса - машина резко тормозила….
- Давят их, козлов, давят - и все без толку! - сочувственно заключил инспектор, выписывая справку.
Он тоже был в звании майора, и тоже носил усы.
Макеевым овладело странное чувство ирреальности происходящего, пережитое на лунной трассе пять дней назад.
Но быстро прошло.
Сознание работало ясно и четко.
Никакой мистики.
Никакого наваждения.
Дожидаясь машину техобслуживания, Сергей Макеев прогуливался по тротуару, курил и думал.
"Сейчас - да! - это было минутное помешательство.
Вполне объяснимое.
И хватит об этом.
Все игрушки из компьютера, завтра же - стереть к чертовой матери! И забыть, как страшный сон.
Теперь - авария. Та, настоящая.
Я - не псих.
Был трезв, как стеклышко.
Значит, все произошло на самом деле.
Галлюцинации исключаются.
К тому же, трава была примята, на машине - царапины, и - туфля!
Да, главное туфля.
Это же не фантом.
Она сейчас лежит в моем сейфе. Можно подняться в кабинет, открыть сейф и ее потрогать.
Но не нужно.
Потому что это - снова будет лирика.
Психоз.
Зачем ее сейчас трогать, если я и без того уверен, что она есть?!
Все, проехали.
Дальше.
Что в этой истории самое странное? Или страшное? - То, что тело исчезло.
Как это могло произойти, если отбросить мистику? А мистику я отбрасываю. Хватит, домистифицировался!
Итак, варианты. Их всего два.
Первый - я ошибся, она была жива, и, очнувшись, ушла сама.
Самое вероятное.
Хотя я почти уверен, что не ошибся.
Значит, второй - я не ошибся, она была мертва.
И….
И - что же?
А ничего. Вернее только одно - труп кто-то убрал. Но - кто этот безвестный благодетель? Изачем ему понадобилось скрывать следы моего преступления?
Стоп!
А почему, собственно, моего?…
В этом же, собственно, и заключается главное противоречие, которое заводит в тупик.
А что если, это было его - или их - преступление?
Но ведь сбил ее я. И ясно это помню - видел лицо, ощутил удар.
Однако, вопрос, а была ли она жива, когда я ее сбил?
Швырнуть безжизненное тело под колеса летящей машины…. А что? Это…. Это неплохой вариант скрыть преступление.
Но зачем тогда понадобилось убирать труп? - Нелогично.
А может, дело в том, что поначалу я уехал?
То есть - сбежал?
Они ведь не могли предположить, что через некоторое время я одумаюсь, и разбужу майора?
Ну и что?
Сбежал - еще лучше.
Все равно, есть тело, есть следы торможения - словом все составляющие аварии налицо.
И значит - их план удался.
Нет, это не годится.
А может, не было никакого трупа, и под колеса мне выбросили живую женщину? Или вытолкнули. Это возможно, она ведь действительно, возникла как-то…. странно.
Но - опять же! - зачем потом спрятали труп?
Не складывается.
Наплевать!
В любом случае, всему этому должно быть какое-то объяснение.
И оно есть.
А значит, я должен и могу его найти.
Причем, чем быстрее, тем - лучше
Он готов был размышлять и дальше, но, помигивая желтым маячком, прикатила, наконец, ремонтная машина.
И он решил, что продолжит завтра.
Слуги мира. Рукопись старика
"…
Что ж! - удовлетворенно продолжал старец, окидывая пронзительным взглядом молчаливых соратников. -
Теперь мы должны поговорить о делах насущных.
Тех, что определят развитие событий на ближайшие десятилетия, короткий отрезок Вечности, который сулит многие труды и хлопоты.
Младший слуга Ордкрафт, сегодня поведает нам, все ли осталось неизменным в расположении звезд, определяющих отчасти судьбу человека, который займет место Варвара, с той минуты, как выбор наш пал на него. Что нового поведали тебе твои слуги, наблюдающие за небом?
- Хранитель, в его звездной карте все неизменно Волнения вселенной, смещения планет и звезд, как и рассчитано нами не задевает ее.
Солнце в неблагоприятном положении, под углом под углом 27*12", на линии между звездой Алгол и Плеядами, что неизменно предвещает страдания и насильственную смерть.
- Плеяды - плачущие сестры, - задумчиво и с некоторой даже грустью заметил Старец
- Да, сестры, обречены на слезы, но, им все же дарована жизнь. Мне продолжать?
- Только самое главное
- Основные горизонтальные линии натальной карты держат его пленником жесткой системы, из которой он не сможет освободиться, несмотря на отчаянные усилия.
Взаиморасположение Луны, Юпитера, Нептуна и Марса по-прежнему обрекают его на постоянную внутреннюю борьбу, однако господствующую над ним силу он ошибочно принимает за судьбу.
Глупец!
Венера в напряжении с Ураном - постоянное противостояние революционном событиям.
Сатурн почти скрыт в 3– й обители, в оппозиции с Меркурием - он принимает законодательные решения вопреки желаниям общества.
Уран и Венера в 2– й обители - не признается как авторитет.
Безотчетное ощущение подчиненности.
- Достаточно, Ордкрафт!
Скажи только, нет ли других, возможных вариантов его судьбы, возникших вследствие движения планет и звездных бурь?
- Только один, Хранитель.
Насильственная смерть по-прежнему ждет его между 50– м и 54– м годами жизни, но есть слабая надежда, что если он доживет до 63 лет, то сможет осуществить все, что намеревался. Очень слабая надежда.
- Ее нет.
- Тогда, это все.
- Слуги досточтимого Орддкрафта, наблюдавшие за звездами, ошиблись. Как всегда, ошиблись, Хранитель - подал голос еще одни из участников ночного совета.
Он говорил хрипло, короткими отрывистыми фразами, напоминавшими карканье гигантского ворона.
Он и был похож на ворона.
Угрюмо ссутулившийся, худой.
Глаза его были черны и бездонны.
Иссини черные волосы спадали на высокий лоб.
Черный шелк платья струился вдоль его тела, как одеяние из черных перьев.
Он продолжал:
- Наследник непременно дожил бы до 63 лет, снискав себе редкую в своей семье славу добропорядочного христианина, трепетного, до старости, мужа и нежного отца.
Если бы не одного обстоятельство.
Следуя Вашей же, Слуги Мира, воле он стал Наследником, хотя задолго до его рождения было ясно - ноша непосильна.
Этот смертный не создан был для власти, тем более - такой безграничной, на которую вы его обрекли.
Он слишком мягок, нерешителен, зависим от воли окружающих.
Так нет же!
Вы сделали все, чтобы расчистить ему дорогу к трону.
И начали с того, что обрекли на смерть цесаревича Николая, того, который должен был взойти на трон, вместо Александра. Варвара, как называете его вы!
И воля ваша свершилась!
Невеста покойного цесаревича вышла замуж за его младшего брата - вот прекрасный пример женской верности! - и произвела на свет того, кто станет последним, несчастным царем огромной страны.
Что ж, ликуйте, Слуги Мира!
Я поздравляю вас!
И благодарю.
Моему повелителю вы сделали бесценный подарок.
- Хочу напомнить тебе, Посланец. Вы оба, ты и Противостоящий тебе, за этим столом можете только слушать и наблюдать, с тем, чтобы происходящее здесь стало известно Пославшим вас.
Ибо нам нечего скрывать от них - Вечно Противостоящих.
Однако ни у одного из вас нет права голоса: вы не равны нам, Слугам Мира!
В голосе Старца снова прозвучали раскаты грома.
Но тот, кто так похож был на ворона, рассмеялся.
И смех его, громкий, сухой и отрывистый вспорхнул под своды зала, растревожив неподвижность пространства:
- Просто тебе не очень приятно вспоминать об этом, Хранитель, - прохрипел он, отсмеявшись. - Сдается мне, Слуги Мира, что этим решением вы, скорее, качнули Маятник, вместо того, чтобы сохранять его неподвижность.
- Возможно, ты и прав, Посланец, - быстро парировал старец. - Но говорю тебе, и всем говорю снова: более мы не станем рассуждать об этом. Решение однажды принято нами и теперь его надлежит исполнить.
И да пребудет с нами Вечность! Ар - эх- ис - ос - ур…..
Вновь пронесся над столом странный вздох.
То ли - заклинание, то ли - молитва.
Слабый и негромкий, он, тем не менее, запечатал уста черного Посланца…..
Лола. Нефть
Забавная это была история.
В середине семидесятых на русский язык перевели знаменитый роман Габриэля Гарсиа Маркеса "Осень патриарха".
Высоколобая интеллигенции буквально сошла с ума, зачитывая книжку до дыр.
Он был далек от мысли причислять себя к их числу, но по долгу службы обязан был знать настроения среды.
В ту пору был уже заместителем председателя Управления КГБ небольшой южной республики, и считался едва ли не самым молодым человеком в системе, занимающим столь высокий пост.
Карьера его была стремительной.
Злые языки утверждали, впрочем, что таковой она стала после женитьбы на удивительно скучной и некрасивой женщине - дочке легендарного революционера, национального героя, падшего, как и полагалось героям того времени, от рук интервентов.
Позже он сам выведет формулу своего брака и скажет: "Я женат на национальном достоянии"
Это случиться значительно позже, когда он станет настолько силен, что сможет позволить роскошь смеяться над собой.
А поначалу за плечами у него была только молодость, и даже не красота - никому бы в голову не пришло назвать его красивым - но какое-то странное, звериное обаяние: внутренняя сила, в сочетании с коварством и хитростью.
Уже тогда он умел необъяснимым образом подчинять людей, парализуя их волю, и тасовать потом, как фигурки на шахматной доске.
Позже этот талант будет доведен до совершенства.
Однако ж, поначалу одного таланта было недостаточно.
Нужен был доступ к тем людям, которых имело смысл передвигать по черно-белым квадратам жизни. Не пристало гроссмейстеру играть на дешевой фанерной доске, купленной за рубль двадцать в магазине "Канцтовары".
Женитьба позволила ему прикоснуться к фигурам, выполненным из дорогих пород дерева, позже - драгоценных металлов и камней.
Но - позже.
Все это много позже, пока же он остро чувствовал - порой, впрочем, совершенно точно знал - как презирают его молодые интеллигенты - приятели эстетствующей жены, истарые партийные зубры - недобитые интервентами и соратниками друзья вдовствующей тещи.
Знал, но терпеливо сносил все.
Только запоминал крепко.
Потрепанный журнал доставили ему в кабинет.
Он бегло пробежался по страницам, и не нашел ничего, что затронуло бы душу.
Только снова, в который уже раз, убедился в том, насколько чужда ему вся эта заумь.
Однако ж, название чуждого бестселлера прилипло к памяти, как прилипает случайная мелодия и, оказалось, надолго.
Уже достигнув вершин, он вдруг сообразил, что людям такого ранга редко удается избежать прозвищ, в большинстве - легкомысленно-небрежных, порой - откровенно унизительных.
Тогда пришла ему в голову идея назваться Патриархом.
Легкость, с которой претворялись в жизнь все его интриги, присутствовала и в этом эксперименте.
Люди из окружения вроде бы совершенно непроизвольно, и только в своем кругу, стали называть патрона Патриархом.
Их примеру немедленно последовали лояльные журналисты.
Нелояльные - называли "красным бароном" и диктатором, сравнивая Пиночетом, Сталиным и даже Иваном Грозным.
Таковых, впрочем, оставалось немного.
Раньше он сам избавлялся от неугодных.
Делал это, не спеша, тонко плетя интригу.
Сценарий каждый раз был новым, и если бы вдруг стал доступен кому-то и понятен в полном объеме, поразил бы своей изощренностью и совершенством.
Но тех, кто был посвящен и мог оценить его труды по достоинству, со временем тоже становилось все меньше.
И, пожалуй, что не осталось совсем.
Впрочем, теперь он почти не плел своих сложных интриг.
Просто давал окружению понять, что недоволен чем-то или кем-то - механизм запускался сам собой.
Работа, правда, все чаще оказывалась топорной.
Его коробило от грубости исполнения.
Но, в конце концов, это было уже неважно: протестовать не смели.
Ни внутри его империи, ни за ее пределами.
Последние годы Патриарху, да, пожалуй, всем знавшим его казалось, что пережитое сделало его если не бессмертным, то бесстрашным в абсолютном смысле этого слова. Он думал, что нет на свете ничего, что способно возродить в груди леденящую пустоту страха.
Чего было бояться теперь, кроме смерти?
Но смерти он не боялся.
Более того, часто и почти с удовольствием размышляла о ней, бессонными старческими часами сочиняя ритуал собственных похорон.
Но страх вернулся.
И семидесятилетний Патриарх вновь ощутил ненавистное ощущение холодной пустоты в груди.
Тело при этом стало противно влажным.
Как хищник, страх затаился на страницах тонкой кожаной папки, лежащей сейчас на столе, и прыгнул оттуда, как только он расстегнул мягкий замок на обложке
Документы в папке были результатом негласного расследования, проведенного по его собственному распоряжению.
Кондовые формулировки.
Акты экспертиз.
Записи телефонных и нетелефонных разговоров.
Распечатанные кадры оперативной видео- и фотосъемки бесстрастно свидетельствовали о том, что единственный сын и наследник - сумасшедший садист-убийца, насильник, наркоман и вор.
Последнее, впрочем, было известно давно.
В плену наркотической зависимости Алик оказался еще на студенческой скамье, вследствие чего, образование, начатое в престижном Кэмбридже, завершал в Москве.
Воровать он начал после смерти матери.
До той поры, нужды просто не было - мать не отказывала ни в чем.
Патриарх знал, что последнее время, она вынуждена была продавать свои драгоценности: запросы чада росли.
Знал, но не вмешивался.
Она страдала, и это была его месть.
Вернее, одна из многих ее составляющих.
Он хорошо все помнил.
И теперь за каждое, пережитое унижение, они платили ему сторицей.
Крахом надежд.
Сломанными судьбами.
Иногда - жизнью.
Он не забыл никого.
После смерти матери сын даже не пытался обратиться к нему за помощью. Благополучно спустив оставленное ею, включая знаменитые коллекции - ювелирную, блиставшую экспонатами из Гохрана, и собрание живописи - фамильное наследство (национальный герой был удачно женат на дочери крупного промышленника), он начал банально брать взятки за решение самых разнообразных вопросов.
Отцу казалось, что процесс полностью под контролем.
И до поры он не вмешивался.
Напрасно.
Как выяснилось только теперь.
- Как случилось, что этопрошло мимо тебя?
Пролистав папку, он вызвал начальника службы безопасности, старого сослуживца, и почти - друга.
С ним был откровенен, пожалуй, в большей степени, чем с кем - либо еще.
- Не совсем мимо… Я тоже получал информацию….
- Давно?
- Месяца три….
- Значит, полгода.
- Можно уточнить…
- Оставь! Да и не в том дело. Три месяца - полгода…. Почему ты молчал?
- Я не мог сразу…. Пойми, он же вырос на моих руках.
- Помню, как же. Ты его, пятилетнего учил водить машину. Сажал на колени и отдавал руль…. Значит, получается, ты его любишь, а я - нет?
- Зачем так? Я другое имел в виду. Нужно было все проверить. Могли ведь ошибиться, и подставить могли, и оклеветать, сам понимаешь….
- Ну и как, проверил?
- Заканчиваю проверку.
- Кто эта девушка? - палец Патриарха уперся в одну из фотографий на столе. Распоротое, изуродованное тело - такие часто показывают теперь в криминальной хронике.
- Да какая там, девушка! Танцовщица из варьете. Об этом можешь не беспокоиться, ни роду, ни племени - никто не вспомнит, что была такая…
- Не беспокоиться, говоришь? А мальчик? - он выдернул из папки еще одну фотографию.
- С этим - хуже. Дело в прокуратуре - с этой стороны проблем не будет. Но родители…. Отец слишком шумный.
- Слушай! - Патриарх, наконец, оторвался от папки и в упор взглянул на старого товарища. - Ты действительно впал в маразм, или меня считаешь старым маразматиком?
- Как ты можешь…
- Молчать! Девки без роду и племени, мальчики с шумными отцами…. Провались они все пропадом, неужели ты думаешь, что я не заткну глотку любому, кто посмеет….. Разве в них дело? Ты, старый осел, неужели не видишь, что он псих? Опасный псих? Маньяк. А если завтра он зарежет твою внучку? Или внука? А прежде изнасилует…. Что ты запоешь?!
- Не говори такое, прошу тебя! За ним можно присмотреть….
- Что же раньше не присмотрели?! Присмотреть! А когда я сдохну, что ты будешь делать?
- Я тебя не переживу.
- Слушай, брось! Не на митинге. Я сам такое кричал. В пятьдесят третьем…. Но выжил, как видишь. И еще директивы двадцатого съезда проводил в жизнь. Успешно, между прочим. Так что, не надо. А с этим, так…. Будем его… отстранять. Постепенно.
- От чего - отстранять?
- От всего. Может, и от жизни. Но не сразу. Для начала - от дел.
Патриарх замолчал надолго.
А когда, наконец, заговорил, прервав тягостную паузу, соратнику показалось, что хозяин кабинета утомлен беседой, не видит выхода из патовой ситуации, и потому - решил сменить тему.
- Как живет девочка?
- Вопрос застал главного охранника врасплох.
- Девочка?… А… Ну, все в общем нормально. Приглядываем. Так что….
- Он не закончил фразы, потому что вдруг осознал подоплеку вопроса.
И снова, в который уже раз был потрясен способностью Патриарха, находить самые неожиданные, парадоксальные решения.
В итоге они всегда оказывались единственно верными.
И, по существу - спасительными.