Практически до конца рабочего дня мы с Галиной Сергеевной утрясали график съемок, так как неожиданно всплыла масса проблем: то был занят Павлик, который все-таки не прикреплен к нашей группе окончательно и бесповоротно, то члены семьи Перовых никак не могли выбрать для нас время… Одним словом, к вечеру у меня уже в голове мутилось от телефонных звонков. Ничего себе, легкая передача! Хотя жаловаться мне не на кого, сама все это затеяла. А Галина Сергеевна только ехидно на меня поглядывала, продолжая воплощать всем своим видом правоту, умещающуюся в набившую оскомину фразу "а я что говорила?".
Около пяти в кабинет вернулись Лера с Катей. Наша помощница тут же отобрала у меня телефонную трубку и принялась куда-то названивать, а Катя поманила в коридор.
- Ну что, Ирина, - сказала она. - Теперь мне практически все понятно. Твоя Лера замечательно умеет все объяснять. Я сейчас побегу, пора уже, а в среду, примерно к полудню, я подойду. Ты что-то свое придумаешь к тому времени, я - свое, состыкуем, подумаем. А если что изменится, так связь будем держать через Костю.
- Договорились, - устало кивнула я и вернулась в кабинет.
- Ирина, иди к шефу, - сказала мне Галина Сергеевна.
- Когда это он успел меня вызвать? - удивилась я.
- Ты ему без надобности, а вот он тебе - нужен.
- Зачем?
- Поставишь любимое начальство в известность о своей затее.
- А не рано?
- В самый раз, - заверила меня Галина Сергеевна, - а то останешься без видеоматериалов.
- Каких это?
- Как то есть каких? Тех самых, где участвует твоя героиня. Лера звонила в Москву, так ей сказали, что требуется официальный запрос руководства. Или ты хочешь, чтобы Павлик снимал декорированную военной формой Катю во время разминки на спортивных снарядах? Мне кажется, что этого маловато будет.
- Я об этом еще вообще не думала, - отмахнулась я. - Мне с Перовой проблем сегодня хватило.
- Считай, что уже думаешь, причем усиленно. Катя сказала нашей Лере, что в Москве имеется достаточно видеоматериалов с ее участием, так как во время службы ее неоднократно снимали всяческие корреспонденты. Как только им становилось известно о женщине, наравне с мужчинами служащей в армии, так все они начинали облизываться на роскошный материал, тем более что Катюша еще и очень привлекательная особа. Да только никому не удавалось показать этот материал массам.
- Это я знаю.
- А раз знаешь, иди к шефу и старайся его убедить изо всех сил, иначе материалов не получишь, понятно?
- Понятно, - вздохнула я обреченно.
Не так мне виделся визит к шефу, не так. Я представляла себе, что приду к нему в кабинет и сообщу о практически готовой передаче, а тут приходится обсуждать возникшие трудности, причем готовить эту передачу мне никто не поручал. Собравшись с духом и посмотрев на себя в зеркало, я нацепила на физиономию самую обаятельную из своего набора улыбок и отправилась в кабинет к Евгению Ивановичу.
- Заходите, Ирина Анатольевна, заходите, - приветствовал меня шеф. - Чем обязан вашему визиту в конце рабочего дня?
- Дело в том, - начала я, лихорадочно подыскивая нужные слова, так как намек про конец рабочего дня был более чем ясен: дескать, выкладывай быстренько и убирайся, нечего начальство задерживать, - дело в том, что мне нужен от вас официальный запрос в Москву на видеоматериалы…
- Это на какие же? - поинтересовался шеф.
- Я решила сделать передачу ко Дню защитников Отечества, - бухнула я, словно решившись войти в ледяную воду. - Моя героиня - девушка-лейтенант, приехавшая на время в родной город. Так вот, мне нужны видеосъемки с места ее службы. Они хранятся в архивах Московского телевидения.
- Так-так, - побарабанил пальцами по столу Евгений Иванович. - А вы знаете, что это не бесплатно?
- Знаю, - сказала я, с надеждой глядя на шефа.
- А вы помните, что я вам не велел делать новую передачу к этому дню?
- Помню.
- И все-таки рискнули?
- Рискнула, - вздохнула я, прощаясь с надеждой.
- Молодец! - браво пристукнул по столу Евгений Иванович. - Хвалю за инициативу. Рассказывайте.
И я в который раз принялась пересказывать соображения, подвигшие меня на подготовку этой передачи, затем перешла к рассказу о Кате.
- Ладно, - прервал меня шеф. - Мне уже все ясно. Завтра с утра зайдите ко мне, и мы вместе отправим ваш запрос по факсу, но…
- Что? - напряглась я, понимая, что за этим "но" могут скрываться неприятности.
- Инициатива наказуема исполнением. И не только. Если мне не понравится сделанная вами передача, то лично ваша премия, приуроченная к Женскому дню, пойдет на оплату этих самых материалов. Понятно?
- Понятно, - развела я руками.
- Все, можете идти.
- До свидания, Евгений Иванович.
Я возвращалась к себе в достаточно благодушном настроении, несмотря на финансовую угрозу шефа. Подумаешь, премии он меня лишит! Не зарплаты ведь. Да и не лишит: не может быть того, чтобы ему моя передача не понравилась! В этом я была уверена.
- Ну, что там? - спросила Галина Сергеевна, едва я открыла дверь. - Все в порядке или?..
- Все в порядке, - победно улыбнулась я. - Дамы, напомните мне, что у нас с вами на завтра намечено, и давайте расходиться по домам. Устала смертельно!
- У тебя завтра с утра романтическая встреча с внучкой Людмилы Ивановны и ее поклонником.
- Чьим? - не поняла я. - Людмилы Ивановны?
- Внучки, - раздраженно пояснила Галина Сергеевна. - Первокурсница филфака Люсенька Перова имеет счастье находиться в возрасте первой любви, а ты завтра будешь мило общаться с юными влюбленными, чьи чувства чистосердечно благословлены родителями с обеих сторон.
- Какой кошмар, - замогильным голосом промямлила я. - Чувствую себя мухой, увязшей в сахарном сиропе. Пусть будет проклят тот миг, когда в мою голову пришла идея не ограничиваться бонсаем.
- А я что говорила?.. - Честное слово, если я еще раз услышу эту фразу из уст Галины Сергеевны, то или сама удавлюсь, или совершу какое-нибудь уголовно наказуемое деяние над своей непосредственной начальницей. - А с одиннадцати утра ты снимаешь счастливую чету Перовых-старших в их фамильном гнезде. До этого времени должна успеть просмотреть то, что мы вчера наснимали, и решить, что годится, а что нет.
- А потом? - с тревогой спросила я.
- Потом поедешь в студию к Перовой-средней и ее мужу. Будешь любоваться живописью. Поэтому советую уже сегодня вечером подумать, о чем спрашивать дочку Людмилы Ивановны.
- Галина Сергеевна, вы моей смерти хотите? - жалобно поинтересовалась я.
- Ни в малейшей степени, - покачала она головой, - все это ты сама затеяла. Не вспомнила бы об этом треклятом празднике, так все было бы просто: поснимали бы себе деревца, поели бы пирожков - и все. А теперь изволь расхлебывать.
- Не сыпьте соль на рану! - взмолилась я.
- Буду, и не надейся, ты ведь и меня во все это втравила своей бьющей через край энергией, так что терпи.
- Лера, хоть ты за меня заступись, - я жалобно посмотрела на нашу помощницу.
- Не могу, - развела она руками. - Галина Сергеевна права, хотя, Ирина, я и на вашей стороне. Так любить свою работу, как это делаете вы, не каждому дано.
- Ехидна ты, Валерия, - вздохнула я, уловив насмешку в Лериной тираде.
- У меня учителя хорошие, - парировала она беззлобно и рассмеялась.
Мне ничего не оставалось, как присоединиться к ней. Галина Сергеевна посмотрела на нас подозрительно, ища оскорбительный намек в свой адрес, ничего не углядела и тоже улыбнулась. Таким вот улыбчивым трио мы и покинули свои рабочие места.
Сегодня вечером Володя был дома и жарил картошку. Мои вчерашние порывы готовить ужин показались мне сегодня дикими и неуместными, так гудела голова, а еще требовалось использовать ее по прямому назначению, то есть подумать.
- Ирина, что с тобой? - заботливо поинтересовался муж, глядя на мою страдальческую физиономию.
- Устала я, родной, очень устала.
- У тебя неприятности? - обеспокоился муж.
- Нет, все нормально, просто я устала.
- Бывает, - философски заметил Володя, переворачивая картошку. - Ты пойди посиди в креслице, послушай музыку, на орхидею полюбуйся… Авось полегчает. Все равно картошке еще минут десять жариться.
Предложение мужа показалось мне настолько заманчивым, что я цыкнула на поднявшую вдруг голову совесть и отправилась в комнату. Взявшись за пульт и уже почти нажав на клавишу воспроизведения, я резко отдернула палец, вспомнив вчерашнее звуковое безобразие. Но тут же успокоила себя, так как нагрянули более свежие воспоминания: утром-то меня разбудил Вагнер, а не хеви-метал. Однако Вагнера мне сейчас слушать не хотелось, пусть уж будет Вивальди. Я поменяла диск, включила музыкальный центр, вернулась в кресло, взяла в руки коробочку с цветком и блаженно расслабилась, стараясь отогнать противно сверлящую виски боль.
У меня это почти получилось, особенно приятно было смотреть на цветок, который мне снова захотелось понюхать. Я поднесла коробочку к лицу и постаралась уловить аромат орхидеи сквозь неплотно прилегающую крышку. Мне показалось, что я опять ощущаю какой-то очень знакомый запах, кажется, горького миндаля… Однако приступ головокружения и дурноты не дал мне разобраться с воспоминанием аромата. Пришлось ткнуть коробочку на столик и нестись в ванную, где меня вывернуло наизнанку.
Отвратительные ощущения, терпеть не могу, когда это со мной случается. Я полоскала рот, стараясь избавиться от кислого привкуса рвоты, а в дверь уже рвался встревоженный Володя:
- Ирина, что с тобой?
- Не беспокойся, все в порядке, - слабо отмахнулась я.
- А что было? - продолжал допытываться муж.
- Голова закружилась, - нехотя призналась я. - И вырвало.
- Ира, тебе надо срочно к врачу.
- Не говори глупостей! - рассердилась я. - Некогда мне по врачам ходить, работы полно!
- А если ты все-таки беременна?
- Да не может этого быть, понимаешь, не мо-жет! И никаких "если".
- Значит, ты нездорова, и все равно нужно провериться, - упорствовал Володя.
- Хорошо-хорошо, - согласилась я, - как только станет посвободнее, так сразу же покажусь нашему терапевту. А ты лучше на кухню вернись, а то картошка сгорит.
- Ой! - Володя мигом исчез из ванной и через пару секунд вернулся. - Ух, слава богу, не сгорела. Идем есть, я еще молока купил.
Мы поужинали в молчании, Володя сверлил меня пристальным взглядом, стараясь отыскать следы скрытого недуга, исподтишка глодавшего любимую жену, а я думала обо всем понемногу, лениво растекаясь мыслью по древу. Как-то так само собой, совместно с перевариванием картошки, утряслись и переварились рабочие вопросы, поэтому после еды осталось только записать свои соображения на завтра.
Глава 4
Среда вышла совершенно безумной. Утром я встретилась с продолжающим пребывать в хмуром состоянии Павлом и поехала снимать юных влюбленных. С нами отправилась Лера, так как именно она окончательно договаривалась со всеми расплодившимися из-за моего дурацкого энтузиазма героями передачи и знала в лицо Светлану Перову.
Девочка оказалась очень милой, как, впрочем, все члены этой семьи. Эдакая Мальвина с золотистыми локонами и голубыми глазами. И юноша был под стать: лубочный ангелочек, да и только! Вот грех мне будет за это, но я уже начинала тихо ненавидеть и саму себя, и семейство Перовых с их пасторальным счастьем. Слава богу, что юнцы были понятливыми, и мне не пришлось долго возиться со съемками - управились за полчаса.
Потом я проторчала в кабинете шефа почти полтора часа, потребовавшихся для отправления факса и телефонного утрясания всех нюансов и тонкостей. Евгений Иванович периодически недовольно взрыкивал, проявляя тем самым свое отношение к сотрудникам, так лихо транжирящим междугородный тариф. Я умоляюще на него смотрела, так как не решалась перебраться в свой кабинет и остаться без начальственной поддержки, которая могла потребоваться в любой момент. Но, по крайней мере, я добилась того, что мне клятвенно пообещали к пяти часам вечера скинуть все требуемое по Интернету. Можно было временно перестать дергаться хотя бы по этому поводу.
По дороге в кабинет меня перехватила Галина Сергеевна и потащила в операторскую, где мы в темпе марш-броска принялись просматривать отснятый материал под руководством хмурого Павлика. Осознав, что в оставшееся до поездки к Перовым время уложиться все равно не получится, я отправила Леру звонить и договариваться с машиной, зная, что девочка справится: был у нее дар с блеском выполнять самые заковыристые поручения. И она-таки справилась!
Увы и ах, но большая часть полученного материала оказалась непригодной: подвело освещение, понадобилось многое переснимать. В первом часу наша съемочная группа снова была в гостях у Людмилы Ивановны. Двадцать минут объяснений, что кому надо делать; затем последовали уговоры хозяйки покушать и наши вежливые отказы. Как ни странно, сегодня даже Павлик был с нами солидарен в нежелании тратить драгоценное рабочее время. Он вообще был сам на себя не похож: если не снимал, то смотрел в пол или отворачивался, тоскливо пялясь в пространство. А Лера вела себя подчеркнуто сухо и деловито. Только Галина Сергеевна была такой же непринужденной, внимательной, как, впрочем, и всегда.
За полтора часа мы все отсняли и засобирались, еще раз условившись, что в четверг вечером приедем снимать всю семью в сборе. Уже в машине Галина Сергеевна распотрошила каким-то чудом всученный ей сверток с пирожками и велела всем нам подкрепиться, заявив, что обеденный перерыв в разгаре и отвлекаться на него нам некогда. И тут меня словно ударило: господи! Ко мне же должна прийти Катя!..
На работе меня ждал приятный сюрприз: обещанные из Москвы файлы уже пришли, а Евгений Иванович успел отдать распоряжение одному из наших компьютерных графиков, который скоренько распаковал файлы и обнаружил письмо за подписью авторов съемок. Господа москвичи готовы были предоставить мне свои материалы безвозмездно, то есть даром, если мне удастся показать их хотя бы по Тарасовскому телевидению. Слово "даром" произвело на шефа неизгладимое впечатление, а слова "хотя бы" не насторожили. И на том спасибо!
Я тут же начала просматривать файлы, радуясь сердцем и отдыхая душой, измотанной трехдневным умилением. Катя в строю новобранцев. Катя на занятиях по стрельбе: четко палит в мишень и задорно улыбается в камеру. Катя в обнимку с кучей здоровенных крепких парней. Катя прыгает с парашютом. И жутковатые дергающиеся кадры взрывов сменяются изображением все той же Кати в полной боевой амуниции и с перепачканным лицом: она дает интервью сразу после боя, где погибли два солдата из ее роты…
- Привет, Ирина! - услышала я за своей спиной и дернулась от неожиданности, так как не заметила, сколько прошло времени, и совсем забыла про Катю. - О, можно я тоже посмотрю?
- Конечно, - кивнула я, - садись рядом. Вместе решим, что пойдет в передачу.
Мы просмотрели все по второму разу в ускоренном темпе, отобрав материалов на пятнадцать минут показа. Я отдала свои пометки монтажнику и с чувством выполненного долга пригласила Катю выпить кофе.
- Сначала покурить, - взмолилась она. - Я и так уже два часа терплю.
- Куда ж от тебя деваться! - со смехом согласилась я.
Мы прошли к лестнице, Катя закурила и с улыбкой посмотрела на меня:
- Знаешь, Ирина, я должна тебе сказать спасибо.
- За что? - изумилась я. - Ты же видишь меня второй раз в жизни!
- Это не имеет никакого значения, - покачала она головой. - Ты заставила меня задуматься о собственной судьбе. И знаешь, я поняла, что действительно счастлива в армии. Пожалуй, теперь я смогу простить Пашку.
- Ну так и скажи ему об этом! - обрадовалась я. - Понимаю, он с тобой поступил как последняя свинья, но ведь столько лет уже прошло… А он второй день ходит как в воду опущенный.
- Ничего, это полезно. Может быть, вашей Лере повезет больше, чем мне, - усмехнулась Катя.
- А ты заметила?
- Да слепой бы не заметил, как она меня взглядом прожигала, когда я с Павлом разговаривала! Любит она его.
- Есть такое дело, - согласилась я. - Только она скорее умрет, чем признается в этом даже самой себе. Пашка у нас бабником слывет. Может быть, теперь остепенится.
- Время покажет, - философски заметила Катя. - Ладно, я свою порцию отравы получила, пойдем теперь вместе травиться.
- В смысле? - не поняла я.
- В прямом: и никотин и кофеин - яды.
- Ну мы же примем очень небольшую дозу!
Довольные жизнью и друг другом, мы отправились в наш телецентровский буфет, решив удовольствоваться растворимым кофе, так как возвращаться в кабинет за верхней одеждой было лень. Попивая не самый плохой кофе - хвала Евгению Ивановичу, наш буфет снабжался вполне пристойно, да и цены были умеренными, - я спрашивала Катю о том, о чем приходится спрашивать каждую героиню: список желательных вопросов, список нежелательных вопросов, оказалось, что ее такие мелочи нисколько не занимают: Катерина была готова ответить на любые. А если что-то окажется непозволительным с точки зрения государственной тайны, она обещала так прямо об этом и заявить. Ее волновал совершенно другой вопрос: как одеться.
- Ну, не знаю, - пожала я плечами. - Сначала мне казалось, что тебе лучше прийти в парадной форме, а потом передумала: дамочки решат, что в тебе нет ничего женственного и военная служба убивает саму суть женщины, которая, по их глубокому убеждению, заключается в страсти к нарядам и кокетству.
- А вот этого во мне нет совершенно, - честно призналась Катя. - Ни страсти к нарядам, ни самих нарядов.
- Наряды не проблема, - отмахнулась я. - У нас договоренность с бутиком "Шерше ля фам" на предмет предоставления моделей для ведущей и героини, буде героиня того пожелает. Так что приоденем в лучшем виде, если захочешь.
- Ирина, я за шесть лет вообще забыла, что такое платья и косметика, понимаешь? Там было не до этого. Я же не в разведшколе обучаюсь, а служу в десантных войсках. Никакого политеса, кроме знания иностранных языков, да и то все восточные, кроме английского. Я автомат с завязанными глазами разберу и соберу, а вот как разбираться в женских причиндалах…
- Ну и оставайся сама собой, - легко согласилась я. - Ты в своем комбинезоне очень хорошо смотришься. "Молнию" только расстегнешь пониже - для большей сексапильности - и порядок!
Мы обе рассмеялись, приступив к обсуждению возможности дополнительных съемок, потом решили, что это ни к чему: Катя расскажет о себе прямо в студии и сразу перейдет к ответам на вопросы, а я буду направлять все это в нужное русло уместными вставками видеоматериала.
Через пятнадцать минут и еще пару чашек кофе мы сообща выработали концепцию передачи, каторую мне с коллегами осталось только довести до готового сценария и утвердить у Евгения Ивановича. Перед тем как попрощаться до понедельника, я спросила Катю:
- Слушай, а как твои дела с военной и прочей бюрократией?
- Что-то не очень, если честно, - скривилась девушка. - Крутят они, ни да ни нет не говорят, какие-то дурацкие отговорки придумывают, на беспорядок в архивах ссылаются, связанный с компьютеризацией, будь она неладна…
- А в чем дело?